***
— Что есть долг? — спросила Цири как-то вечером. — То, что человек должен кому-то, помимо требований закона, — ответил император. Час был поздний и в камине догорали последние угли. Снаружи шел снегопад, необычный для юга, хлопья снега медленно опускались между золотых башен Нильфгаарда. — Человек — господину, господин — богу, — он прервался, чтобы допить остатки вина из кубка, — в любом случае, что-то требуемое. — А ребенок своему родителю? — Цири не позволила ему отделаться так легко. — Серьезно? — Это общепринятая практика и всеобщее убеждение, — продолжил император, — хотя, что именно требуется в каждом конкретном случае, может зависеть от родителя. Цири улыбнулась маленькой победе. — В таком случае обстоятельства могут изменить его содержание? В чем заключался твой долг перед родителями? Император молча смотрел в камин, карие глаза окрашивались золотом в мягком свете, походя на само солнце Нильфгаарда. — Отмщение, — произнес он, наконец. — Всего лишь? — Простой долг зачастую является самым сложновыполнимым. Мы много просим друг у друга, Цирилла. Общество — это постоянно растущая паутина долгов и требований, вниз, вверх, вдоль и поперек, часто извращенных и противоречивых. Но у каждого должен быть долг, в противном случае мы не более чем идиоты. Тебе известно первоначальное значение этого термина? — Отдельный человек, одинокий, — сообщила она. — Очень хорошо, — тонко улыбнулся император. — Тогда в чем заключается наш долг как монархов? — Цири положила подбородок на ладонь. Она не была уверена, ждала ли ответа, но все же получила его. — Увековечивание. Мы пауки, прядильщики, которые создают и сохраняют паутину, латают ее, где нужно, расширяют, где можно. — Даже если она разваливается? — В таком случае мы погибаем первыми, — просто сказал император. — В твоих устах это слово звучит на удивление бескорыстно, долг, — Цири откинулась в кресле. — Напротив, это самая эгоистичная вещь в мире. Ради чего паук готов рискнуть потерять паутину? — император пожал плечами. — Тем не менее, это сложно. Тебя могут попросить отказаться от того, что тебе дорого. От семьи, комфорта, любви, родных, мести и даже ярости, — он снова улыбнулся. — Полагаю, мне повезло с последним. — Но не с первым. — Совершенно верно, — произнес Эмгыр. Между ними снова повисло молчание, Цири не желала давить и отказывалась признать это нежелание. В конце концов, император поставил кубок на стол. — Час уже поздний, а завтра будет новый день. — Он поднялся, опершись на подлокотники. — Ты так и не извинился, — произнесла Цири, когда император уже собрался уйти. Медленно он обернулся, скорее тень за пределами света камина, нежели человек. — Императоры никогда не извиняются, Цирилла. Ты должна выучить и это тоже. Спокойной ночи, дочь, — он отвернулся и ушел. Цири осталась сидеть в кресле, перед гаснущими один за другим углями.***
Снаружи поднялся ветер, заставляя флаги и вымпелы хлопать и рваться с шестов. Воздух внутри был затхлый, спертый. А Цири кипела. Кулаки сжимались и разжимались, зеленые глаза уставились в одну точку на столе, в ушах звучали последние слова Кейры. — Кривоуховы топи, — повторила она медленно, проклиная себя. — Чертовы глупцы пошли за старухой с Кривоуховых топей. На лицах вокруг стола отражалось понимание и растерянность. — Чудовище, ведьма, нет, вероятно, реликт — более верный термин, — Цири подняла взгляд. — Одна из трех похожих существ, игравших в полубогов на Кривоуховых топях в Велене, к юго-востоку отсюда, — она глубоко вздохнула и, наконец, разжала кулак. — Двух других я убила, несколько лет назад. Если она распространяет заразу, нам придется уничтожить ее. — Безусловно, — согласилась Филиппа. — Уничтожение должно стать первоочередной