Детская война

Открытое окно комнаты на втором этаже горело приглушённым оранжевым светом двух настольных ламп. Внутри Ривен наматывал круги в холодном воздухе со стопкой тетрадей и карандашом, зажатым в зубах, выжидая, пока излюбленное другом вечернее проветривание помещения закончится и можно будет спокойно сесть за стол, не переживая о том, что закоченеешь. Необычайно суровая зима уже наступала на пятки Солярии, а он ненавидел холод только чуть меньше, чем Розалинд. Наконец, Ривен с размаха захлопнул верхнюю тетрадь и облегчённо вздохнул: — Ты закончил? — Почти. Осталась национальная политика Эрендора третьего по отношению к Вальтру. — Давай быстрее, нужно выйти через пол часа. И закрой это чёртово окно наконец. Скай откинулся на кресле и позволил себе расслаблено размять шею, а затем перегнулся через стол, и вместе со скрипом дерева сквозняк в комнате улёгся. Высокие окна Алфеи были старыми и, когда случались ливни, дребезжали с громким надоедливым звуком. Учёба в национальной достопримечательности не так хороша, как кажется. — Как ты собираешься сдавать семестровый зачёт? Я ни разу не видел тебя за теорией, кроме сегодняшнего дня. — Всегда выкручивался и сейчас выкручусь. А там… Им главное, чтобы мы умели драться. — Специалист должен быть образованным, не только сильным. Сильва учил нас этому всё время. — Решил в мою совесть поиграть? Скай улыбнулся: — Я лучше многих знаю, что взывать к твоей совести — не слишком удачная затея. — Верно, — Ривен щёлкает пальцами и ухмыляется. — Ты быстро учишься.  Принц задумчиво перекручивает в пальцах ручку, не отводя от друга пристального взгляда. Синяя паста отпечатывается на коже его руки среди красных пятен на костяшках после прошлой тренировки без перчаток для рукопашного боя. — Ты не собираешься здесь оставаться. Я прав? Ривен, уже снова уткнувшийся в ту же тетрадь, резко поднимает голову над столом: — Что? — Ты слышал. В тебе всегда было это, сколько я помню нашу дружбу. С того момента, как Сильва привёл тебя к нам посреди первого курса, и до сих пор. Ты никогда не любил это место. Ривен сцепляет зубы. — Сейчас это не имеет значения. — Нет, как раз сейчас имеет. Всё идёт под осткос, нас обучали с детства и мы все знаем, что вариантов развития событий слишком много. Следующий курс может не начаться, может начаться, но среди руин. Нас может раскидать по миру, как спички. Может, обойдёмся минимальными потерями или некоторых из своих мы больше не увидим либо среди живых, либо в этой стране. Кто-то должен будет умереть, всё не пройдёт гладко и мне важно знать, что ты планируешь делать. Я хочу знать, где должен искать друзей, когда всё закончится. — Мне льстит твоя уверенность в том, что я не сдохну на этой войне, — На последнем слове горло Ривена сжалось в почти забытом им чувстве — спазм страха на секунду удушающей ледяной крошкой забил дыхательные пути. Это то, о чём преподаватели дисциплин говорили в будущем времени всегда: «На крайняк», это то, чего действительно стоило боятся. И какого хрена он ведёшь себя так, будто впервые об этом подумал? — Я не могу ничего сказать. Ты знаешь, где найти мой дом, но вряд ли найдёшь там меня. Тут я не останусь точно.  — Значит, бросишь меня полировать задом трон, пока сам будешь катать по свету? — Скай в смешке достаёт из шкафа тёплую одежду и уже было собирается отойти от темы (в конце-концов, чего он ожидал. Они уже не дети, у каждого свои планы на будущее), но замечает, что выражение лица у Ривена на удивление серьёзное. — Я найду тебя где угодно. Я знаю, что облажался, но вот, ты здесь, и ты всё ещё называешь меня другом. Я помню всё, что было и, как мы вместе выбирались из той навозной ямы в Массануттене тоже помню, так что, да. Если разделимся, достану даже с того света, что бы не случилось. — Ты про яму, что была в первом году, когда я приезжал с Сильвой к твоему отцу, или о той, что во втором? — Ой, иди нахуй, — Щурится и ловит летящую в него куртку с вешалки, — Второй раз я не полностью свалился. — Конечно не полностью, только голова в дерьме была, когда я опрокинул тебя туда. — Если вернёмся туда ещё раз, я выброшу в эту яму сначала ваши древние железки, на которых мы тогда дрались, а следом и тебя апперкотом. А потом благополучно заем победу вирджинским мёдом. Ривен с минуту разгребает завалы учебников и бумаги на столе, и, вооружившись металлической линейкой со времён начальной школы, ещё какое-то время возится с паркетом под кроватью. Наконец, непослушная доска, вся в скалках, поддаётся. Он достаёт на свет сначала один картонный ящик, и пускает его по полу к Скаю, а затем другой, побольше. Снимает крышку второго, разворачивает пупырчатую плёнку, которой они заматывали свои сокровища, чтобы ничего не отсырело, и, задумчиво примеряясь к каждому, рассовывает по карманам ножи, что успел заныкать от Розалинд.  Проверки комнат в общежитии проводились каждые три дня, но, в прочем, это не мешало некоторым рисковым студентам коллекционировать в тайниках самых неожиданных мест выпивку, курево и мелкое оружие, последнее из чего было у единиц. Они решили не гиперболизировать и спрятать всё под паркетными досками, насмешливо игнорируя варианты вшивания ножей в матрасы и запихивания их в коробки с кукурузными хлопьями. Может, принц был бы и не против такого, но Ривен… Ривен, часть безрассудства которого оставалась с ним даже в нешуточных ситуациях, всегда любил опасную беспечность. — Я всё понять не могу, какого ты так рвёшься в Нижний Мир? Ради мёда? Друг, стоя к нему спиной, медленно закрывает глаза, пытаясь успокоиться и придать голосу как можно больше небрежности: — Я ненавижу серьёзные разговоры, ты в курсе. Сегодня какой-то особенный день? Скай встряхивает головой и медленно оборачивается. Он раздражённо скрипит зубами, смыкает губы в тонкую полоску, цедит медленно, делая паузы после каждого слова: — Перестань уже строить из себя таинственную шишку. Я задаю тебе простые вопросы и прошу дать мне простые ответы. Ривену даже кажется, что у него галлюцинации, потому что по-настоящему вывести из себя королевского мальчика получалось исключительно редко даже с большими стараниями, а тут он даже не думал настраиваться. — Для тебя они просты. Для меня нет. — Ни черта. Мы давно знакомы, я никогда тебя не подводил и считаю, что заслуживаю знать о тебе хоть что-нибудь. Если ты считаешь — это не так, пошли меня, и я уйду. — Что ж, — Ривен язвительно кривиться, вздыхает и садится на кровать, подпирая локтями колени, — Захотел политическую тираду — получай. Кто я такой, чтобы указывать моему принцу. И так, судьба каждого здесь предначертана ещё до рождения, мы живём в ебанной диктатуре, прикрытой радужной тряпочкой, волшебными силами. На самом деле, всё держится на нас самих, на распределении на солдатов и феечек. Это — их основа. Тут многие владеют магией и могли бы выстроить идеальную систему существования людей в равновесии, но не сделали этого, потому что это невыгодно. Вас не учат такому, опять же, потому что им невыгодны ваши знания в этой сфере. Я провёл на Земле больше десяти лет, я вижу ясно, и та пара людей, которые учатся тут тоже после Нижнего Мира, видят это. Не говори, будто сам ничего не замечал. У нас нет выбора, вся жизнь впереди видна и однотипна. Мне нахрен это не нужно и я сделаю