Да наступит тьма

      Склонив голову, девушка спрятала лицо за волосами. Свет от четырех негаснущих ламп, повешенных в углах комнаты, уничтожал всю тень в камере. За два месяца, что она провела здесь, они не погасли ни на миг. Руки, оплетенные бинтами и закованные в кандалы, были лишены подвижности. Как смог, Триумвират лишил ее возможности применить разрез или хотя бы какую-то из способностей. Страх. Им были пропитаны все, кто входили в помещение, кроме Николая и Алика. Один не страшился ее из-за наивности, а другой понимал: она потерпела самое сокрушительное поражение и не сможет вернуть власть быстро, даже если сбежит. Ей некуда идти, она осталась одна.       Почти все время она была предоставлена себе, насколько это возможно для человека, сидящем на металлическом стуле, с прикованными к нему руками и ногами. Мягкие, обитые тканью сидение и спинка казались ей плевком в лицо. Она могла чуть дернуть коленом, но неспособна пошевелить и кончиком пальца. Дважды в день ее навещали целители, в начале, чтобы проверить рану, теперь заботились о ее кровообращении. Весь день она мучилась от боли в ногах, которая утихала лишь с их появлением и вновь нарастала до следующего визита. Тюремщики входили в камеру с единственной целью, чтобы накормить. Им было запрещено с ней говорить. И Дарклинг не горела желанием начинать диалог, понимая его бессмысленность. Освободить ее мог лишь один из фабрикаторов, которых к ней не подпустят. Мысленно она разносила башню по кирпичику, но тело по-прежнему было приковано к импровизированному трону.       Не решившись убить ее, Николай сыграл дурную шутку с бывшим генералом. Стерегут ее на славу, хотя это не может длиться вечно. Рано или поздно она получит шанс на побег, но к тому моменту ее сила значительно ослабнет. Разрушение Каньона и убийство всех ничегой сложились с вредом, нанесенным ей силой Алика, умноженной тремя усилителями и рассредоточившейся на стольких людей. Дарклинг знает, нужно вновь тренироваться и восстанавливать власть над способностями. Сейчас она напоминает замерзающую реку. Если не пробить лед, пока он тонкий, ей придется растопить его. Восстановление займет гораздо больше времени, годы, а не дни. Вариант, что сила не вернется к ней вовсе, она не рассматривала. Ланцов не давал ей побыть в темноте, свет ламп преследовал и днем, и ночью. Злость вспыхивала в ней всякий раз, когда она думала о короле, обретшем свободу.       Однако Королева Теней знала цену его независимости, знала, что часть ее тьмы так и не выжег свет. Она останется с ним навсегда, будет медленно терзать и мучить. Тело Дарклинг было заковано в кандалы, но дух свободен. Николай был свободен физически, мог заглушить мрак днем, но ночью оставалось лишь смотреть в потолок и молиться о благословенном забытье. Откуда это знала Дарклинг? Она видела. Каждый день, когда заходило солнце, собирала свои силы и шла на зов. Тьма связала их крепко, к неудовольствию Ланцова. Он обычно не видел ее, девушка старалась не попадать ему на глаза, но чувствовал, предпочитал в это время оставаться в одиночестве. Непонимание и обреченность в его взгляде грели поддернутое мраком сердце пленницы, война дорого далась им всем. Он страдал от понимания собственного бессилия и продолжал натягивать перчатки каждое утро, лишь бы скрыть искалеченное тело. Слабым его могла видеть лишь она и вопреки его желанию.       Шум за дверью отвлек Дарклинг от мыслей. Медленно она подняла голову, садясь прямо. Спина отозвалась болью. Полог из засаленных спутанных волос отъехал в сторону, обнажая ярко горящие темные глаза.       Дверь открылась, и в темницу вошли четверо. Каждого из них она знала по имени. Николай Ланцов, Зоя Назяленская, Женя Сафина и Давид Костюк. Презрительный взгляд прошелся по трем предателям и молодому королю.       -Смотрю, шрамы начали выравниваться, — задумчиво протянула Дарклинг, рассматривая Женю. — Они отлично отражали твою суть, печальное упущение.       -Заткнись, — вздрогнула портниха, воспоминания о терзавших тело ничегоях под взглядом этих самых серых глаз вспыхнули в памяти.       -Вы нарушили тишину моей темницы и хотите, чтобы я еще и молчала? Если очень жаждете что-то обсудить, то у вас в распоряжении весь дворец, незачем занимать мое скромное жилье.       -Ты знаешь, что это тюрьма? — Зоя подошла к ней ближе, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть. — Ты пленница, а не госпожа в этой камере.       Дарклинг знала, как выглядит. Она не использовала силу со времени битвы в Каньоне, ослабившей ее. Заключение в такой некомфортной темнице не могло улучшить внешний вид. Синяки под глазами, посеревшая нездоровая кожа, волосы, ставшие бы ломкими, если она бы она имела возможность чаще мыть голову. Девушка понимала, она истощена, но не сломана. Ее рассудок трезв, а сила плещется в ней, ожидая призыва. Все еще можно вернуть.       -Зависит от точки зрения. Я свободнее некоторых из вас, не скрываю свою лживую сущность за красивым лицом. Моя тьма выставлена на показ, — насмешливый взгляд прошелся по королю.       Пока жив хоть кто-то из Триумвирата, она не выйдет из темницы. Ей придется дождаться, когда сомкнутся глаза последнего из них. И тогда она обретет шанс на возвращение свободы.       -Да, красивого лица не осталось. Ты постарела за два месяца на пару лет, — подметила Зоя.       Рядом с пышущей здоровьем и красотой шквальной она и правда выглядела плохо. Но Александра знала, ее лицо, выкованное долгим применением силы, все еще безупречно, измотано, утомлено, но прекрасно.       -Сними с меня кандалы и повтори это, гиена, — Дарклинг дернулась вперед, заставляя шквальную отшатнуться.       Ее боятся даже закованной в кандалы, почти оставшейся без рук. Она все еще вызывает у них ужас. Это грело сердце, они не понимают, насколько она ослабела.       -Ладно, девочки, не ссоримся, — примирительно поднял руки Николай. — Вы здесь потому, что Александра — гриш.       Настоящее имя. Его знали единицы. Слишком многим она рисковала, когда озвучивала его. Было проще каждый раз брать имя Дарклинг, что она придумала для себя и с честью носила, превратив в титул. Кто-то выдал ее молодому королю. Кто-то близкий ей.       -Багра или Алик?       -Багра.       Мать предала ее еще раз перед смертью. Дарклинг поморщилась и закрыла глаза. Вопрос, как она могла, уже не всплывал в мыслях девушки. Какая разница? Багра отреклась от нее, выбрала врагов.       -Она опасна, ее нужно убить. Мы не можем контролировать ее вечно, — произнесла Зоя, продолжая с нескрываемой ненавистью рассматривать пленницу. — Дарклинг должна понести кару за смерть всех гришей, что погубила.       Девушка знала, шквальная наслаждается тем, что видит, жалким положением пораженной противницы. С радостью Назялевская расправилась бы с ней голыми руками. Женя Сафина разделяла ее желания, но справедливо опасалась ее больше. Видела, на что способна в гневе древнейшая из гришей. Много лет Дарклинг была пастухом для гришей, защищала от угрозы быть разорванными отказниками, отплатить добром ей за это не могли. Сотни перешли на сторону Алика и поплатились за это, а выжившие винили ее в убийствах. Однако пощадили ли они гришей, что сохранили верность своему генералу? Сколько из них были вынуждены покинуть страну? Александра не спрашивала, не хотела дать еще одну возможность вонзить в свое тело нож.       -Кандалы надежны? — в который раз спросил король.       -Да, вполне. Гриш, закованный в них, не может освободиться, — подтвердил Давид.       Дарклинг догадывалась, что это именно его разработка. Он был крайне полезным работником, один из лучших фабрикаторов, что попал в ее руки за последнее столетие. Потеря печальная, но сейчас не самая важная.       -Она не просто гриш, она шестисотлетний гриш. Мы можем не знать все ее способности.       Николай взглянул на пленницу. Дарклинг без сомнений ответила на этот взгляд. Да, она могла совершить попытку освободиться, если бы силы не подорвало сражение в Каньоне. Но с несвободными руками ее силы и без того ничтожны, а сейчас их вовсе почти нет. И Ланцов знает, что она слаба. Точнее не знает, а чувствует.       -Хочешь выйти на свободу? — серьезно спросил король.       