Эльфы в городе

- Расскажите нам, что было там на самом деле! Я хочу знать! Ну, пожалуйста! – тонкими мелодичными голосками вот уже который раз приставали две медсестрички к пожилому фельдшеру. - Да некогда мне сейчас, Арнель! - А что Вы делаете? - Что ты пихаешься? Чуть меня не отодвинула. Вот егоза! Я подправляю состав лекарства, предназначенного для Мариева, чтобы оно лучше помогло. - Ух ты! Мне до такого ещё расти и расти!.. А когда Вы освободитесь? Вилиель говорила, Вы с ним знакомы, видели его! - Посмотрите на них, вертихвосток! Уже сговорились, обсудили. А ведь я только сегодня утром впервые заикнулся о нём! Вы, небось, уже и слухи по больнице распустить успели? - Да что Вы, дядь Назиэль, ни словечком! Виля только мне рассказала. А она знает, что я просто влюблена в него, людей лечить пришла – хочу быть, как он! - Ишь ты, «хочу, как он»! Не много на себя берёшь? - Дядь Назиэль, я знаю, что про него много небылиц ходит. Мне даже мама в детстве рассказывала. Но Вы же его лично знаете! Расскажите! - Я его не знаю, только видел однажды, какие чудеса он творит. А знакомы мы не были. - Ну всё равно-о-о! - Ладно, приходи после смены в каморку под ординаторской. И Вилиель свою приводи. А то знаю я вас, молодых, будете шептаться да сплетни распускать. - Дядь Назиэль!.. - Ишь, губы надула! Где ты там? В перевязочной? Вот беги!

***

- Вы, конечно, хотите услышать о том, что видел я. А работал я тогда в детском садике, к медицине не имел ни малейшего отношения. Следил за сохранностью игрушек, безопасностью электричества, за детьми немного приглядывал – в общем, по мелочи. Вот однажды, уже ближе к вечеру, обнаруживается у одной девочки температура. Немаленькая такая, что-то около тридцати восьми. Мама её обычно забирала рано, решили её подождать, не звонить. Лежит девочка на диванчике, жалуется, что ей холодно и плохо. А рядом сидит мальчик. И ему её так жалко, свою подругу, и так ему плохо, что она лежит, не встаёт и не играет с ним. Он сидит и плачет. А уж мне-то как их жалко! Да что тут поделаешь, когда воспитатели без разрешения родителей никакие лекарства дать не могут. Я сижу в уголку, дела все забросил и, признаться, сам удержаться не могу, слёзы так и наворачиваются. Тут вдруг смотрю, отворяется тихонько дверь и в комнату боком входит ваш эльф. Дети его не видят, а я вижу, и он меня заметил и палец к губам приложил, мол, молчи. Я, конечно, затаился и сижу… - А как вы узнали, что это он? - Да я и сам толком не знаю, девоньки. Просто вижу – не с дурными намерениями пришёл, помочь хочет… Да не ёрзайте, рассказываю. Подошёл он к мальчику, достал из кармана несколько пузырёчков, собрал со щёчек его пару слезинок, капнул их в один пузырёк, потом туда же налил немного из второго, потом из третьего. Пошептал, поболтал, помешал да и аккуратно вылил девочке в ротик. Всё убрал, развернулся ко мне, чуть улыбнулся и ушёл. - И девочка сразу встала! - Рано вам восторгаться! Это ещё не конец истории. Девочка не вставала, я даже не замечал, чтобы ей становилось лучше. Обеспокоившись, выглянул в окно и обнаружил, что эльф так и стоит у входа, будто кого-то ждёт. Я решил наблюдать дальше. За мальчиком пришла бабушка, он еле отлепился от своей подруги, никак не мог успокоиться и рассказывал, пока одевался. Я из окна смотрю, а эльф, оказывается, не девочку ждал, а как раз мальчика, и за ним отправился. Я всё бросил и увязался следом, потому что точно был уверен в том, кого встретил. Пришли они домой, мальчик бабушке и жалуется, что ему плохо. Температуру померили – тридцать восемь с чем-то. Я-то рядом с домовым на балконе притаился, а эльф этот сидел на кухне и ничего не делал. С работы вернулись родители, тоже посуетились: температуру сбивают, а она опять поднимается. Решили утром врача вызвать. Ночью ребёнку плохо, мама вскакивала, ухаживала. Утром, уже часов в шесть, когда папа ушёл на работу, она и разревелась. От жалости к маленькому, которому приходится бороться с такой температурой; от отчаяния, что ничего не получается сделать; от страха, что заберут в инфекционную и второй раз в год проведут курс антибиотиков… И вот тут-то ваш эльф и кинулся к ней, собрал слёзы и побежал поить мальчика. Правда, врача вызывать утром всё же пришлось, но ничего путного он сказать не смог, температура ещё денёк «скакала», но потихоньку приходила в норму. - Дядь Назиэль, а чем дети-то болели? - Да кто ж разберёт, Арна. И про баночки-скляночки этого эльфа вы у меня тоже не спрашивайте. Я вам говорю только то, что видел: он собирал слёзы близких - и ими лечил. - Вот бы разузнать этот секрет и всех лечить! - Виля, а ты хотя бы у нас в больнице часто видела, чтоб плакали? - Ну… В реанимации… - Вот, когда человек совсем на пороге стоит. А «по всяким мелочам» у людей уже плакать не принято. Вот, к примеру, ляжет мама с сыном, заболевшим ротавирусом. А он – её третий ребёнок. Старшие уже болели, чем их лечили – она знает. И ни капли не волнуется. И я не осуждаю это! Она молодец. Только к ней ваш эльф не придёт, здесь лишь врачи помогать будут… - А какой он внешне, этот эльф? - Во даёт! Я ей про высокие материи, а она – про внешность. Красивый он, красивый. - Да, я теперь тоже уши дала бы на отсечение, чтобы быть в этом уверенной!.. - Эх, молодёжь! - сокрушённо вздохнул Назиэль.