всё, чтобы свалить. — Это разделение на группы нужно, чтобы общество было крепким, чтобы каждый занимался своим делом и приносил пользу, для того, чтобы наш мир продолжал существовать так слажено, как было всегда. Не говори о том, чего не знаешь, ты не везде умнее. — Чёрт, ты серьёзно сейчас говоришь мне это!? Общество держится на внушении людям того, что это необходимо и, что без диктатуры всё пойдёт по хуям, потому что ничего лучше этого не существует. На том, что без практически полной власти над ними, как над животными, они никто, вот и всё. Попытки выделится из общей массы тут никогда не приветствовались. — Ты не прав. Есть, Блум, она выделяется и разве кто-то пытался этому помешать? — Ну конечно, нет. Теперь, с крыльями твоей девушки, им было бы ещё легче создавать иллюзию прекрасного мира. Она ведь могущественная феечка, на её примере можно показывать, что случится, если придерживаться правил, и всем насрать, что она вообще не отсюда и превращение произошло из-за её особенности. К тому же, ею легко манипулировать, Блум готова на многое ради своих заморочек с родителями. — Что ты несёшь… — Скай, ещё минуту назад напоминавший Ривену сухой порох, осел на кровать, потёр глаза руками и затих. За стенкой постепенно затихали последние бодрствующие, тусовка Беатрикс. По ближним комнатам общежития разносился их расклеившийся пьяный гогот и шарканье. — Говорю правду, как ты и хотел.  — Правду… — Скай откинул голову к стене и на секунду, всего на одну секунду, в зрачках отобразилась он настоящий — вымотанный и запутавшийся, — Блум не нравится тебе, да? — Тонкое наблюдение. Я не пытаюсь оскорбить её. Если тебе хорошо так жить, вопросов нет и никогда не будет, но это слабо на то смахивает. Как и прошлый вариант, — Ривен смял салфетку, которой протирал бабочку то ли от гари, то ли от мазута, и заставил себя убрать серьёзность, — Короче говоря, моргни дважды, если тебя держат в заложниках, окей? — Это не понадобится, — На лице принца появилась еле видная улыбка. — В любом случае, по твоей логике наша ситуация не изменилась. — Практически нет. Все так возмущены тем, что творит Розалинд, будто раньше жизнь была идеальной, но это самообман. Старуха просто первая нарушила всю их выстроенную систему, она показала, какая эта штука шаткая и, что тут может происходить такое же дерьмо, что и в Нижнем Мире. Войны бывают раз в столетие и почти каждый раз их умудрялись художественно замять, чтобы не упало пятно на этот дешёвый театр. Нам просто пускают блестящую пыль в глаза, рассказывая, что мы умнее обычных людей, что у нас всё лучше и доскональнее, прикрывая словами основу этого мироустройства, а мы живём в нём столько поколений, что ничего не замечаем. Там у тебя по крайней мере есть какая-никакая свобода. Тебя не унижают за выбор пути, верхушка не может контролировать всю твою жизнь, да и не горит желанием. — Значит, ты уедешь, — Заключил Скай. Внешне было похоже, что это попытка закрыть тему; на само деле, ему просто нужно было время для раздумий, — Да… Забудь всё, что я сказал, ты заслужил наконец делать то, что хочешь, — Принц закончил со шнуровкой обуви, застегнул свою куртку под подбородок, Ривен закинул на плечо собранную сумку с инструментами, и они выши за дверь, — Как малой? — Семестровые тесты пишет, говорит, валят хорошо, но он не сдаётся — крепкий орешек, — Ривен улыбнулся, но тут же замолчал, когда в конце коридора послышалась разухабистая пьяная песенка, видимо, последнего заблудшего. Всё стихло, он закрыл комнату на ключ и двинулся вперёд. — Юстас…? — Без понятия. Я не писал ему давно. — Слушай, он крайне хреново с тобой поступил, но рано или поздно, это нужно будет сделать. Нужен он, нужны его связи, иначе не обойдёмся. — Знаю. Я просто тяну время, — Он прищурил глаза, наклоняясь через потёртые резные перила лестничной клетки и тщетно пытаясь высмотреть, нет ли кого в пролётах. Они уже собрались спускаться, когда едва не намертво затихнувшая было песенка снова возродилась и развесёлый специалист зачем-то стал стремительно драться по ступеням обратно вверх. Ривен зашипел, толкая друга назад: — Давай обратно, надо переждать.  