***
Госпожа хранительница, как объяснил молодой краснолюд мастер Бурдон, всегда имела склонность к необычному поведению. Возглавляя первое сопротивление в Вергене несколько лет назад, она без каких-либо объяснений часто исчезала на долгое время. После ее возвращения это случалось куда реже, но в последнее время возобновилось. По-прежнему необъяснимые длительные отсутствия. Странные покупки живых коз или овец, которых она брала в горы и там оставляла. Из военной казны пропали драгоценные камни. И ни слова о происходящем, даже ближайшему советнику (сообщив это, краснолюд сильно покраснел). Он поднимал вопрос в разговорах с Драконоубийцей, а позже — с командующим Иорветом, который с мрачным азартом фанатика недвусмысленно велел ему держать рот на замке и не донимать командование. Но Бурдон был не таким человеком, чтобы позволять Саскии или командирам исчезать. Он натыкался на молчание Саскии и прямые приказы Иорвета, но подозревал о неком проклятии, поскольку у Драконоубийцы не было причин совершать иррациональные поступки. Бурдон отчаялся и пребывал в таком состоянии, пока среди них не появился ведьмак, или, по крайней мере, кто-то похожий. С облегчением он рассказал, где были оставлены последние несколько овец. Поэтому девушки поехали дальше, собираясь преодолеть несколько лишних миль до наступления ночи. Тамара сказал, что знает место для отдыха впереди, а поскольку после прекращения дождей дорога хорошо просматривалась в сгущающихся сумерках, они решили продолжить путь. А приближаясь к месту стоянки, попали в западню. В академии Роза отрабатывала нападение из засад. Как планировать их, как избегать, как собрать отряд и контратаковать. Но ее никогда не готовили к тому, что произошло на грязной горной тропе. Сначала в воздухе неожиданно распространился запах серы. Затем что-то огромное поднялось над горной грядой и двинулось на них, подобно лавине. Лошади испугались и сбросили Розу и Цири. Последней Роза видела Тамару, ухватившуюся за лошадь руками и коленями, пока охваченное диким ужасом животное неслось вниз по тропе, не реагируя ни на что. Роза была хорошо подготовленным мечником, но не ведьмаком. Она никогда не видела чудовищ. Будь это утопец, накер или даже тролль, она смело встретила бы их лицом к лицу. Беса, вилохвоста или даже эндриагу встретила бы с мужеством. Но дракон был совсем другим существом. Немногие создания вселяют людям такой же первобытный страх, заставляя ощущать себя крошечным и ничтожным, как ягненок перед ужасным волком. Упав на землю, она оцепенела от страха, когда дракон пролетел над ними, подхватил когтями вьючную лошадь, а затем бросил ее на камни. Раздался громкий хруст шейных позвонков. Цири же, напротив, была хорошо подготовленным ведьмаком и среагировала соответственно. Ударившись о землю, мгновенно перекатилась и вскочила на ноги с мечом в руке. Когда дракон развернулся, она исчезла во вспышке и появилась уже на нем, позади гигантской головы. На фоне закатных лучей застыла на мгновение, вскинув меч для удара. А затем дракон мгновенно развернулся в воздухе и встряхнул шеей, заставив Цири потерять равновесие и упасть вниз, пока он продолжал кружить, стараясь ударить принцессу крылом. Роза смотрела, как дракон когтями ловко выхватил из воздуха дезориентированную девушку и пошел на снижение. Приземлившись, он нечаянно повалил сосны своим телом. Тренировки, долг, честь — все исчезло из головы Розы. Ее охватил животный ужас и занял все сознание. Она бросилась бежать. Последним воспоминанием было, как она неслась вниз по склону, потеряв меч и ножны в зарослях. Роза неподвижно смотрела в серое небо. Редкие дождевые капли падали на лицо, смешиваясь с теплыми слезами. Когда она попыталась встать, накатила тошнота и головокружение, и она едва не упала снова, но успела опереться на ладони. Медленно поднимаясь на ноги, Роза внимательно прислушивалась, стараясь уловить любой признак дракона, а ничего не обнаружив, пошла по своим следам обратно в сторону дороги. Склон был не такой крутой, как