Аналитическая бестия

— Ты хоть что-нибудь вообще знаешь? — строго спрашивала Елена Юрьевна, встав над душой, после того, как положила передо мной тетрадь с ручкой, и заставила вспоминать её предмет.       Я молчала. Не знала, что ответить. Даже если я что-то и знала, я уже успела забыть за всё это время прокрастинации. Мне даже, кажется, стыдно стало. Она меня как мать отчитывает. Ещё и стоит надо мной, это пугает. Сердце бьется сильнее, а дышать становится сложно. — Что такое аналитическая химия? — спросила преподавательница, опираясь рукой на стол рядом со мной.       Я молчала. Нет, примерно-то я представляла. Всё в общих чертах. Но красиво сформулировать, тем более под таким давлением я не могла. — Хорошо, будем с тобой как с тупыми детками. Бери ручку, пиши, — я послушалась, мне ничего не оставалось, — аналитическая химия — наука, разрабатывающая теоритические основы и практические методы химического а-на-ли-за, — последнее слово она разделила по слогам, в каждый последующий слог вкладывая как можно больше раздражения, — ты пишешь как первоклассница! Как можно так медленно? Ты всегда так писала, или издеваешься?       Я с ума сходила. Не могла ничего ответить ей, а она только находила и находила причины злиться на меня. Я очень боялась написать что-то криво, потому как от старших курсов помню, как будто вчера было, рассказывали: «этой суке всё по линеечке подавай. Её перфекционизм пересекает все границы». Может, это тоже что-то нездоровое. Во всяком случае, это очень сильно мешало мне хоть немного успокоиться. — Я не издеваюсь… — я сказала так тихо, что сама себя почти не услышала. Елена Юрьевна поняла, что паникую, и несколько смягчилась. — Аналитическая химия изучает два метода анализа — качественный и количественный. Качественный я с тобой разбирать не буду, поставлю оценку чисто за количественный, потому что ты у меня слишком долго соображаешь. Количественный будет попроще, — она так быстро говорила, что я не соображала, что писать, — господи, да сколько ты ещё будешь меня испытывать? — смягчение оказалось не долгим — преподавательница вновь на меня прикрикнула. Я не смогла больше держать себя в руках — слезы сами покатились по щекам. Одна упала на текст, который я только что написала, чернила растеклись, и все мои старания сделать всё аккуратно развалились.        Женщина, увидев растекшиеся чернила начала злиться сильнее. Не взбесилась, но смела тетрадь с ручкой на пол. Она подняла меня со стула, и посадила на стол, встав прямо передо мной. Она пару минут смотрела на меня, еле сдерживающую слезы, стирающую ладонями влажные следы с щек, смотрела с прожигающим холодом. Так строго, что сводило всё тело. — Ты всю тетрадь испишешь теорией. И будешь начинать сначала, если что-то будет неаккуратно. Хватит ныть без остановки, меня это достало. Я буду стоять с тобой ровно столько, пока ты не выучишь всё, что должна знать на данный момент, — она будто молотком по голове била меня каждым словом. Я чувствовала от неё столько холода, что уже забыла, что такое — чувствовать от неё тепло. Так захотелось её нежности, а не бесконечной злости… — Поцелуйте меня… Пожалуйста… Я обещаю, я перепишу весь учебник, все методички. Я перепишу их дословно, а потом ещё и законспектирую. Я сделаю всё, только не давите на меня так. Можете меня проверять, но не учить. Я не могу так. Я сама разберусь, если что спрошу, но мне очень тяжело от такой строгости с вашей стороны, — я успела успокоится, поэтому, СЛАВА БОГУ! , мои слова звучали не так жалко, как могли бы. — Что, наша малышка не умеет хорошо себя вести без пряника? — как бы по-идиотски не звучали мои слова — они явно понравились преподавательнице, из-за чего она тут же заулыбалась.       А у меня будто камень с души упал. Я осторожно улыбнулась женщине в ответ, и та взамен наградила меня нежным поцелуем. Она обняла меня так сильно, что стало тяжело дышать, но мне было все равно. Пусть хоть задушит меня, в таких обстоятельствах и умереть не жалко. Я была бы только рада умереть в её объятиях. — И когда ты сделаешь то, что обещала? — поинтересовалась преподавательница, чмокнув меня в лоб. — Я постараюсь как можно быстрее, — прошеплата я, не желая выходить из созданной атмосферы. — Я не знаю, можно ли тебе доверять. Ты мне говорила, что выйдешь в институт, и по-прежнему не ходишь. Ты осталась у меня, будь добра, играй по моим правилам, — женщина положила руки на мои бедра и сильно сжала, оставляя красные следы. — Я обещаю, что займусь этим с завтрашнего дня… — Почему не с сегодняшнего? — она сжала ещё сильнее. — Дайте мне подышать ещё день.        Елена Юрьевна впилась мне в губы своими губами. Она целовала так страстно, параллельно лаская мою спину руками. Она целовала и целовала, не давая мне вдохнуть. Мне не хватало воздуха, а щеки, казалось, горели. Когда она наконец отстранилась, я жадно вздохнула воздух. — Я тебе разрешу дышать тогда, когда посчитаю нужным, поняла меня? — она снова сделала голос таким строгим, что внизу живота все сжималось. Ни то от возбуждения, ни то от страха.        Я обиженно опустила глаза, и собиралась слезть со стола, взять тетрадь, готовая вновь приступить к учебе, но меня не отпускала преподавательница. — Сегодня дыши, но со мной рядом…