По-семейному

Честно говоря, Сережа вызвал Волкова Олега Давидовича на собеседование по уйме разных причин. Итак, во-первых, мужик объективно горячий. Во-вторых, он красивый. В-третьих, в-четвертых, и в-пятых, в общем, все вплоть до пункта девятнадцать расписано где-то в заметках, но эти заметки сейчас лень поднимать, но там пункты нормальные, честно. Но Сережа все-таки в первую очередь эстет, а Волков хоть на остальных амбалов не похож: лицом не так сильно на уголовника смахивает, не так уж и внешним видом напрягает и даже во взгляде есть какая-то осмысленность, а не одно сплошное убивать-убивать-убивать. Так что да, этот сумел добраться даже до собеседования: сидит напротив в своей черной водолазке ровно и смотрит на Разума устало. Сережа в кресле уже весь извертелся, пока читал волково резюме, сгрыз три ручки и выпил два энергетика. Теперь вот, закинув ноги на стол, догрызает очередной карандаш, водя взглядом по графе «предыдущее место работы». — Почему прекратили контракт с Гречкиным Кириллом? — бубнит Сережа, глядя на Олега поверх бумаг. Тот выглядит старше своих двадцати восьми со всей этой бородой и усталостью во взгляде. Серый ему при встрече готов был сорок дать, но уж точно не счел ровесником. — Официально Кирилл Всеволодович не нуждался больше в моих в услугах, — без запинки выдал Олег, поправляя одними пальцами манжеты пиджака. Сережа вздыхает, да, робот не иначе. — А неофициально? Мужчина молчит, кивает своим же мыслям и расправляет плечи: — А неофициально Кирилл Гречкин мудак, но вы и без меня это знаете. Сережа прыскает, давится карандашом и откашливается, жестом останавливая Волкова, который уже со стула поднялся, чтобы ему помочь. Ладно, решает он, реакция хорошая, это плюс один балл по сравнению с другими кандидатами. Серый еще раз обводит его взглядом, отмечает схожесть с Игорем и думает про себя, а не родственники ли они, очень уж лицом похожи*. Слушать третьего человека за час для Сережи тяжело. Тяжело во всех смыслах. Бога ради, он из людей на протяжении восьми лет терпел только Игоря и семью Прокопенко, он даже помощницу себе создал, чтобы лишний раз ни с кем не пересекаться. А тут ультиматум выдвинули, мол, или ты ищешь сам, или Игорь сразу как с холодильниками разберется. Проблема еще в том, что Игорь видимо поставил себе цель все эти двенадцать белых братьев найти в течение недели, потому что четыре уже найдены были, а ведь это только вторник. Поэтому Сережу со вселенской обидой и на Игоря, и на Федора Ивановича за то, что Ига поддержал, листает уже какое-то там по счету резюме (он сбился после десятого) и грустно смотрит на Волкова. То ли надеясь, что тот сам уйдет, то ли на то, что на Игоря кинется и расскажет ему, что Серый замечательно живет без тени за спиной и беспокоится не стоит. А то что людей убивают, ну так Россия, ничего нового. — Почему именно на меня работать хотите? Здесь стольким нужны ваши услуги в городе, а вы ко мне. Интересуетесь айти, искусством и благотворительностью? — Нет, — жмет плечами Олег. — На вас планирую, потому что объективно вы наиболее спокойный клиент из остальных возможных: в клубах бываете редко, беспорядки не устраиваете и за незаконнкой замечены не были. — Не любите сложности, Олег Давидович? — Не люблю работать в цирке, господин Разумовский. Сережа кивает и отмечает, что Олег держится лучше остальных кандидатов. Хвост не распускает, не красуется, что три контракта в Сирии отмотал, как другие, надменно себя не ведет и ничего лишнего не говорит. Все четко и по делу. Серый это ценит, значит, такой не будет своей болтовней к нему лезть, как к Алтану Дагбаеву его телохранитель, который на прошлом приеме, наверное, всем рассказал про реформы Александра Первого. Сережа такое просто же не выносит, его клинить начинает, устает раза в три быстрее и хочет поскорее в свою крепость сбежать, чтобы никто близко не подходил. Разве что кроме Игоря с шоколадками, а остальные и вздумать не