казалось ночью, и она довольно легко нашла место засады. Но дальше ее умения кончались. Даже ведьмак с трудом смог бы выследить дракона, а Роза не была ведьмаком. Усталая, израненная и одинокая, она потерялась в чужой стране. И сделала единственное, что оставалось — упала на колени и заплакала. Ее плеча осторожно коснулась рука в перчатке. Роза вскинулась и, потеряв равновесие, упала на зад, невольно попытавшись нащупать меч. Оказалось — напрасно. Взъерошенные волосы и карие глаза — на нее смотрела Тамара. — Ты цела, нильфгаардка? — спросила она. Роза ошеломленно уставилась на нее, сердито смахивая слезы. — Цела? Конечно, цела! Где ты была? — Там же, где и ты. Далеко отсюда. Ловила лошадей, искала живых, — она указала в сторону двух лошадей неподалеку. — Где наместник? — и глянув на заплаканное лицо Розы, поняла. — Дракон забрал ее. — Живую, — Роза вытерла лицо грязным рукавом. Она встала, осторожно на сей раз, и направилась к лошадям. — Ты уверена, что стоит ехать в таком состоянии? — спросила Тамара. — Нужно найти наместника, — Роза готовилась взобраться в седло, подтягивая ослабшие после падения с лошади ремни. — Ты собираешься… дракон забрал ее, Роза! Ты сама так сказала! — воскликнула Тамара. — Как ты выследишь его? Я — не смогу, а я выросла в деревне! Ты — чертова городская дворянка, ты будешь плутать в холмах, пока тебя не сожрет волк или пока сама не свалишься со скалы. — Я должна попытаться! — вызывающе произнесла Роза. Тамара ухватилась за уздечку лошади. — Я понимаю, как она важна для тебя и тоже хочу выяснить, что случилось, но… — Ты ничего не понимаешь! Вальсируешь в особняке, болтаешь насчет особенностей Велена и всяких крестьян! Ты хоть представляешь, что такое благородство? Ты думаешь только о чертовых возможностях! — Роза гневно развернулась к Тамаре. — Если я вернусь без наместника, я — труп! Понимаешь? Труп! И вся моя семья! Ты понимаешь это? Можешь понять? О нет, только не ты. — Не смей говорить мне о семье, нильфгаардка! — прорычала вспыхнувшая Тамара. Но было слишком поздно. — Твоим отцом был солдафон, который получил фальшивый дворянский титул за то, что грабил людей, которых, как ты утверждаешь, ты хочешь охранять! Тебе и твоей матери просто повезло! — Роза свалилась в грязь от удара в живот, которым Тамара прервала обличительную речь. Хрипя и пытаясь подняться, она смотрела на меч Тамары. Глаза девушки пылали яростью. — Не смей говорить о моей матери, нильфгаардка. Ты посмела упомянуть ее и умрешь здесь прежде наместника, — она ткнула концом меча в подбородок Розы. — Есть огромная разница, сделаю ли я это сама или дракон сожрет вас обоих. Скорее всего, произойдет второе, потому что ни ты, ни я не знаем, откуда он взялся. — Жаль, а я надеялся, вы расскажете мне, — раздался сухой голос. Обернувшись, они увидели отряд эльфских лучников, занявших позиции на окружающих холмах, которые целились в них. Командир, которого они встретили в лагере, стоял на особенно внушительном валуне, скрестив руки на груди. Он улыбался, хотя в его единственном глазу не было ни капли расположения. — Пожалуйста, расскажите мне все об этом драконе.***
— Ты изучал работы Высоготы из Корво? — спросила Цири императора во время одной из их ночных бесед. Стояла поздняя зима, оставалось еще несколько месяцев до отбытия в Новиград, и даже здесь, в императорском дворце, хорошо ощущался холод. В мраморном камине горел огонь, однако, казалось, что ледяной воздух просачивается сквозь окна. Цири порадовалась пледу и молча прокляла южных архитекторов, не понимавших, как следует утеплять постройки. Ее отец (она полагала, что должна называть его так) выглядел нечувствительным к холоду и, как всегда, совершенно невозмутимым. Цири давно подозревала, что это было лишь притворством, просто он полагал, что именно так должен вести себя император, но не могла подловить его. — Сбежавший ученый? Противник твоего деда, отправленный в ссылку за участие в заговоре против имперского трона? Наивный выскочка, глупо веривший, что он знает