Но, как только они сделали первые несколько шагов в сторону комнаты и Ривен полез в карман за ключами, перед глазами показалась невысокая тень, опирающаяся спиной на дверь. — Вот как, разгуливаешь тут в одиночку по ночам, а выпить в дружной компании отказываешься? Дэйн. Мозг Ривена сначала чуть стопорится, а потом начинает лихорадочно работать. Он глупее остальных, а сейчас ещё и пьяный вздрызг, поэтому расклад, конечно, плохой, но вывернуться можно. «В одиночку», значит, Скай стоит позади него в выгодной позиции, спрятанный в тени и, скорее всего, догадался, что должен там оставаться. Но нетвёрдые шаги на лестничной клетки вместе с песней были слышны уже ближе. Их медленно окружают и единственный выход — протиснуться через Дэйна за дверь. — Приглашения мне никто не вручил. Обиду держите? — Ривен щурится и склоняет голову. — Таким собакам, как ты, оно не положено. Думаешь, — Дэйн подошёл ближе и плевком внезапной агрессии зашипел Ривену в лицо собственными искажёнными чертами, — я не догадался, что Би не так просто выбросила тебя на помойку? Проблем нам хотел заделать? Шаги на лестнице всё ближе. — Успокойся, а то скоро кровь носом пойдёт. До меня ты не дотягиваешь конкретно, но, видимо, ей, — щелчок пальцами — и такое подходит. Так что радуйся молча и не задавай вопросов. Она всё равно тебе не ответит. — Замолчи. Мне она доверяет, а ты даже не можешь руку поднять без её ведома, жалкий кусок дерьма.   Специалист дёрнулся, схватил Ривена на ворот и у того начала закипать кровь. Чересчур осмелел первак, его носу отлично пошло бы смещение с хрустом влево, но, если затеять драку сейчас, они со Скаем точно попадутся. Все достижения в проделках, собранные за годы учёбы тут, будут опозорены по большой глупости. И это будет слишком подозрительно для Беатрикс с Розалинд, которые всё ещё считают, что его мозги обработаны. Им он теоретически вообще не должен создавать проблем. Ривен, подумав, с сожалением вздыхает: не в этот раз. Он уже собирается просто оттолкнуть Дэйна вбок — времени совсем мало, нужно прятаться — как со стороны пролёта слышится ужасающе громкий звук битого стекла, а затем, такой же громкий, от соприкосновения чего-то тяжёлого и хрупкого с каменным полом. А затем ещё раз. Ривен ступает шаг назад, толкая сзади стоящего Ская дальше в тень, подходит ближе к всполошившемуся Дэйну и опирается на дверной косяк над его головой с деланно равнодушным взглядом: — Я поищу тебя, если захочу поболтать о жизни. А сейчас свали с дороги и успокой своего дружка, пока он не разнёс бюст Ниобе. Её дочек, видимо, уже не спасти. Когда тот отходит в сторону, Ривен ныряет за дверь. Из коридора доносятся удаляющиеся спешные, нетвёрдые шаги и через пару секунд к нему тихо присоединяется принц. — Вот гадство. И что дальше? — Он опускается на корточки и устало потирает переносицу, — Они эти черепки теперь до конца ночи собирать будут. — Дай подумать… Я тут задерживаться точно не собираюсь. А ты? — И Ривен подмигивает ему, указывая на окно.  Скай беззвучно смеётся, снимая трос с вешалки с тренировочной формой. 

* * *

