Детская война

Когда он открывает глаза и размытые очертания складываются в потушенную лампу на потолке, слышно только стук капель. На дворе опять дождь, пар цепляется маленькими капельками за оконное стекло. Кажется, утро. Тело всё ещё ломит, связки орут фальцетом, но в горле страшно сухо, поэтому Ривен поднимается с кровати. Комната колышется перед взором, как протест намерениям встать, только вот она не предвидела, что не появилось на свет ещё то, что заставит его отказаться от тех самых намерений, раз уж он так решил. ⠀ Набирая в кружку воды из-под крана в ванне, в груди вдруг режуще отозвались воспоминания о Массануттене. Видимо, феечка хорошо поколдовала над его мозгами вчера. О времени, когда всё, чём была занята его лёгкая голова — безудержный риск и чёткая дисциплина, милые девчонки, опасные аферы и дебош, баланс на грани отчисления за них и строгое соблюдение правил, безбашенные драки, безрезультатное развитие расчётливой холодности ума. И музыка. Много, до края много музыки, когда ночами он мог не выпускать гитару из рук, тайком спускаясь в подвал, прячась перебежками от дежурных. Выступления в пригородных кабаках. Вечером — до летней темноты на сцене, пока ноги не начинали подкашиваться и сердце, обессилев после разрывающего сосуды ора, оглушающих звуков и бешеных танцев, не утихало. Ночью — бесцельная пьяная, счастливая болтанка по улицам с ребятами. ⠀ Он за три года всё ещё не забыл весь их распорядок в военке, зарядку в шесть утра и три километра бега, душ и бритьё после. Потом одеться быстро, заправить кровать, построение на утренний осмотр, строй по дороге на завтрак. Помнил, как курили с ребятами на спортивной площадке с командиром подразделения уже в старших классах, как организовывали величайшие приколы с другими рисковыми курсантами. Помнил понятия долга, субординации, помнил, что для солдата не существует фраз «я не хочу» и «я не буду этого делать». Все пары, приоритетные направления воен.дела, воздушную оборону, авиацию, силы специальных операций, связь, автоматизированную систему управления. Практику воинской части, огневую, строевую, марш бросок на пять километров, ещё пары. Тренировки по стрельбе в тире и на улице, при свете и в кромешной тьме. ⠀ Так или иначе, всё оно ушло. Ривен знал, какого это, когда ты отчаянно ищешь хоть что-нибудь, что тебе понравится, что сможет залить бетоном дыру внутри, хотя бы быстрозастывающим, по которому шарахнешь кувалдой — и он рассыплется. Когда так хочешь почувствовать, что не подох ещё, что живой. Он перепробовал много чего. Электрухи вначале, что, удивительно, за столько лет не набила оскомину, было мало. После танцев было краткое увлечение паркуром, он пробовал рисовать обложки для альбомов, списывал листы в нотной тетрадке от начала до конца, а потом выкидывал. И ничего толком не умел, брал всего понемногу, только вот с гитарой сжился кое-как. Текст в учебниках плясал перед глазами и сливался в одно большое пятно, карандаш дырявил бумагу нервными штрихами, спорт вообще работал почти как мазохизм. Это усиливало в разы ощущение собственного ничтожества и бездарности, но даже на том мысли долго не фокусировались. Оно просто вечно существовало фоном, стало частью его самого. А вместе с тем, жизнь ощущалась петардой с зажжённым фитилём, готовой рвануть в любой момент, привлекательной в своей рискованности. Ещё — отвратительной, зазнавшейся сукой, которая «Давай посмотрим, сколько ты тут протянешь». Тянуть долго и помирать старым хрычём, мочившимся под себя, он не намерен был, поэтому стремился утереть ей нос так, как только можно, пока живой. Поэтому слал Юстаса с образцовым сценарием для его жизни после академии, поэтому ни разу не попытался связаться с матерью, поэтому никогда не вспоминал детство, не водился с хорошими ребятами, с завидным упорством