***
Первый признак того, что в Новиграде происходит что-то неладное, появился в поместье еще до полуночи, когда дозорные смотровой башни на западном холме заметили над городом необычный свет. С наступлением темноты они не могли использовать сигналы для связи с войсками, размещенными в Золотом городе. Вместо этого туда был отправлен патруль, а дежурный офицер сделал записи в свой журнал и решал, уведомлять ли случившемся наместника или генерала Воорхиса (позже его понизят в должности и отправят на границу с Корат, а его старый отец будет влачить жалкое существование, считая своего сына лишенным чести). Однако патруль по ошибке свернул на другой путь к Понтару и доехал до города только следующим днем (командующий отряда погиб в следующем столкновении, поэтому искупил свою вину и очистил имя). Как бы то ни было, они не появились до рассвета, в то время как измученная лошадь гонца из города миновала ворота поместья и свалилась от усталости, а ее седок передал сообщение генералу (лошадь впоследствии умерла из-за внутреннего кровотечения, вызванного шпорами всадника, и в отличие от офицера, ее имени никто не запомнил). Морвран, с воспаленными от недосыпа глазами, но все еще в безупречной форме поверх спальной рубахи, встретил гонца, прочел лаконичное сообщение, набросанное командиром городского гарнизона, и быстро взбежал по гранитной лестнице особняка к главному входу, миновав цветочные клумбы. На лестнице его ждала внешне спокойная и отдохнувшая Трисс, аккуратно сложив руки на ночной мантии, накинутой поверх сорочки с высоким воротником. — Я уже попросила Гретку разбудить наместника, — сообщила она. — Как вы узнали, что новости требуют внимания наместника? — Морвран продолжил подниматься по лестнице. Трисс, подстроившаяся под его шаг, закатила глаза. — Морвран, я чародейка. И даже если бы не была ею, твое лицо говорит больше, чем тебе хотелось бы. Они остановились перед комнатой наместника. Один из стражей стоял рядом с приоткрытой дверью и переговаривался с кем-то внутри. Затем он кивнул и вместе со своим товарищем распахнул створки из черного дерева, медная отделка сверкнула в одиноком луче солнца, проникшем в восточные окна. Ее высочество не спала и уже была одета в рубаху, сапоги и штаны для верховой езды, зашнуровывая жилет брони. Гретка рядом держала перевязь и меч. — Что случилось? — спросила Цири без лишних вступлений. Морвран откашлялся. — Только что прибыл курьер из Новиграда, выше высочество. Похоже, в городе начались беспорядки. — Погром? — спросила она тихо. Морвран нервно сглотнул. — На нынешний момент данные неясны, но, кажется, так и есть. — Когда все началось? — Цири закончила шнуровать броню. — Вчера вечером, ваше высочество, — Морвран стоял очень прямо, застыв как вкопанный, и смотрел на воображаемую точку над головой принцессы. Цири замерла, а потом резко развернулась к генералу, ее зеленые глаза полыхнули яростью. — Вчера вечером?! Почему же мы слышим об этом только сейчас? Где были наши дозорные? Почему не сообщили? — Сигнальные башни не работали, а гонец не смог найти путь в темноте. Что касается дозорных… Мне нет прощения, ваше высочество. — Нет, черт тебя возьми, Морвран! — лицо Цири пламенело от гнева. — Ты советовал мне быть терпеливой, ждать подхода дополнительных сил… — она оборвала себя, видимо, успокаиваясь волевым усилием. — Мы можем отложить поиск виновных на потом, — добавила Трисс. — Верно, — лицо Цири закаменело. Она выхватила перевязь у Гретки и набросила ее, отрегулировав пряжки. Девочка призраком выскользнула из комнаты. — Роза! — крикнула Цири. — Ваше высочество? — ее адъютант в наглухо застегнутом дублете явилась как по мановению волшебной палочки. — Мы едем в Новиград. Сейчас же! — Цири обернулась к Морврану: — Возьми всех, кто может ехать верхом, и приготовь к поездке в город. Они будут охранять ворота, а также открывать их, чтобы освободить дорогу нашему отряду в Золотой город. Им придется защищать Застенье и Обрезки, там самое большое скопление нелюдей. — Я сам поведу их, ваше высочество, — заявил