задачей. Если Кейра сможет обнаружить ее местоположение под Храмовым островом, ударный отряд должен проникнуть туда с помощью портала. — Я поведу их, — кивнула Цири. — Со всем уважением, ваше высочество, но вы не должны делать ничего подобного, — категорично заявила Филиппа и вскинула руку, увидев, что Цири собралась протестовать. — На это существует три причины. Первая — ваша жизнь слишком ценна, чтобы подвергать ее риску при охоте на чудовище в катакомбах под Храмовым островом. Вторая — остров защищен и, возможно, при проникновении внутрь поднимется тревога. Если нанести удар во время церемонии наверху, мы получим отвлекающий фактор, а вам нужно принять участие в церемонии… — Принять участие? Под островом сидит чудовище, кто еще сможет биться с ним? — Цири, — прервала ее Трисс. Дождавшись, когда воцариться молчание, она продолжила: — Даже ты не можешь находиться в двух местах одновременно. И твой долг — не гоняться за чудовищами впотьмах, — ее взгляд сверлил Цири, пока та, наконец, не кивнула, соглашаясь. — Филиппа, продолжай. — Третья причина, — спокойно произнесла Филиппа, бросив взгляд на Ламберта, — как бы ни было неприятно говорить, заключается в том, что у нас есть специалист в искусстве убийства чудовищ. — Я завязал, — усмехнулся Ламберт, отлипая от стены. — Конечно, — Филиппа закатила холодный голубой взгляд, — но разве эта ситуация не исключение? — Да? Сколько заплатишь, Филиппа? — Тебе заплатит администрация наместника, — вмешалась Трисс. Ламберт вскинул бровь, а затем посмотрел на Кейру, которая едва заметно кивнула. — Отлично, — развел он руками. — Пойду точить клинок и готовить масло, — он собрался уйти. — Ламберт, — окликнула Цири и взглянула ему в глаза. — У нее… ну, медальон Весемира. Она забрала его, когда мы сражались. Ламберт на мгновение задержался, тихо пробормотал проклятие и покинул комнату. — Он не спросил вашего разрешения на уход, — сухо заметила Филиппа. — Он ведьмак, я и не ожидала иного, — ответила Цири. — Опасный прецедент. — Мое право определять это, — Цири оперлась о стол. — Члены совета, — произнесла она более официальным тоном, — нам нужно подготовиться, а на это осталось слишком мало времени. Кейра, ты завершила расчеты? — Более или менее, — ответила та, — хотя есть еще кое-какие вопросы, которые следует решить с госпожой чародейкой Меригольд, прежде чем мы закончим. Трисс в удивлении выгнула бровь, но согласно кивнула. — Очень хорошо, — Цири поднялась, и все остальные быстро последовали ее примеру. — Тогда начнем действовать. Господин Бедлам, на пару слов. Цири покинула комнату, Роза и Король вышли за ней. — Нужно закончить войну банд. Сейчас мы не можем позволить ей продолжаться. — Полагаю, вы не предоставите мне войска? — Король мрачно улыбнулся. — Нельзя, чтобы солдаты открыто участвовали в бандитских разборках и, в любом случае, мне нужны люди для сдерживания мятежа. Тебе следует заключить договор с Гудрид, Гудрун, или как ее там. — Это может оказаться сложным, — Король Нищих задумчиво потер подбородок. — Она побеждает, или, по крайней мере, так считает, а с подкреплением ее преимущество становится уже постоянным. Цири резко остановилась и обернулась к нему. — Я дам немного поддержки, на которую способна, но мне… нет, Новиграду нужны переговоры о прекращении или перерыве военных действий, — она выразительно помолчала. — Независимо от средств и расходов. — Вы заставляете меня делать неприятный выбор, — заметил он. — Любой выбор неприятен, — она шагнула ближе, и досадное чувство загнанности в угол поползло по позвоночнику Франциска Бедлама. — Я спрашивала тебя однажды, человек слова ты или лицемер. Пришло время выбирать, господин Бедлам. Она отвернулась и исчезла в коридоре.***