лез на рожон, дрался так, что перед глазами танцевали пятна и стойко сглатывал пробку в горле каждый раз перед сном. И, потому что терпеть с каждым годом было всё сложнее, он таки уступил. А сейчас загорелся снова — существовать так дальше было просто нельзя. Ривена согревала злость. Ему не нравилась не только Алфея, ему не нравился весь Иной Мир с этими его фокусами и желанием уткнуть тебя в какую-нибудь категорию. Родился он в Солярии. Отец был офицером-воендоком на солярийско-линфейской войне, мать официанткой с даром земли. Классика жанра. Его вообще в принципе не должно было существовать, и, если бы отец не вернулся с последнего вооруженного конфликта, так, несомненно, и было бы. Но Линфея объединилась с Зенитом, в самый разгар побоище было пресечено, Солярия вынуждена была довольствоваться подопустевшей казной, кучей полеглых ни за что солдатов и он таки вернулся. Склеил собой хрупкую идиллию не готовой к материнству девушки и без устали орущего, новорождённого ребёнка, облагородил старый родительский дом и так началась кривая-косая семейная жизнь двух людей, обручившихся по чувству долга. А потом выяснилось, что отец связался на войне с хреновенькими людьми, с вирельцами, народом со своими собственными понятиями норм морали, близкого родственника которых он снял, защищаясь на фронте. Позже, уже знакомясь с культурой Нижнего Мира — туда их семье пришлось бежать, спасаясь от родственной мести — Ривен узнает об их таком себе аналоге — сицилийцах. Только эти были более сгруппированными, с чёткими правилами, чувством чести, вежливостью и понятием вендетты, вирельцы же на их фоне выглядели просто варварами, коими и являлись. И им с родителями пришлось собираться валить в тот же Нижний Мир, чтобы отца и всю семью не перебили конченные дикари. А тут, так кстати объявился из своих странствий по миру вдовствующий дедушка, тоже бывший военный с серьезными связями и бывший преподаватель в военной академии. И потому мать с отцом, когда Ривену было двенадцать, собрали все их небольшие пожитки и наскребли кое-как на квартирку в Западной Вирджинии, в главном наркоштате США. Он поступил в Массануттен не только благодаря дедушкиным деньгам и горячему желанию вырастить из внука разведчика, но и вытянул бал своими оценками. Худенький мрачный мальчуган, тот самый, с задней парты, который всегда один. Он не особо ладил с другими детьми, был стеснительным и всё, что оставалось, дабы не умереть от скуки в школе при таком раскладе вещей — учится. Получать бирку уже не просто мрачного однокласника-одиночки, но при том ещё ботаника, что делало его ещё необычнее в глазах сверстников, которым, впрочем, оно не мешало подкладывать ему мышей в портфель. В прямом смысле. ⠀ Уронив голову в усталые руки и выдув две чашки воды, Ривен услышал, как заскрипела входная дверь. Скай вошёл тихо и, только удостоверившись, что он уже не спит, позволил себе смело топтаться по старым половицам общежития, выискивая что-то в тумбочке. Сама галантность. ⠀ — Уже проснулся. ⠀ — Сколько сейчас? ⠀ — Шесть. ⠀ — Что за херь вчера происходила? — Он знал, на самом деле. Хорошо помнил, как поднимался с ринга и отпрашивался у Андреса, ссылаясь на плохое самочувствие, как тот лишь покачал головой и отпустил его, говоря, что за последние пару дней болезни он напартачил на тренировках больше, чём на всём первом курсе, по словам Сильвы. Помнил, как шёл на ватных ногах к общаге, а вдалеке, на фоне зелёных кустов, виднелся хвостик тёмных волос, уже в тандеме не с радужным свитером. Но надо поддержать игру и тоже погалантничать, раз уж Скай в это пустился. ⠀ — Тебе прочистили голову, — ответы его были односложными и даже невооружённым глазом было видно, что Скай либо не может выбраться из неловкости, либо злится на него. Скорее, второй вариант. ⠀ И Ривен решается. Нужно