Искра во тьме

Эрвин отсчитал про себя сто восемьдесят секунд. Примерно столько времени уже длилась тишина-безмолвие в кабинете командора — с тех самых пор, как Петра Рал, новобранец разведкорпуса, предстала перед старшими, никто не проронил ни слова. Леви, задумчиво поигрывая желваками, скрестил на груди руки и молчал, всё бегая пристальным взглядом от лежащей на столе папки с досье до самой девушки, чьё имя и было выведено на плотной бумаге. Новоиспечённая разведчица стояла посреди комнаты, потупившись и буквально плавясь, как стеариновая свечка, под стальным взглядом капитана, от которого не было возможности ни скрыться, ни сбежать в данный момент. Командор не видел лица, но знал солдата достаточно хорошо, чтобы представить его выражение. А учитывая то, что рыжеволосая девушка с каждой отсчитанной секундой становилась всё более растерянной и взволнованной, он понимал, что не ошибается. Впрочем, держалась она довольно неплохо. Смит видел подобное множество раз — чеканная твёрдость в движениях и во взгляде, который не может упрятать от опытного командора тревожный блеск под нахмуренными бровями. Руки, три минуты назад изображавшие уставную стойку, теперь были опущены и сцеплены, а тонкие девичьи пальцы нервно стискивали ткань плаща. Никто не решался прервать молчание, давая Аккерману возможность начать первому. Ожидание затягивалось, сумерки протягивали сквозь оконные стёкла в кабинет свои тёмные лапища, и блондин вдруг подумал о том, что совсем скоро нужно будет зажигать свечи. Леви, похоже, не торопился, и в голову непроизвольно лезла мысль, что он делает это нарочно — не из вредности, конечно, а, скорее всего, из попыток испытать присутствующих. Потому что капитана, командора и новичка теперь разделяли, в определённом смысле, баррикады.  — Я, конечно, никогда не претендовал на звание сверхразума, — наконец начал мужчина, теперь уже не отводя съёживающего серого взгляда от девушки, — однако точно знаю, что далеко не дурак.  — Никто здесь и не пытается доказать тебе обратное, Леви. Мы просто делаем то, что давно уже пора было сделать. Брюнет недовольно шикнул, уже заметно раздражаясь и вновь подтверждая расчёты Смита — он подозревал, что тот достигнет точки кипения в ближайшие дни.  — Я уже всё решил: я не возьму тебя в мой отряд, — теперь уже он обращался к Петре всё тем же бескомпромиссным и злым тоном. Девушка стойко восприняла вполне ожидаемую новость, только бросила короткий взгляд на командора и с негромким вздохом сказала:  — Конечно, я понимаю.  — И это всё? — не унимался Аккерман. — Даже не попробуешь убедить меня в обратном? Рал на какой-то миг растерялась, судорожно обдумывая, какие аргументы здесь можно выгодно применить. Подходящих не нашлось.  — Полагаю, вы приняли своё решение небезосновательно, — собравшись с мыслями, заговорила она, чем, надо сказать, приятно удивила Леви. — Изучили моё досье, наблюдали за тренировками моего подразделения, обратили также внимание на мои личные качества. Вряд ли, пообещав исправиться и стать лучше, я смогу повлиять на него.  — Мне и добавить нечего.  — Спасибо, Петра, — кивнул Смит, — теперь ты можешь идти. Рыжеволосая стукнула кулаком о грудь и в заметной спешке развернулась к выходу. Старшие проводили её непроницаемыми взглядами, выточенными формальной сдержанностью. Девушка скрипнула дверной ручкой и ненадолго замешкалась — в последний раз обернулась, будто желая что-то сказать, но не решилась и молча выскользнула за дверь, бережно, без хлопка прикрыв её за собой. Как только в кабинете остались лишь они вдвоём, Эрвин, блаженно прикрыв глаза, устало помассировал виски пальцами, в очередной раз упрекая себя за сбитый режим и в такой же точно раз клятвенно обещая самому себе сегодня лечь спать нормально — то есть, в постели, как все нормальные люди, а не на неудобном твёрдом диванчике в кабинете или — ещё хуже — в своём кресле, которое он не покидает вот уже суток трое. Аккерман развернулся в кресле и громко стукнул локтем о столешницу, да так, что она пошатнулась, а ведь стол был деревянный и довольной крепкий.  — Можешь теперь мне объяснить, что это было за представление? — прошипел брюнет.  — Леви, успокойся, — слегка поморщился командор. — Хочешь ты этого или не хочешь, но звание капитана волочит за собой некоторые обязанности, которые тебе придётся принять. Все капитаны от самого формирования армии человечества брали себе отряды — так было и со мной, и с Шадисом, и с Пиксисом. Теперь твоя очередь. Ты уже почти год в чине капитана, но до сих пор не подобрал ведомых. Такого, пожалуй, на моей памяти ещё не было.  — Я, может, совсем не хочу командовать отрядом, — колкие серые глаза зло сверкнули. — И не припоминаю, чтобы, валяясь в ногах у Закклая, слёзно умолял о новом звании.  — Теперь уже поздно об этом думать. Могу я поинтересоваться, чем же вызвано твоё столь резкое нежелание взять под крыло пару рекрутов?  — Правда, не понимаешь? — Смит прекрасно понимал, читал это во взгляде напротив, холодном, жёстко закалённом множеством битв и лицезрением десятков, сотен смертей, и обвиняющем. Такой взгляд Аккермана он ловил на себе после каждой вылазки, после каждого заполнения отчётов о потерях, после каждой похоронной процессии, участниками которой становились выжившие и покалеченные солдаты, сердечно оплакивающие жестоко погибших товарищей — тех, чьи тела удалось вернуть домой, тех, от кого остались лишь изломанные окровавленные фрагменты, и тех, от которых вернулись за стену лишь ужасные кошмары в воспоминаниях. Он уверенно выдержал его, ни один мускул его лица не дрогнул. — Для чего вы все так упорно пытаетесь всучить мне мелюзгу? Чтобы я снова полюбовался на то, как титаны с удовольствием заглатывают и пережёвывают моих товарищей? Не под моим командованием! Какой мне вообще смысл набирать новичков, если большая часть их всё равно поляжет на первой же вылазке за стены?  — Исходя из таких соображений, тебе должно быть всё равно, кто будет в твоей команде, — заметил командор. — Понимаю, ты хочешь отобрать лучших, чтобы понизить вероятность чьей-то смерти у тебя на руках. Однако как понять, кто вписывается в эту самую категорию? За стены они пока ещё не ходили и титанов вживую видели лишь один раз — в Шиганшине, в тот момент, когда к этому не был готов никто. Способности бойца раскрывает лишь настоящий бой.  — Вот именно. Поэтому я и не возьму к себе эту Рал.  — Уверен? У неё отличные показатели и замечательная характеристика лично от Шадиса…  — Как и у всех, — прервал Аккерман. — Недостаточно хорошие остались в Шиганшине ворон кормить. Если уж для вашей чёртовой статистики мне нужна девчонка в команду, то посоветуй мне кого-нибудь более подходящего. Напомни, в десятке лучших этого года были женщины?  — Не для статистики, а для равенства — это ещё одна негласная традиция, — поправил блондин. — В этом выпуске в десятку, конечно же, входили девушки. Но ты опоздал: они все уже состоят в командах. Лучшую забрала себе Ханджи. Леви откинулся на спинку стула, в привычной манере скрестив на груди руки.  — Вот скажи, почему ты советуешь мне именно её? На тренировках особо не выделяется, характеристика самая обыкновенная и, к тому же, неправильная. Там, в Шиганшине, она с дрожащими ручонками смотрела на титана, и в ней явно не было ни одного из тех качеств, что описаны в этой папке. — мужчина демонстративно ткнул пальцем в бумагу. — Характеристика из кадетского корпуса — сама по себе вещь неправильная. Как бы кадет ни вёл себя на учениях, за стенами он будет действовать совершенно по-другому.  — Я думаю, она тебе подходит, — запросто ответил Эрвин, осторожно вытаскивая папку из-под его руки.  — Что ты имеешь в виду под этим?  — Будет тебя уравновешивать. — командор поднялся со стула и слегка размял затекшие от долгого сидения плечи. Аккерман, насупившись, наблюдал за ним. — Вернее, вы будете друг друга как напарники и живые люди. В этой девушке есть всё то, чего нет и вряд ли когда-нибудь появится у тебя, а ты несёшь в себе то, чего просто катастрофически не хватает ей. Кого бы ты не избрал в свой отряд, там обязательно должен быть один такой человек, который будет дополнять характер своего лидера. Ты заметишь эту необходимость не стразу, лишь тогда, когда научишь её быть ведомой для тебя. Возможно, ты и сам чему-то научишься у Петры.  — Например? — усмехнулся солдат. — Чему я смогу научиться у этой девчонки?  — Знаешь, Леви, — Смит устало вздохнул и выудил из ящика стола стопку таких же папок, которые поочерёдно разложил перед другом, — что бы я тебе сейчас ни сказал, выбор в любом случае будет за тобой. Только, пожалуйста, сделай его наконец, пока количество вариантов не сократилось до критического минимума, когда выбора, как такового, у тебя уже не будет. — голубой взгляд оббежал уже потемневший кабинет, в освещении которого уже было невозможно что-либо прочитать. Командор, не обнаружив в поле зрения подсвечника, направился к двери.  — Ты не ответил на мой вопрос.  — Чему она тебя сможет научить? — мужчина остановился с пальцем на ручке и коротко обернулся, уже приоткрывая дверь. — Пусть это и будет твоим первым уроком в качестве лидера отряда: чему тебя могут научить твои новички? *** Шум и гвалт не умолкали. Молодые солдаты толпились, бурно переговаривались, роптали. Под потолком просторного зала, пронизанного прозрачными лучами утреннего воскресного солнца, витала атмосфера предвкушения, долгого ожидания и немного нервозности. Многие зевали и разминали плечи, заболевшие после нескончаемых ночных бессонных ворочаний, толпились кто ближе к стенам, чтобы опереться на них, кто ближе к раскрытым окнам, чтобы прохладный воздух летнего утра пошевелил волосы, обдул кожу. Кто-то педантично оправлял свою форму, подтягивал ремни, разглаживал на плечах плащ. Кто-то, прикрыв глаза или устремив взгляд в одну точку, немо шевелил губами, повторяя про себя слова присяги — клятвы перед выжившим человечеством, обещанием с гордостью умереть ради его будущего. Однако все, абсолютно все новички, кто бы и чем ни занимался, рывком сорвались со своих мест и, как по струнке, выстроились в центре зала, когда широкие двойные двери распахнулись, впустив главнейших людей разведкорпуса. Леви не изменил себе — вошёл быстрой пружинистой походкой и остановился в самом центре, как всегда скрестив руки на груди и оббежав присутствующих быстрым колким взглядом. Рекруты тут же отдали честь, и внешне никто из них даже не дрогнул ни единой мышцей лица. Вопрос в том, что и с какой амплитудой задрожало у них где-то на нервном уровне. Следом вошли командоры — нынешний и бывший, Смит и Шадис, который предпочёл остаться у двери и устало примоститься к косяку. Эрвин устроился по левое плечо от капитана и в ответном жесте прижал кулак к груди, приветствуя подчинённых. Выдержав небольшую паузу, он выступил вперёд и наконец перешёл к сути сегодняшнего собрания:  — Солдаты! — громко и с расстановкой начал командир. — Кадеты! Все вы прекрасно знаете, для чего были собраны здесь. Сегодняшний день станет важным и особенным для четверых из вас, так как они станут единой и сплочённой командой под началом капитана Леви. Последние несколько месяцев среди рекрутов проходил строгий и тщательный отбор на предмет того, кто наиболее подходит стать членом элитного отряда разведкорпуса, и сегодня будут оглашены результаты этой выборки. Но сначала капитал Леви скажет несколько слов. Аккерман стрельнув в товарища злым взглядом, как бы спрашивая, какие ещё слова и какого черта он его об этом не предупредил. Эрвин спокойно выдержал, только показал приглашающих жест, и брюнету ничего не осталось кроме как, шумно вздохнув, шагнуть вперёд и выдавить из себя хоть пару лишних и никому ненужных фраз.  — Я никогда не хотел быть капитаном и иметь команду, — честно начал мужчина. Командор за его спиной внимательно наблюдал за реакцией молодых солдат, но те лишь озадаченно и внимательно смотрели на говорившего, опустив руки по швам. — Но королевская милость не щадит никого. И вот я сегодня стою перед вами и против своей воли избираю четверых человек, которых буду вынужден опекать с сегодняшнего дня. — все ждали, пока он продолжит. Аккерман какое-то время молчал, обдумывая, что человек его положения и в его ситуации должен ещё сказать. Быстро идей не подобралось. — Я сделал свой выбор. И пусть он будет без сожалений. — и совсем тихо, почти шепотом, только для себя добавил: — Хоть в этот раз. Молодые солдаты насторожились, готовые слушать и внимать. Кто-то сглотнул, кто-то стиснул пальцы в крепкий кулак. Аккерман оглянулся, посмотрел на Смита и поймал его одобрительный кивок.  — Эрд Джин, — в тишине зала прозвучало первое имя новоиспечённого члена элитного отряда. Солдаты слегка расступились, и вперёд на три шага от построения вышел высокий молодой блондин и вновь отдал честь, чуть склонив голову.  — Я, Эрд Джин, с этого момента клянусь… — парень произнёс торжественную клятву.  — Гюнтер Шульц, — Леви назвал следующее имя. Из первого ряда вышагнул смуглый темноволосый солдат и стал подле товарища, слегка ткнув кулаком его плечо, на что тот коротко улыбнулся, но уже в следующую секунду они были подобающе серьёзными и собранными, и немоту зала нарушили слова очередной клятвы служить и умирать. — Оруо Бозард. — высокий жилистый мужчина с кучерявыми волосами также выступил вперёд и произнёс речь. Новоиспечённый капитан оббежал подчинённых взглядом, затем прошёлся по остальным рекрутам, замерев на одном из них. Петра стояла в первом ряду и сосредоточенно смотрела прямо перед собой, нахмурив брови и явно избегая того, чтобы встретиться взглядом со страшим. Она стояла ровно и с прямой, гордой, как и подобает солдату выжившего человечества, осанкой, её пальцы были плотно сцеплены на полах форменного плаща. С женским именем для своего отряда он определялся дольше всего.  — Петра Рал, — жёсткий невозмутимый голос озвучил последнее имя на сегодня. Рыжеволосая какое-то время не двигалась, будто не расслышав или не поверив своим же ушам. Аккерману казалось, что вот, в этот самый момент, она должна поднять глаза, удивлённо посмотреть на нового командира, будто невербально переспрашивая очевидное и ловя в ответ лишь короткое искривление уголка тонких губ. Но осознание пришло слишком быстро. На какую-то секунду поджав губы, девушка уверенно вышла вперёд, прижала кулак к груди, становясь в уставную стойку.  — Я, Петра Рал, — её голос звучал неожиданно твёрдо, но она всё так же глядела прямо перед собой, — с этого момента клянусь быть смелой и сильной, гордо и честно нести службу во имя выжившего человечества, его свободы, будущего и процветания и в нужный момент отдать свою жизнь, если возникнет подобная надобность. Леви кивнул, давая присутствующим понять, что он закончил.  — Предложите свои сердца! — громкий голос командора напоследок прорвал застывшую торжественную тишину.  — Есть! — как один четвёрка выпрямилась и в последний раз за сегодня отдала честь своим начальникам, слаженно, синхронно, как и должно быть у команды. Собрание окончилось, на удивление, быстро, гораздо быстрее, чем ожидал Аккерман. Солдаты, получив команду «вольно» разрушили строй и начали расходиться. Возникло небольшое столпотворение, но тихое, так как никто не решался начать галдёж при двух командорах в зале. Капитан отодвинулся к стене, чтобы не оказаться среди хаотичной толпы.  — Ну, ты доволен? — спросил он у Смита, но, естественно, не получил ответа.  — Довольным здесь должен быть только ты, — блондин дождался момента, когда в толпе перед дверьми образовалось нечто вроде бреши, и двинулся в сторону выхода. — До встречи. Теперь буду ждать тебя в суде.  — В смысле?  — В среду будет судебное заседание по делу дезертира, по вине которого на прошлой вылазке погиб целый отряд, — Эрвин на ходу обернулся, лишь слегка замедлив шаг. — Теперь, когда тебе дали звание капитана, ты также можешь присутствовать на подобных мероприятиях. Опережу твой вопрос: это необязательно. Однако я хочу, чтобы ты был там и хотя бы получил представление о том, как это происходит. Встретимся там, а пока удачи с новым коллективом. Леви фыркнул и отвёл взгляд, плотнее приваливаясь к стене. Толпа заметно редела, шум голосов постепенно стихал, дышать будто становилось легче. Шадис давно ушёл, воспользовавшись моментом, пока дверь была полностью свободна. Рекруты разошлись, и количество человек в зале сократилось всего до двух. Рал стояла перед раскрытым настежь окном, ветер трепал рыжие прядки и полы плаща, освежал, остужал. Капитан совсем не удивился, ведь подсознательно ожидал чего-то подобного. Именно поэтому он и остался, а не выскочил из душного людного сборища при первой же возможности.  — Вы всё же решились дать мне шанс, — девичья ладошка вновь, скорее всего, уже по привычке, скользнула к груди. — Клянусь, я вас не подведу. Для меня большая честь стать частью отряда Леви.  — Честь? — незаметно усмехнулся мужчина. — А не всё ли равно, под чьим командованием умирать? Петра, что пять лет назад добровольно вписала своё имя в список необходимых жертв во имя чужого блага, а несколько минут назад принесшая об этом торжественную присягу, серьёзно посмотрела на него, неожиданно твёрдо и уверенно. Но вся иллюзия момента мигом рассыпалась прахом. Её звонкий голос, так необычно прокатившийся по стенам пустого широкого зала, звучал так, словно она убеждала саму себя, но никак не собеседника.  — Я не собираюсь умирать, капитан.  — Смотри, Петра, — Аккерман наконец оторвался от стены, уже готовясь направиться к выходу, — с этого момента у тебя будет сотня попыток спасти людские жизни и всего одна, чтобы потерять свою. Надеюсь, ты умеешь правильно расставлять приоритеты.  — Если не умею, то научусь, наблюдая за вами, — с воодушевлённой твёрдостью заверила рыжеволосая, так и не заметив, как неестественно и вымученно усмехнулся на это мужчина, уже направляющийся в сторону двери.  — На самом деле, я последний человек, с которого нужно брать пример в этом вопросе. *** Смит совершенно не удивился. Более того — испытал бы искреннее изумление, если бы, вернувшись наконец к своему родному и любимому кабинету, не застал бы по дверями Петру Рал. Девушка прижималась спиной к самой стене, повернув голову в сторону широкого расшторенного окна, откуда лился свет теперь уже вечернего закатного солнца и подкрашивал розово-золотистыми оттенками мрачным коридор и молодое женское лицо, переплетался с короткими медными прядями, застревал в них. Эрвин чинно приблизился, стараясь сильно не щуриться из-за палящего света.  — Петра. — заслышав знакомый голос, она тут же выпрямилась и уже раскрыла рот, как мужчина жестом указал ей замолчать и вместо этого приглашающе распахнул дверь. Здесь было чуть темнее, ведь единственное окно кабинета выходило на другую сторону, и из него открывался довольно неплохой вид на город. Командор устроился на столь привычном месте, которое не покидал буквально последние несколько лет, и опёр подбородок на сцепленные в замок пальцы. Рал, предполагающая, что её визит не затянется надолго, лишь на пару шагов отодвинулась от двери.  — Я хотела сказать вам огромное спасибо, что порекомендовали меня. Обещаю, я оправдаю ваши старания и не подведу капитана Леви.  — Мелочь, — неожиданно мягко ответил командор, тем не менее сохраняя привычную строгость в лице. — Считай это меньшим, что я могу сделать для дочери Вивьен Рал.  — А, точно, мамочка… — рыжеволосая тут же помрачнела при одном только упоминании родительницы, как вдруг на её губы скользнула лёгкая светлая полуулыбка, которую она прикрыла рукой. — Вы, кажется, говорили, что однажды окажете мне услугу в память о ней. С этого момента можете считать, что вы в расчёте.  — Для того чтобы расплатиться с твоей матерью, я должен был на пушечный выстрел не подпускать тебя к разведотряду, — Эрвин устало откинулся на спинку стула, внимательно вглядываясь в лицо подчинённой, но видя в ней теперь черты совсем другого человека. — Невозможно рассчитать цену того, что она сделала лично для меня и для многих других солдат. Но теперь вместо благодарности я предаю Вивьен. Почти уже предал. Рал раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но мужчина жестом остановил её.  — Петра, с этого момента мы больше не будем возвращаться к этой теме. Всё, последний раз. В конце концов, пойти в разведотряд — этой твой выбор, и я не могу предсказать, к чему он приведёт в итоге. Просто сделай всё возможное, чтобы ни ты, ни я не пожалели о нём.  — Спасибо вам, командор, — после недолгого молчания негромко сказала девушка, уже хватаясь за ручку двери. — Мне жаль, что из-за меня вам приходится думать, будто вы кого-то предали, однако другого пути для меня просто нет.  — Знаю. Прежде чем уйти, ответишь на один мой вопрос? — морок спал с голубых глаз, и теперь перед ним стояла точно Петра Рал, новоиспечённый член элитного отряда, чуть удивлённая и готовая к любому каверзу. — Почему именно Леви? Девушка чуть замялась, однако довольно быстро нашлась с ответом.  — Он очень не похож на меня. В нём есть всё то, что бы я так хотела иметь в себе, однако это невозможно — как ни старайся, а я никогда не стану как капитан. Наверное, глупо, но, мне хочется верить, что под командованием именно такого человека, я смогу действительно чего-то добиться или, по крайней мере, компенсировать свои слабости, научиться чему-то, что я не в состоянии постичь самостоятельно. Может быть, мы будем дополнять друг друга в команде… Вам смешно, командор?  — Совсем нет, — уголки губ Смита действительно чуть дрогнули вверх, вырисовывая мягкую улыбку, столь редкую для лица сурового командира армии. — Просто я сейчас понял, что стал чуть лучше понимать людские мотивы. Не забивай голову…