Трисс последовала за Кейрой в гостиную, превращенную в кабинет. Вторая чародейка была собранной, спокойной и единственный факт, который мог насторожить, насколько ее знала Трисс, это нервозная энергия. Кейра встала посреди комнаты и стиснула руки. Трисс приблизилась к шкафу и налила им обеим по бокалу вина. Кейра взяла свой не глядя. — Итак, — начала Трисс, — что еще необходимо обсудить? Твой вывод насчет распространения инфекции верен, так? — Конечно, верен, — Кейра откинула волосы за спину и осушила половину бокала. — Проблема не в этом. — Тогда в чем? — Трисс, — Кейра подняла взгляд и прищурилась. — Ты действительно позволишь ей сделать это? — Цири? — спросила Трисс, зная, что это неверный ответ. — Филиппе! — воскликнула Кейра. — Ты действительно позволишь ей занять твое место? Так просто? Так спокойно? Трисс и вправду была сейчас далека от спокойствия, но не следовало говорить об этом Кейре. — Ее план может сработать, — она пожала плечами. — Хотя некоторые его части неприятны. Я в самом деле не думала, что ты будешь обеспокоена ими. — Я уже знала о ее проклятом драконе, — дернула плечом Кейра. — Меня заботит не кодекс ведьмаков, а то, что ты, похоже, готова передать свое место Филиппе по первому ее слову. — Она куда более опытна, — Трисс потянулась к своему бокалу. — Поэтому ты отдашь свое место? Ты прекрасно знаешь, несмотря на все, что она говорит сейчас, Филиппа не согласится делиться властью. Трисс нахмурилась над ободом кубка. — Думаешь, речь идет о власти, Кейра? — спросила она, поставив его. — Ты действительно думаешь, что я сижу здесь из собственного удовольствия, из-за жажды власти? Это самая скучная… — Ты? — прервала ее Кейра. — Дело не в тебе! Дело в нас. Во всех нас, — она плавным жестом обвела комнату, — во всех чародейках, ведьмах, алхимиках и ведуньях северной Яруги, на которых все последнее десятилетие охотились, как на сумасшедших! Напуганные люди! Беззащитные, нищие и прячущиеся. Люди, которые едва осмелились поднять голову, потому что Нильфгаард — Нильфгаард, который держит каждого чародея в жестком подчинении империи, — уничтожил их мучителей, — Кейра, казалось, нависала над Трисс. — Этим людям нужен голос. И более того, им нужен лидер, кто-то наделенный возможностями и понимающий, представляющий их нужды. — Звучит так, будто ты описываешь Филиппу, — произнесла Трисс, вставая и огибая Кейру. — Она обладает обаянием, опытом, необузданной силой. Она вела Реданию к золотой эпохе, она создала Ложу, она сидела за… — Она убила Сабрину и Шеалу! — прервала ее Кейра. — Ассирэ тоже, если уж на то пошло! Она окончила свою золотую эпоху свержением законного правительства и втянула страну в войну, которую было невозможно выиграть! Она наблюдала за уничтожением братства чародеек, за уничтожением, которого можно было бы избежать, послушай она Тиссаю. Тиссайю, которую она довела до самоубийства! — Кейра перевела дух, что позволило Трисс вмешаться. — Ты чересчур строга к ней. — А ты недостаточно строга. Это всегда было твоей слабой стороной. — Тогда будучи такой слабой, почему я вообще должна занимать хоть какую-то должность? Почему бы не передать бразды правления другим? — Потому что ты — лидер! — воскликнула Кейра, схватив Трисс за плечи. В комнате повисло потрясенное молчание. — Я — кто? — растерянно спросила Трисс. — Лидер, — Кейра продолжила более мягким тоном, — вот кто ты, Трисс Меригольд. Не ожидала? Я тоже, если говорить откровенно. — Она вздохнула, отпустила плечи и снова вернулась на диван. — Если честно, не знаю, Трисс. Не знаю, что произойдет, и я не притворяюсь, что имею хоть какой-то дар предвидения. — Она снова подняла взгляд, на губах возникла мягкая улыбка. — Но вот, что я знаю точно: когда