положить этому край. ⠀ — Слушай, мне жаль. Не стоило всё начинать ещё тогда. ⠀ Принц замирает, потом кидает книгу, которую только достал, обратно на тумбочку и та падает с глухим звуком. Поднимает брови и говорит с несвойственным ему сарказмом: ⠀ — Тебе жаль? Что, правда? Слушай, подожди секунду, я найду бумагу. Да... Вот она. Записать сможешь? Это надо запомнить. ⠀ — Я же плохо на тебя влияю! — Ривен шокированно посмеивается. ⠀ — Да, фигово, по правде говоря. Но, если честно, я рад, что ты вернулся, — всё ещё скупо, но Ривен замечает, что он еле сдерживается, чтобы не улыбнуться. ⠀ — И теперь я должен присоединиться к вам. ⠀ — К нам? — На лице Ская заседает растерянность. ⠀ — Да. Конспираторы вы никудышные. ⠀ — То есть, ты знал давно. Кто ещё? — принц смешно хмурится, хоть ему и не до шуток, и Ривен с трудом перебаривает в себе желание ответить с ухмылкой: «Кухарка, уборщица и Розалинд». ⠀ — Никто. ⠀ — Но ты не против, получается? Так? ⠀ — Так. Я не против. ⠀ Скай застывает во второй раз, будто не веря его словам, но потом наконец улыбается. ⠀ — Хорошо. Иди к соседкам Блум, где-то через пол часа, там собираемся. ⠀ — Это где вообще? Я должен знать, где живёт твоя пассия? ⠀ — На втором, девятый блок. ⠀ Когда Скай убрался к рыжеволосой проблеме, Ривен подумал с минуту и, когда сдержаться не получилось и аргумент разума «сейчас нет времени» не сработал, достал из шкафа гитару. Расстроенная, бедолага, последние несколько дней было не до неё. Расстегнул чехол, провёл пальцами по струнам и тут его понесло. Рекордные четыре минуты — звук, как для Имперского бассейна*. Он даже сам себе удивился. Эти фокусы Би над его башкой стали возвращением к истокам, катализатором к оживанию. Ярость вернула ему старый пыл, старую полухолодную собранность и рвение. Запертые мысли толкали на решимость и действия, быстрые, безумные. Он вспоминал, каким был раньше. Вспоминал аккорды, не бравшиеся полгода, распечатывал струны, вырезал медиаторы из старых банковских карточек, тосковал об усилителе. Стирал пальцы от непривычки почти до крови, упивался той болью с чувством настоящего садиста. Возрождал в горячечной памяти стратегию боя, втихую ходил в тир и дырявил мишени, пока не надоедало. Застоявшийся в бездействии мозг кричал громко. Сейчас у него была возможность показать себя. ⠀ Ривен нырнул под душ, выловил из полки на скорую руку не пойми откуда там взявшуюся белую рубашку, сверху — толстовку, и пошёл выслушивать наверняка очередной убийственный план от подкидыша по спасению её же задницы. Только теперь он должен был разнообразиться его участием. ⠀ В конце коридора мелькают янтарные волосы Беатрикс и Ривен против воли сцепляет зубы. Пока он задыхался в удавке из чужого контроля она приходила к нему весёлой, смеялась хитро и звонко. Садилась сверху, водила пальцами по шее, пуская ток, рисуя узоры. Смахивала мокрые волосы с ключиц так элегантно, а он не испытывал ничего, кроме желания выдернуть позвоночник из её тела. Сжать запястья так сильно, чтобы метки остались навечно, харкнуть в лицо и громко крикнуть, что она лживая, двуличная тварь. Так было вначале. А потом он остыл. Остыл настолько, насколько это было возможно и Беатрикс приходить перестала. Поняла, что он медленно подыхает и бросила пожёванную душонку на асфальт без тени сожаления. Он был только рад. Больше не заводили эти касания, ушла ненависть, осталось только чёрствое желание всех их придушить. Смотреть, как гниёт за решеткой она, как молит о пощаде директриса-психопатка, как хватается за ноги других специалистов отец Ская. Всё, кто сделали это с ним и всё, кто сделали это с другими. После такого Ривену уже не удавалось держать броню эгоиста. Побывав в этой шкуре он больше не мог притворяться. ⠀ Подходя к девятому блоку женского корпуса фей, солярийцы дважды спросили