Momentary Weakness

      Сад с раннего утра был погружен в липкую дрему, навеваемую жарой. Солнце беспощадно жгло и саму Академию, искушая забросить свои уроки, и озеро на краю небольшого мирка. Не говоря о затерянной в лесу лужайке, с некоторых пор много значащей для тебя. Точнее, значил много тот, кого ты там повстречала.       Лежа под покровом прохлады векового дуба, ты с наслаждением потянулась, намереваясь задремать, да только египетский бог не позволил тебе того. Поведя ушами, он без зазрения совести свернулся клубком у тебя под боком, как можно теснее прижимаясь поджарым телом и зарываясь лицом в клетчатый сарафан. — Анубис хочет спать, — приглушенно донеслось откуда-то из-под складок ткани.       Что ты здесь будешь делать? Устроившись поудобнее, ты устремила взгляд в слепящее небо, вслушиваясь в шелест качающейся под легким ветерком листвы. Да, сему милому созданию невозможно было отказать никогда, что бы оно не попросило. Устоять перед такой искренностью было выше твоих сил.       Такой странный и непохожий даже на тех неподражаемых личностей, которые окружали тебя во время пребывания в обители Зевса, парнишка… Порой он просто поражал своим нравом, резко контрастирующим с его истинным возрастом. Надо заметить, что еще когда он, всецело поглощенный погоней за бабочкой, впервые появился на этой полянке, ты поняла, что в душе он еще ребенок. А уж познакомившись с застенчивым божеством поближе, убедилась в этом окончательно. Анубису были неведомы такие чувства, как озадаченность, стеснение или же подавленность. Он просто всегда высказывал и делал то, что думал, тем самым заслужив самую теплую и искреннюю привязанность к себе.       Вскоре ты стала замечать, что простая, почти детская симпатия к Ма’ату начала осложняться. Все чаще хотелось прижаться к худощавому телу, крепко обняв, и во всю силу легких вдыхать пряный запах солнца и выгоревшей травы. Или же коснуться мягких ушек, якобы стряхивая лепестки сакуры. Но по нервам сразу же бил гневный окрик внутреннего голоса, твердя о том, что вытворить что-то из вышеперечисленного — грубейшее святотатство. Совратить святую невинность! Что может быть постыднее для тебя?       Пребывание в мире грез длилось недолго: из него тебя резко вывел странный урчащий звук. Машинально опустив взгляд, ты с ужасом обнаружила, что все это время твои пальчики теребили аккуратное серенькое ушко, подрагивающее от каждого прикосновения, а еще через миг встретилась с обескураженным взглядом широко распахнутых сиреневых глаз. — Анубису это снится? — хрипловатым голосом вопрошает молодой бог, по-птичьи склонив набок голову. Впрочем, приподнявшись на локтях и почти невесомо проведя ладонью по твоей щеке, он убеждается в обратном, отчего блестящие аметисты распахиваются еще шире. — Он так долго этого ждал!       Наконец. Наконец-то! Как же долго приходилось себя сдерживать, тайком прячась в коридорах Академии и у окна в комнату человеческой девушки, с жадностью ловя каждое ее действие! Ма’ат видел много человеческих душ. Очень много. Но ни одна из них еще не принимала его с такой добротой. Это заставляло сердце биться подобно колоколу, а самого юношу с придыханием ждать очередной встречи на тайной полянке. С наслаждением вдыхая запах корицы, исходящей от юной девушки, он окидывал ее взрослым, все понимающим взглядом, в который раз убеждаясь: он подобного сокровища не достоин. На что надеяться даже по меркам богов слишком юному, застенчивому и несмышленому мальчишке? Что он может поделать против серьезных соперников в лице Аполлона и Локи, ходящих за Ней по пятам? И все-таки надеяться на исполнение своих желаний, несмотря на мизерные шансы, он не переставал. — Анубис не может удержаться… — шепчет юноша, заворожено глядя на подрагивающие длинные ресницы.       Длинные смуглые пальцы скользят по твоему запястью, будто спрашивая разрешения: «Немного, самую малость…ну пожалуйста…просто почувствовать хрупкую жизнь рядом с собой…». И едва заметный кивок.       Увенчанная браслетами рука обводит заалевшее личико, заправляя прядь волос за ушко. В ответ слышится сдавленный выдох и Анубис теряет контроль окончательно в слепом стремлении вновь и вновь уверяться в том, что происходящее происходит наяву. — Ты ведь останешься с Анубисом?