В третьей четверти одинадцатого, подходя ко второму коридору возле столовой, они уже могут разглядеть очертания нескольких фигур. — Всё в порядке? Где вы были? — Стелла подлетает сразу и шипит то ли обеспокоено, то ли возмущённо. — По крышам шли. Какой-то бухой парень из тусовки Беатрикс решил, что самое время устроить концерт. Ближе к ним со Скаем подходит Муза вместе с черноволосой маленькой девушкой. Ривен вспоминает: её, вроде, зовут Диной. С прошлого похода к предполагаемому архиву и вечернего обсуждения их состав немного изменился. Аишу с Террой оставили в блоке с остальными ломать голову над спутниковыми снимками созвездия и спать — их силы уже сделали свою работу. А к ним теперь присоединилась Стелла, как напутствовала миссис Даллес, и Дина, которая слишком пламенно просилась, чтобы ей отказать. — Давайте быстрее, время уходит. Принцесса кивает и они двигаются с места, пытаясь ступать как можно тише всю дорогу до кладовой. Минуют открытый буфет, его длинный и пустынный зал с нескончаемыми рядами обеденных столов, залитых холодными огнями света, проникающего через окна. Ветхие двери нужной комнатки недовольно подают голос, покоряясь отмычке, и впускают их внутрь. Теперь тут чисто, стеллажи снова опрятно стоят один за другим, а пыль убрана. Ривен поставил сумку на пол, вытащил напильник и бросил его Скаю в руки. Дина любопытно склонила голову на бок. — Откуда у тебя эта штука? — Стащил, — Ривен пожал плечами. — Да, могла не спрашивать, — Она хмыкнула с улыбкой и тут же переключилась на Ская, который принялся делать насечку на ножке стеллажа, стоящего впереди всех, — Можно я тут помогу? — Приподними его немного и подержи так, чтобы не свалился прямо сейчас. Она уже принялась убирать со стеллажа несколько коробок, чтобы облегчить немного свою ношу, как её рот вытянулся в букуву о — Муза коснулась рубина под геральдической французской гравировкой внизу самого дального угла помещения. Тусклый золотой лев из лепнины раскрыл зажимающую его пасть. Открылся ход вниз. — Впечатляюще. — Да... — Стелла присела на корточки, аккуратно постукивая по рубину кончиками длинных ногтей, — Интересный камешек, ювелир явно постарался. У нас такие остались только на старых семейных реликвиях. Скай сделал напильником первую отметку и откинул с лица чёлку, падающую на глаза. — Встретимся в подвале, кто придёт первым, ждёт других час, максимум. Если не появимся мы, спрячьте, что найдёте, там, и уходите. Если вы — будем знать, что всё плохо. — Да. Если до северного крыла добраться не получится, можем отнести бумаги в мою комнату, её не так тщательно проверяют, — Стелла кинула, параллельно с опаской всматриваясь в большое квадратное отверстие перед своими кроссовками. — Или на крышу, там есть место, — Скай кивает на слова Ривена и тот спрыгивает вниз, а за ним и Муза. Как только принцесса тоже коснулась ногой бетонного пола, они закрыли подвал изнутри. — Не ступай на канализационные отверстия, помнишь? — Эмпатка придерживает Стеллу, увлечённо зажигавгшую в руках большую световую сферу, за локоть, кивком указывая на пол. Пять дырочек величиной с мелкую монету зияли в стенке, освещённые солярийским Солнцем. Ривен прокрутил в руках кувалду, захваченную сверху, подал им знак отойти подальше и замер с ней в замахе. Сквозь потолок просочился звонкий свист Дины. Стелла испуганно дёрнулась от оглушительного грохота над головой, но в секунду перед тем, как помещение затопила бетонная пыль, одновременно со вторым раскатом, её руку сжала другая — холодная и сухая. Они обе поняли, что открывать глаза и рот сразу после того, как писк в ушах стих, было ошибкой, уже когда роговицу неистерпимо защипало, а на зубах захрустели