пропуск (точнее, документы, пропуск был прикрытием. Он нужен был только в свою общагу) и дважды дали понять, что добровольно-принудительно он должен согласиться на обыск. Студенты, гуляющие по академии в шесть утра — та ещё редкость. ⠀ Прихожая блока тонула в цветочных горшках и плетёных ковриках. Ривен сейчас так явственно увидел перед глазами теплицу и Терру возле грядок. И её сестру… В общей гостиной только два человека. ⠀ — Ты просто не веришь в себя! ⠀ — Да нет же, Скай! Я... твою же, просто трезво смотрю на ситуацию! ⠀ Ривен перевёл взгляд на Ская, который тупо моргнул, какую-то часть секунды, видимо, пытаясь переварить звук безобидного ругательства голосом девчушки. ⠀ — Всё это — исключительно редкое стечение обстоятельств! Почти аномальное, как в дурацкой счастливой сказке с плохо построенным сюжетом, где главным героям постоянно, мать его, везёт! Один снаряд два раза в одну воронку не попадает. Такое. Не. Повторяется. ⠀ Она опять подняла голос, когда принц попытался возразить. Видимо, спорили они долго, и, как настоящий безнадежный поэт, Скай всё никак не мог уяснить какую-то простую земную истину, что она пыталась ему донести. Смотреть, как королевскую задницу отчитывает коротышка в футболке с кислотным логотипом Грин Дэй и каких-то нелепых тёмно-красных вязанных шортах, еле достающая стремянке-Скаю до плеча, было даже забавно. ⠀ — Метод Даргии сработал так просто, да и вообще — сработал, только потому, что Ривен был Ривеном, потому что у него какая-то там индивидуальная жесть в голове твориться. На этом всё, с другими так не выйдет. ⠀ — Утречко, — На этом моменте он уже решил показаться. Отвесил шуточный поклон и опёрся на спинку дивана. На секунду тишина, потом «Привет» от неё. ⠀ Несколько дверей комнат по очереди хлопнули и это свидетельствовало о том, что феечки не брезговали подслушиванием. В гостиную зашла сразу вся Великая четвёрка. Стелла с сощуренными глазами и, если внимательно присмотреться к её взгляду, можно было понять, что сейчас она представляет сценку вроде «Ривен вариться в котле со ртутью». Блум, с почти безразличным выражением лица, серьёзная Аиша, Терра, покрасневшая то ли от неловкости ситуации лично для неё, то ли от первой нормальной их встречи после долгого конфликта. Они сели в круг и Ривен не без досады отметил, что оказался в середине. Вот только Муза тоже. Речи никогда не были его сильной стороной, но кое-как объясняться он умел, а вот чего ждут от неё, не понимал. ⠀ — Мы можем тебе доверять? ⠀ — Вам решать. Я не горю желанием подлизывать психопатке, но, если вы так постарались надо мной, значит, для чего-то я понадобился. ⠀ Терра, что всё это время то нервно сцепляла, то расцепляла руки заговорила тоже, предварительно обменявшись взглядами с другими: ⠀ — Сегодня ночью мы встретимся с остальными, там решим что делать и какова в этом твоя роль. ⠀ — То есть я буду проходить посвящение в ваш шабаш, — Он ухмыльнулся и Муза заинтересованно склонила голову, удивляясь его спокойствию. ⠀ — То есть, да. ⠀

* * *

slayer - raining blood

accept - kool-aid

nirvana - about a girl

Вторая струна, третий лад, вторая, пятый лад. Ацепт шумел в ушах концертной записью, мишени в ровный горошек следов от пуль ему на противовес молчали в другом конце тира. Он пришёл сюда под вечер, пробираясь по крышам, после встречи с феечками. В результате сошлись они на том, что его участие во всех их последующих вылазках стоит под вопросом и его должна одобрить вся команда. Третий лад, пятый лад. ⠀ Группа, выступления по кварталам Ричмонда, счастливые крики десятка заблудших слушателей, постеры с объявлением, которые клеили на утопающих в зелени, заросших автобусных остановках. ⠀ Медиатор резво выскочил из пальцев и, только нагибаясь к полу в попытке его найти, он заметил девушку, опирающуюся спиной на