лучше своего императора, как управлять империей? Тот Высогота из Корво? — император глотнул глинтвейна. — Конечно, читал. Он постулирует интересные, но безнадежно наивные взгляды на источник легитимности политической власти. — Он был не согласен с самодержавием. — Совершенно верно. Поэтому утверждал, что правление аристократии через сенат предпочтительнее, — император махнул рукой, когда Цири попыталась возразить. — Да, знаю, он не так формулировал проблему, но это логическое завершение предлагаемых им реформ: более того, именно этого хотели его так называемые последователи. Новый способ преодоления проблем, стоявших перед нашими политиками со времен создания империи — где источник власти? Народный суверенитет, как Высогота называл его, не может успешно отражать коренные интересы аристократии, думаю, идее не хватает обоснований, — император пожал плечами. — И даже если воцарится народный суверенитет, что потом? Подумай об эльфах севера. Северная монархия, бесспорно, поощряет и наживается на презрительном отношении людей к ним, а кроме того, не вызывает сомнений, что такая позиция распространена среди народных масс. Что сделает народный суверенитет с эльфами, или краснолюдами, или с другими народами? — Хочешь сказать, что самодержавное правление императора — благо для народа? И что ты вел свои войны за освобождение севера от неумелых монархов? — Скорее, давал альтернативу. О, я не настолько лицемерен, чтобы заявлять, будто мы ведем войны за освобождение угнетаемого Старшего народа, хотя ты должна признать, что это событие оказалось особым предметом обсуждения. Нет, я хочу сказать, что… просвещенное самодержавие — термин, который в последнее время звучит во всех академиях. В основном, чтобы выслужиться, сама понимаешь, но среди них может оказаться молодой ученый, который рассматривает вопрос более серьезно. Начитанный справедливый правитель может обеспечивать нужды людей так, как это требуется самим людям. — А люди не имеют право голоса? — Конечно, имеют! Но что они скажут, если привычка подчиняться королевской власти у них в крови? Что священное право королей получено от Великого Солнца или Вечного Огня, или еще какого-нибудь бога. Это вера, преданность, держащая правителей у власти. Высогота не понимал этого, не мог понять, потому что это противоречило его рациональным взглядам на человечество. Я не узнал этого, пока не побродил среди народа как изгнанник. Если бы не священное право и наследие дома вар Эмрейсов, разве смог бы я одержать верх над узурпатором? Должен ли народ Цинтры принять тебя, принцессу, которую они не видели почти двадцать лет, как законную королеву? — он покачал головой. — Совет и сенаторы для аристократии, ученых и купцов. Народ всегда будет предпочитать самодержавие, пока существует император. — Он наполнил ее бокал. — Или императрица.***
Цири проснулась и увидела каменный потолок. Все тело болело, будто кто-то швырял ее по всей комнате, а при движении чувствовались ушибы, покрывающие бок и спину. Она лежала на чем-то похожем на овчину, брошенную на пол пещеры. Вдруг окончательно придя в себя, она инстинктивно потянулась к мечу. А не найдя его, к кинжалу, который носила на поясе, но так же встретила только пустоту. — Твое оружие у меня, — послышался мелодичный голос. Сквозь сумрак пещеры Цири увидела девушку, сидящую на бревне около маленького костра. — Ты сильно ударилась, постарайся двигаться осторожно. Вот родниковая вода, если хочешь пить, — она протянула бурдюк. Цири медленно поднялась, морщась от боли, пронзившей тело, и похромала к огню. Девушка казалась ее возраста или чуть старше, соломенного цвета волосы завязаны в низкий узел на затылке. Она была одета в простые коричневые штаны и красно-белый гамбезон, расшнурованный впереди. У тяжелого, боевого пояса виднелась рукоять меча без украшений. Цири осторожно села на бревно напротив, а когда заколебалась при предложении бурдюка, девушка улыбнулась и добавила: — Если бы я хотела убить тебя, то сделал бы это пока ты спала, — она глотнула