смели. — Вы по документам в Пушкине проживаете. Фактический адрес? — Серёжа выгибает бровь, Олег лишь чуть клонит голову в бок. — Там же. При работе на Гречкина жил непосредственно на территории его дома в выделенных служебных комнатах для охраны. — У меня такой необходимости нет. Сопровождение на приемах, конференциях и в поездках, — Разумовский размахивает карандашом, скользя взглядом по тексту на бумагах. Работа в Бельгии, бла-бла-бла, опыт работы с вызволением из плена, дальше что, из навыков ушу, армейский бой, еще что-то, о вот, — уровень подготовки? — Армия, школа охраны «Баярд», думаю, слышали о ней, — Олег замолкает, обдумывает мысль и бросает, — шестилетняя служба по контрактам в горячих точках. Это сойдет для начала. Они оба понимают, что сойдет это далеко не только для начала. С таким набором можно спокойно охранять и первых лиц государств, там, к примеру, какую-нибудь принцессу из Монако, жизни которой угрожают куда больше, чем миллиардеру-программисту, сидящему в своей стеклянной башне и охраняемый злым драконом в лице старшего брата. Да, понимают, но только ничего не говорят. Сережа лишь заинтересовано вздергивает бровь, переворачивая страницу. — С паническими атаками опыт работы есть? — Разумеется, — Олег ведет пальцами по манжетам пиджака, ловя взгляд Разумовского, — люди вашего типа склонны к ним. — Моего типа? — Сережа взвешивает: хватит ли этой фразы, чтобы отклонить Волкова и закатить Игорю истерику еще на неделю, что все не то и все не так. — Это о чем вы? — Без военной подготовки, постоянный стресс, — он обводит руками кабинет, — частое эмоциональное выгорание и отсутствие ресурса на социальное взаимодействие, а также игнорирование психологической помощи. Такие люди склонны к паничкам, вы не первый мой клиент, господин Разумовский. Сережа кривится, тыкая по столу, и Олег сразу принимает это на свой счет. Разумовский видит, как тот подбирается, перестает пальцами постукивать по тыльной стороне ладони и поправляет полы пиджака, готовясь уйти сразу, как попросят. Серый, быть может, и попросил бы, только следующие кандидаты, выдвинутые Игорем еще хуже (Серег, ну ты чего, мы с ними учились вместе, классные парни): выглядят стремно, похожи на камни, а лица такие, что неясно: то ли они сидели на зоне, то ли на зоне кого сторожили. А Сережа он же такой: ему надо, чтобы все складно, чтобы сочеталось и само по себе красиво выглядело. Вот Олега того же взять. Он в его кабинете, нет, органично, конечно, не выглядит, скорее, как если бы рядом с Боттичелли повесили Мунка. Красиво тоже, но без него интерьер был лучше. Вот и с Олегом также: статный, красивый, но в его кабинете абсолютно лишний — только обстановку портит. Сережа стучит пальцами по экрану, буравя взглядом амбалов и фотографию Волкова рядом. Игорь прав: сам Разумовский не наймет — наймут за него, а там такой мрак будет, что без успокоительных и валидола не обойтись. — У вас есть вопросы ко мне? — Олег качает головой. — Хорошо, тогда Марго с вами свяжется, в случае положительного решения в Вашу сторону. Всего доброго, Олег Давидович. Взвешивать за и против смысла нет. Не из-за того, что на стороне «За» стоят железобетонные аргументы, просто на стороне против есть Игорь со своей упертостью и верой в правое дело. Телохранитель у него будет. Это было ясно еще тогда, когда Гром носился по кабинету, шипя на каждого сотрудника, который входил, а выбор у Сережи был как у смертника в выборе казни: способы разные, а итог один. Так что Разумовский ровняет бумаги, ставит размашистую подпись и цокает Марго: — Пригласи Олега Давидовича на завтра на подписание договора. И Игорю напиши, что телохранителя нашел, пусть перебесится у себя там в конуре. * Олег как телохранитель замечательный, просто восхитительный, считает Разумовский. Тот за две недели работы выехал с ним только на одну выставку, не отсвечивал, держался поодаль, а главное вытаскивал из всех ненужных разговоров. Особенно из