свирепствовали охотники за колдуньями, когда пылали костры, когда сама Аретуза была предана огню, ты единственная делала хоть что-то. Когда Филиппа помешалась на восстановлении зрения, в котором никогда особенно не нуждалась, когда я спряталась на болотах в поисках идиотских способов снискать расположение Радовида, ты действовала. Ты вела разрозненные и перепуганные группы людей и объединяла их, вела к спасению из лап охотников. Если бы не ты, все, что мы строили на протяжении многих веков, было бы потеряно. Но оно сохранилось, и это произошло только благодаря тебе. Никому больше — не мне, и уж конечно, не Филиппе. — Я… — смешалась Трисс, — я не думала об этом так. Все произошло спонтанно, и мне нужна была помощь… — Именно, — вставила Кейра, — ты не думала. Ты просто действовала в ситуации, в которой все остальные опустили руки, ты планировала побег и… вела. Это поразительно, я никогда не видела ничего подобного, — она покачала головой. — У Филиппы был шанс. Она не воспользовалась им, возможно, уже не воспользуется никогда. Как видишь, это ее величайшая слабость — неспособность осознать, что чужое мнение может содержать большую мудрость. Она слушает, но не слышит. — Она рассмеялась немного печально, звук заметался по комнате, как птица, пытающаяся сбежать. — Тиссая создавала нас, готовила к правлению. Она возлагала так много надежд на всех и, полагаю, мы слишком долго разочаровывали ее. — Она взглянула на Трисс и снова улыбнулась. — Но не все из нас. — Она взяла кубок и осушила его, а затем решительно поставила на шкафчик. — Хотела бы сказать, будто здесь твой выбор, но это не так. Ты можешь вести. Ради всех нас, ты должна вести. Она отвернулась и направилась к двери, когда Трисс окликнула ее: — А что насчет тебя? — Насчет меня? — Кейра рассмеялась, на этот раз искренне. — О, превосходная мысль, но есть маленькая проблема: я ревнивая, жадная, сварливая стерва, которая не нравится никому в здравом уме, — она улыбнулась. — А себе я нравлюсь такой. Это твоя ноша, Трисс Меригольд из Марибора. И хотя ты так не думаешь, ты подходишь для нее.***
Роза тенью следовала за Цири. Принцесса шла по коридорам, бессознательно отсылая слуг со своего пути и заставляя стражей совершенствоваться в неподвижном спокойствии лиц. Сердитый вид правителя никогда не был хорошим признаком, и если Роза прекрасно знала, что принцесса не срывается на других, то служители двора не имели возможности узнать это. Когда они, наконец, достигли покоев Цири, наместник совершенно неподобающим образом упала на диван лицом вниз. — Принести еду, ваше высочество? — спросила Роза после минутного молчания. — Нет, позже, я не голодна, — Цири махнула рукой. — Но ты можешь поесть, если хочешь, мне пока ничего не нужно. Роза кивнула, но не двинулась с места. Цири на мгновение подняла голову. — Что-нибудь еще? — Ваше высочество, я хотела бы стать добровольцем в ударном отряде под Храмовым островом, — Роза смотрела вперед, прямая, как шомпол, со сжатыми за спиной руками. Цири спустила ноги с дивана, села и подалась вперед, упираясь руками в колени. — Почему? — спросила она, наконец, глядя на девушку. — Это… мой долг, — ответила Роза, не в силах встретить взгляд своего наместника и опустив глаза. — Твой долг, насколько я понимаю, стоять рядом со мной. Кроме того, это опасное задание, которое будут выполнять специалисты с поддержкой лучших мечников. — Я хороший мечник! — выпалила Роза. — Вы видели меня на тренировочном поле, я даже тренировалась с ведьмаком… — она замолчала, когда Цири подняла руку. — Роза, я не сомневаюсь, и никогда не сомневалась в твоей доблести. Даже если бы мы никогда не фехтовали, Морвран поручился за тебя, а я доверяю ему… — болезненная гримаса мелькнула