the grandfather paradox

— Я расстелил футон в комнате Гёмми с простынями и подушкой, может быть немного тесновато, но это лучше, чем оставаться в гостиной при такой температуре. Если замёрзнешь посреди ночи, в бельевом шкафу есть дополнительные простыни. — Джебом слышит голос Джинёна с того места, где он моет посуду, постепенно становясь громче, когда Джинён приближается к кухне. — Та же самая, в которой ты помогал мне заправлять одеяла сегодня утром. Да, та, что слева. Можешь ложиться прямо сейчас, если чувствуешь усталость. Джебом ставит последнее блюдо в сушилку, когда входит Джинён, направляясь в кладовую с отсутствующей улыбкой, и вздыхает, вытирая руки полотенцем. — Сладкий или солёный? — спрашивает он из кладовой, и Джебом поворачивается к нему лицом, прислоняясь к раковине, бросая взгляд на коробки с попкорном для микроволновой печи, которые он держит. — Какой вы с Югёмом захотите, — зевает он, протирая глаза, прежде чем выйти из кухни, чтобы начать готовиться. Это последняя традиция заканчивать свои выходные — когда Джебому не нужно спешить с отчётами, а крайние сроки Джинёна всё ещё можно небрежно игнорировать, они втроём собираются в гостиной и вставляют фильм в DVD-плеер, пока он не закончится, или пока один из них не заснёт (обычно Джебом), (обычно в течение нескольких минут после вступительных титров). Джинён всегда жалуется на то, что смотрит только первую половину каждого фильма, который он когда-либо смотрел с ними, но Югём просто счастлив, что в такие ночи он может перекусить попкорном или выпить шоколадного молока. Югём сидит один на полу, раскинув маленькие ножки, серьёзно просматривает старый потрёпанный альбом с Blu-Rays и DVD-дисками, которые Джебом и Джинён собирали годами, и ёрзает, когда Джебом тычет пальцем ему в бок, садясь рядом, чтобы взглянуть. Мальчик одет в выцветшую жёлто-белую пижаму с Бартом Симпсоном, которую Джебом купил для него, наполовину в шутку, что привело их с Джинёном к довольно серьёзному спору о его приоритетах, и это длилось на протяжении целого дня. Джинён до сих пор вспоминает об этом, мучая его во время званых обедов, к большому вечному смущению Джебома. Мужчина отмечает, что штанины пижамы задрались намного выше лодыжек ребёнка, чем следовало бы, и делает мысленную пометку в ближайшее время пойти и купить ему комплект побольше. С приближением зимы им также нужно как можно скорее обзавестись подходящей толстой курткой для Югёма, так как он уже давно перерос свою собственную. Джебом недовольно подмечает тот факт, что дети очень быстро растут. — Папе нравится этот фильм, — говорит Югём, затем внезапно возвращается к одной из страниц, которую он ранее закладывал пальцем, прежде чем указать на «Великого Гэтсби», и Джебом оглядывается, посмеиваясь. — Да, он любит его, — кивает Джебом, глядя на другие DVD-диски на странице. — И всё же, что ты хочешь посмотреть? — А ты любишь эти, — продолжает Югём, быстро листая фильмы в конце, со всеми любимыми инди-фильмами Джебома. — Папе тоже какие-то из них нравятся. — Знаешь, мы могли бы для разнообразия просто посмотреть боевик, — предлагает Джебом, откидываясь на спину, пока не оказывается на полу, вздыхая. — Что дети в детском саду смотрят в наши дни, Гёмми? Им всё ещё нравятся Трансформеры? — Ага, но я их не очень люблю. Они шумные, — Югём морщит лицо, шевеля босыми пальцами ног. — И там очень много взрывов. Это очень… — он делает паузу, хмуро глядя на DVD-альбом, пытаясь вспомнить правильное слово, — напряжённо. Джебом издаёт смешок, гордо похлопывая Югёма по спине. — Говоришь как настоящий Им. Как насчёт мультфильма? Тоторо? Машинки? — А тот, с игрушками? — Югём перелистывает заранее заученную страницу альбома, прежде чем с надеждой указать на Blu-ray диск «История игрушек 3», подарок на его четвертый день рождения. — Да, конечно, — устало улыбается Джебом, кивая в сторону DVD-плеера. — Осторожнее с диском. Югём аккуратно выуживает диск из кармана, как учил его Джебом — не касаясь верха или низа, но его рука слишком мала, чтобы обхватить большим и указательным пальцами центр и бок, поэтому он неловко балансирует им между обеими руками, неуверенно встаёт и спешит к проигрывателю, чтобы вставить диск. — Другой присоединится к нам? — спрашивает