Формула тишины

      Что делать дальше она не знала. Никто не знал. До школы они дошли в звенящей смущением тишине, а после их пути разошлись. После этого Гермиона даже не ходила на ужин, только бы не встретиться с ним взглядами.       Лицо покрывалось жарким румянцем при одном только воспоминании, как он обхватывал её рот своим. Как сминал её одежды и прогибал под собой. Это было фантастично, но настолько ужасно, что голова шла кругом. Мерлин, Гермиона впервые по-настоящему почувствовала себя желанной, хоть это и был полный абсурд.       Он никак не мог по правде хотеть её целовать. Тут должен был быть подвох. Однако то, что она видела на его лице говорило об обратном. Не было масок безразличия и привычного холода. Глаза блестели, а губы расплывались в искренней улыбке. Впервые на её памяти Драко ей улыбнулся.       Когда после ужина в комнату ввалилась Джинни, Гермиона наконец осознала, что время уже позднее, а за домашнее задание она так и не села.       — Гарри и Рон переживают, ты с самого утра пропала, на парах не была, и в большом зале не появлялась. Ты не приболела? — Присев на край кровати, где развалилась шатенка, протараторила Уизли.       — Ах, они переживают! То есть упрекать меня в том, что я ничего им не рассказываю, что я встречаюсь с каким-то парнем и вообще говорить, что «как же это так, у Гермионы появился парень, не может быть, как она посмела,» — это теперь считается за сердечное переживание? — Взорвалась Гермиона, вновь вспоминая, из-за чего она вообще пересеклась с Малфоем.       — Это же по большей части Рон говорил?       — Ага…       — Мой брат осёл, не сердись на него, он правда тебя любит. — погладив взлохмоченую подругу по руке, прошептала Джинерва. Оглядывая лицо Грейнджер, она улыбалась уголками губ, но после взгляд её посерьёзнел, и стал более хищным, пристальным, — у тебя помада чуть-чуть смазалась, — вытерев бледно-розовый блеск с её лица, она подозрительно заулыбалась.       — Ты в курсе, что трешь мне подбородок?       — А ты в курсе, что твоя помада чудесным образом оказалась на подбородке? — перекидываясь многозначительными взглядами, они на какое-то время замолчали. Первая сдалась Гермиона.       — Мы целовались под дождём. — На выдохе внезапно выпалила Гермиона.       То, как расширились глаза Джинни, нужно было точно снимать на колдоаппарат.       — Вы что? — схватив шатенку за обе руки, рыжая скрестила ноги по-турецки. — Живо выкладывай!       — Ничего особенного, Джинн, это было очень спонтанно, он поцеловал меня еле-еле, но потом… А потом это превратилось в хаос губ и языков… — тихо лепетала Гермиона, явно смущенная тем, что вообще это рассказывает.       — Кто это, Гермиона? — Но увидев поджатые губы и отрицательное качание головой, она не отступила, — Макклагген? Голдстейн? Тоже нет? Хотя бы с какого курса скажи!       — Прости, Джинни, я не могу…       — Ну хотя бы первая буква имени, ну пожалуйста!              — Неа, — хихикая, Гермиона вырвала свои руки из уже плотного капкана. — Я ничего к нему не чувствую, он мне не нравится или что-то в этом роде ещё. Мы даже не друзья.              — Ну да, — саркастично выдохнула Джинни, поваливая подругу на спину и начиная щекотать, — ну ты и врунья, Гермиона!              ***              Патрулирование школы иногда пугало Гермиону. В темных коридорах могло происходить что угодно, и даже хорошее знание замка не помогало справиться с лёгкой тревожностью.       С Роном они шли молча. После вчерашней ссоры она пыталась не разговаривать с ним, да и он не особо горел желанием мириться. У него явно были занятия повеселее с Браун. Отчасти Гермиону это бесило — случайно видеть друга, зажимающегося с этой девчонкой по углам, но свирепой ярости при этом уже не появлялось. Наверное, виной этому было простое смирение. Пусть обжимается с кем хочет, она не шавка, чтобы бегать за ним и скулить от тоски.       — Давай на этих коридорах разделимся, ты пойдёшь вправо, а я налево, так будет намного быстрее, это уже последний этаж на сегодня. Встретимся тут через двадцать минут и вернемся в башню, — предложил Рон, светя люмосом чуть ли не в глаза девушке.       — Ты прав, так будет быстрее, — максимально холодно ответила Гермиона и, быстро развернувшись на каблуках, побрела в противоположную от него сторону. Четвертый этаж всегда патрулировали два раза на ночь, поскольку именно здесь было много запрещенных мест. Студенты чаще всего попадались именно на этом этаже, потому еще много лет назад было решено уделять этому этажу больше внимания.       Страх начал обволакивать её тонким слоем. Почему по телу бегут мурашки от вида темнеющего коридора? Она ходила тут сотни раз и при свете дня, и в темное время суток. Так по какой же тогда причине тревога накрывала её с головой, если так часто она сбегала по ночам и вытворяла столько всего запрещенного, что многим даже и не снилось?       Это настораживало.              Страх, что совсем скоро произойдёт что-то ужасное, нарастал. Это было очень нехорошее предчувствие.       Мурашки побежали по спине, когда из тёмного угла послышался какой-то шорох.       Надо было продолжить патрулирование с Роном, к чёрту экономию времени! И с какого момента она стала такой трусихой?              — А ну стоять! — от прорезавшего гробовую тишину голоса Филча, Гермиона дернулась. — Кто это тут хулиганит?       — Добрый вечер, кого вы увидели? — собравшись с мыслями, спросила девушка, светя люмосом в лицо старого завхоза.              — Ты погляди на неё! Гуляет ночью и ещё делает вид, будто ничего плохого не сделала! Чертовка! — Кряхтел Аргус, тыча своим керосиновым светильником в её сторону.       — Я староста факультета и у меня плановое дежурство!              — Хватит врать! — Хватая девушку за руку, взревел Филч, — сегодня очередь Слизерина, и я об этом прекрасно знаю.       — Что за бред? Вы что-то путаете! И отпустите меня! — Вырывая свою руку, кричала Гермиона. Филч совсем уже головой поехал, иначе не объяснить.       — Чего ты так кричишь? — Послышался язвительный голос примерно с того места, откуда она до этого слышала шорохи. Ей не показалось тогда! Это просто был Малфой.       — Потому что Филч упрекает меня в том, что я не дежурю сегодня с Роном по коридорам! — задохнулась Гермиона, зло косясь то на слизеринца, то на завхоза.       — Гриффиндорская врунья, — ухмыльнувшись, проворковал Драко.       