Морвран. — Ничего подобного! Ты останешься здесь и скоординируешь подкрепление, которое прибудет из Оксенфурта, — прорычала Цири. — И будешь охранять поместье, раз уж считаешь его самым главным. Больше не произнеся ни слова, она протянула руку Розе и та, слегка вздрогнув, сжала ее. Обе исчезли в голубой вспышке. Морвран смотрел себе под ноги. — Она остынет, — успокоительно произнесла Трисс. — Я совершил ошибку, — Морвран покачал головой, — страшную ошибку. — Она простит. В отличие от своего отца, она умеет прощать, — чародейка вдруг засветилась как рой светлячков, а потом будто молния промчалась по ее телу, заменив сорочку на более официальный костюм. — Собирайте войска, генерал, и защищайте поместье. Хотя бы раз позвольте другим беспокоиться о ней. Трисс открыла низко загудевший портал и ступила внутрь, оставив Морвран в комнате принцессы одного.***
Варево было недостаточно ионизированным. Ламберт тихо выругался, глядя на фильтрационные пробирки, расставленные как будто в случайном порядке вокруг стола, — безумное собрание сосудов столь странных форм, что только опытный алхимик или чародей смогли бы опознать изделия лучших мастеров-краснолюдов. Ламберт, справедливости ради, был немного и тем, и другим, но в первую очередь он лучше многих знал, как обращаться с приборами. Большую заднюю комнату госпиталя, которую они с Кейрой использовали в качестве лаборатории, заполнял едкий запах алхимических ингредиентов, выделяемый теплом горелки, из-за которой на спине выступал пот. Оштукатуренные стены покрывали наброски с диаграммами и грубые полки, содержащие записи исследований и медицинские тома, которые Кейра, так сказать, «одолжила» в разных учреждениях города. В комнате раздавалось только утробное бурление отваров и скрип пера чародейки. Поэтому Ламберт, не самый спокойный человек, старался ругаться как можно тише. Не сработало. — Ламберт, если хочется шуметь, не мог бы ты делать это в другое время? — раздраженно бросила Кейра. Чародейка стояла, нагнувшись над столом, покрытым записками и раскрытыми книгами, подпирая левой рукой голову, а правой делая записи. — Я что-то нащупала, и твое постоянное сквернословие чертовски мешает сосредоточиться. — Прости, — Ламберт кивнул на оборудование. — Просто эта проклятая штука отказывается работать как надо. — Ох, тогда оставь ее. Я позже взгляну, что ты там напортачил. Ламберт помрачнел от несправедливых обвинений, и Кейра все же заметила это, несмотря на то, что стояла спиной. Она окунула перо в чернильницу и выпрямилась, глядя на него из-под челки. — Прости, дорогой, я не собиралась срываться на тебе. Просто здесь что-то появилось, — она помолчала. — Возможно, прогресс. Или провал. В любом случае, я на пороге чего-то важного. Ламберт кивнул, напоминая себе, что они с чародейкой не спали уже несколько дней. Работы было полно, а город не казался приветливым для осмотра достопримечательностей (в любом случае, Новиград не нравился Ламберту). — Да я все понимаю, иногда нужно что-то пропустить мимо ушей, — он почувствовал тихое урчание в животе и сменил тему. — Голодна? — Просто невероятно. В буфете должен лежать хлеб и сыр. Ламберт покачал головой. — Я рассчитывал на что-нибудь посвежее. Дальше по улице есть славный магазин, где продают клецки. Хочешь попробовать? — он потянулся. — Все равно мне нужно потренироваться. — С удовольствием, Ламберт, — Кейра улыбнулась. Ламберт взял стоявший у стены стальной меч в ножнах, повесил его за спину и открыл дверь. Приемная госпиталя сейчас почти всегда пустовала из-за того, что его превратили в координационный центр на время эпидемии. Стояло раннее утро. Ламберт осознал это, взглянув в окна, а также понял, почему здесь никого не было, кроме двух членов ночного персонала, дремавших на лавке. Пройдя мимо них, он открыл дверь и вышел в утреннюю дымку. И сразу заметил вокруг неладное. Госпиталь стоял не на главной улице, но здесь должны были находиться хоть какие-то люди. Что еще хуже, даже храмовая стража, патрулирующая улицы, пропала. Ламберт пошел вперед чуть более