Джебом, наполовину зевая, переворачиваясь на живот, когда Джинён выходит к ним с попкорном в руках. — Нет, он сказал, что устал — я тоже устал, первые несколько сотен раз мне приходилось сталкиваться с Джексоном в течение целого дня. — Джинён закатывает глаза, смеясь. — Вы уже включили? — Это тот, жёлтый? — Югём уже подбегает к миске с попкорном, встаёт на цыпочки, чтобы взглянуть, и тянется к ней, когда Джинён ставит её на стол. — Тот, с маслом? — Да, именно тот, который нравится тебе и твоему папе. — Джинён устраивается на диване, делает паузу примерно на мгновение, прежде чем громко вздохнуть, привлекая встревоженное внимание двух своих мужчин в комнате. — Блин, я только что вспомнил… Мне нужно кое-что отправить, я всё время говорил себе сделать это прошлой ночью, но я забыл, редактор, вероятно, прямо сейчас написывает мне на почту. — Он встаёт, бросая сожалеющий взгляд на телевизор. — Вы не против? — Давай, — кивает Джебом, и Югём надувает губы, но Джебом знает, что он, вероятно, счастлив, что теперь сможет съесть больше попкорна. — Не засиживайся допоздна. — Это касается и вас обоих тоже, — предупреждающе говорит Джинён, быстро целуя их в лоб, прежде чем поспешить в спальню, бормоча себе под нос о нелепых сроках и глупых отчётах. Джебом тяжело опускается на диван, хватает пульт, чтобы запустить фильм, и Югём нетерпеливо подпрыгивает рядом с ним, пытаясь подражать тому, как сел Джебом. — Похоже, мы с тобой одни остались. — Джебом берёт горсть попкорна, чуть толкая локтём в плечо Югёма, и мальчик смеётся, сам тянется к миске с попкорном, чтобы последовать за ним, прежде чем положить три в рот и начать жевать с удовольствием. Не часто Джинён позволяет ему баловаться такой нездоровой пищей, поэтому неудивительно, что он так дорожит подобными моментами — Джебом может это подтвердить. Однако мужчина чувствует, как его веки тяжелеют, даже когда на телевизоре появляется логотип Pixar, и встряхивается, просыпаясь. Визиты Марка и Джексона обычно поглощают его с облегчением, которое не обязательно неприятно — состояние, который можно было бы почувствовать после интенсивных физических упражнений. Как бы то ни было, он бросает в рот ещё немного попкорна и желает, чтобы его глаза оставались открытыми, по крайней мере, на протяжении всего фильма. Однако, как и следовало ожидать, он засыпает примерно через пятнадцать минут после начала. Когда он просыпается, часы показывают, что с начала фильма прошло всего около часа, но всё было выключено, а Югём зевал рядом, с пультом на коленях. — Ты выключил телевизор? — сонно спрашивает Джебом, протирая глаза рукой. — Стало скучно, — пожимает плечами Югём, облизывая пальцы от масла для попкорна. — Ты заснул, папочка. — Ах, мне не скучно, просто, — зевает Джебом, потягиваясь, — устал. Югём зевает вместе с ним, прежде чем хмуро посмотреть на него слезящимися глазами. — Ты передал свой зевок мне. Как грипп. — Ты уверен, что больше не хочешь смотреть? — Джебом кивает в сторону телевизора, и Югём качает головой, протирая глаза. — Отлично, это значит, что мы можем, — Джебом снова зевает и тянется к пульту, — пойти спать. Боже. Я много зеваю, да? Давай, пойдем в твою комнату. — Не хочу. — Югём растягивается на диване, вцепившись в одну из подушек, и Джебом смеётся. — Мы должны сделать кое-что ещё — тебе завтра снова идти на работу, так что мы должны сейчас поиграть в видеоигры или прятки. — Ах, ребёнок, уже больше десяти, — ухмыляется Джебом, протягивая руку, чтобы схватить одну из лодыжек Югёма, щекоча его пятки, и маленький мальчик визжит, вслепую пиная, чтобы вырвать ногу из хватки старшего. — Подожди, пока не пойдёшь в школу — ты не сможешь дождаться, когда уснёшь. — Он отпускает, и Югём перекатывается на пол, как лапша, неохотно скуля. — Пошли, пока папа не вышел и не расстроился, что ты ещё не в постели. — Неси меня. — Югём протягивает руки, и Джебом снова смеётся, на этот раз немного громче. Однако он подчиняется, не упуская из виду восхищённое выражение лица Югёма, когда он его поднимает. — Можешь себе представить, — он делает паузу, выдыхая с усилием, которое требуется, чтобы обнять Югёма и поднять должным образом, — когда ты был совсем маленьким, ты мог сидеть у меня на коленях, и мой