звукоотталкивающие двери тира и внимательно следящую за его игрой. Забавный белый свитер в сердечко, широкие джинсы, конверсы. Смотрит неотрывно прямо на струны, прядь волос у лба упала на лицо, глаза затянуты мечтательной дымкой. ⠀ — Ну здравствуй, Муза. ⠀ Она встрепенулась и упёрлась взглядом в него. Ривен отчего-то почувствовал себя виноватым — похоже, вспоминала что-то, пока он её не перебил. ⠀ — Ты можешь сыграть ещё раз? — в голосе неожиданная мольба, глаза светятся, но уже не магией, холодным карим. В них странные прозрачные тени, глубокая темнота. ⠀ Он сдаётся. Пятый лад, первая, четвёртый — первая, третий — вторая. У Музы блеск на радужках, она подходит ближе и, в конце концов, садится перед ним на корточки, всё ещё неотрывно смотря. У Ривена мелькает пошлая шутка в уме и он в последний момент сдерживается. Ацепт бежит по струнам так же громко, но она даже не морщится. Значит, привыкла. ⠀

«Don't drink the Koolaid, I won't down the holy water!»*

⠀⠀ Последние звуки стихают, она резко подрывается с места, встряхивает головой и дальше стоит спокойно, будто ничего и не было. Он решает нарушить тишину снова, вопросом, которым мучался с утра. ⠀ — Почему? — Не «зачем?», так спросили бы об одолжении дорогому человеку, предавшему доверие в прошлом или кому-то другому, знакомому. Он спрашивает «Почему?» как незнакомец незнакомца. ⠀ — Ты интересно чувствуешь. Мне не дали бы жить муки совести или любопытство, если б не помогла. ⠀ — Спасибо. ⠀ — Я буду мучить тебя вопросами обо всём, если что. Поэтому не сильно благодари, — Муза слегка улыбается. ⠀ — Как ты их убедила? Почему послушались? ⠀ — Это... Всё это восстание было вроде как моей идеей. Поэтому имею право голоса. Как и все, конечно, но большее. ⠀ Что же, он до последнего не верил, что она имеет какое-то отношение к бунту. Думал, что этот вызов во взгляде мелкой девчонки в вязанном свитере и цветком ромашки за ухом был плодом воображения больной головы. ⠀ Муза идёт к выходу и Ривену слышится мечтательность даже в её шагах. Не прощается, сегодня они встретятся. ⠀ Играет ещё пару часов, потом упаковывает гитару в футляр и возвращается назад по уже ставшими привычными крышам. Истощение в теле вновь напоминает о себе, он поэтому заваливается на кровать и засыпает под призрачную мелодию среди путанницы в бошке. Скай заходит ближе к полуночи, примирительно бросает в Ривена подушку и через секунды они уже выходят в коридор. ⠀ Свет ламп приглушённый, он только для патрулей. Специалисты показываются, когда они проходят уже пол дороги к северному крылу. В составе группы сегодня Дэйн и Ривен еле сдерживается, чтобы не вырубить его просто тут. Ну так, ради забавы, как доля сладкой мести. Но он не настолько глуп, чтобы рисковать сейчас. Минуют их тихо, те даже не замечают ничего в темноте длинных, извилистых коридоров. Но это и не удивительно, специалисты с солярийцами не сравняться, а сейчас на патруле первый курс, так что, тем более. На подходе к главному входу к северному крылу Скай достаёт на свет из кармана... отмычку. ⠀ — А ты наловчился, — Ривен знает, что разговаривать не стоит, но не может содержаться, поэтому шепчет, — Больше не хороший мальчик? ⠀ Скай кривиться. ⠀ — Пришлось немного сменить образ. ⠀ По-тюремному выплавленный ключ из пластика заходит в колодку и принц аккуратно её снимает. Железо режуще брязкает и он дёргается от звука следом. Ривен хмыкает. Тоже мне, взломщик. Кажется, ему будет, чему их научить. Скай пропускает его в крыло первым, сам затворяет дверь. Они минуют классы, небольшой вестибюль с витражами. Луна светит через стекло и разбивается по полу чёткими полосками. Лес чернеет вдалеке. Идут дальше и Скай останавливается возле грубых деревянных дверей в белой краске, стучит костяшками по дереву и изнутри слышится голос: ⠀ — Пароль? ⠀ — Беладонна. Ответ? ⠀ — Куш. ⠀ Ривен едва сдерживает улыбку, со стороны не поймёшь: она насмешливая или это выражение приятного удивления. ⠀ Их пропускают внутрь двое парней в будничной одежде. Так и не сообразишь где специалисты, а где маги, если не знать. Студенты сидят полукругом, смотрят на него либо просто настороженно, либо враждебно. Ждут подставы, но он не намерен распинаться, чтобы завоёвывать их доверие. На это нет времени, а, когда оно приходит, люди сами понимают, кто враг, кто друг. Ривен садится в углу, чтобы не мозолить глаза всем, а, может, чтобы не чувствовать острия их взглядов своей спиной. ⠀ Феечки сидят группкой, с ними вместе и Скай, Гил, этот Сэм, ещё какие-то две незнакомые ему волшебницы. Терра скованно машет ему рукой и улыбается, но он только кивает в ответ. Девчонка в вязанном свитере дальше от них, она со специалистом из его параллели, парнем с рыжей копной волос. ⠀ На пьедестал восходит старенькая бабушка с пучком седых волос. ⠀ — Здравствуйте, ребята. Сегодня, прежде, чём начнёте обсуждать своего нового человека, мы поговорим о том, о чём не успели два дня назад, — Несколько из них кивают, — Как вы знаете, сегодня наша деректриса, профессор Бартс и король Андреас отправились в Солярию. Я обещала ещё раньше некоторым из вас лично, что помогу в одном важном деле. В деле архива Алфеи, похоже. Вам нужны сведения о Розалинд, о её прошлом и планах на будущее, и достать их будет на редкость сложно. Вы можете вляпаться в большие неприятности и остаться с потрепанными нервами. Прежде, чём я скажу, что знаю, вы должны ответить мне, точно ли вы хотите этого. Готовы ли вы. ⠀ В спортзале гробовая тишина, темень обвивает турники, сложенную волейбольную сетку в углу, далеко в конце в ней вязнут несколько тренировочных помостов. Студенты переглядываются, Ривен обращает внимание на четкий взгляд Терры с братом, растерянный — одной из девушек из их компании и ещё большей части людей в помещении. Стелла смотрит обречённо, та фея воды — встревоженно, наверняка уже просчитывает все варианты опасностей их ждущих. Он поворачивает голову. Муза глядит в пол перед собой, уверенно, но, как будто пофигистично, тот парень рядом с ней — тоже собранно. Все переглядываются между собой уже быстрее и он не улавливает точного момента, когда воздух разгоняют негромкие голоса — они идут по нарастанию, от тишины до предела дозволенного тут: ⠀ — Готовы. ⠀ — Это я и надеялась услышать, — бабушка поправляет накидку на плечах, — Сейчас я расскажу вам одну историю, относительно длинную, но не спешите перебивать. Это важно. В 1914 году началась Первая Мировая война в Нижнем мире, она серьезно зацепила и наш. После её окончания 1918 года, академия, возведённая на территории Иного Мира над Соединёнными Штатами Америки — государством, которое держало нейтралитет до последнего, должна была стать таким себе символом примирения наших народов. В нее были набраны полторы тысячи студентов из бывшей Антанты (ведьмы и колдуны из Англии и Франции и пятьсот специалистов из России), и полторы тысячи из бывшего Тройственного союза (те же пятьсот специалистов из Германии, феи и маги из Италии и Австро-Венгрии). Долго вечный мир не продержался, конечно, как это всегда бывает. Ведьмы и колдуны взбунтовались, то есть, так гласит официальная версия развития событий, но сейчас уже нет в живых людей, которые могли бы рассказать правду. В любом случае, академия отказалась обучать их новые поколения, ссылаясь на их преступность и наклонности к «звериной жестокости». Была проведена перестройка, северное крыло специалистов соединили с западным, в котором раньше учились ведьмы. Ещё через несколько лет Алфею перестроили полностью, расширив восточное крыло фей, и достроив напротив него новый корпус для специалистов. Два крыла по обе стороны от главного здания