осторожно, пересек маленький двор и, свернув за угол к магазину клецок, едва увернулся от группы людей, приближавшихся с другой стороны улицы. Они выглядели необычно — нищие в лохмотьях, грузчики в грубой домотканой одежде, подмастерья в добротных нарядах, а также пара молодых людей в дорогих дублетах по последней моде. Их объединяла только принадлежность к человеческому роду и вооружение — тесаки и кинжалы, дубинки и рапиры, резаки и странные копья. Шествие возглавлял проповедник в алой мантии жреца огня. И именно он ткнул пальцем в сторону Ламберта. — Смотрите! Ведьмак, мутант, дьявольское отродье Нильфгаарда, один из осквернителей госпиталя. Парни, уничтожим это мерзкое существо, а потом сожжем отравленное средоточие дотла! Люди позади него вскинули импровизированное оружие и начали подступать к Ламберту. — Идите нахрен, — тот без промедления развернулся и бросился прочь. Древние маги и алхимики, когда-то создавшие гильдию ведьмаков, изменили каждую клеточку организма своих подопечных, чтобы превратить их в непобедимые боевые машины. Поэтому с некоторым внутренним удовлетворением Ламберт теперь полностью проигнорировал эту часть своего наследия, выбрав вместо боя бегство. К счастью для него, шайка только готовилась к нападению на одиночку, пусть вооруженного и опасного, и им потребовалось время, чтобы сориентироваться в новой ситуации и броситься в погоню, дав Ламберту, обладавшему сверхчеловеческими рефлексами и скоростью, фору. Он в мгновение ока пересек двор, влетел в дверь и захлопнул ее, разбудив двух представителей персонала. — Запирайте двери и окна! — крикнул Ламберт, хватая ближайший стол и переворачивая его. — Что? Но тогда как… — начал один санитар. — Нет времени, — оборвал его Ламберт, — толпа чертовых парней со сволочным проповедником во главе собирается спалить здесь все! А теперь помогите! Санитары принялись подпирать дверь мебелью. Ламберт тем временем стал закрывать и укреплять оконные ставни. Он знал, долго они не выдержат, но немного времени лучше, чем ничего. Стоило ему подумать об этом, как недавно запертый ставень с хрустом распахнулся. Два человека лезли внутрь, мешая друг другу, пока Ламберт знаком Аард не вышвырнул их наружу подобно большим тряпичным куклам. Захлопывая ставень, он услышал ругань их товарищей и лавкой надежнее заблокировал его. Когда он закончил, распахнулось дальнее окно, и внутрь прыгнул другой человек. — Ламберт, что за шум? — Кейра переступила порог лаборатории. Окно находилось рядом с ней. Ламберт быстро сложил Аард, с отчаянием понимая, что Кейра загораживает от него мятежника. Все происходило слишком быстро, чтобы чародейка успела использовать какое-нибудь заклинание. Человек взмахнул тяжелым молотком, и Кейра быстрой кошкой ушла вниз, хватаясь за мешочек на поясе. Когда она выпрямилась, что-то сверкнуло в ее руке, и человек получил точный удар в подбородок улетев на пол. На руке Кейры блестел бронзовый кастет. Прежде чем нападавший успел прийти в себя, Ламберт оказался над ним. Он не потянулся к оружию, просто схватил человека за шею, с помощью мутированных колдовством мышц приподнял его и с силой обрушил на окованный железом край крепкого ящика. Шея с громким хрустом сломалась и тело обмякло. Не тратя времени зря, Ламберт захлопнул окно, пока кто-нибудь еще не пролез внутрь. Он уже слышал грохот ранее, когда толпа начала атаковать дверь. Ламберт взглянул на Кейру, которая делала какие-то сложные пассы руками. Вдруг она вскинула ладони, на мгновение вспыхнул серебристый свет и рассеялся под крышей. Ламберт услышал снаружи крики, сменившиеся визгами, будто кто-то горел. Удары в дверь прекратились как только возник щит. Кейра стояла неподвижно, по ее лицу катились капли пота. Однажды, в Эббинге, Ламберт видел статую местного, почти забытого божества — огромный человек, несущий на своих плечах сферическое тело, давившее страшным весом. Кейра выглядела похоже, пытаясь удержать щит. — Как долго ты продержишься? — в его вопросе отсутствовала сентиментальность, холодный профессионализм взял верх (и не было