Гермиона опешила. Он одурачил Филча, это очевидно. Видимо, его словили где-то на этом этаже. Хорошо, это он отлично провернул, но теперь всплывал вопрос «зачем?». На четвертом этаже была библиотека, кабинеты чар, наказаний и много всего другого. Что же Малфою понадобилось тут именно после отбоя. Явно он не делал домашние задания и не заметил позднего времени.       Отлично, она превращалась медленно и верно в Гарри — подозревает Малфоя во всех смертных грехах.              Схватившись за значок старосты, Гермиона шумно выдохнула.              — И где же вторая староста Слизерина, раз вы патрулируете сегодня? — она уперлась взглядом в едва освещенное магическим светом лицо блондина. Ни один мускул не дрогнул, пока он нагло буравил её взглядом и выливал сладкую ложь из своего рта:       — Мы разделились, чтобы быстрее обойти этажи и отправиться спать, — пожав плечами, он дернул бровями и повернулся к Филчу, — спасибо, что помогли мне вспоймать нарушительницу, дальше я сам с ней разберусь, можете не переживать.       Распрощавшись с Филчем, что так с уважением глядел на Малфоя и кидал презрительные взгляды в сторону гриффиндорки, они с Драко остались наедине.       — Ты! — дождавшись момента, когда Аргус Филч полностью скроется с горизонта, Гермиона ткнула пальцем в грудь парня, — какого черта ты творишь?       Вместо ответа он отсалютировал ей лучезарной улыбкой. Он скоро станет её боггартом, ночным кошмаром. Почему Драко Малфой постоянно появлялся там, где она его не ждала и выкидывал подобные сюрпризы?       — Тебя нужно наказать за нарушение правил школы, Грейнджер, — схватив девушку за подбородок, блондин поднял её лицо к себе. — Плохая девочка, — бархатным голосом пропел Драко. Погасив свой люмос и сунув палочку в карман, второй рукой он заправил выбившийся локон ей за ухо.       — Пошел к черту, Малфой, — откинув от себя его руку, она отошла на один шаг назад. Свет её люмоса мерцал, был нестабилен. Нужно срочно привести дыхание в порядок, ведь сейчас с ней точно не всё было в порядке.       Его действия в последнее время часто выбивали из её легких воздух.       — Серьёзно, что ты делаешь ночью в коридорах замка? — прищурившись, Гермиона пыталась в полутьме рассмотреть его наглое лицо.       — Я бы мог сказать, что возвращался со свидания, но буду честен, хоть правда и до боли скучна: следил за нашим с тобой общим заданием по зельям, — вальяжно пожав плечами, он сунул руки в карманы. Стоял он расслабленно, даже скучающе. Темная фигура в ночном коридоре не вызывала ни одного подозрения, и на секунду можно было бы и вправду поверить во все, что он так легко говорил, даже в то, что это она нарушала правила сейчас, но Гермиона точно знала, что всё, что было им произнесено — чистая, как слеза, ложь.       За веритасерумом не нужно следить на последних двух неделях.       — И что ты делал там? С зельем? — поинтересовалась она. Сыворотку правды нельзя помешивать после двух недель готовки. Её нельзя нагревать или охлаждать ниже комнатной температуры. С секунду он молчал, обдумывая ответ, однако в итоге на выдохе сдался.       — Конечно же ничего, Грейнджер, — будто бы прочитал её мысли, — но согласись, отговорка про зелье была практически идеальна.       — Конечно, и я бы даже поверила, если бы мы были на втором этаже, а не на четвертом, в который тебя чудом занесло, и если бы я не знала этапов приготовления сыворотки правды, — цокнув языком, Гермиона недовольно покачала головой.       — Не смотри на меня так, я всё равно не признаюсь.       — Ну и не надо.       — Ну и отлично. — В аналогичной форме ответил Драко. Коротко и бесстрастно. — Но ты всё-таки дура.       — А ты индюк, — выплюнула Гермиона. Он начинал её бесить. Люмос мигал.       — Гриффиндорская сучка.       — Слизеринская сволочь.       — Овца.       По мере нарастания накала из немногословного диалога его улыбка становилась всё шире.       — Почему же ты тогда эту овцу целовал вчера? — Вскинув брови, выпалила Гермиона. Она не планировала это говорить. Не планировала вообще поднимать эту тему ни сейчас, ни когда-либо вообще потом.       Её сердце клокотало.       — Потому что мне очень хочется попробовать эту овцу на вкус, — также внезапно вывалил Малфой.       Её люмос погас от нестабильности. Перенапряжение. Дыхание сбилось. Какого…       Гермиона не видела ничего перед глазами. В кромешной темноте коридора без окон даже кошачье зрение врядли поможет. Она не видела и не слышала его перемещений, но точно знала, что он стоял уже в катастрофической близости к ней. Почувствовав его дыхание возле своей макушки, Гермиона прикрыла глаза.              Она знала, что он что-то да сделает, но вот чего именно ожидать — нет. Он её поцелует? Может, притянет к себе и зароется носом в её волосы? Придушит? Или просто подразнит и уйдёт?       Последний вариант был самым реалистичным. У него нет поводов хоть как-то с ней взаимодействовать. Но было кое-что, что заставляло её думать иначе. Малфой он… Слишком противоречивый. Он делает очень много необъяснимых вещей, например как-то, что он сделал сейчас.       Его сбитое дыхание коснулось её щеки, в то время как рука кольцом сжалась вокруг её горла. Это действие заставило её вздрогнуть, да с такой силой, что не заметить он точно не мог. И, хоть она его и не видела, но Гермиона точно знала, что её реакция позабавила его, а на лице Драко растянулась самодовольная улыбка.       Ей показалось. Всего на пару мгновений показалось, что он сейчас сильнее сдавит её шею и попытается её придушить. Посмеётся с неё и скажет, что это всё был ловкий обман её разума, что он просто насмехался над ней, потому о том, что его прохладные губы вопьются в её с диким рыком, она предугадать не смогла.       Это случилось вновь. Бабочки в животе негодовали. Каждая её клетка вздрогнула от неожиданности. Он так жадно её целовал, что не ответить ему у неё не было и шанса. Сейчас, когда голова была относительно ясной, это воспринималось по-другому. Вчера это было не слишком огромным потрясением в круговороте всех стрессовых событий. В данный же момент это выбивало дух, почву из-под ног, и сердце из груди. Опять.       Опятьопятьопять.       Её руки сами скользнули к его воротнику. Мерлин, его черная рубашка была очень мягкой и холодной на ощупь. На кончиках пальцев она почувствовала легкое покалывание магии. Это был не просто шёлк или какой-нибудь лён, это точно была работа гоблинов-ткачей. Их изделия были невероятно дороги, как и любая другая работа любых других гоблинов, и в каждое из них всегда была вложена магия. Какие же здесь наложены чары и, главное, для чего?       