***
Как обнаружила Цири, главный недостаток благородного происхождения в том, что ты проводишь время с благородными. — …Поэтому урожаи тех лет просто ужасны, — рассказывала баронесса Иштван, обмахиваясь ярко-расписанным веером. — И теперь мой неотесанный муженек хочет перевести нашим арендаторам долги с фиксированной суммы на проценты, чтобы не остаться в убытке, но я говорю своему глупому старику: «Нет, Ян, эти бедные люди достаточно пострадали от войн, не выгоняй их из домов только потому, что ты — жадный глупец». Думаю, он прислушается ко мне, вы знаете, какие сложности переживают землевладельцы. Теперь прошел слух, — я уверена, ваше высочество в курсе, что не стоит доверять слухам, — но все-таки идет слух, что императорский трон собирается компенсировать вассалам потери от наших бедных арендаторов, которые не в состоянии оплатить долги. Спросите вашего отца, нет ли у него таких планов по данному вопросу, это было бы крайне полезно. Только так мы сможем одеть и накормить арендаторов, понимаете? А если не с благородными, то с купцами, которые имели огромные карманы и завышенные претензии. — …И вот мой племянник купил себе комплект доспехов и болтает о поездке в Туссент, чтобы стать странствующим рыцарем! Бедный глупец совсем не занимается своими средствами и счетами, зато с копьем и щитом разъезжает на боевом коне по деревням. Если бы мой дорогой брат был еще жив, он сделал бы из него приличного человека. К несчастью, этот негодник уже получил свою часть наследства… Не подумайте дурного, ваше высочество, я все держу твердой рукой, ха-ха, и с удовольствием выполню обязательства перед армией, как всегда. Я имел ввиду, что не могу контролировать его личные финансы. Просто нет ли какого-нибудь способа не вносить его в список Боклера? Конечно, у меня почти нет связей в империи, но если наместник найдет время написать герцогине, я буду весьма признателен. Цири улыбалась и отвечала уклончивыми фразами, которые они с Трисс отрепетировали заранее. Поскольку ты наместник и наследница трона Нильфгаарда, они будут пытаться заговорить тебя, очаровать и воспользоваться твоими руками в решении своих мелких проблем. Вся хитрость в том, чтобы выразить интерес и понимание, в то же время ничего не обещая и ни в чем не отказывая. Следовало быть приятной, обаятельной и слегка надменной, и все уйдут, чувствуя, что наместник уделила им личное время. Это искусство требовало концентрации, силы воли и ловкости, как любой стиль фехтования, изученный ею в Каэр Морхене. Трисс, объявившая себя новичком с менее чем столетним опытом, называла это общением. И она доказала, что является мастером таких игр, ловко обойдя толпу, прежде чем вернуться к Цири и направить ее к следующему гостю с острой потребностью в имперском слушателе. К некоторой досаде, Морвран показал себя не менее искусным и неизменно внимательным, лавируя между Цири и знатью, скрытно беседуя с Трисс и, конечно, с наместником. И Цири обнаружила, что в равной части признательна и недовольна своими советниками, особенно когда они постоянно улыбались и проявляли учтивость. Ламберт, по крайней мере, имел совесть назвать меня чертовой дурой, если я напортачила. Она посмотрела на Розу, которая постоянно следовала за ней, учтиво держась на шаг позади, как и подобало адъютанту. — Знакомы с такими вещами, лейтенант? — Слишком хорошо, ваше высочество. Пока мой отец жил здесь, я участвовала во всех празднествах, по большей части с клиентами или даже кое-какими должниками. Ненавидела это, всегда мечтала либо сбежать, либо выгнать всех. Ох, прошу прощения, ваше высочество. — Ничего, я полностью понимаю твое желание. — Хорошо, что я — не вы, ваше высочество, — Цири обернулась, вскинув бровь, и лейтенант покраснела. — Я имею