подбородок касался твоего лба, когда я наклонялся, — говорит он и вздыхает. — Что случилось с нашим маленьким малышом Югёмом? — Я много ем и расту, — серьёзно отвечает ребёнок, когда Джебом поднимает его, хихикая, когда плечи Джебома сотрясаются от смеха. В некотором смысле это иронично, — Югём был одним из младших детей в центре усыновления, тихим и любопытным, с улыбкой, которая заставляла его глазки исчезать так же, как у Джинёна. Воспитатели с гордостью расхваливали его как хорошего ребёнка — иногда он может быть игривым, но он никогда не доставляет проблем, и в тот момент Джебом по взгляду Джинёна, понял, что это будет он. Им потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к этому — конечно, это было приятно, обустроить комнату Югёма, повесить светящиеся в темноте звёзды и купить всевозможную одежду, но были и другие вещи. Джинён, например, которому пришлось бросить свою карьеру, чтобы начать работать из дома, Джебом был вынужден впервые просить деньги в одном из своих регулярных звонков матери, чтобы просто пережить особенно тяжёлый месяц, но, как и в любое другое время в их жизни, они приспособились, разобрались со всем. Джебом вспоминает, как однажды вечером оплачивал их ежемесячные счета за обеденным столом, полумёртвый и до смерти обеспокоенный долгами и тем, как они теперь собирались расплачиваться за машину и квартиру, когда раздалось тихое, любопытное постукивание по столу. — Папа, что ты делаешь? — Тогда трёхлетний Югём даже не был достаточно высоким, чтобы заглянуть через край стола, — ему пришлось заползти на стул, чтобы взглянуть на бумаги. — Счета, Гёмми. — Джебом издал напряжённый смешок. — Иди поиграй, папа должен закончить. — Они плохие? — Тогда Югём внимательно наблюдал за лицом родителя. — Счета? Джебому почти хочется рассмеяться. Ключевое слово здесь — почти. — Да, они очень плохие. А теперь иди и поиграй со своими игрушками, папа не может отвлекаться. Югём убежал, затем, чуть не споткнувшись о ноги в спешке, чтобы спуститься со стула, и исчез в своей комнате. У Джебома было несколько драгоценных секунд для концентрации, прежде чем Югём снова подбежал с несколькими игрушками в руках. Джебом уже собирался строго сказать Югёму, чтобы тот ушел и позволил ему закончить, когда крошечная рука появилась над краем стола, положив маленький пластиковый огненный шар из «Гандама» рядом с его рукой. За ним последовал маленький серый меч Lego, пластиковый лейкопластырь, затем миниатюрная модель автомобиля Halo Warthog, в комплекте с установленной башней, которая мигала красными огнями при нажатии кнопки. — Это тебе, чтобы ты сражался со счетами, папочка, — серьёзно сообщил ему Югём, прежде чем снова убежать в свою комнату, и Джебом смотрел ему вслед, не зная, что ему больше хочется: смеяться или плакать. Назовите это клише, но в тот момент казалось, что это компенсирует всё остальное. — Знаешь, — размышляет Джебом, затем, наконец, возвращаясь мыслями в настоящее, когда он стоит с Югёмом, прижавшимся к его спине и подбородком к плечу. — Однажды ты будешь есть и расти, пока не станешь выше нас с папой. Что ты собираешься делать тогда? — Но я не могу, — говорит Югём, потрясённый этой идеей. — Я младше тебя и папы. Как я могу быть выше? — Я уверен, это произойдёт, — усмехается Джебом, подходя к выключателям, убирая одну руку, чтобы выключить потолочный вентилятор, прежде чем вернуть её, поддерживая Югёма. — Тогда мы с папой будем старыми, Гём-а. У нас появятся морщины, а наши волосы будут полностью седыми. — Как у дяди Марка? — с любопытством спрашивает Югём. — Он старый? — Это краска, Гём, это другое, но да, он старый, — смеётся Джебом, осторожно опуская Югёма у двери его спальни. — Потом мы уже не сможем ходить так быстро, и у нас могут возникнуть проблемы со зрением и слухом. Югём, кажется, немного шокирован этим — он на мгновение замирает, спотыкаясь на ногах, по-видимому, напряжённо размышляя. — Но ты же можешь носить очки, правда? — наконец обеспокоенно спрашивает он, обхватив маленькими ручонками лицо Джебома, заглядывая ему в глаза, как будто проверяя, не случилось ли с ними чего-нибудь уже сейчас. — Так будет лучше, правда? — Даже в очках я, возможно, не смогу ничего толком разглядеть, когда стану достаточно