из бурдюка и снова предложила его Цири. — Я — Саския. Цири взяла бурдюк и принялась медленно, но жадно пить, не сводя глаз с девушки, в поисках которой пришла сюда. Она выглядела совершенно обычно, как рядовой солдат или бывалый путешественник. Увидев ее вблизи, Цири заметила под ключицей большой шрам, будто ее пронзило что-то острое. — Я пришла увидеться с тобой… — начала она. — Да? — прервала ее Саския. — Чтобы убить нескольких черных во имя идеи? Существует порядок вступления в армию свободного государства, — она вскинула руку, прежде чем Цири успела прервать ее. — Шучу, я прекрасно знаю, зачем ты появилась, и воистину, если хочешь послужить нашему делу, для начала можешь подставиться под мой меч, наместник, — Саския холодно улыбнулась. — За права и свободу Понтара… нет, за свободу севера я должна убить тебя здесь и сейчас. Цири сделала очередной глоток воды и вытерла рот рукавом. — Хорошо, тогда почему не убила? — Возможно, я хочу убить тебя в честном бою. — Честный бой? Я избита до полусмерти, голодна и безоружна. Уверена, ты сможешь найти предлог получше. Я искала тебя сама, в одиночку, чтобы предложить сделку. Саския покачала головой и подняла руку. — Знаю, знаю, ты хочешь использовать свое знаменитое красноречие для убеждения, чтобы я положила свою армию к твоим ногам, приняла золотое солнце и стала послушным имперским подданным. Слухи о твоих выходках достигли даже здешних мест. Я не хочу слышать ничего подобного. Я дала клятву, что буду уничтожать тиранию там, где найду, а прямо сейчас она у меня перед глазами. Возможно, укрытая бархатом Назаира, но все же тирания. Цири вытянула ноги к огню, но теперь убрала их. По пещере распространялось тепло, не только от огня, но и от дуновения горячего воздуха, идущего из глубины пещеры. Ее заинтересовало, находились ли в этом районе вулканы или какие-нибудь другие подземные источники энергии. — Тогда я повторю свой вопрос. Почему ты не убила меня? Саския пытливо посмотрела на нее. — Сказать по правде, у меня есть к тебе просьба, задача, для которой ты подходишь лучше всего. Кроме того, — задумчиво добавила она, — ведьмаки не убивают драконов. А мы стараемся возвращать долги, когда это возможно, — она выгнула бровь. — Не удивлена? — Нет, — ответила Цири. — Это лишь дополнение ко многим вещам, которые не сходились, — она принялась загибать пальца. — Если ты убила дракона, почему никто не видел тела, даже зуба, хотя любой кусочек драконида высоко ценится в любой лавке. Почему нет никаких записей о сокровищах, найденных гильдией ювелиров, с момента твоего появления пять лет назад, несмотря на то, что они всегда первые стараются предотвратить инфляцию, когда золото драконов выходит на рынок. Почему в тех же районах наблюдали драконов в тот же самый период. И конечно, как ты спасла меня от лап дракона, который напал на нас. Только если ты и есть тот дракон. — Отличные выводы, юный наместник, — Саския улыбнулась. — На меня иногда находит, — Цири пожала плечами. — И у меня способные советники, — она испытующе вгляделась в девушку сквозь дымку. — А еще в лагере был очень встревоженный краснолюд. Цири могла бы поклясться, что Саския покраснела. — Что ж, Скален чересчур беспокоится обо мне, — ее взгляд тут же стал ядовитым. — Это не твое дело, даже если ты считаешь, что сможешь использовать сей факт против меня. — Я вовсе не собираюсь этого делать. На самом деле, об этом не смогли проведать даже мои советники. Как я уже сказала, я приехала встретиться с тобой. Чтоб избежать резни, новой войны. Саския поджала губы. — Избежать войны легко. Выведи свои войска. — Ты знаешь, что я не могу, — Цири покачала головой. — Тогда какой толк от речи, произнесенной на торжестве? Я видела объявления, черные прибивали их на каждую доску, стену и дерево по всему Понтару. Ты говорила про Нильфгаардский Мир так, будто он не порождение войны и убийств, выставляя себя, наследницу трона Нильфгаарда, как нечто отличное от твоего господина. — Я не мой отец. — И я тоже — не мой. Тем более