ввиду, мм, не обижайтесь… Цири впервые за вечер искренне рассмеялась. — Ничего страшного, Роза. Тебе нужно чаще шутить, — она изменила выражение лица, когда подошел очередной проситель. На этот раз появилась Тамара, предполагаемая наследница баронства Велен. Цири внимательно посмотрела на нее. Ранее она встречалась с ее отцом и нашла его жестоким, но искренне обеспокоенным побегом дочери. На основании доставляемых докладов, а так же замечаний неразговорчивого Геральта, Цири сделала вывод, что у барона было не все ладно в доме. И эта мысль заставила ее вспомнить слова Морврана о странности ситуации. Тамара соответствующим образом поклонилась. — Великолепный вечер, наместник. Уверена, уважаемые жители Новиграда будут вспоминать его еще долгое время. «Отличная вечерника, но помните пир у наместника Цириллы?» — Очень любезно с вашей стороны. Бывали на многих пирах? — спросила Цири. — Едва ли. Вот мой отец посещал все пирушки. Но дорогие бокалы и посуда? Музыканты и разноцветные фонари? Нет, он предпочитал пиво, жареную дичь и крепкий ржаной самогон в компании своих солдат. — Я так и поняла. Он был добрым хозяином, когда я посещала его. — Он был… разным, ваше высочество. — Должна признать, я удивилась, увидев вас, — Цири сделала знак приблизиться. — Люди, которые хорошо знают свое дело, проинформировали меня, что вы окончательно покинули Велен, Новиград и Реданию. И что сблизились с охотниками за колдуньями. — Только на короткое время, — Тамара вскинула руки в ответ на подозрительный взгляд Цири. — Ох, я была слишком восторженным новобранцем, когда присоединилась к ним, ваше высочество. Но потом Радовид умер, и организацию вскоре расформировали. Вероятно, к лучшему — пока мы с командиром гонялись за чудовищами и людьми, вредившими народу, слишком много охотников за колдуньями использовали свои полномочия чересчур широко и безжалостно. А потом, ваше высочество, я путешествовала. Вверх по Понтару, в Верхний Аэдирн и Каэдвен, — она покачала головой. — По местам, еще не оправившимся после войны. Всюду бандиты и мятежники, и боюсь, ваше высочество, имперские управляющие только усугубляют ситуацию. — Ваше высочество, — вмешалась Роза, — вы не можете позволять ей оскорблять имперскую администрацию в таком… Цири подняла руку. Тамара только вскинула бровь. — Это не оскорбление, поскольку является правдой. Поверьте, я не хочу этого. Но до тех пор, пока нынешние управляющие придерживаются такой позиции, армия мятежников будет расти. Поверьте, я знаю большинство их лидеров, среди которых даже Драконоубийца, — Тамара покачала головой. — Она сделала столько хорошего. Но как бы то ни было, я мало чем могла помочь, поэтому решила вернуться в Велен. Чувствую, что могу принести больше пользы здесь. — И поэтому просите вернуть вам титул отца? — Даже самые ужасные отцы могут оставлять полезные дары, — заметила Тамара. — Действительно, — согласилась Цири. — Не стану лгать. Не имеет значения, что секретари решат относительно Велена, я тут ничего не могу сделать. Если такие титулы и право наделять ими принадлежит королю Темерии, тогда вам придется ехать до Вызимы и там заявлять свои права. Если же право лежит на Нильфгаарде, тогда… — Цири сдержанно развела руками. — Я всего лишь наместник. Возможность раздавать титулы и привилегии имеет только император. Тамара кивнула. — Тем не менее, я уверена, что вы сможете предоставить рекомендации в случае, если решите признать мой статус. Но я достаточно отняла у вас время, — она снова поклонилась и смешалась с толпой. — Девушка хочет быть тобой, — Трисс стояла, почти скрытая кустом роз. — Амбиции, идеализм, несовершенный отец… звучит так, будто она уже стала мной. И немного разбирается в проблемах, с которыми мы столкнулись в верховьях долины Понтар, — Цири по-прежнему смотрела на удаляющуюся спину девушки. — Если она поможет установить контакт с лидерами, возможно, нам удастся обсудить некоторые договоренности. — Возможно. Но помни, что говорят о дареных конях. И не позволяй ввести себя в заблуждение милым личиком, — добавила чародейка.***