старым, — усмехается Джебом, обхватывая запястья Югёма руками, чтобы осторожно оторвать их от лица. — Тогда тебе придётся видеть всё за меня, хорошо? — Как ты будешь видеть дорогу, когда тебе надо будет перейти её и сесть на автобус, чтобы поехать на работу? — Югём хмуро смотрит на пятно на стене, уже отмечая все очевидные недостатки этой теории. — Как папа будет резать овощи для супа, если он не сможет разглядеть нож? Или писать все его статьи о моде? — До этого ещё очень далеко, Гёмми, — говорит Джебом. — К тому времени ты совсем вырастешь, станешь таким взрослым, что будешь выше нас обоих, и у тебя будет своя вторая половинка, своя работа и, возможно, даже своя собственная семья. — Он нежно убирает волосы с глаз Югёма, напоминая себе, что нужно будет подстричь его как-нибудь на этой неделе. — Тогда ты позаботишься о нас, верно, Гём? — Да, конечно, — Югём звучит оскорблённым тем, что Джебом мог думать иначе. — Мы должны поехать в Чеджу с дядей Марком, дядей Джексоном и БэмБэмом, и поесть барбекю, и я должен отвезти нас на Lamborghini в Париж, — он использует французское произношение для последнего слова — так, как Джинён, вероятно, рассеянно употреблял во время написания одной из своих статей. — Ещё так много нужно сделать, папочка. — И мы всё это когда-нибудь сделаем, — снова зевает Джебом, похлопывая Югёма по плечу, когда он мягко ведёт мальчика в его комнату. — Давай теперь немного поспим, хорошо? Папе завтра рано на работу, радуйся, что тебе не придётся так рано вставать. О, осторожнее, осторожнее, — громкость его голоса понижается, когда он толкает дверь в полумрак, освещённый мягким оранжевым светом ночника Югёма из «Могучих рейнджеров». — Давай не будем сейчас будить твоего хёна. Маленький мальчик на цыпочках проходит мимо футона, и Джебом внимательно смотрит, как фигура Югёма беспокойно шевелится под одеялом, прежде чем снова успокоиться. Джебом делает шаг вперёд, чтобы слегка прикрыть за собой дверь, пытаясь заглушить свет в гостиной, чтобы не разбудить подростка, прежде чем он почти спотыкается о что-то твёрдое и прямоугольное под ним. Прищурившись в полумраке, это оказывается какой-то книгой, лежащей у футона — он понимает, что это тот самый ежедневник, который он видел в первую ночь. Поверх книги лежит карандаш, который был сдвинут, когда Джебом наткнулся на неё, поэтому Югём, должно быть, что-то записывал перед сном. Он быстро наклоняется, чтобы привести всё в порядок, прежде чем замечает фотографии, вываливающиеся из книжки — те же самые полароидные кусочки плёнки, которые он видел в первую ночь, только здесь они ещё не были приклеены. Должно быть, они выпали, когда он только что задел их. Джебом поспешно засовывает их обратно, но один из них бросается ему в глаза раньше, чем он успевает это сделать — это селфи, которое Югём, должно быть, сделал с БэмБэмом сегодня днём. Югём улыбается, держа телефон на расстоянии вытянутой руки, маленький мальчик сидит у него на коленях и в волнении тянется, чтобы схватить его пухлыми пальчиками, на его лице радостная улыбка. На обороте есть небольшая заметка, которую он заметил, когда брал фотографию в руки, слова, написанные неряшливыми каракулями, означающими «для Бэма». Джебом усмехается, однако ему кажется странным, что Югём сохранил бы её, если бы она предназначалась для БэмБэма. Мальчик, должно быть, забыл отдать ему фотографию во всём хаосе того, что произошло этим вечером. К этому времени Гёмми забрался на свою кровать в форме автомобиля, зарылся под одеяло, удовлетворённо вздыхая оттого, что снова оказался в своей постели, и Джебом встаёт, осторожно отодвинув книгу в сторону. Та же мысль пульсирует в его голове, это его дело, я не должен вмешиваться, но на этот раз, сейчас, после того, что он узнал сегодня днём, он чувствует желание спросить, может быть, даже предложить передать фотографию Марку и Джексону для их сына. — Спокойной ночи, папочка, — шепчет Югём, стараясь не разбудить другого спящего мальчика в комнате, и Джебом встряхивается от своих мыслей и сияет в полумраке. — Спокойной ночи, Гёмми, — машет он на прощание, улыбаясь сыну, прежде чем выйти из комнаты, тихо закрыв за собой дверь, отодвигая мысль в сторону — у него будет время побеспокоиться об этом утром.