жаль, он мог бы сделать необходимое без лишних сравнений. Но пока еще он заботится о человечестве, заботится оттуда, свысока, — она покачала головой. — Дважды в эти земли вторгались такие, как вы, дважды — каэдвенцы. Однако Аэдирн все еще держится, люди все еще держатся. Вы постоянно рассуждаете о Нильфгаарде, словно он важен для здешних жителей. Это не так. Важна еда в животах, безопасность и стабильность. Справедливость, как ты красноречиво и лицемерно выразилась. И они могут достичь этого только борьбой. — Но хотят ли они бороться за все это? — спросила Цири. — У них нет вариантов, нильфгаардка. — Я из Цинтры, — поправила ее Цири. — А они действительно готовы? Наполнить долину Понтара призывами к восстанию? Нет. Как правило, люди пытаются прожить жизнь, как умеют, торговцы дают взятки за провоз товаров по течению. Даже мой управляющий не хочет сражаться. Саския поморщилась и, будь она другим человеком, как показалось Цири, она бы сплюнула. — Твой управляющий продажен, конечно, ты знаешь об этом? Он хочет только набить свои карманы и с помпой вернуться в Нильфгаард. О чем ты хорошо информирована, но продолжаешь бездействовать. Думаешь, я хочу власти? Я собрала совет в Вергене, народный совет, чтобы править народом. Цири кивнула. Она действительно знала о совете Саскии, внимательно изучая его еще в Нильфгаарде. И считала превосходной попыткой, хотя он сильно походил на городской совет. К сожалению, совет имел ряд проблем. Почти никто (возможно, кроме Саскии) не рассматривал его как настоящий орган руководства. О, они пытались. Но в итоге знать возмущалась необходимостью сидеть за одним столом с простолюдинами, и даже хуже — с краснолюдами и подлыми наемниками. Краснолюды возмущались предрассудками знати и армией Саскии, позволившей скоя’таэлям войти в приличный город. Князь, который выступал номинальным главой, возмущался всеми за вмешательство в его монаршие дела. А больше всего он возмущался Саскией за дерзость быть более популярной у народа и, еще сильнее, за армию, большую, чем у него. Ни один монарх, желающий сохранить свой трон, не стал бы рисковать и терпеть такого соперника рядом. И поэтому они боролись друг с другом, интриговали, спорили, пока армии короля Хенсельта не обрушились на них. И, в конце концов, заплатили, как это обычно бывает, кровью. — Но они ничего не слушали, — продолжила Саския. — Я знаю, что ты можешь сказать. «У тебя нет прав, Саския, народ не может принять нединастического правителя». Глупости, — она покачала головой. –Конечно, среди моих людей никто не додумался бы применить такую логику. Мы и есть народ! — Со стороны все выглядит иначе. — Не сомневаюсь. Ты поступаешь иначе, чем мы. На самом деле, это невыносимо. Я понимаю желание утешиться мыслью, что король существует прямо за углом, или что высшее божество придет на помощь. Но я не могу понять, почему люди так легко подчиняются этой мысли. Цири кивнула. — Люди хрупки и жизнь их коротка. Ты не можешь мерить их теми же стандартами, что и драконов, ты не можешь так мерить даже краснолюдов или эльфов. — Вот почему я хотела встретиться с тобой. Я думаю, что знаю выход из затруднительного положения. — Да? Пещера вдруг наполнилась низким, волнообразным гулом. Он шел из глубины, отзываясь в их телах. Саския подняла взгляд, встала и обернулась к внутренней части пещеры. — Об этом позже. Пришло время для услуги, о которой я тебя попрошу. Цири медленно поднялась, осторожно взяла свой клинок с того места, куда Саския его бросила. — Большинство людей предлагают помощь, прежде чем просить наместника об услуге. Саския обернулась и уставилась на Цири. Ее голубые глаза заполнила неизмеримая, одновременно человеческая и нечеловеческая печаль. Цири видела эльфов с такими же глазами. — Я прошу об услуге не наместника, не принцессу или императрицу, — с этими словами она повернулась и скрылась в туннеле. Цири пошла следом, сапоги хрустели на россыпи камней, песка и мышиных экскрементов, устилавших пол. Жар становился сильнее, поднимаясь из туннеля