Морвран тем временем пытался загнать в угол бывшего магистра предположительно несуществующего ордена. Он прокладывал путь сквозь толпу, обмениваясь любезными приветствиями и обязательными веселыми шутками, стараясь приблизиться к рыцарю. Тот отделился от иерарха, который собрал свой собственный двор в беседке, и мирно общался с несколькими местными аристократами. — Ах, вынужден вас покинуть, друзья, — рыцарь сухо рассмеялся. — Думаю, генерал хотел бы сказать мне пару слов, — он повернулся к Морврану и отсалютовал ему пустым бокалом. — Удачный случай, генерал Воорхис! Воистину, щедрость императорского дома как на ладони. — Всего лишь собрание местных друзей империи, — скромно ответил командующий. Он ловко подхватил два бокала с серебряного поднося проходящего мимо слуги и подал один магистру, приподнимая свой в безмолвном тосте. Это был легкий фруктовый Эрвелюс, чей вкус напоминал о летнем Туссенте. — Надеюсь, вас не обидело ранее мое замечание, сэр рыцарь. Банды дезертиров, формально из вашего ордена, активно действуют в здешних местах, и мои люди часто сталкиваются с ними. Всего пару недель назад мы задержали группу в одной лиге к югу от поместья. Не очень верится, что старый магистр смог бы разговорами удержать их от выбранного пути. Рыцарь улыбнулся. — Действительно, могу понять ваше недоверие. Но как я уже говорил, мы на одной стороне. Я тоже хочу, чтобы мои солдаты покинули это место, только целыми и невредимыми. — Я вам сочувствую, но могу ли напомнить, что ваши люди совершали преступления? Сожжение домов, нападение на торговцев, убийство людей, и кое-какие еще правонарушения. Их жертвам нужна компенсация, правосудие. И когда они совершили эти действия, они уже перестали быть солдатами. Они стали разбойниками. — Как бы неприятно это ни было, подобные вещи, а иногда и хуже, случаются на войне, как вы, без сомнения, знаете, — магистр пристально глядел на вино в своем бокале. — Мы больше не на войне, сэр рыцарь. Наступила эпоха Нильфгаардского Мира. — Одна поправка, — рыцарь безрадостно улыбнулся. — Вы, нильфгаардцы, больше не на войне. Потому что победили. Поэтому ваши люди легко могут вернуться домой как герои или покрывать плащи кровью невинных северян, охраняя ваш Нильфгаардский Мир. А мои люди? — он покачал головой. — Они посвятили свои жизни ордену. У них нет домов, куда можно вернуться вне зависимости от итогов войны. Без ордена, без цели, они рассеянны, как любая группа солдат, когда система командования разрушена. Поэтому я пытаюсь восстановить эту систему, — он посмотрел прямо в глаза Морврана. — Разве вы не сделали бы то же самое для дивизии Альба? — Вы хорошо проинформированы, — Морвран пригубил бокал, усиленно размышляя. Рыцарь был прав насчет Альбы, он многое бы сделал для своих людей. А также, он был прав насчет войны. Морвран никогда подробно не обсуждал войну с принцессой. Более того, какая-то малодушная его часть горячо надеялась, что он никогда и не будет обсуждать это, не будет глядеть в изумрудные глаза, сверкающие от ярости или, еще хуже, разочарования, от возмущения его действиями. Хотя он всегда держал своих людей в условиях строжайшей дисциплины и контроля, было время, когда отдавались определенные приказы. А Морвран никогда не нарушал приказов, даже если они вызывали лично у него отвращение. — Это полезно, — рыцарь, казалось, не обратил внимания на внутреннюю борьбу Морврана. — Конечно, я всего лишь проверяю обстановку. Я