разговоров с Бехтиевым: «Сереженька, как тебе моя идея из приюта сделать казино?». Хуевая идея, за подробностями обращайтесь к Олегу Давидовичу, у него еще меньше желания с вами разговаривать. И вот такой расклад Сережу устраивал все две недели. Есть он. Есть Олег. И они друг друга не видят. Выезжают порой куда-то, но это как и с другими людьми: одним больше, одним меньше — не столь критично. У Разумовского планы, у него компания, у него сроки горят, он в своем кабинете ночует уже, ну вот кто сюда придет на сотый этаж, а? Так нет, Олег здесь не нужен, а если что случится, у башни все еще есть охрана. Это просто нерационально держать две силовые структуры рядом. Сережа в этом логику видит. Брат нет. Понятно стало, когда он вносится ураганом к нему в конце недели, оставляя своего белобрысого внизу у турникетов, крикнув напоследок: «Марго, блять, открывай». Игорь упирается ладонями в стеклянный стол, программы от сильного нажатия под его руками скачут по всему экрану, хаотично закрываясь и открываясь снова. Сережа вжимается в кресло, сдавливает ладонями подлокотники и сглатывает: Гром не зол, он в бешенстве. Разумовский Игоря знает: его сейчас от очередного избиения и пояснения за все хорошее и плохое разом останавливает только то, что перед ним не очередной зажравшийся ублюдок, а младший брат, которого, вроде как нужно оберегать. — Где этот? — Кто? — Серый, блять! — Гром шлепает по столу, и кружка с кофе дергается, роняя капли на поверхность. — Мне Марго писала, что ты нашел себе телохранителя, а позвонив твоей охране, я слышу, что он тут всего два раза был с прошлой недели. Где он? — Он мне нужен только для выходов, — откидывается Сережа назад, — ты просил — я нанял. Все. И вообще, какого черта ты звонишь моей охране? Мне не восемь, я вполне самостоятельный- — Хуй там плавал. Кирченко прирезали в его доме с охраной, вон, а ты у нас, добродетель чертов, шляешься один, — Игорь разве, что ядом не плюется и сдерживается из последних сил, чтобы не орать. — Ты же со всеми посраться уже успел, забыл? Напомнить? Нет, лучше так: Марго, выведи список людей, которые господина Разумовского терпеть не могут. — Игорь, да не надо… — Что не надо, а, Сереж? Может, это тебе не надо? — взмахивает рукой Гром. — Ты на этот список глянь, тут людей двадцать. Думаешь, что если такой добрый, то все такие? Нет, Сереженька. Вот эти люди, — Игорь в экран тыкает, переходя на шепот, — они же тебя убьют при первой возможности. Киллера наймут или сами устроят. Ты это, блять, пойми. Ты для них никто, так, очередная пешка. Что, думаешь, раз девяностые прошли, то все в порядке? В безопасности? Да ты знаешь, сколько мы с ребятами таких трупов богатеньких находили, которые якобы под коксом долбанулись, а? Хватит дурью мается, зови свое этого. Живо, пока я сам его сюда за шкирку не привёл. Сережа смотрит на брата обиженно. Он себя чувствует тут в башне в полной безопасности. Да и кому он сдался, он даже дел ни с кем не ведет, ни чьих жен не уводит, так, появляется раза три в месяц где-нибудь и шипит на публику, но Олега все равно вызывает: пишет ему, мол, форс мажор, срочно нужен в башне. Форс мажор брови хмурит сильнее и недоверчиво цокает, прежде чем опуститься на стул напротив. Сережу так и подмывает сказать, что Игорь слишком беспокоится, что он, Серый, не дама в беде и сам за себя постоять может, ему почти тридцать, в конце-то концов. Но вовремя прикусывает язык, Гром таким речам рад не будет, а потом еще лекцию на час закатит, позвонив Прокопенко для поддержки. Из хорошего: Олег прибывает быстро. Сережа надеется, что он по дороге ничего не нарушил, потому что если Игорь об этом узнает (а он узнает), то это нервотрепка с поиском телохранителя начнется опять. А Разумовский во второй раз всего этого не выдержит, он быстрее сам себе снайпера наймет, чем по кругу перебирать резюме. Волков молчит, стоит прямо и стоически выдерживает на себе буравящий взгляд Грома. Игорь, разумеется, Олега