горькие крупинки. Сверху они услышали только быстрые шаги и звук закрывающейся защёлки окна — это ушли Скай с Диной. Откуда-то с противоположного конца подвала прозвучал сдавленный кашель, а затем сиплый шёпот: — Ну, блять, и ночка. Тучи пыли постепенно опускались, огромный пролом в преграде светил открытой пастью. Он оказался больше, чем они рассчитывали — видимо, материал был не таким прочным, каким показался вначале. Ривен скинул куртку, бросил её на один из исполинских обломков и вытер посеревшее от порошины лицо рукавом кофты. Ступил в маленькое помещение, рассовывая ногами острые куски бетона, усеявшие пол. Справа, в свете сферы, можно было разглядеть изнанку кодового замка. Муза ощупала стену возле него и щёлкнула выключателем, под потолком голубым светом загорелись цилиндрические лампы, освещая узкое подобие коридора. В его конце тускло поблёскивала стальная дверь с поцарапанным табло над ручкой. По подходу к хранилищу нельзя было сказать, что о нём совсем не заботятся — современная система охраны давала это понять, но месту точно уделяли горяздо меньше внимания, чем следовало бы. — Ну, пригодился же, — Муза коротко вздохнула, проворачивая ключ-карту в руках, и приложила её к мигающему зелёному огоньку. Дверь на удивление тихо поддалась, двигая по полу остатки созданного ими крошева, просочившегося в щели. Чётыре алюминиевых шкафа подпирали стены по периметру маленького помещения, в середине одиноко простаивал облезлый стол с лампой и двумя стульями. Атмосфера больше напоминала Ривену заброшенное отделение больницы, где он играл с соседскими детьми когда-то, чем архив, но, может, дело было в том, что архивов он никогда до этого и не видел. Мелкие обломки зашуршали под чьими-то кедами позади него, и эмпатка, заинтересованно склонив голову и подойдя к шкафу, буквально выцарапала его заржавелые дверцы из рамы с поджатыми от напряжения губами. Он вскрыл ножом-бабочкой остальные три шкафа и Стелла нахмурилась, рассматривая внутри каждого из них по несколько аккуратных коробок, слишком новых для своего окружения. — Недавно привезли... — Ривен бормочет, прослеживая маркировки дат на картоне. Пьятдесят шестой, седьмой, восьмой... Муза, стоящая рядом, закончила листать тонкую сшивку и положила её обратно к другим. — Давай Стелла разберётся с самым важным и новым, а мы посмотрим древние тайны. — Чересчур много секретного. Чисто теоретически, каков шанс, что половину всего этого занимает документация твоих проделок ещё при Даулинг? — Принцесса, скривившись, вытащила одну коробку и поставила на пол. — Я ещё не настолько знаменит, но, если Ваше Высочество желает знать — да, у кого-то из директоров действительно имеется моя личная папка, — Он поднял вверх палец, акцентируя сказанное, а потом вытащил последнюю коробку из шкафа и они с Музой опустились перед ней на колени, — Что конкретно мы ищем? Чтобы перебрать всё, понадобятся дни. — Поэтому, листать нужно быстро и внимательно, но эти документы слишком важны, если их сюда перенесли, а значит, должны быть предельно правильно и чётко составлены. Разобраться будет легче, чем я думала. Ищите любые финансовые или какие-то ещё договорённости между Солярией и Эраклионом, всё, где упоминается имя Розалин Хейл. Вы знаете, она была советницей моей бабушки, а потом и матери, до истребления людей в Астер Делле. Должы были сохраниться служебные записки, протоколы, что угодно. Муза, достающая очередную папку, чихнула, смешно дёрнув головой, и подняла тучку пыли. Твёрдые прочные страницы зашелестели у неё между пальцев и через минуту вернулись туда, откуда были взяты. Ривен прищурился: — Хочешь сказать, ты