прекрасно знаю, что сейчас нет способа обеспечить этих людей, поскольку Радовид конфисковал нашу собственность. — Если хотите восстановить права собственности ордена, вы должны подать прошение в Третогор, а не в Новиград. — Это я уже сделал. Но ее величество, к несчастью, несколько скуповата относительно этого вопроса. Однако если имперское правительство проявит интерес… — рыцарь оставил мысль витать в воздухе. — Вы пришли сюда с иерархом, — Морвран не клюнул на удочку. — Разве церковь не заинтересована в оплате святым воинам? — К сожалению, нет, — магистр поджал губы. — У них так же плохо с финансами, как у всех. Таков удел проигравших, полагаю. Его святейшество, да будь он благословен, интересуется только бессмертными душами моих людей. Он желает спасти их от греха, в то время как я хочу спасти их от виселицы, командующий. Морвран наклонил голову. — Вы служили Радовиду, врагу и противнику империи. И хотя он предал вас, не восстали против него. А теперь хотите перейти на другую сторону? — Вряд ли, — ответил рыцарь. — Орден Пылающей Розы служит и защищает от угроз, прежде всего, человечество. Радовид стал и нашим врагом, когда мой предшественник неосмотрительно втянул нас в конфликт с Фольтестом из Темерии, — он осушил бокал и поставил его на каменный стол. — Подумайте об этом, генерал. В одночасье решилась бы проблема с разбойниками и с размещением войск. Что касается моих людей, уверен, вы бы сделали не меньшее для Альбы.***
Цири стояла за портьерой на балконе, опоясывающем второй этаж ее особняка. Обстоятельство, что это был ее особняк, еще не до конца перестало удивлять ее. Со времени сожжения Цинтры она постоянно скиталась. Да, конечно, был Каэр Морхен и храм в Элландере, где она жила с Йеннефер, а потом долгое время — убежище Авалак’ха в далеких землях. Но повсюду она оставалась всего лишь гостьей. Желанной, значительной, ценной и даже любимой, но гостьей. А особняк был ее собственностью. Конечно, купленной на кровавые деньги империи, но, тем не менее, личный. Даже посетители, находившиеся здесь, некоторых из которых она никогда не пригласила бы сама, не отменяли того факта, что скиталица теперь находилась в собственном доме. В ее жизни произошли ошеломляющие изменения. Титулы никуда не исчезали, они всегда были частью Цири, даже когда она рылась в грязи, на ней лежала неизменная печать старшей крови. Несение обязанностей тоже было привычным: по ее воспоминаниям, они обременяли ее почти все время, с того момента, как бабушка лаконично объяснила, что она отныне единственная наследница Цинтры. Но собственный дом? Такого она не знала с тех пор, как рыцари бабушки вынесли ее из горящего замка. — Толпа хамов, не так ли? — спросила ее гостья. Королева Редании, вошедшая через черный ход, сегодня сияла, одетая в темно-зеленый бархат, расшитый золотом. Подвеска с сапфировым инклюзом по-прежнему лежала на груди, окруженная жемчугами на высоком батистовом воротнике, рыжие волосы, прихваченные короной, стекали по спине. — Я обожала государственные функции принцессы. Всегда в центре внимания, все заискивают перед тобой. До сих пор так иногда происходит — масса предложений, просьб, призывов и требований, борьба за положение и ты, как высший судья и покровитель. Можно наслаждаться этим, пока помнишь, что все они слуги вашей милости. — Я предпочитаю не думать о людях, как о своих слугах. — Либо они служат тебе, либо ты служишь им, — Адда пожала плечами. — Иных отношений между правителем и подданными не бывает. Прежде чем Цири успела возразить, из-за штор появилась Роза. — Прошу прощения, что прерываю, ваше высочество, но пришло время произнести речь. Цири глубоко вздохнула и шагнула вперед. Хитрая система тяги и веса оттянула шторы в стороны, как в лучшем театре, и