Весемира, который мог бы позабавиться этим). — Не так долго, как хотелось бы, — голос Кейры звучал так же бесстрастно. — Боюсь, все закончиться со скоростью свечи, подожженной с двух концов, — она чуть заметно улыбнулась. Ламберт кивнул, глядя на двух санитаров и доктора фон Гратца, спускавшегося с лестницы, чтобы узнать, откуда шум. — Есть еще выход, кроме задней двери? — обратился к нему Ламберт. — Вход в канализацию… — ответил доктор, выпрямляясь. — Вы можете воспользоваться им, но там невозможно пронести лежачих больных. А я их не брошу, — произнес он с достоинством человека, готового взойти на эшафот. Ламберт обменялся кратким взглядом с Кейрой, которая, казалось, прикусила язык, а затем едва заметно качнула головой. Она не шевелилась. — Ладно! Вы поняли ее, — сказал Ламберт. — Относите больных в заднюю комнату, забаррикадируйте лестницу и все двери, которые попадутся им на пути. Будем держаться, сколько сможем. Доктор кивнул и повел своих подчиненных наверх. Их сопровождали звуки передвигаемой мебели и напуганные голоса. — Ты не обязан оставаться, Ламберт, — мягко произнесла Кейра. — Черта с два. Не хочу потерять все эти записи, — он быстро наклонился и поцеловал Кейру в щеку. — Или все остальное, если уж на то пошло. С другой стороны, здесь куча чудовищ, которых нужно уничтожить. — Он вынул из ножен стальной клинок, занимая позицию между дверью и чародейкой. — Я думала, этот меч для людей, — слабо пошутила Кейра. Ламберт присмотрелся к ситуации, в которой они оказались — крики наверху, лязг оружия и фанатичные выкрики снаружи. Геральт или Эскель обязательно сказали бы что-то эпичное или лаконичное. Что оба меча для чудовищ. Что меч — это орудие… — Да пошло оно все нахуй, — сказал Ламберт, поднимая клинок в боевой стойке.***
Утренний туман все еще покрывал густые ветви, подлесок и болотистую почву леса, где строились его люди, пытаясь восстановить дыхание. Зигфрид смотрел на потрепанный отряд с чувством гордости. По первоначальному плану их предполагалось отправить вниз по Понтару на барже, до того как проповедникам было дано слово и они начали сеять безумие среди городской толпы. К несчастью, выглядело так, будто мятежники сделают все сами, и Зигфрид со своими людьми оказался вынужден пережить длительный ночной марш, перетаскивая снаряжение по грязным дорогам вдоль реки, а потом они вошли в сумрак леса. Дальше прокладывали путь по лесным тропам и обходным путями, иногда казалось, что они заблудились, прежде чем, наконец, добрались сюда. Теперь они строились в боевую позицию, надевали шлемы и крепили щиты, одновременно пили из фляг и жевали сухари с вяленым мясом. Полуденное солнце над головой, едва виднеясь сквозь ветви, грело листву. Он гордился ими. Всего несколько недель назад они выглядели не лучше разбойников — грабили отдаленные фермы и одиноких купцов, охотились на имперские патрули. Но теперь стояли здесь, готовые к битве, как раньше. Рыцари Ордена Пылающей Розы. Он повернулся к охотнику за колдуньями, стоявшему рядом, который служил им проводником сквозь тьму леса. — Нужно немедленно выдвигаться. — Хорошо, — охотник за колдуньями кивнул. — Большая часть их сил сейчас далеко от города. Подступы почти полностью открыты. Зигфрид серьезно кивнул и потер подбородок. Из-за волнения он забыл побриться. — К большому сожалению, мы крадемся как воры. Но, похоже, по-другому нельзя. — Поместье — символ, центр силы Нильфгаарда, — прервал его охотник за колдуньями. — Разрушьте поместье и вы разрушите самую суть их правления. У наместника не останется иного выбора, кроме как вступить в переговоры, а его святейшество поведет север к спасению, — слова звучали заученно, словно заготовленные сценарием, но на удивление искренне. — Верно. Хотя мне не доставляет удовольствия рубить поваров и служанок вместо солдат. — Бог узнает своих. Их смерть — малая плата за слово божие, — охотник за колдуньями запнулся, и Зигфрид искоса взглянул на него. Не знай он лучше, мог бы подумать, что в голосе звучат слезы. — Убейте их всех, — закончила Тамара Стенгер.