на лице Цири, и она ненадолго опустила взгляд, — в таких вопросах, разумеется. — Она снова посмотрела на девушку. — Что ты хочешь доказать? — Это… сложно объяснить, ваше высочество, — Роза переступила с ноги на ногу. — Попытайся. Она глубоко вздохнула и начала: — В Верхнем Аэдирне я убегала от дракона, паникуя, как трус, — Роза подняла руку, когда Цири попыталась прервать ее, и тем нечаянно совершила маленький акт оскорбления величества. — Знаю, знаю, я мало что могла сделать, и хочу подчеркнуть, вряд ли я буду помощницей против дракона, которого планирует выпустить госпожа Эйльхарт. Но под Храмовым островом я могу сражаться, могу посодействовать. — Тебе не нужно доказывать это своему наместнику, Роза, — Цири печально покачала головой. — Но я должна доказать себе, ваше высочество. Мне нужно знать, чувствовать, что я достойна своей должности, что я здесь не из-за статуса отца или обстоятельств своего рождения. — Она взглянула Цири в глаза. — Генерал Воорхис сражался и пал. Вы сражались, госпожа чародейка Меригольд сражалась, все, кроме меня. Знаю, это глупо и бессмысленно, но я должна сражаться, хотя бы сейчас. Цири смотрела в глаза своему адъютанту и вспоминала другую девочку, балансирующую на балке в Каэр Морхене много лет назад, отчаянно стремившуюся доказать себе что-то. — Ты уверена, что других причин нет? — спросила она, наконец. — Уверена, — голос Розы дрогнул, но прозвучал твердо. — Тогда ты участвуешь в задании, — произнесла Цири, изо всех сил надеясь, что не отправляет ее на смерть.***
Преступники предпочитали встречаться подальше от людных мест. Когда Король Нищих зашел в переулок, он кивнул бандитам, и те рассредоточились позади места собрания и сложенных бочек, так, чтобы он видел, где они, но другие не могли определить их численность. Бойцы Гудрун не скрывались. Мечи и открытая броня, хищные улыбки на лицах. Все — морские разбойники со Скеллиге, им не было необходимости прятаться, и любое недоразумение легко устранялось одним их присутствием. Гудрун уже стояла в центре переулка — меч в ножнах сбоку, боевой топор засунут за пояс, чисто выбритая кожа по бокам головы сверкала наряду с полированным хауберком. «Она всегда чувствует себя неуютно в Новиграде, — размышлял Король Нищих. — Не так уж приятно находиться среди обычного сброда, из которого состоит городское преступное братство, будто боевой кинжал среди столовых приборов. Точно так же ношение доспехов второй кожей и оружия, и готовность поставить на карту все, ради победы над врагом, — это ее стихия». — Франциск Бедлам, — начала Гудрун без какого-либо вступления, — спустился с высот Золотого города, чтобы, наконец, появиться среди нас, простолюдинов. — Она широко улыбнулась, словно они были старыми друзьями, встретившимися после долгой разлуки, а не конкурирующими предводителями банд. — Гудрун, — вежливо ответил он, — разводящая пожар на улицах, которыми она правит. — Это участь старой усадьбы, — пожала она плечами, — и определенный знак, верно? — Знак, что тебя не заботят люди, гуляющие по ним. Гудрун нахмурилась. — Еще бы слушать тебя, целый месяц ошивавшегося около нильфгаардской принцессы, а теперь сидящего в городском совете, — она сплюнула. — Я тебе не херов политик, Франциск. И ты тоже. — Она раскинула руки. — Это не чертово чаепитие, а война банд. — В эпицентре которой оказываются горожане, Гудрун, — возразил он. — А это плохо сказывается на делах. — Ох, так мы теперь говорим о делах? Я думала, ты о политике. — Дела и политика — две стороны… — Король вздохнул, — ладно, не важно. Важно, что ты оказалась в разгаре восстания, в разгаре политической борьбы, с подкреплением из-за моря. — И ты хочешь знать, как это вышло? — ухмыльнулась Гудрун. — Поэтому