через разные интервалы, сопровождаясь хрипом. Наконец, пройдя поворот, она увидела. Большой грот открывался в серое небо. Вода, что высекла проход в скале, падала с края и собиралась в озеро, занимавшее половину пещеры. В сухой части, в окружении костей и гниющей плоти овец и коз, лежал дракон. Это был зеленый дракон, но почему-то потерявший цвет, почти не управлявший своим истощенным телом. Его красные крылья выцвели, будто у сердца больше не хватало сил качать кровь по многочисленным сосудам. Горячее дыхание, и хрипы, исходили от него. Большие веки медленно поднялись и единственный, воспаленный золотой глаз уставился на приближающихся девушек. Цири прочитала все, что нашла о драконах в библиотеке Каэр Морхена. Даже ведьмаки Школы Волка, как правило, не бравшие контракты на них, были патологически неспособны отказаться от знаний об этих существах. Но она никогда не видела ни одного воочию. Цири обернулась к Саскии и встретила ее взгляд. — Он болен? — больше на ум ничего не приходило. — Она. Отравилась много лет назад, до моего рождения. И никогда не поправилась до конца. А потом ушла в пещеры Махакамских гор, но не обращала внимания на ваши дела и не замечала, как вода, которую она пила, убивала ее. Медленно разрушала ее желудок, легкие, сердце. Отравление свинцом от разработки горных пород. Краснолюды убили ее без топоров. Цири медленно кивнула, услышав слова Саскии. — До твоего рождения? — Да, — Саския кивнула на дракона. — Это моя мать. Миргтабракке, дракон из Каингорна. Драконица, вероятно, поняв слова дочери, издала низкий стон. От ее движения самоцветы, блестевшие под водой, засверкали. — Мне жаль, — произнесла Цири. — Как и мне. Я встретила ее совсем недавно. Обычно драконы покидают свою молодежь только когда те вырастают достаточно, чтобы защититься, и я выросла рядом с отцом. Но потом до меня дошли слухи о зеленом драконе, появившемся в тех местах, где я находилась, — Саския грустно усмехнулась. — Сначала я подумала, что это мог быть возможный влюбленный, которого мне придется прогонять. Но потом обнаружила, что это она. Она последовала за мной, как видишь, присматривала за моими успехами издали. Но, в конце концов, я нашла ее. — Возможно, она хотела наверстать упущенное время, — кивнула Цири. — Это человеческие эмоции. Драконы более практичны по натуре, — заявление было лаконичным и слегка обвинительным. — Я доставила ее сюда, ввела дополнительные налоги, чтобы кормить, даже принесла самоцветы, чтобы она чувствовала себя как дома. Но она почти не ест и с большим трудом глотает. — Есть причина, по которой ты привела меня сюда? — Да, — ответила Саския. — Для нее нет лекарства, ни медицина, ни магия не исцелят ее раны. Все, что я делаю, только оттягивает неизбежное. И я так устала от страданий, — она взглянула на меч, который держала Цири. — Лечения нет, — повторила она. — Остался только клинок ведьмака, — Саския глубоко вздохнула. — Прости, что взваливаю на тебя эту ношу, правда. Знаю, это противоречит твоему воспитанию. Но я убеждена, что не существует ребенка, способного поднять меч против своего родителя, какими бы ни были их отношения. И ведьмак должен знать, куда бить наверняка. — Я делала вещи и похуже, — они направились к массивной голове дракона, чей больной взгляд следил за ними, а рваное дыхание выходило все медленнее. Цири осторожно вытащила клинок и положила ножны. Она хотела сказать что-нибудь, попросить прощения у величественного создания за то, что собиралась сделать, но не могла подобрать слов. Золотой глаз следил за ней, а потом медленно закрылся. Каким-то образом, Цири почувствовала, что это существо, Миргтабракке, была довольна происходящим. Она остановилась под крылом и осторожно направила острие клинка туда, где должно было находиться сердце, затем отвела руку, сжимающую рукоять, для большей силы замаха. Краем глаза она заметила, как Саския обхватила массивную голову руками, шепча что-то, Цири не могла расслышать слов. Потребовался лишь один удар, и Миргтабракке, драконица Каингорна, обрела покой. Очередная маленькая частичка старого мира ушла навсегда.***