соединялись с ним широкими галереями. Специалистов снова отправили в западную часть старого корпуса, объединенного в 1930-х с корпусом ведьм, а его северную часть оставили позади главного здания. Да, немного запутанно, — тут старушка обратила внимание на их озадаченно нахмуренные лица в попытке понять, что к чему в её рассказе, — До сегодняшнего дня в нем так никто и не учился. Со временем он начал разрушаться, так что было проведено несколько реставраций по просьбе дирекции, которая ссылалась на историческую ценность здания. Но, по правде говоря, их даже реставрациями назвать нельзя было. На самом деле старые стены уже давно снесли, выстроив вместо них новые. Проводилась даже меблировка, будто у дирекции и в самом деле были планы задействовать в учёбе корпус, но ничего так и не произошло. Последний частичный ремонт был сделан в 80-ых и с того времени неудачные попытки управления Алфеи что-то придумать, кажется, были брошены. Сейчас никто и не отрицает, что столь важное здание медленно разрушается изнутри, хотя внешний вид поддерживают презентабельным. И, что интересно, это даже не пытаются предотвратить. Но сейчас не об этом. Изредка поговаривают, что под главным зданием ещё с конца войны и начала обучения ведьм в Алфее они тайно с помощью магии создали свои подвалы. Появились они прямо под носом у управления академии, под их кабинетами и аудиториями. Если бы ведьмы создавали их под своим корпусом, это можно было бы легко к ним и приписать, в случае, если кто-нибудь непомерно приставучий их откопал бы. Так они могли избежать подозрений, — Библиотекарша — теперь Ривен вспомнил, где видел раньше эту бабушку — откашлялась и продолжила захрипающим голосом, — В общем, если коротко, у меня есть подозрение насчёт тех тайников. Их может и не существовать на самом деле, это всё может оказаться обычными легендами, а место, от которого вы достали ключ, вероятно, совсем не имеет отношения к моим предположениям. Но, если всё правда, лучше пристанища для архива не найти. ⠀ — И мы должны будем проверить вашу информацию, — Гил, специалист со второго и, как видно, любовничек принцессы, поднялся. ⠀ — Именно так. ⠀ — Хорошо. Кто пойдёт? ⠀ — Выберите группу сами. Они должны быть быстрыми, находчивыми, умными. ⠀ Он подошёл к бабушке на середину и поднял руку, заговорив чуть громче, но не выходя за звуковой предел: ⠀ — Кто согласен? ⠀ Вверх взлетели несколько десятков рук самых отважных и Ривен присвистнул. Он не ожидал настолько хорошей организованности восстания, такого высокого градуса жертвенности. ⠀ — Муза, — Гил ступил вперёд, — ты сможешь? ⠀ Та подняла взор от пола. ⠀ — Конечно, — в голосе решимость, но с какой-то измученной чертой, как когда тебя вызывают к доске в школе. Ты знаешь ответ на вопрос, но очень хочется, чтобы тебя оставили в покое. Никто, видимо, этого не заметил. Может, и ему показалось, не полностью отошёл ведь ещё от того поединка, — Я возьму с собой Аишу, у неё хорошо с чувством опасности и Сева, он мастер по отмычкам и реакции, ладно? И... Ривена. ⠀ Всё остановилось. Всё взгляды перешли на него, но никто не проронил ни слова, кажется, Гил хотел переспросить серьёзно ли это она, но передумал. Спросил какой-то маг и братец Терры: ⠀ — В смысле, Ривена? Мы даже не решили ещё, стоит ли его принимать к нам. ⠀ — Он донесёт при первом нашем движении в сторону корпуса специалистов, — Поднялись ещё трое. ⠀ — Розалинд хорошо помнит о своих подвалах, раз они там есть. Мне не нужно будет доносить о том, что ей уже известно. Вам терять нечего, всё равно я уже знаю часть планов. Так сможете проверить на стукачество, — Он тоже встал. Мелкие сопляки, которым нужно объяснять на пальцах. Тут совесть гомерически хохотнула: можно подумать, ты так уж сильно от них отличаешься. Тоже жалок, просто в другом роде, так что не вздумай