к Сереже ближе чем на пять метров не пустил, тот теперь стоит посреди кабинета и косится на Разумовского. А Серому даже сказать нечего. Ну, да, пялится брат, ну да, листает договор, грозно зыркая на Олега как на очередного противника, но не скажешь же ему, что Игорь тут полчаса назад и вовсе с обыском порывался к нему в квартиру. Нет уж, пусть лучше так, в неведение. — Почему ты не в башне? — Сережа Игоря за рукав держит, как в детстве, чтобы тот не сорвался со своим желанием чинить добро и справедливость. — Господин Разумовский отпустил. Игорь взгляд на брата не косит, но тому и так все ясно: и по плечам напряженным, и тяжелому вздоху, и по глухому «угу», брошенному вскользь. Недоволен, конечно. Сережа оправдываться не хочет, да он вообще невиновен. Гром сам в няньку решил поиграть, вот пусть сам и разбирается. Если что не устраивает, надо словами через рот говорить, а не смотреть так, что сдохнуть хочется. — Господина Разумовского, — передразнивает он, — не всегда слушать надо, у него бывают тупые идеи, как эта, к примеру. Сереже кажется, что Игорь Олега осматривает чуть ли не как скаковую лошадь: разве, что под хвост не заглядывает. Гром запросил уже всю информацию у Марго о Волкове: где родился, учился, служил и в какую Пятерочку ходит за молоком. Он даже парней его так в жизни не проверял, как этого. Там максимум было откуда родом, как звать и к какому району относишься, чтобы знать в какой участок если что идти и с каким следаком договариваться. — Контрактник? Где был? Сирия, Афган, Ливия, ЦАР? — Гром шмыгает носом, клоня голову вбок. — Сирия. — Вагнер? — Нет. Игорь на ответ только утвердительно кивает, смотрит на спокойного Олега и чешет затылок. Волков все еще нравится ему на порядок меньше тех парней, которых он присылал Разуму, но этого хотя бы наняли, пустили на порог, а не выбросили за дверь как остальных. Прогресс, чтоб его. — С чего ты решил, что тут справишься, м? В тебя стреляли, у тебя вон, — тянет Иг, — пять на вылет, судя по выписке из больницы. Уверен-то, что после своей Сирии еще в строю, — Гром голос понижает, хрипит уже, пальцами хрустя и глядя на Олега с прищуром и недоверием. К брату он просто так чужого не подпустит: своих ребят еще да, а левого мужика — нет уж увольте, слишком ответственная работенка, чтобы каждого первого нанимать. — Уверен. В Петербурге служить не то же самое, что по Сирии бегать, товарищ майор. Здесь куда тише и спокойнее, но вы и без меня понимаете. Разные уровни. Питер и рядом с Алеппо не стоит. Гром ведет языком по зубам, шумно дышит, напоминая быка, а Олег напротив этим упивается. Хмыкает, давит улыбку, разве что руками не разводит, мол, поспорим, кто круче. Серый только глаза закатывает, нашлись два петуха. Хоть еще спорить не начали у кого работа опаснее, кто из них сильнее и прочей ерундой мериться. — Так, значит слушай сюда, ты вояка, — договор глухо падает на стол, прежде чем игорев палец в него упирается, — ты здесь околачиваешься все время. С ним, — переводит палец на Разумовского, — постоянно. Зовет не зовет, мне плевать. У меня уже три трупа в городе, я не хочу чтобы этот стал следующим, несмотря на все его желание. Глава охраны у меня на быстром наборе: узнаю, что хоть один день ошиваешься где-то не в башне, полетишь вон, а к тебе приставлю уже кого-нибудь из своих и плевать, что думаешь. Сережа только кулаки сжимает, голову отворачивая, и пялится на Питер за окнами. Желание Игоря все держать под контролем раздражает, особенно, когда понимаешь, что сам уже взрослый, а брату на это плевать. Он же все еще старший, а значит и знать ему лучше. Ага, как же. — Что, спать со мной в одной постели тоже ему прикажешь, а, Игорь? — И это тоже, — Волков даже дергается, лицо вытягивается, и взгляд бегает от Грома к Сереже, который только головой на это качает, словно все в пределах нормы. — Хоть на коврике в его спальне, главное, чтобы не за тридцать километров в Пушкино. Что так смотришь