Иорвет и его эльфы под охраной привели Розу и Тамару в лагерь и заперли их в помещении, где ранее произошла встреча с мастером Бурдоном. Возможно, таким образом им хотели показать, что не держат злого умысла, но скорее всего потому, что старый кабинет остался единственным строением в лагере с замком на двери. Их оружие забрали, и они быстро, но тщательно искали что-нибудь подходящее для побега, хотя Иорвет был достаточно внимателен, чтобы предотвратить подобное. Их обед состоял из единственного кубка воды и нескольких кусков хлеба с сыром, а потом женщин оставили одних. Роза равнодушно оперлась о стену, а Тамара рылась в сундуке с какой-то одеждой, все еще надеясь найти что-нибудь нужное. — Забудь об этом, — сказала Роза. — Они не так глупы, чтобы оставлять оружие или инструменты. Ты собралась задушить эльфа со шрамом? — Лучше делать хоть что-нибудь, чем не делать ничего, нильфгаардка. Я помолилась, поела, а теперь ищу выход, — Тамара продолжила поиски. — Я не нильфгаардка, — Роза откинула голову к стене. — Я из Аттре. Ты знаешь, где находится Аттре, Тамара из Велена? Это юг Цинтры, по старой границе с Назаиром. Прямо там, где проходил рубеж с Нильфгаардом, который назывался свободным севером. До вторжения, — Роза закрыла глаза, не интересуясь, слушает ее Тамара или нет. — Наш драгоценный не оплаканный князь пал с Калантэ и ее армией. Моя семья принадлежала тогда к захудалому дворянству, баронам. Мой дедушка пережил битву и встал перед выбором. Он мог сражаться, стать героем, и геройски умереть, заметь, за нордлингов. Или мог сотрудничать и сохранить семью. Он сделал трудный выбор, зная, что те, кого зовут патриотами, Виссегерд и ему подобные, навсегда отвернуться от него и что знать Нильфгаарда всегда будут смотреть на него, как на выскочку, — теперь Тамара слушала, глядя на Розу с молчаливым интересом. — До сих пор он служил в имперском управлении, как мой дядя и мой отец. Я была рождена служить, росла, разговаривая на нильфгаардском больше, чем на языке, который вы зовете всеобщим. Мою сестру, мою кузину, всех нас готовили служить империи, — Роза глубоко вздохнула. Ее голос сел, а из глаз покатились слезы. — И теперь всему конец. Потому что если наместник погибнет здесь, если умрет прежде меня, умрет и все, за что сражалась моя семья. Все! А я стану неудачницей, над которой будут смеяться и говорить, что предатели получили по заслугам, и что большего и нельзя ожидать от выскочки из Аттре. — Я не считаю твоего деда изменником, — произнесла Тамара. Роза открыла глаза и, встретившись взглядом с ней, впервые не нашла там усмешки, появлявшейся при разговорах ранее. — Верности не требуют, ее заслуживают и зарабатывают. Выбор твоего деда правилен, как и любой другой, — она села лицом к Розе. — И ты увидишь своего наместника снова. — Откуда ты знаешь? — спросила Роза. — Я верю, — улыбнулась Тамара. Прежде чем Роза успела спросить, что именно она имеет в виду, они услышали, как в замке повернулся ключ. Обе вскочили на ноги, намереваясь встретить лицом к лицу своих дознавателей. Охранник открыл дверь, и в комнату вошла грязная, растрепанная и уставшая Цири. — Вы здесь! — воскликнула она при виде девушек и едва не бросилась на шею Розе, но остановила себя и сделала вид, что отряхивается. — Приятно видеть, что вы обе в порядке! — Ваше императорское высочество… Я… я, — заикалась Роза. — В смысле… дракон… — О, я в порядке, расскажу все позже. А пока у нас есть дела, — Цири заметила открытый сундук, подошла к нему и принялась рыться внутри. — Разве мы не возвращаемся в Новиград? Я имею ввиду, мы не нашли Драконоубийцу… — спросила Роза. Тамара рядом блаженно улыбалась. — Нашли, — раздался голос. Роза повернулась и увидела на пороге Саскию. — Мы с вашим наместником заключили своего рода пакт. Прежде чем Роза узнала, что за пакт, Цири вытащила огромный лиловый берет с ярким фазаньим пером и с улыбкой натянула его на голову Розы. — У меня есть идея!