созвал встречу? Тогда можешь засунуть… — Это я уже знаю, — прервал ее Король Нищих. — Ты получила деньги от церкви и использовала их, чтобы завербовать наемников. Хотелось бы сказать, что мне интересно почему, но это я тоже понимаю. Ты увидела шанс стать неоспоримым главарем преступного мира Новиграда, и тебе плевать, что ради этого ты продалась в кабалу ублюдкам с Храмового острова. И ничуть не заботишься о месте, в котором все мы живем. — Как банально, — Гудрун закатила глаза. — Это всегда было вашей проблемой, твоей и Сиги, — чертовы банальности. — Она взмахнула правой рукой, держа левую на рукояти меча. — Оглянись вокруг! Что ты видишь? Дворян и жрецов? Это чертовы доки, Франциск. Какое нам дело? Мы бандиты, убийцы и воры. Да, у меня нет ни политических амбиций, ни высокомерного, так и не вызревшего плана переделки этого города. — Она раздраженно покачал головой. — Мне нужен только собственный угол. — И в поисках его ты объявила войну. Войну, которую я вынужден теперь вести, хотя есть куда более важные вопросы, требующие внимания. — Ну да, — в глазах Гудрун мелькнуло замешательство. — В этом весь смысл, разве не так? — Безусловно, — Король выпрямился. — И теперь мы зашли в тупик. Потому что я не могу позволить тебе завладеть этими улицами во имя церкви. И не позволю. — И как ты остановишь меня, Франциск? — Вновь хищная ухмылка. — Я сожгла твою Рощу, четверть твоих людей прячутся под мамкиными юбками, целая куча уже мертва. А ко мне идут еще грабители со Скеллиге. Впервые с начал беседы Франциск Бедлам улыбнулся свойственной ему волчьей улыбкой. — В самом деле?***
Харальд Стигвасон не был по природе нервным человеком. Он сражался, совершал налеты вверху и внизу по побережью Повисса, до самого устья Альбы и дальше, видел странных людей и странные земли и многих убивал. Поэтому он оторвался от карты с некоторой неохотой, когда молодой помощник на носу судна закричал. — Что там, Бьерн? — отозвался он. — Идите, посмотрите, начальник! Здесь брошена одна милочка! Заворчав, старый вояка сложил карту, схватил подзорную трубу и пошел по узкому проходу между рядами лавок. Три драккара из подкрепления Гудрун, которые двигались ступенчатым строем к побережью Велена, в нынешний момент медленно обходили опасные песчаные отмели, известные местным как Берег погибших кораблей. Карта здесь была почти бесполезна, поскольку отмели постоянно изменялись, и он собирался спланировать последний бросок к Новиграду с особой точностью. — Что ты имеешь в виду, парень? — сказал он, дойдя до носового кубрика. — Хорошенькая леди на песчаной отмели, — указал юноша. Харальд поднял трубу и посмотрел. Удивительно, но парень не шутил, действительно, очень милая рыжеволосая леди отчаянно размахивала руками на песчаной отмели, возвышавшейся над водой. — Ага, — произнес он, — милашка. — Харальд сложил подзорную трубу и потрепал мальчишку по волосам. — Но мы должны быть осторожны, парень. Здесь могут появиться сирены или другие страшные создания, принявшие облик хорошенькой женщины, чтобы губить моряков. Лучше держаться подальше, для тебя еще найдется много красоток в Новиграде. Мальчик открыл рот для ответа. И тогда Харальд сперва упал на него, а потом перелетел через борт, позади вдруг вспыхнул огонь и охватил корабль. Обгоревший и машущий руками в холодной воде, Харальд Стигвасон не увидел, как с небес обрушились пылающие шары, сжигая паруса, корпусы кораблей и бойцов. Он опускался на темное дно ледяного моря, пока его грабители метались и горели наверху. Трисс на песчаной отмели мгновение смотрела на пожар, а затем открыла портал и ступила в него.***