действительно в этом шаришь? — Тут нужна только сосредоточенность, вот и всё. Но по большей части я просто пытаюсь убедить себя, будто что-то понимаю, — Она потирает покрасневший нос, складывая все проверенные документы в аккуратную, пока тоненькую стопку, — А ещё... кажется, сегодня я снова с тобой ночую. — Всё ещё на соседней кровати? — Пока да, — Муза, как ни в чём не бывало, пожимает плечами, — Потом я осмелею и переселю тебя к Скаю, а сама займу твою кровать. На той стороне свет утром не мешает спать. — Когда порешаем со старой психопаткой, специально для тебя куплю шторы в комнату. Как вы вообще это организовываете? Ночлежки. — Всё как-то само сложилось в ещё вначале. Мы вообще редко делали что-то настолько масштабное, — Она обвела взглядом архив — но, когда выбирались, приходилось изворачиваться. Кто успевал и обстоятельства позволяли, шёл к себе в комнату, кто нет — ночевал у тех, к кому было ближе и безопаснее добраться, чтобы не наткнуться на патруль. Я обычно у Роба оставалась, если Гил ночевал со Стеллой, но у них комната прямо на углу, а там… — А там у нас «привалочный пункт» на ночном дежурстве, — Ривен ухмыляется и кивает. Он уже порывается спросить о её парне — маги живут рядом с северным крылом и Музе, вроде бы, туда ближе, но потом вспоминает мрачные взгляды, которые бросал на него брат Терры в тот первый раз в спортзале, и прикусывает язык. Ему всегда было плевать, кто с кем спит в этой академии. — Да. А по крышам я не умею лазить, как ты. Так что, твоё появление тут — хорошая штука ещё и по этой причине. — Чуток здесь поживёшь и научишься. Глянь, это 1999, — Ривен щурится, всматриваясь в две печати с гербами Эраклиона и Солярии на бумаге. Он протягивает Музе папку в особенно твёрдой обложке, — Что-то об электроэнергии. Копия. Эмпатка слегка сгибает краешек распечатки, бегая по ней глазами и всматриваясь в размашистые королевские подписи снизу. В конце-концов, так и не сумев ничего разобрать, подходит к принцессе. — Стелла, посмотри, пожалуйста. Я не могу понять, это подпись Лунатрии третьей, или уже королевы Луны. Девяносто девятый. — Моей матери, вторая половина девяносто девятого. Начало её правления, — Та бегло заглядывает в документ, принимаясь дальше сортировать тонкие папки, подложив под колени собственный чёрный плащ, чтобы не испачкать брюки, но через секунду поднимает голову обратно, — Что это? — Договор о передаче электричества, но больше я ничего разобрать не могу в этом подчерке, — Муза передаёт бумаги ей в руки и сразу же возвращается к своей работе, но Ривен, не успевший обернуться, замечает, как Стелла, вначале спокойно пробежав глазами по строкам, вдруг замирает и начинает рассовывать руками всё то, что ранее уже рассортировала. Её голос еле слышен, а движения нервны: — Боже, нет... Из сшивок выпадают листы, пачкаются в пыли на полу. — Там что, послание от дьявола? — Хуже. — Песня Никельбэк?* — Муза хмурится, и, несмотря на всю важность ситуации, он чувствует, как на собственном лице сама собой появляется ухмылка. Стелла не отвечает. Она быстро-быстро листает страницы папки в такой же твёрдой обложке, которую достала из своей коробки документов относительно недавнего времени. Найдя то, что искала, молча протягивает ему, опустившемуся на корточки рядом, и Музе. На снежно-белом листе в углу, вместе с номером и серией — 2 ноября 2021, документу всего два месяца: "Главной Королевской канцелярией Солярии утверждено. Зарегестрировано в министерстве международных отношений. Обе стороны представителей государств добровольно обновляют договор о предоставлении услуг по передаче электроэнергии, заключённый 4 марта 