Цири ступила на балюстраду под взгляды людей внизу. Свет фонарей отразился в ее золотой, украшенной рубинами, тиаре, и толпа стихла. Увидев ее появление, Лютик быстрым движением руки остановил оркестр, и тут же из духовой секции раздались фанфары, успокаивая тех, кто еще не понял, что происходит. — Друзья мои, — голос принцессы легко разносился над людьми после подготовки у лучших ораторов Нильфгаарда и полезного заклинания Трисс, наложенного заранее. — Сегодня я рада приветствовать вас в своем доме и надеюсь, это лишь первый случай в череде многих. Последние несколько месяцев были плодотворными для Новиграда и его жителей, для императорской короны и для меня лично. Ваш радушный прием высоко оценен мною, уроженкой Севера, и мое сердце наполняется радостью от пребывания здесь, в жемчужине северных королевств, — она осмотрела толпу, замечая настороженные, но признательные лица. Небольшая лесть для начала. Затем пришло время мрачной реальности. — Давайте говорить прямо, друзья мои. Все мы знаем, что я здесь в результате войны. Войны, опустошившей многие земли и заставившей добрых граждан покинуть свои дома. Эта война, как и другие до нее, нанесла ущерб торговле и нормальному управлению, усугубила беззаконие и раскол, — она снова сделала паузу и увидела, как люди помрачнели, кивая, — все вспомнили перемены или потери, которые понесли. Теперь — обещание. — Но ныне все кончено, друзья мои. С этого дня я объявляю, что Нильфгаардский Мир воцарится по обе стороны от Яруги! Торговля и поставки вновь потекут свободно, не будет сдерживающих границ. Беженцам дадут новые дома, и воцарится благополучие. Нильфгаард пришел как завоеватель, а Радовид как тиран, но мое правление, как наместника и будущей императрицы, будет порождено не злобой и ненавистью, но любовью и справедливостью, — это своеобразное лицемерие, приравнивание захватнических войн империи ее отца к местной тирании Радовида, серьезно мучило ее, но было необходимо для речи. Ты сделала свой выбор и объединилась с империей, Цири, теперь живи с этим.— И сегодня, празднуя новые начинания северных земель, я в дружеских чувствах соединяюсь с дорогим другом. По сигналу Адда прошла между шторами и предстала перед толпой. Вздох толпы раскатился в воздухе. Большинство осведомленных людей полагало, что монархия Редании исподтишка противостоит Нильфгаарду. Появление королевы не как заложницы, просителя или гостя, но как провозглашенного друга говорило о перестановке политических сил. — Горожане Новиграда! Славные дети Редании! — начала Адда. — Я немного побеспокою вас, прежде чем позволю вернуться к веселью. Я прибыла сюда, дабы сообщить вам, что разделяю и поддерживаю взгляды наместника. Пусть наступит время мира и изобилия. Не позволим старой вражде и распрям разделять нас. Пусть каждый сохранит свою веру, и да воцарится на севере правосудие, — она подхватила два хрустальных кубка, поставленных слугой на низкий столик рядом с балюстрадой. — За наместника! За свободный и процветающий север! — она подала кубок Цири, которая подняла его, отсалютовав королеве, а затем толпе. Раздались овации, и невозможно было отследить, начались они спонтанно или пошли от нильфгаардских зрителей. Ранее на балконе специально установили деревянную лестницу, ведущую в сад. Цири подала руку королеве, и обе женщины сошли к подданным. Оглядев толпу, она увидела иерарха, стоявшего неподалеку со своим двором. Его лицо застыло маской веселья, которая не исчезала весь вечер. Но его глаза говорили совсем о другом.***