— Не важно, — Улыбка Гудрун исчезла. — У меня все еще достаточно людей для победы. И я собираюсь победить, Франциск. — Возможно, — тот пожал плечами, — но это будет сложно. Выслушай меня для начала. — Меня не интересуют сделки, которые ты можешь предложить. — Она усмехнулась. — С синдикатом покончено. — Верно, так и есть, — кивнул он. — Поэтому у меня следующее предложение. Объединиться. Наши бандиты объединятся, мои люди и подчиненные останутся на местах, представь себе, Гудрун, на местах, где они смогут немало помочь тебе. — Она открыла рот для протеста, и Франциск поднял руку. — Я отрекусь от любой власти в обмен на твою гарантию безопасности для моих сторонников. Знаю, ты пойдешь на это, не смотря ни на что ты слишком прагматична. — Он глубоко вздохнул. — Взамен, помимо уже обговоренных условий, ты больше не станешь поддерживать церковь. Более того, отпустишь моих людей, которые уже оказывают помощь городскому ополчению в подавлении мятежа, и поможешь нильфгаардцам в защите кварталов нелюдей, пока все не утихнет. Гудрун открыла рот, закрыла и прищурилась. — Серьезно? — спросила она. — Думаешь, я поверю, что ты по доброте душевной просто отдашь все, что построил? Я никогда не считала тебя смиренным, Франциск. — И хорошо, что не считала, — ответил он с холодной улыбкой, — или я бы заставил тебя заплатить за эту ошибку. Но я не останусь внакладе, у меня есть несколько сотен тысяч в банке. — Он поежился, когда морской бриз принес портовые запахи в аллею. — Но что более важно, Гудрун, я получу свободный Новиград.***
Они были пестрой группой, уцелевшие охотники за колдуньями Новиграда. Полдюжины человек или около того, одетые в старые доспехи и характерные кожаные плащи. Все, что нашлось в городе, за исключением девушки Тамары, которая казалась слишком сомнительной эмоционально, чтобы быть полезной. Не особенно впечатляюще, если говорить честно, но по крайней мере, Гелвид считал, что они гораздо полезнее в ограниченном пространстве под островом, чем храмовая стража. Его святейшество дал ему разрешение отсутствовать на церемонии, несмотря на то, что он был одним из авторов задумки. Внешне это было для того, чтобы спрятать лицо от толпы и быть готовым ответить, если нильфгаардцы попытаются нанести удар во время церемонии. На самом деле, с тех пор, как городские шпионы рассказали, что наместник планирует посещение, он был почти уверен — такого ответа не последует. Святой отец, возможно, сомневался, но Гелвид чувствовал, что теперь может оценить девушку. Она будет улыбаться и выторговывать время. Время, которого у нее, с божьей помощью, уже не будет. Гелвид тем временем исправит ошибку. Уже не впервые. — Мы готовы, командир Граден? — спросил он. Человек, чьи доспехи находились в несколько лучшем состоянии, чем у других, с темными волосами, гладко затянутыми в хвост, кивнул. — Готовы насколько возможно, ваше преосвященство, — он запнулся. — Но хотелось бы подобрать более опытных мечников. Старуха с Кривоуховых топей — это не шутка. — Нецелесообразно привлекать больше человек, чем уже собрано, командир, — коротко ответил Гелвид. Он выбрал на стойке меч, взвесил его пренебрежительно, затем положил обратно и поднял секиру. Граден смотрел на него со скрытым скептицизмом. — Вам следует держаться позади, ваше преосвященство. Гелвид отклонил его слова взмахом руки. — Вздор. Это моя битва, командир, во тьме против врагов святого отца церкви, — он вздохнул и потянул усталую спину. — И всегда была моей. Граден кивнул и очертил рукой полукруг. — Охотники, выдвигаемся! Он занял позицию впереди, рядом с одним из безмолвных проводников Гелвида. Сам инквизитор устроился в середине колонны. Они вошли в темный коридор Храмового острова и направились к туннелям внизу. Тихо, невидимая и неслышимая в мягких кожаных туфлях, Тамара следовала за ними.