на меня, Сережа, я тебе сказал, что Кирченко в доме с охранной убили, а ты хочешь один быть. Хуй там плавал, у тебя три гостевые комнаты, выделишь одну ему. Без обсуждений. — А меня спросить не хотите ли, устраивают меня такие условия контракта на три года, товарищ майор? — Олег вздергивает бровь, руки на груди складывает и смотрит выжидающе. Он не игрушка, которой как хочешь вертеть можно. У него тоже есть условия, требования, да бога ради, он не в рабство шел устраиваться. — Как сказал: дверь там, выход свободный, не задерживайте очередь, Олег Давидович. У Гречкина с такими же требования работали и ничего, живы. Олег шумно выдыхает, клонит голову и медленно подходит к нему с Игорем. Причем на самого Сережу уже и не смотрит, косится только на брата: на его кепку, повернутую назад, на хмурый взгляд, на перебинтованные после очередной драки ладони и наклоняясь ближе чуть ли ни шепчет: — Я вам нужен больше, чем вы мне, товарищ майор. Мы оба знаем, что я в Питере сейчас один из лучших и единственный свободный из них. Уволюсь и господин Разумовский до конца вашего расследования может не дожить. Игорь хочет на Олега кинуться, вцепиться в него и вырвать глотку за мнимую угрозу брату, останавливает только цепкая хватка Серого на рукаве, который еще такой взгляд скорбный строит, словно, если Гром сейчас с Олегом сделает что, то его непременно удар хватит. — К тому же, — продолжает ровно Олег, словно Игорь ему и вовсе не угроза, — с Кириллом Всеволодовичем данные условия обсуждались сразу, а не через две недели после подписания договора. Нахождение с объектом круглосуточно, во-первых, идет за отдельную плату, — он загибает палец, — а, во-вторых, требует команды по очевидным причинам. — Команда у тебя, разумеется, есть, — плюётся Игорь. — Есть, но они еще в Сирии, освободятся только через полтора месяца. — Ничего, дождемся, — Гром пропускает тихое произнесенное Сережей на выдохе «Иг», продолжает буравить Волков взглядом. — Если с ним что-то случится — это будет полностью твоей ответственностью, — улыбается он, хмыкая и разминая плечи. — Проебешься — будешь отвечать головой. — Угрожаете, товарищ майор. — Разумеется. Сережа удручённо стонет, пряча лицо в ладонях. Как там Волков сказал: в цирке он не работает? Ага, как же. В семействе Гром каждый день новое цирковое представление: вон, у Прокопенко спросить можно, те лишь подтвердят. И ладно, когда это между ним и Игорем: у них тут уже двадцать лет — это ссоры и угрозы глупые, привыкли, считают за норму, но других людей это отпугивает. Выглядит странно. Да если бы Серый их с братом со стороны увидел, то точно бы решил, что они оба двинутые. Напряжение между Игорем и Олегом чувствуется в воздухе, да что там в воздухе, Сереже кажется, что руку протяни и коснуться можно будет, а как дотронешься так рванет непременно. Спасает кабинет от погрома звонок Прокопенко, крик которого Серому слышно даже так: стоя рядом, брат только угукает, бросает "да" невпопад и сбрасывает, кепку свою поворачивая назад. — Ладно, девчат, я поехал. Вы свой договор и без меня перепишете, я его потом еще раз прочту, не волнуйтесь. Тут не все так просто, а с тобой за ужином поговорим, может мозги к этому времени на место встанут, — Игорь огибает Волкова и хлопает дверью напоследок. Сережа от этого звука морщится, пропускает воздух меж зубов и трясет головой. — Прошу прощения за это. Хотелось бы сказать, что оно редко бывает, но, — Сережа берет очередную газировку и щелкает, открывая ее, — в данной семье это уже норма. Волков только жмет плечами, обходит диван и смотрит на Венеру. Привык уже за время работы и службы, люди те еще экспонаты. Он лишь роняет глухо: — Парень? Сережа хмыкает. Если бы, с парнем хоть расстаться можно, а с Игорем Громом только до гробовой доски. — Хуже. — Муж? Сережа со вздохом садится обратно в кресло, запускает дисплей, открывает все закрытые программы и лишь на выдохе шепчет: — Брат. Олег понимающе кивает.