Трисс не присоединилась к Цири на балконе, позволяя принцессе и королеве стоять одним, демонстрируя, что они не находятся под контролем, как, она была уверена, предположило бы большинство людей, считая ее колдуньей. Чародейка держалась позади толпы, прикрыв глаза и впитывая эмоции, исходящие от людей. Во многом это было и легче, и труднее, нежели слушать мысли: не требовало концентрации, но создавало риск сенсорной перегрузки. Она улавливала удивление, ликование, предвкушение и толику страха. И усиленно избегала смотреть даже на приближенных иерарха, но хорошо ощущала переполнявшие его изумление и гнев. Она позволила себе едва заметную улыбку, глядя, как Цири и Адда спускаются по лестнице. Чувствуешь, старый ублюдок? Вот твоя сила, твоя драгоценная власть, ускользающая, как песок сквозь пальцы. И это только начало расплаты — моей и каждого мага севера. Мысль о мести и бушующие эмоции толпы опьяняли настолько, что она не заметила женщину, оказавшуюся позади. — Милая речь, — произнес холодный и неприятно знакомый голос. — Почти достойная императрицы. Почти. Трисс обернулась куда быстрее, чем намеревалась. Женщина с темными волосами, стоявшая позади, была одета в легкое платье из серого блестящего шелка, настолько роскошное, что казалось почти серебряным: владелец будто купался в лунном свете. Белый накрахмаленный воротник обрамлял шею и декольте, а невероятно синие глаза сверкали на точеном, но неприятном лице. Цвет глаз был, конечно, ненастоящим, Трисс знала это. — Давно не виделись, Трисс, очень давно, — Филиппа Эйльхарт улыбнулась. — Ковир настолько ужасен, что ты вернулась в это проклятое место? — У меня есть долг, — Трисс выпрямилась, подавляя удивление. — Правда? У Трисс Меригольд есть долг? Перед Нильфгаардом? Едва ли. Перед сводной сестрой, которую ты бросала, когда находила нужным? Возможно, — Филиппа обмахивалась длинным пером, которое держала в руках. — Что ж, по крайней мере, ты не бегаешь за каким-нибудь напыщенным недоумком. Прогресс на лицо. — Чего ты хочешь, Филиппа? — Трисс не позволила разозлить себя. — Я? Того же, что и все здесь. Власти. А точнее, — она посмотрела туда, где Цири и королева смешивались с толпой, — хочу твою работу. Думаю, я несколько более компетентна. — Я уже была королевским советником раньше. — Прошу тебя, Трисс, несколько лет играть вторую скрипку после Кейры Мец при жалком дворе Фольтеста — вряд ли это считается. В Третогоре я держала в руках весь север. Откуда-то из-за стен начали взлетать фейерверки, рассыпавшиеся в небе зонтом и обдававшие толпу светом. — Цири не доверяет тебе, Филиппа, — покачала головой Трисс. — Отлично! Значит, имеет толику здравого смысла. Куда лучше пользоваться компетентным советником, которому не доверяешь до конца… Перед балконом освободили пустое пространство, и Цири дала знак Лютику, который немедленно заставил свою команду играть бурную вольту. Дамы и господа образовали круг в импровизированной бальной зале, и Цири с королевской улыбкой приняла руку Морврана, который повел ее по танцевальной площадке. Трисс увидела, что она была на удивление хорошим танцором. Они с генералом оказались в центре кружащихся пар. — Ты поэтому проделала такой путь сюда? Чтобы изгнать меня? — Ох, Трисс, пожалуйста, не веди себя как элитный студент или какая-то ничтожная девчонка на конкурсе красоты. Я всего лишь хочу лучшего для Цири, для империи, для магии и для мира. Чародеи оказались на грани катастрофы, и нам предстоит вернуть себе положение. Нам нужна власть, а пока ложа в руинах, эту власть можно получить только при императорском дворе. И мы обе знаем, Трисс Меригольд, обе знаем, кто из нас более подходящий лидер, — Филиппа исчезла, а чуть позже послышался шорох крыльев. Когда звук стих, Трисс глубоко вздохнула, но пустота в груди никуда не делась. Принцесса смеялась и танцевала под сверкающими звездами и фейерверками в небе Новиграда. Генерал улыбался и вел ее в танце. А чародейка, несмотря на радостный праздник, беспокоилась.