1999 года по календарю Галатеи". — А вы нашли его первую, давнюю версию. Я знала о существовании недействующего соглашения, но никогда не изучала его особо внимательно. Не думала, что можно заключить ещё одно на его основе. Вот тут, в середине абзаца: "В случае непредвиденного изменения обстоятельств, влияющих на внутреннее состояние Королевства Эраклион, его экономику и социальную сферу, договор может быть пересмотрен и перезаключён в присутности тех же свидетелей вместе с представителями обоих сторон"— Стелла на мгновение закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться, и берёт в руки старую копию, которую откопали они с Музой, — Практически идентичны даже по способу составления. "В случае угрозы безопасности королевству Эраклион со стороны другого государства, Солярия частично берёт на себя его защиту, предоставляя для неё ресурсы родового созвездия — Солнца Лючета" — "Сторона Эраклионского правительства осуществляет деятельность и принимает предоставленные ему услуги по согласованию с действующим законодательством Королевства Солярия... При выполнении настоящего договора, а также решения всех вопросов, которые им не оговорены, сторона Эраклионского Королевства обязуется руководствоваться законодательством Королевства Солярия, в благодарность за оказываемую ему помощь..." Ну, конечно, это всё ведь не даром достанется, — Муза заключает, негодующе кривясь. — "Цена определяется согласно решению женской стороны правящей династии Солар". Они не указали кто конкретно из вашей семьи должен всем управлять? — Король Эрендор Завоеватель, как и все мужчины рода, был Заклинателем Солнца, а титул Чаровницы Звезды всегда переходил только по женской линии. Прикасаться к созвездиям могли только королевы. Кроме того, бабушка Лунатрия уже тогда знала, что моя мама продолжит её дело, так что, это не имело значения. Но времена менялись, обстоятельства в будущем тоже могли измениться. Как и случилось, если верить этой расписочке, которой верить не надо. Лунатрия присмерти, похоже, была уверена, что мама примет "правильное" решение, а в общих чертах всё обрисовала, чтобы казуса точно не произошло. — Но Розалинд нигде не упоминается. Есть подписи короля Андреаса и твоей матери... а эти каракули сведетелей... В другое время и в другом месте, я бы подумал, что тут ручку расписывали, — Ривен хмурится, постукивая костяшками пальцев по двум широким росчеркам. Он начинает припоминать то, что практически заново вынужден был учить перед переводом в Алфею, пытаясь отделить в голове слипшиеся историю Иного Мира и Нижнего: Солярия с Эраклионом тесно связаны. Эраклион — государство помельче с хорошо развитыми технологиями (не конкурирующими с Зенитом, но вполне неплохими), к тому же, аграрное и исключительно преданное своим монархам и любящее их. Страна Солнца огромна, с хорошо развитой армией, парой громких побед за плечами, довольно часто черезчур воинственная и властолюбивая, но хорошо развивающаяся. В Солярии живёт много людей со всего света, власть они скорее превозносят и боятся, чем любят. Стелла обречённо закатывает глаза: — Королевский подчерк. Как минимум, одина подпись из этих двух для вас может быть неожиданностью. Сейчас, внимательно следя за её пальцем, вырисовывающим контур поверх следа ручки, причудливо сплетённые в один клубок буквы он видит чётко: "Р. П. Хейл". Но затем рассматривает по такому же принципу другой завиток: — Это же... — Да. Сол Джеймс Сильва, — У принцессы вырывается смешок. Её бывалой дёрганности уже не видно. Муза потирает виски, покрасневшими от холодного воздуха подвала руками: — И прошло ведь только пятнадцать минут.