На секунду Дарклинг показалось, что слух ее подвел, но недовольство и напряжение, повисшие в воздухе, подтверждали, что это вовсе не галлюцинации. Она убила многих и не считала грехом избавление мира от предателей, но тем не менее подобное не прощают. С точки зрения нынешнего правительства она изменница. Она предала правившую династию, сгубила предыдущего короля не своими руками, но кого это волнует? Кто вспомнит, что отравила короля Женя Сафина, а не Дарклинг?       -Зависит от цены, — усмехнулась Дакрлинг, положив голову на плечо. — Возможно, мне выгоднее подождать лет тридцать и освободиться самой.       -Возможно, ты не доживешь до этого дня.       По выражению лица Назяленской можно было сказать, что этот вариант более, чем реалистичный. Ей достаточно навестить беззащитную пленницу и перерезать ей горло. И желающих немало во дворце. Кто остановит одного из командующих армии? Кто осудит его за убийство Дакрклинг? Александра была уверена, ее объявили мертвой для всех, чтобы избежать любых вопросов о дальнейшей судьбе. Ее жизнь держалась на авторитете Николая.       -Называй цену, я хочу взвесить риски.       -Она будет велика. Ты весьма ценный пленник. Отработать свою стоимость придется.       -В таком случае, твоей жизни не хватит, мальчишка.       -Тебе совсем не страшно? — спросила Женя.       Медленно Дарклинг закрыла глаза, сосредотачиваясь, собирая свои силы. Пальцы дернулись в бинтах в бесполезной попытке сжаться в кулак. Тени поползли по стенам, холодными склизкими змеями. Будь у нее открыты глаза, она бы увидела, как гриши отшатнулись от стен. Стоило тьме коснуться ламп, как они погасли одна за другой. Окна, прежде пускавшие солнечный свет, заслонила тьма, погружая комнату во мрак. Дарклинг чувствовала, как тюремная роба прилипла к коже. Она долго копила силы ради одного рывка.       -Она не может сделать разрез, — уверенно произнес Николай, успокаивая спутников и предостерегая от поспешных действий. — Скучаешь по тени, Саша?       Он присел на корточки перед ней, чтобы заглянуть в глаза, спрятавшиеся за волосами. Дарклинг рассмеялась. Громкий смех в темной комнате. Она ослабила хватку на тьме, и та развеялась. Солнечный свет вновь проник в помещение.       -Не больше, чем ты по крыльям и когтям. Чего ты хочешь от меня, мальчик?       -Я освобожу тебя при одном условии: ты будешь помогать мне. У нас много разногласий, но твои знания и сила могут пригодиться Равке. Ты управляла Второй армией не одно столетие и знаешь о гришах и Равке больше, чем любой из ныне живущих. Я хочу использовать твои знания на пользу жителям. Вопреки всему ты служила Равке, не королю.       -Ты боишься убить меня, потому что не знаешь, что произойдет с тьмой внутри тебя. Вдруг она подчинит тебя? Ты не рассматривал вариант, что она займет все твое тело, если я лишусь жизни?       -Едва ли. Скорее исчезнет, вслед за тобой.       -Но рисковать боишься.       -С вами, гришами, никогда не понятно, что произойдет, — произнес король, поднимаясь на ноги. — Мы заключим договор при Триумвирате и будем его соблюдать.       Николай вновь смотрел на нее сверху вниз. Это могло бы давить на пленника, но Александра знала этот старый как мир прием. Многие мужчины были выше, чем она, но это не давало им власти над ее мыслями.       -И кто вынудит нас соблюдать его? — промурлыкала Дарклинг. — Ты можешь застрелить меня из револьвера в спину. Я могу убить тебя щелчком пальцев. Почему бы мне не сделать это?       -Меня честь, тебя, что ты не можешь сбежать. Сейчас враг всех гришей именно ты. Отказники для тебя слабы и одинаковы, союзников в них ты не видишь. Если хочешь вновь бороться за власть, нужны единомышленники. У тебя их нет. Жива опять же лишь по моей милости. Многие хотели убить тебя, поквитаться за преступления. Освободишься, придется вести себя благопристойно. Попытаешься навредить мне, национальному герою, не найдешь поддержку долгие годы.       Девушка сдержала обиду, смогла не выдать ее. Она не забыла предательства стольких людей и к их горю не простила. Попытка создать новый мир не увенчалась успехом. Она убила близких многих людей. Друзья, возлюбленные и члены семьи гибли от рук ничегой. Каждое совершенное солдатами убийство приписывалось непосредственно ей. Выстроится очередь, чтобы поквитаться с генералом, королевой, утратившей власть.       -Мне есть что им сказать.       -Ты не будешь никого убивать. Точнее, не будешь это делать из мести. Это часть правил, которым ты будешь должна следовать.       -Лишить клинок права разить неугодных? Это все равно, что повесить его на стену. Смешной мальчишка.       Он совсем не смешной. Дарклинг лгала. Он продуманнее Триумвирата, им движет трезвый рассудок. Он сомневается, всегда ли поступает разумно, не проскальзывает ли в его решениях влияние тьмы, затаившейся внутри. Но он все тот же хитрый лис, что разрушил столько ее планов. Владей Николай силой Алика, разгадал бы ее планы и без Багры.       -Сколько стоит клятва Александры Морозовой?       -Сколько стоит клятва Николая Ланцова? Ты хочешь, чтобы я была смиренной советницей. Меня это не устраивает. Я была уже в такой роли, с меня довольно маски покорности. Не склонюсь перед тобой, — отрезала девушка и перешла в наступление. — Признай, что боишься. Тьма пугает тебя, мальчик. Она ведь такая мрачная и холодная. И никто не понимает. Страшно, одиноко. Хочется кричать, но нельзя. Короли не кричат и не молят о помощи.       -По личному опыту знаешь? — усмехнулся Николай.       -О, да. Знаю. Я знаю о тьме все. И ты познаешь ее. Она не слабеет, это все ложь священников. Растет и заполняет тело. Через какое-то время от человека может ничего не остаться.       Она чувствовала на себе взгляды Триумвирата, но ей не было дела. Проходиться по чужим больным местам острыми ногтями — единственное развлечение, что осталось у заточенной заклинательницы. Она долго наблюдала за ним и успела изучить слабости.       -Тогда я должен успеть как можно больше до того, как исчезну из этого мира. И ты мне в этом поможешь. Если откажешься, то обречешь себя на заточение в клетке. Может, однажды и вырвешься, но много ли останется от твоих сил? Этот фокус ведь все, на что ты способна сейчас. Ты слаба. Тебе нужно применять способности, чтобы вновь войти в силу. Но здесь это затруднительно. Ты примешь мое предложение и будешь следовать нашему договору. Ведь это вопрос выживания, Саша. У тебя нет выбора. Я вернусь завтра, и ты ответишь согласием и принесешь клятвы, или останешься здесь на века.       -Что ты хочешь от меня? — дернула подбородком девушка, яростно взглянув на него.       -Так тебе интересно мое предложение, — улыбнулся Николай. — Я хочу, чтобы ты заняла место рядом с Триумвиратом. Стала одним из моих союзников. Я знаю, укротить тебя сложно, и даже наш договор ты будешь истолковывать так, как тебе удобно. Но я хочу помочь гришам найти новое место в этом мире. И ты способна помочь мне в этом. У тебя больше не будет личной охраны, и возглавлять ты никого не будешь. Теперь ты сама по себе.       -С чего бы такое предложение? Хочешь подарить всем возможность убить меня, запретив мне под угрозой смерти лишать жизни? Я не стану загоняемой дичью.       -Если кто-то попытается тебя убить, можешь ответить тем же.       Слишком складно все выходило. Она видела, что это не устраивает никого из гришей. Они предпочли бы видеть ее голову на пике, а не вышагивающей по дворцу и дающей советы новому королю. И это было закономерно. Их мотивы Дарклинг понимала, а Николая не до конца. Он готов так много поставить на нее?       -В чем подвох? Я не понесу ответственность за мои действия?       -Ты уже ее несешь, ты обречена на одиночество и угасание. Я освобождаю лишь твое тело. Повезет ли тебе однажды найти подобного тебе? Алика ты ждала шестьсот лет. Весьма долго. Завоевать сердца гришей будет сложно. Дарклинг погибла в битве в Каньоне. Тело сожжено вместе с телом святого Алика. Твое имя отныне и навсегда Александра Морозова, прими его. Для всех ты станешь дочерью погибшей мятежницы, как и много раз до этого Дарлинг сменила Дарклинг.       Ничего лучше ей не предложат. Это и так было верхом щедрости для правительства, что ненавидит ее.       -Хорошо, — спокойно ответила девушка. — Я об думаю сделку.       -Не делай вид, будто у тебя есть выбор, — произнесла Зоя.       Дарклинг улыбнулась. Мрачное пламя, полыхнувшее в глазах, заклинательницы тут же потухло. К этому разговору они, несомненно, вернутся позже, когда руки будут свободны у обеих.