открывать рот. ⠀ — Так у него будет шанс показать, что он ответственно ко всему относится. Это будет тест. Верно? — Муза подняла брови, глядя на них без каких либо очевидный эмоций, без лишней твёрдости и самоуверенности, но так же, как он. ⠀ — Хорошо, — пробурчали те двое почти в унисон без особого энтузиазма. И это только те, кто высказались. Ривен понимал, что его тут не любят, да и не претендовал. Она делала ему услугу и артачиться было негоже. Да и хотелось размяться. ⠀ — Я пойду, — Не спрашивали, но голос подать было нужно, иначе Музу тут сожрут с потрохами, — Что нужно делать? ⠀ — Славно, мальчик, — Старушка добродушно улыбнулась, — Вы должны выйти завтрашней ночью. В теории там нет никаких подвалов под первым этажом, на практике же... вам предстоит узнать. Вы должны управиться до возвращения деректрисы. На архиве дело точно не кончится, если это то, о чём я думаю, вы найдёте информацию, которая способна изменить многое. Задайте ей жару, детки, только не облажайтесь так, как с квантовой физикой. ⠀

* * *

⠀ Возвращались они все вместе, ещё с тем Севом. Последние заперли двери спортзала, потушили старомодные факелы, прошли через всю академию почти без приключений. В гостиной феечек все опять расселись на диванах, Муза и тот парень сели с ним на полу. Половина третьего ночи, за окнами беспросветная тьма, но видно звёзды. Свет не включали, чтобы не спровоцировать проверку, только торшеры и несколько ночников. Муза смотрела на него внимательно, пыталась что-то отыскать в выражении лица, не выказывающем никаких эмоций, в сухом остром взгляде. ⠀ — Слушай, у меня к тебе вопрос, — Стелла на её словах состроила удивлённую рожицу, остальные просто сёрбали кофе, — Ты же не собираешься нас подставлять? На самом деле. ⠀ — Не собираюсь. Меня к тебе привязали, видимо, — Он невесело улыбнулся, — Я не стану. ⠀ — Ловлю на слове. Тогда смотрите, — Она наклонилась чуть ближе, раскладывая на полу карту академии с карандашом за ухом, как настоящий строитель, — Завтра ночью, как обычно в двенадцать, вот здесь. Тут древние заросли розовых кустов, их нет на карте, но мы собираемся за ними. ⠀ Ривен нахмурился. ⠀ — Не хотел бы портить твой план, но это любимое место старика Дэя, того бородатого засекреченого йога и пацифиста из солярийцев. Он там медитирует, когда никто не видит. ⠀ Муза так и замерла а движении, доставая из-за уха карандаш. ⠀ — А ты откуда...? Не важно. Спасибо. ⠀ — Служу злосчастной родине, что б его, — он скривился, — Глянь, вот тут тупик, в нём солярийцы обычно курят, а за ним, — Он повёл пальцем по бумаге, — развилка. После они идут обходом через столовую — кухарка как раз заканчивает роботу в двенадцать и им нужно проверить не сидит ли никто под столами — а второй коридор остаётся свободным на пару минут. В нём и встретимся. ⠀ Сев и Аиша заинтересованно подсели ближе, следя за рукой Ривена на карте. ⠀ — Ясно. Какая экипировка? Не идти же с пустыми руками? — спросила Аиша. ⠀ — Муза возьмёт у Роба карту, а у Сева кажется должен быть трос, ну и отмычки, как всегда, правильно? ⠀ — Да, кроме стандартного набора. Ножи не берём, если поймают и будет обыск, лучше с ними не попадаться. Просто острые предметы — ручки, что-то стеклянное, — Он указал на Музу с Аишей, — хорошо, если будут заколки. Я... — заминка, — Мы с Ривеном попробуем найти что-то уже завтра после пар. Так, поверхностно, может удастся хоть что-то заметить. ⠀ Они переглянулись в последний раз. Подошли Стелла с Террой и Скай, Муза взяла Аишу за руку и прошептала с зажмуренными глазами. ⠀ — Будет сложно. Очень. Дайте мне слово, что сделаете всё, чтобы себя не угробить. Не в ближайшем времени. ⠀ Стелла не дала ей закончить, проговорила сбивающимся голосом: ⠀ — Ну, с Богом. ⠀ Ривен тихо рассмеялся. Когда принцесса стала такой суеверной? ⠀ — Бог нам не поможет. ⠀