Нет, это не имело смысла. В этом нет какой-то особенной загадки, просто это был Малфой, который всегда имел всё только самое дорогое, и который в данную секунду жадно упивался поцелуем с ней.       О, Годрик, если бы только кто-то знал, как Гермионе не хотелось от него отрываться. Но оторваться пришлось — её, скорее всего, уже ждал Рон, и если совсем скоро они не встретятся, то Гермиона рискует быть застигнутой врасплох. Нельзя, чтобы он видел, как невероятно глубоко пробирались их с Малфоем языки во рты друг друга, как плотно одна рука слизеринца обвивала её шею, а другая впивалась ей в талию, и как сильно она притягивала его поближе к себе.       — Ох, — едва оторвавшись от его рта, Гермиона выдохнула прямо в малфоевские губы. Тихо нащупав фиолетовый значок у себя на груди, Грейнджер легонько сжала его в руке: — минус десять баллов Слизерину за нарушение комендантского часа, — прошептала она и, облизнув его губу кончиком языка, вырвалась из ослабшей хватки парня. — Минус пять баллов за введение в заблуждение и наглое вранье работнику учебного заведения, и еще минус пять за помехи дежурного старосты выполнять свои обязанности, — нежным голосом, но так жестоко прохрипела Гермиона, внутренне ликуя.       — Ты только что…       — Попрощалась с тобой, — отчеканила шатенка, нащупывая свою палочку. — Спокойной ночи, Драко Малфой, — и, применив заклятие люмоса, даже не посмотрела на его лицо, умчавшись так быстро и так гордо, как только могла.       Задыхаться от осознания реальности будет потом, сейчас самое важное — не потерять перед ним лицо. Он не должен знать, что её сердце сделало смертельный трюк у неё в груди и чуть не разбилось насмерть. Не должен знать, что ей всё это нравилось, скорее всего, гораздо больше, чем ему.       Конечно же она не рассказала всё Джинни. Точнее на этот раз она не рассказала абсолютно ничего. Хватит, так продолжаться больше не могло. Гермионе нужно просто прекратить это всё, и рассказывать будет не о чем.       Но она, черт возьми, облизала его чертову губу. Мерлин, зачем она это сделала? Зачем вообще продолжила всё это, если пообещала себе обязательно его оттолкнуть, повторись тот случай под деревом еще хоть один раз?       Ударив себя по щекам, Гермиона нырнула с головой в воду. Проплыв пару метров, она с плеском вынырнула и глотнула теплого воздуха. Гермиона любила горячую воду по утрам. Любила, когда её полностью распаренная кожа охлаждалась при комнатной температуре, а щеки чуть горели, пока она сушила волосы и собиралась на уроки. Это помогало чуть расслабить мозги и привести мысли в порядок. Она могла бы провести пару часов, плескаясь в ванной старост, однако сегодня ей и десяти минут не довелось потратить на купание.       — Кто бы ты ни был, открывай, кроме тебя еще люди есть! — кричал сердитым голосом Рон за дверью.       Шумно выдохнув, Гермиона вылезла и принялась быстро обтираться полотенцем. Применив быстро заклинание для сушки волос, она надела сухую одежду и вывалилась из ванной, на ходу борясь с кулоном, что зацепился за волосы.       — Наконец-то, Гермиона! Я думал я под этой дверью умру! — Воскликнул Уизли.       — Прости, но у меня нет настроения объяснять тебе, что ванной старост пользуется не так много людей и в общих душах ты бы ждал гораздо дольше, чем пару минут, — все пытаясь выдернуть из звеньев цепочки волосы, протарахтела Гермиона.       — Давай помогу, — потупив свой пыл, предложил Рон. Он аккуратно подцепил пальцами её кулон и отодвинул по цепочке его в сторону, чтобы не мешался. — Слушай, прости, что тогда мы поругались, просто столько всего навалилось, ещё и Снейп меня на отработку отправил, я, кстати, перемыл весь кабинет по ЗОТТИ. Я правда не хотел.       — Та ладно, — опустив взгляд, промямлила шатенка, — спасибо, — когда он закончил с кулоном, Гермиона чуть смутилась, соприкасаясь своими пальцами с его, что до сих пор держали её серебряную цепь.       — Ой, как мило, — выплюнул с отвращением Малфой, появившийся из-за угла коридора.       И сердце почему-то упало в пятки. Отчего-то внутри Гермиона искренне не хотела, чтобы именно Драко увидел всё это. Опустив взгляд, она убрала руки Рона и отошла в сторону.       — Чего стоишь? Проходи, — чуть раздраженно гаркнула Грейнджер, на что Малфой закатил глаза и быстро вошел внутрь.       — Эй, — спустя лишь пару секунд Рон опомнился, — сейчас вообще-то моя очередь…       ***       Она чувствовала его взгляд на себе каждую секунду, проведённую за столом в большом зале. Она знала, что он смотрит, точно так же, как и то, что стоит ей поднять глаза, как его взгляд уже будет устремлён на кого-то другого.       Загадка, нависшая над ним, была слишком соблазнительной. Точнее, загадок становилось всё больше.       Она пыталась о нем не думать, но когда не получалось, гадала, что же всё-таки движет Малфоем в таких ситуациях, как вчера. После первого их поцелуя Гермиона думала, что он будет смеяться, издеваться и, возможно, шантажировать её чем-то (хотя это абсолютно бредовая идея), однако ничего такого не последовало после всего этого, а даже напротив — он крепко держал язык за зубами. Наверное, стыдится подобного. Однако какой мотив был целовать её вчера? Отвлечь внимание? Сбить с толку? Уже больше похоже на правду. Он точно что-то скрывал, не просто так слонялся после отбоя по коридорам, знает ведь сама, что в библиотеке слишком много информации, которой порой так необходимо завладеть.       Но это же Малфой, и он мог просто возвращаться со свидания. Гермиона скривилась. Неизвестно, где его губы и на ком побывали до поцелуя с ней… Однако это все не отменяет факта, что ей бы очень хотелось узнать обо всём.       Но она старалась о нём не думать. Правда ведь, это всё Гарри, непрерывно жужжащий о Драко на каждом шагу.       — Я вам говорю, у хорька в блокноте что-то есть, он к нему даже друзей не подпускает, как ошпаренный дергается, стоит кому-то случайно притронуться к нему, — шипел Гарри уже идя по коридору.       — Гарри, ты что, следишь за каждым его действием?       — Его нельзя выпускать из виду, в этом году всё крайне подозрительно…       — Прошел только месяц учебы, из подозрительного за все время было, разве что, увлечение книгами Рона, — хихикнув, Гермиона посильнее сжала в руках учебник и разминулась с друзьями на ближайшем повороте. Её ждали руны…              — Гермиона! — Громкий шёпот из темного угла вывели девушку из своих мыслей. Это была Дафна.       — Да? — Встревожившись, Гермиона быстрым шагом направилась к девушке. Гринграсс никогда не была инициатором их встреч.       — Я хотела сказать, что очень тебе благодарна. Ну, за то, что попыталась наладить наши отношения с Блейзом. Я его, конечно, простила, но пока что ему об этом не сказала, — улыбаясь, пролепетала блондинка, опираясь на каменную колонну.              — Но, погоди, ты так и не пришла после вечеринки, и мы ничего не обговорили… Я думала, что между нами до сих пор висит недосказанность…              — Я пришла тогда, — поджав губы, она устремила хищный взгляд прямо в глаза Гермионы.       Понадобилось мгновение, чтобы Грейнджер сложила всё воедино. Вскинув брови, гриффиндорка закрыла рот ладонью. Чуть отойдя от шока и подойдя к слизеринке поближе, Гермиона набрала в лёгкие побольше воздуха.              — Опережу череду твоих вопросов. Да, я видела тебя с Малфоем, и да, я никому не скажу. — Улыбнувшись уголками губ, блондинка оттолкнулась от стены.              — Дафна, у нас с Малфоем ничего нет.              — Я, конечно, не решилась задержаться больше, чем на минуту, но того, что я успела понаблюдать, поверь мне, хватило, чтобы подумать иначе. — Вздохнув, Гринграсс похлопала подругу по плечу и поспешила уйти в противоположную сторону от шатенки.              Это не какая-то неудачная шутка. Это катастрофа.       ***       Смотреть, как кто-то ломается у тебя на глазах отстойно. Драко много раз видел, как ломаются кости на чемпионатах, как прогинаются дорогие ему люди под монстра, как они пляшут под его дудку. Но всё это не идёт ни в какое сравнение с тем, что он увидел в глазах Розмерты. Она пыталась сопротивляться его чарам, что ещё раз говорит о том, что он всё же недостаточно напорист и уверен в своих действиях, но в итоге сломалась. Огонь в глазах её потухал медленно. Драко мог бы отвернуться, прикрыть глаза, но он упрямо смотрел, как на его глазах эта женщина превращается в марионетку.              — Ты подсунешь этот сверток девушке, что выйдет из туалета одна, без лишних глаз наложишь на неё империус и прикажешь доставить его точно Дамблдору в руки, — немигающим взглядом он заглядывал прямо в душу через эти стеклянные глаза и надеялся лишь на то, что достаточно убедителен, что он не провалится. И голос его действительно был твёрд и звучал достаточно внушающим.              Возвращаясь обратно, он неумышленно искал её в толпе. Знал, что не должен, но каждой клеточке его нутра необходимо было просто зацепиться за её силуэт. Вот она. Чертова Грейнджер пила сливочное пиво в компании двух неудачников. Улыбается. Смотреть на неё — абсурдно. Ему нельзя. Это не что-то из разряда «мне запретили идти гулять, поэтому я вылезу в окно и всё-равно свалю». Малфой и сам не понял, как взгляд на это отродье превратилось в зависимость. Потому и нельзя смотреть даже мельком, даже случайно, потому что чем чаще и больше Драко на неё смотрел, тем меньше она его отталкивала.              Серьёзно, какого черта? Она простая грязнокровка, не заслуживающая даже взгляда доброго от него, однако Малфою в последнее время всё сложнее себя убеждать в этом. Ему сложно убеждать себя в этом уже который год, но до этого ему более-менее это удавалось. Они целовались, чёрт тебя дери, не дай Мерлин, чтобы об этом прознал его отец.              Она не замечает его. Делает вид, что не замечает. Драко знал, что её к нему тянуло, но также он знал, что она безудержно любила этого рыжего. И пусть она лучше любит Уизела, так будет в разы легче. Только кому, блядь, легче, Малфой еще не определился. Сидя за столиком с Блейзом и Тео, Драко будто бы и не был с ними.              Его чертово внимание опять сосредоточилось на кудрявой шатенке. Он чересчур много пялился на неё вот так. Чересчур хорошо знает, в какой момент она сможет почувствовать его взгляд на себе. У неё дергается нос за мгновение до того, как она медленно поднимет к нему свои глаза. И он бы мог успеть отвести взгляд, сделать вид, что вовлечен в разговор друзей, но Драко в очередной раз наступает на те же грабли. Специально встречается с её медью в глазах и удерживает её взгляд столько, сколько это вообще возможно. До тех пор, пока она не сдастся и не отвернется. Пока не покраснеет в цвет своего шарфа.              Нельзя вот так смотреть на неё, когда столько олухов могут это заметить. Нельзя вот так смотреть на неё, когда ещё десять минут назад он лишал воли человека и ломал его разум. Нельзя казаться хорошим для неё, когда на деле ты тот ещё ублюдок.              И Гермиона наверняка сможет просмотреть в его глазах мольбу о спасении, ведь хоть он и делал вид, что ему это всё нравится и поступает по доброй воле, но в душе Малфой и сам понимал, что нуждался в спасательном якоре, в ком-то, кто вытащит его из всего этого дерьма.              ***              Когда Кэтти взмыла в небо, у Гермионы замерло сердце. Шок и ужас застыли в груди, и, хоть мозг и пытался быстро найти решение всего этого, тело окаменело.              Нужно срочно что-то делать.              Гермиона никогда еще не видела, чтобы с человеком происходило подобное, она просто не могла даже представить, отчего это случилось с девушкой.       Она кричала, не переставая. Лианна тоже кричала и стала дергать Кэтти за щиколотки, пытаясь стащить ее вниз. Гарри, Рон и Гермиона бросились на помощь. Они дружно потянули Кэтти за ноги, но она внезапно рухнула прямо на них. Гарри и Рон успели ее подхватить, однако она так билась и корчилась, что они едва могли ее удержать. Даже когда её опустили на землю, Кэтти продолжала биться и кричать и явно никого не узнавала.              — Почему никого нет рядом, Мерлин! — Взвыла Гермиона, едва сдерживая слёзы безысходности, — я сбегаю за помощью, нам ничего с этим не сделать самим, а вы будьте тут! — она срывалась на крик, стараясь звучать громче воющего ветра.              Сорвавшись с места, она неслась в сторону Хогсмида со всех ног. На повороте дороги Гермиона столкнулась с высокой фигурой и от резкости столкновения чуть отлетела в сторону.              — Там! — задохнулась Грейнджер, отшатнувшись от живой изгороди, в которую чуть не свалилась. Перед ней стояло трое слизеринцев, облачённых в чёрные мантии и явно недоумевающие от произошедшего.              — Что случилось, Грейнджер? — прикрывая лицо от внезапно начавшегося снегопада, закричал Блейз.              — Девушку прокляли! Вы никого из взрослых не видели?              — Что ты говоришь? — спросил Тео, наклоняясь, чтобы расслышать слова Гермионы, которые заглушал разбушевавшийся ветер и снег.              — К чёрту взрослых, их пока найдёшь, она помрёт! Веди! — Взревел Малфой одновременно с Ноттом, сильно потрясённый и взволнованный.              Гермиона и не рассчитывала на такой отклик от слизеринцев. Точнее от Малфоя. Он был чуть менее груб наедине, но, ладно, в такой ситуации даже он не мог бы отказать.              Они побежали в сторону Хогвартса и очень скоро увидели маленькую группу возле Кэтти, все еще кричавшей и корчившейся на земле. Рон, Гарри и Лианна пытались ее успокоить, но, кажется, всё было бестолку.              — А ну отойдите! — крикнул Драко. — Дайте я посмотрю!       — Серьёзно, Гермиона? Малфой? Не могла кого-нибудь…       — Рон, заткнись!       — С ней что-то сделалось, — всхлипывала Лианна. Шум и крики заглушал свистящий ветер. — Я не понимаю, что это…       — Это случилось, когда пакет порвался, — всхлипнула Лианна, показывая валяющийся на земле промокший насквозь пакет из оберточной бумаги. Бумага разодралась, сквозь дыру поблескивало что-то зеленоватое. Рон наклонился и потянулся к свертку, но Гарри перехватил его руку и оттащил Рона назад.       — Не трогай! — синхронно закричали Малфой и Гарри. Гермиона перевела взгляд на блондина. Плотно сжатые челюсти, прищуренный взгляд и явно обеспокоенный вид.       — Что это за хуйня? — Осторожно приблизился Тео. За ним подошёл и Блейз.       Гарри присел на корточки. Из разорванного пакета выглядывало старинное ожерелье с опалами.       — Я это видел раньше, — сказал Гарри, внимательно рассматривая украшение. — Несколько лет назад, в витрине у «Горбина и Бэрка». На этикетке было написано, что оно проклято. Кажется, Кэтти к нему прикоснулась. — Он задрал голову и посмотрел на Лианну, которую била дрожь. — Откуда эта дрянь у Кэтти?       — Да мы из-за этого и заспорили! Она пошла в туалет в «Трех метлах», вернулась с пакетом в руках, сказала, что это сюрприз для кого-то в Хогвартсе, что ее попросили передать. И говорила как-то странно… Господи, на ней, наверное, было заклятие Империус, а я и не сообразила! — Лианна снова затряслась от рыданий. Гермиона ласково погладила ее по плечу, однако продолжала поглядывать на Малфоя.       — Она не говорила, кто ей это дал? — Вклинился Драко, подходя чуть ближе.       — Нет… Она отказалась рассказывать… А я ей сказала, что она полная дура и что не надо нести это в школу… она не хотела меня слушать и… И я стала отнимать это у нее, и… и… и… — Рассказ Лианны перешел в жалобный вопль. Слезы текли непрерывным потоком.       Гермиона стянула с шеи шарф и обмотала им сверток с ожерельем.       Секунду Малфой смотрел на Кэтти с плотно сжатыми губами, а потом, не говоря ни слова, наклонился, поднял ее на руки и бегом кинулся к замку. Остальные побежали следом. Колючий ветер со снегом хлестал их щёки, Кэтти не переставала кричать ни на мгновение. Их ноги чуть не подворачивались на скользкой и мокрой земле, но они продолжали бежать, пока не наткнулись на Хагрида, медленно идущего в сторону Хогсмида.              Рассказав всё ему, Драко передал девушку великану и выдохнул, сгорбившись на пару секунд. Он хмурился, и меж его бровей пролегла тяжёлая складка. Выдохнув, студенты медленнее пошли к замку — Хагрид сказал расслабиться и идти спокойнее, он сам донесет девушку в школу.              Все шли в напряжённом молчании, погрузившись каждый в свои мысли. Лианна, которую Гермиона всё время пыталась успокоить, до сих пор всхлипывала. Рядом шедший Гарри слишком громко и лихорадочно думал. Гермиона уже боялась, что он им расскажет, когда они останутся втроем. Гарри явно знал больше всех остальных. Гермиона беспокоилась. И не только за Кэтти. Не только за Гарри. Гермиона беспокоилась и о Драко. Было какое-то странное чувство. Что-то было явно не так. И то, как он смотрел на неё в «Трёх метлах». Этот взгляд отличался от всех его малфоевских взглядов на неё. Он был подавлен и обеспокоен, может, даже сильнее, чем она сейчас.              — Спасибо, Блейз, — когда они добрели до школьных ворот, произнесла в спину слизеринцам Гермиона, — спасибо, Нотт. И тебе, Драко… — тут она осеклась, — Малфой, спасибо.              — Не за что, Гермиона Грейнджер, — фыркнул блондин и поспешил уйти быстрее всех. Блейз похлопал гриффиндорку по плечу. Слизеринцы умчались прочь. Лианна тоже удалилась.              — Малфой сто процентов знает про это ожерелье. Оно лежало в витрине у «Горбина и Бэрка» четыре года назад. Я тогда прятался от Малфоев и видел, как он его разглядывал. Вот что он покупал в тот день, когда мы за ним следили! Он вспомнил про это ожерелье и пошел туда за ним! — Не сдержался Гарри и выпалил всё как на духу. Гермиона устало вздохнула.       — Н-не знаю, Гарри, — неуверенно ответила Гермиона. — Мало ли кто заходит к «Горбину и Бэрку»… И потом, её подруга сказала, что Кэтти кто-то его дал в женском туалете.       — Она сказала, что Кэтти возвращалась из туалета, необязательно ей его дали прямо там…       Они бы начали спорить прямо в воротах Хогвартса, если бы навстречу им с каменных ступеней у входа в Хогвартс не бежала профессор Макгонагалл, не обращая внимания на летящие хлопья мокрого снега.       — Хагрид говорит, вы четверо видели, что случилось с Кэтти Белл… Прошу всех немедленно ко мне в кабинет.       Первый поход в Хогсмид в этом году выдался на славу.       ***              Со слов Минервы Макгонагалл, директора не будет в школе до следующего понедельника, и Гермиона в очередной раз задалась вопросом, что, черт возьми, происходит, потому что что-то да происходит, и это очевидно.              — Я думаю, это Малфой дал Кэтти ожерелье, профессор, — внезапно выдал Гарри, когда они беседовали с преподавателем в её кабинете.              — Это абсурд, Гарри, — закатила глаза Гермиона, чуть поёжившись. Рон, стоявший рядом, потёр нос и сделал вид, что ничего не слышал.              — Это очень серьезное обвинение, Поттер, — сказала профессор Макгонагалл после короткого молчания. — У вас есть доказательства?       — Нет, — сказал Гарри, — но…              Он рассказал о том, как Малфой у них на глазах заходил в лавку «Горбин и Бэрк» и как они подслушали его разговор с Горбином. Когда он замолчал, профессор Макгонагалл посмотрела на него слегка озадаченно.       — Малфой принес что-то к «Горбину и Бэрку» для починки?       — Нет, профессор, он только хотел, чтобы Горбин ему рассказал, как починить какую-то вещь. С собой у него этого не было. Но дело не в том. Главное, он тогда еще что-то купил, и я думаю, это было ожерелье…       — Ты видел у Малфоя в руках этот пакет, когда он выходил из лавки?       — Нет, профессор, он велел Горбину хранить его у себя…       — Гарри, хватит, — перебила Гермиона, — Горбин тогда спросил, не хочет ли Малфой забрать эту вещь с собой, а Малфой ответил «нет». Должно быть, он купил что-то громоздкое и просто не смог его забрать с собой, а даже если нет, ему нет смысла покупать это чёртово ожерелье.       — Довольно! — сказала профессор Макгонагалл. — Поттер, я ценю, что вы рассказали мне все это, но мы не можем обвинить мистера Малфоя только на том основании, что он посетил магазин, где продавалось ожерелье. Там, вероятно, побывали еще сотни людей… — Макгонагалл явно устала от навалившихся на неё проблем. Как же Гермиона её понимала. — …и, во всяком случае, в этом году введены настолько строгие меры безопасности, не думаю, что ожерелье могли пронести в школу без нашего ведома…       — Но…       — …и кроме того, — сказала профессор Макгонагалл, подводя итог дискуссии, — мистера Малфоя не было сегодня в Хогсмиде. — Гарри разинул рот, чувствуя себя так, будто из него выпустили весь воздух.       Гермиона замерла. В каком смысле, его там не было?              — Что?.. — Не сдержалась Грейнджер.              — Да, он отбывал наказание у меня. Он уже два раза подряд не сдал мне домашнюю работу по трансфигурации. Одним словом, спасибо, что поделились со мной своими подозрениями, Поттер, — сказала она, шагнув к двери, — а сейчас мне нужно заглянуть в больничное крыло, узнать, как чувствует себя Кэтти Белл. Всего хорошего.       — Но ведь Малфой был… Он нёс Кэтти до школы на руках…       — Вы противоречите сами себе, Поттер, уже определитесь, Драко Малфой отравил мисс Бэлл, или же спас. Тем более, что я лично находилась с ним в одном помещении.       Она открыла перед ними дверь. Делать нечего — все трое один за другим молча вышли в коридор.              — Что это сейчас было? — Едва ли не летя по коридору, шипел Гарри.              — Это всё очень странно…              — Как он мог быть в двух местах одновременно? — задумалась Гермиона, остановившись посреди пути. У него явно не могло быть маховика времени, а значит, что в одном из мест его и не было вовсе, — идите без меня, мальчики, мне срочно надо кое-куда уйти.              Гермиона, наверное, никогда так не бежала, даже сегодня, когда искала кого позвать на помощь. Внутри бушевал ураган эмоций. Это точно Малфой сделал. Всё встало на свои места. Скорее всего, он изменил воспоминания Макгонагалл. Да и после того, как Кэтти ушла в туалет, Малфой тоже куда-то пропал. И его взгляд тогда. Драко натворил ужасных вещей за сегодня, но, вдобавок ко всему, у него ещё хватило наглости строить из себя героя. Нес Бэлл со всех ног так, будто бы не он наслал на неё империус.              Подонок.              Слёзы брызнули из уголков глаз. Это всё от погоды за окном. Это всё от ветра. Сжимая руки в кулаки, она неслась, не замечая ничего и никого вокруг.              — Гермиона, детка, ты куда? — голос Хагрида заставил её резко затормозить. Оглянувшись, она заметила за своей спиной великана, мимо которого, по всей видимости, она просто пробежала, — в больничное крыло нельзя, уж прости.              Больничное крыло?              На разветвлении коридоров она планировала спуститься в подземелья, а не свернуть налево, но Хагриду этого лучше не знать.              — Да? Ну, ладно… Хагрид, скажи, а ты видел сегодня Малфоя? — рассеянно и как бы невзначай спросила Гермиона.              — Нет. Он вроде должен был быть у Макгонагалл, она мне на него жаловалась вчера…              — Ясно, спасибо, — и, развернувшись, пошла уже медленнее.              Хагрид явно должен был знать, что Малфой был в Хогсмиде, да хотя бы потому, что он, черт его дери, забирал Кэтти Бэлл из его рук.              Гермиона, пока шла до гостиной слизерина, уже успела почувствовать себя сумасшедшей. Все воспоминания сливались и путались. Здесь явно не обошлось без магии. Не мог Хагрид просто так забыть, что Малфой нес Кэтти.              — Я разорву эту чёртову дверь, если мне её никто не откроет! — Закричала Гермиона, стоило подойти к гостиной, спрятанной за каменной стеной.              Дверь появилась из ниоткуда будто бы по велению.              — Грейнджер, что опять не так? Кого на этот раз спасать? — Обеспокоенный Забини сверху вниз косился на гриффиндорку.              — Сейчас не до шуток, дай пройти, — попытавшись протиснуться мимо Блейза, прошипела шатенка, но мулат перегородил дорогу.              — Погоди, зачем тебе к нам?              — Если ты меня не пропустишь, я взорву тебя, и только потом уже Малфоя, — нацелив палочку на слизеринца, Гермиона прищурилась. Выглядела она и вправду угрожающе.              Нахмурившись, Блейз пару секунд помедлил, но всё-таки отошёл в сторону.       Гостиную она преодолела в пару мгновений, стремительно несясь к комнатам мальчиков. Распахивая их все поочередно велением палочки, Гермиона нашла нужную практически сразу же. Третья по счёту. Замечательно.              — Ну и зачем ты дал ожерелье Кэтти? — С порога заявляет Гермиона, мигом захлопывая за своей спиной двери палочкой и накладывая на спальню заглушающие чары, чем тут же вызывает немой шок на лице Малфоя.              — Что ты несёшь? Грейнджер, блять, да кто тебя вообще пустил сюда? — Спокойно откладывая книгу в сторону, раздражённо нахмурился Драко.       К её счастью, в спальне никого не оказалось, кроме Малфоя, в противном случае, Гермиона уверена, что наложила бы столько заклятий на того, кому не посчастливилось тут быть, сколько вообще могла.              — Я что, по-твоему, совсем дура? Ты не мог быть на наказании у Макгонагалл параллельно тому, как строил мне глазки в «Трёх метлах»! — Завопила на всю комнату Гермиона, приближаясь ближе к Малфою, уже вставшего с кресла.              — Грейнджер, ты совсем дура, — утвердительно произнес её же слова Малфой. — Чего ты от меня хочешь? Чистосердечного? Зачем припёрлась сюда?              — Я просто хочу знать правду! Хочу узнать её от тебя, а не от кого-то другого!              — Хочешь узнать, говоришь? — Малфой по-безумному оскалился, — хочешь увидеть это? — С каждым его шагом к ней, у Гермионы в горле образовывался всё более тугой и противный комок, не позволяющий и слова вымолвить, — ненавидь меня, давай, поганая ты грязнокровка! — Срывается он на крик, и с этим воплем он болезненно улыбнулся, оголяя левое предплечье и демонстрируя ей метку во всей красе. Его глаза грозовой тучи смотрели прямо в её. От этого взгляда хотелось убежать, спрятаться и больше никогда не попадаться ему на глаза.       Хотелось исчезнуть.       В груди всё опускается. Она думала, что готова столкнуться лицом к лицу с этим, когда шла к нему, но нет, она не готова.       Когда перед ней Малфой стоит и в открытую кричит ей в лицо, что вот он, пожиратель смерти, голова не принимает этого. Её сердце не принимает это. И вряд ли когда-либо примет, какие бы чувства она к нему не испытывала.       Драко Малфой — пожиратель смерти.       В ушах звенело. Он, молчаливо замерший, пустыми глазами смотрел, казалось, даже не на неё, а сквозь.       Вот и пришёл конец.       И ему интересно, о чём она сейчас думала? Потому что каждый раз, когда он представлял этот момент, ему казалось, что Грейнджер будет рвать и метать. Кричать, крушить всё вокруг, бить его и проклинать. Да даже минуту назад, когда она мокрая и взлохмаченная явилась сюда, он был уверен, что если не получит аваду в грудь, то будет убит просто взглядом. Но нет. Она сейчас, опешив, испуганными глазами котенка бегает глазами по темной метке, и, кажется, даже не дышит. Её руки так сильно дрожат, что Драко становится не по себе.       Она боится его?       — Скажи что-нибудь! — Немного грубее, чем планировалось. Планировалось вообще не грубо…       Но она молчит и своими янтарными глазами пытается что-то разглядеть на его лице.       Оскалившись, блондин рывком опускает закатанный рукав водолазки, скрывая от неё эту чертову змею с черепом. Будто бы она изменит к нему своё отношение теперь, спрячь от неё доказательство, что он пожиратель.       — Иди отсюда, Грейнджер, — шепчет он, отступая от неё на пару шагов. В этот миг пронеслось что-то в его глазах. Что-то, похожее на сожаление, однако оно тут же исчезло. Должно быть, ей просто это показалось, — чего ты стоишь, вали отсюда! — Сорвался в конечном-то итоге он.       Отрешенно отшатнувшись, Гермиона послушно разворачивается, поспешив уйти с этой чёртовой спальни, с этим её выражением вселенской боли на лице, и так и не вымолвив ни слова.       И стоит ей скрыться, как сил в ногах совсем не оказывается. Во рту першит от вырывавшихся наружу криков. В висках пульсирует.       Так будет лучше. Пусть ненавидит его, ведь он — зло. Кромешное зло, недостойное никаких светлых моментов в её жизни. Пусть дальше любит своего Уизли. Драко не нужна её жалость.       Хмыкнув, он всё-таки срывается в истерику, а в голове лишь звенит одно единственное слово.       «Жалкий».              ***              Гермиона не знала, как себя вести. Она должна доложить об этом директору. Рассказать Гарри с Роном…       Гарри.              Он ведь всё время был прав. С самого начала и до конца. Мерлин, ему нужно об этом рассказать, он не должен чувствовать себя сумасшедшим, как ему твердили все в округе, он ведь действительно…              Нет. Ей нельзя сейчас идти в гостиную Гриффиндора. Все сразу заподозрят что-то, нельзя принимать решения на эмоциях… Остановившись посреди пустого коридора, Гермиона попыталась прийти в себя. Только сейчас она заметила, что по щекам у неё непрерывным потоком текли слёзы. Почему её это так огорчило? Она должна быть в ужасе от случившегося!              Но на душе ощущался лишь горький ком от обиды и кучи недосказанностей. Она не хотела, чтобы Драко… Малфой был тем, кем он является.              В Британии происходит ужас из-за пожирателей смерти, они приносят хаос и разруху. Малфой же… Он был подонком, ублюдком, кем угодно, но не таким. Не настолько ужасным. По крайней мере, ей так казалось.              Придя на астрономическую башню, Гермиона задастся вопросом, почему она сейчас здесь, но пойти хотя бы в тёмный угол какого-нибудь коридора не решится. Снег продолжал падать, нет, лететь с невероятной силой вперемешку с дождём. На улице происходил точно апокалипсис.              Сердце ныло. Она по-прежнему была в ужасе от случившегося с Кэтти. Не верилось, что во всем был виноват Драко. Наверное, она не права, что он не ужасный человек. Только монстр мог такое сотворить. Только бездушный человек смог бы сначала заколдовать невинную девушку непростительным, дать в руки это чёртово ожерелье, а потом выступать её «спасителем».              Было невероятно холодно, но слёзы продолжали катиться по обветренным щекам. Когда ноги затекли стоять, едва ли не на краю башни, Гермиона просто села. Взяла и села на мокрый и грязный от снега бетонный пол. Было абсолютно плевать на всё в округе. Она будто бы находилась в другом пространстве, не замечая ничего вокруг и не ощущая.              На смену непрекращающемуся потоку мыслей и гневных высказываний пришла тишина. В один момент всё куда-то улетучилось и Гермиона просто смотрела, как буря стихает, а солнце, которое до этого времени было не видно, садится за горизонт. Должно быть, она просидела здесь очень долго.              Резкий укол в затылок вернул её в этот мир. Здесь явно кто-то есть. Обернувшись, она нахмурилась.              — Что ты тут делаешь? — в один голос с Пэнси Паркинсон произнесла Гермиона монотонным голосом. Внутри было пусто. Она не хотела ничего ощущать.              — Грейнджер, поверь, ты последняя, кого бы я хотела искать по всему Хогвартсу, но я здесь, и не просто так.              — Что тебе нужно? Лучше уходи, мне не до тебя, — расслабившись в лице, шатенка отвернулась обратно к улице.              — Нет, Грейнджер, лучше давай поговорим, — сердитым голосом прокряхтела брюнетка, хватая гриффиндорку за плечо, — для начала, уйди с обрыва, — прошипела она, но не заметив даже капли телодвижения со тороны шатенки, потянула её на себя, — ты, блядь, заебала!              Немного поддавшись слизеринке, Гермиона отсела на безопасное расстояние от края.              — Тебя, должно быть, отослали стереть мне память?              — Не знаю, что ты там себе напридумывала, но отчасти ты всё-таки права. Моё поручение звучало примерно так: «если не удастся её уговорить, наложи обливиэйт», — недовольный тон Пэнси и её стервозное закатывание глаз вызвали внезапную улыбку на лице Грейнджер.              — Это тебе Малфой сказал сделать?              — Нет, Блейз. По просьбе Драко, как я догадываюсь. — Она закатила глаза. Ещё раз.              — Зачем ты раскрываешь все карты? — Совершенно абсурдно. Гермиона была в полном смятении и растерянности. Пэнси Паркинсон относительно спокойно с ней разговаривает, вываливает всю правду просто так и не дерзит. Ей прямо сейчас сотрут память, или у Грейнджер ещё есть время посмаковать этот момент?              — Чтобы ты спокойно выслушала, как я высказываю свою точку зрения на всё это, и поняла, что мы, как бы мне этого не хотелось признавать, теперь в одной лодке. — Пэнси присела на корточки рядом с Грейнджер, но всем своим видом и тоном продолжала показывать, что она явно в разы превосходит её, и Гермиона по-прежнему была подобна отбросу.              — И что же ты мне поведаешь, Паркинсон? Что Драко белый и пушистый, и всё это просто недоразумение?              — Такой хуйни я бы не сказала. — Цокнув, она потуже затянула пояс халата, что немного развязался. Гермиона только сейчас заметила, что Пэнси была в тёплом домашнем халате, из-под которого выглядывала совсем лёгкая одежда. — Поверь, я в таком же ужасе, как и ты. Драко… встал не на тот путь, как и мой отец, но и выбора у них особо не было, как и у какой-то части пожирателей. Пан или пропал, как говорится. Не все пожиратели плохие.              — Ты сама веришь в то, что несёшь? — Перебив брюнетку, Гермиона потихоньку встала на ноги. Мышцы спины и седалищные кости уже болели от неудобного положения.              — Заткнись. И слушай сюда, — Пэнси встала резко, приблизилась к Грейнджер настолько близко, насколько это возможно, и прямо-таки в лицо продолжила: — судя по тому, что этот разговор вообще существует, и тебе не стёрли память нахуй сразу же, как ты всё узнала, кое-кому ты важна, и этот кое-кто хочет, чтобы ты его не ненавидела. Не знаю, как это возможно, но ты должна включить свои мозги, вау, да, признаюсь, я верю, что они у тебя есть, в отличие от твоих олухов, и выслушать меня до конца. Ты мне по-прежнему отвратительна, я по-прежнему не хочу этим заниматься, но так надо, усекла?              — Давай уже покончим с этим.              — Хорошо. — Выдохнув, Паркинсон отошла от гриффиндорки на пару шагов. Дышать, кажется, стало легче обеим. — Не мне рассказывать, как Драко ввязался во всё это, но, да простит меня Салазар и не услышит тот-чьё-имя-нельзя-называть, мне кажется, он уже сто раз пожалел, что ступил на эту скользкую дорожку. Он, конечно же, радовался всему этому в самом начале, и делает вид по сей день, что это огромная честь — служить Тёмному Лорду, но все мы знаем, что это полный пиздец. Серьёзно, кто в здравом уме захочет подчинятся чокнутому волшебнику, возомнившего себя богом, и по его прихоти убивать людей? Поздравляю, Грейнджер, ты первая, кому я высказала своё мнение. И я надеюсь, что ты понимаешь, что о таком нельзя говорить, особенно чистокровным слизеринцам. Мне пизда после этих слов, если это выйдет из этой чёртовой башни, — Гермиона опускает глаза в пол, не выдерживает напора взгляда слизеринки, — и полная пизда Драко. Я не знаю, что тебя с ним связывает, но чтобы это ни было, мне это не нравится. Но я люблю его, и уважаю каждый его выбор. Если он выбрал… блядь, это смешно! Не важно! Грейнджер, я больше не хочу находиться рядом с тобой, подумай хорошенько обо всём этом и только потом делай выводы, ладно? — нелепо ухмыляясь своим тараканам, девушка резко развернулась и поспешила уйти прочь.              Прикрыв лицо ладонями, Гермиона завыла от всего накопившегося. Ещё десять минут назад она ощущала пустоту, и вот, реальность обрушилась на неё с новыми сюрпризами.              Верить Паркинсон — провальная идея, и Гермиона понимала, что как бы обстоятельства не складывались, всё происходящее — катастрофа, о которой стоит всё-таки доложить, ведь эти знания могут быть полезны, но в глубине души ей всё же почему-то хотелось сохранить этот секрет.              Гермиона Грейнджер в тупике.              ***              Драко Малфою уже давно нравилась Гермиона Грейнджер. Так же нравилась, как и бесила его. Она вызывала у него слишком много противоречивых чувств. Он ненавидел её. Но он был очарован ей.       Он точно и не знал, когда это началось, но как сейчас помнит, какая она появилась на святочном балу на четвертом курсе. Как он тогда опешил от разъедающего чувства при взгляде на неё, танцующую с тем болгарином. Как потом тяжело было смотреть на неё.       Но вошедшие в привычку обзывательства не особо тяготили его. Она также бесила его по сей день. Бесила своей идеальной осанкой, своими идеальными и только «отличными» отметками. Бесила длинной юбкой и бесила тем, что крутилась со шрамоголовым. А с недавних пор бесила ещё тем, что была влюблена в полного олуха.       Несмотря на все теплые чувства, иногда ему сильно хотелось вырвать её волосы. Прямо как парой минут назад, это желание боролось с желанием поцеловать её настолько крепко, насколько это было возможно. Зажать в объятия и просить не уходить, просить понять его и дать шанс, но лучше пусть они никогда не дойдут до такого, ведь будущего у них нет.       Каждая минута рядом с ней была мучением для него. Самым невыносимым мучением, что любой круциатус в его жизни был в большей степени терпимым.              Драко нескончаемое количество раз представлял, как она узнает об этом, как он будет издеваться над ней и мастерски подавать вид, что ему это в кайф, что она совсем ничего для него не значит. Ни разу, ни одного, блядь, раза, он не рассчитывал на то, что он не сотрет ей память. Возможно, в глубине души он даже мечтал, чтобы его спалили. Отправить в Азкабан на пожизненное его пока что не отправили бы. Не за то, что Драко еще не успел совершить.              В какой-то момент, он безумно хотел, чтобы Гермиона узнала, чтобы, возможно, он рассказал, как всё хуево, и, чтобы, возможно, она его поняла, ведь она могла быть единственной, кто бы понял.              Но Драко понимал, что это невозможно, и он сошелся к такому варианту, чтобы она его просто ненавидела. Так было бы безопаснее для всех. Малфою не светит взаимная любовь с гриффиндорской принцессой, потому и стараться было глупо.              Не стоило её целовать, однако он даже рад, что хотя бы осознанно попробовал это.              Вероятно, Грейнджер уже раздумывает, если ещё этого не сделала, как преподнести эту информацию на блюдечке Дамблдору или сразу министерству.              Она его ненавидит.