Формула тишины

      На негнущихся ногах она спешно пробиралась к гостиной Гриффиндора в полном хаосе. В голове бурлила куча мыслей. Пальцы подрагивали. На часах было почти три часа утра. Какое-то время Гермиона не отпускала Драко из голых объятий. Она не знала, зачем всё это делала. Она не знала, как теперь быть дальше, и что будет дальше. Внутри всё было как будто сжато в кулак. Все её внутренности свернулись. Они молча обнимались достаточно продолжительное время, каждый думая о своем. А потом он застегнул ширинку и ушел с балаганом на голове. Она не старалась сохранить порядок его волос, скорее напротив, её главной целью было не позволить ни одной пряди лежать ровно. Гермиона тогда в растерянности оделась и сидела ещё, наверное, столько же, пытаясь переварить всё случившееся.       Гермиона Грейнджер по правде лишилась девственности. На затуманенную голову от сливочного пива и с Драко Малфоем. В библиотеке Хогвартса после квиддичного матча. Их могли застукать очень много раз. Те пару часов, что они там были, кто угодно мог пройти мимо, заглянуть в библиотеку, прийти на шум. Она боялась даже представить, чтобы было, если бы Филч в тот момент патрулировал этаж.       В животе она ощущала свинцовую тяжесть. Ноги были ватными. Её губы пекли. Кажется, он прокусил их пару раз до крови. Сглатывая, Гермиона медленно отворила дверь в свою спальню. В полутьме ей удалось разглядеть, что Лаванды не было, а Джинни почти до макушки была укрыта одеялом. Она выдохнула. В замке было достаточно холодно, и мокрое белье ощущалось совсем неприятно на разгоряченной коже.       — Гермиона? — Уизли закрутилась на кровати, принимая положение сидя. Шатенка в этот момент стояла к ней спиной так, что видела подругу в отражении зеркала напротив её лица. — Где ты была?       На лбу точно всё было написано. Дорожки ранее пролитых слез засохли на её щеках, губы были до неприличия опухшими с рваными ранками. Он истерзал их до умопомрачения. Цветной блеск с мелкими блёстками был размазан, кажется до челюсти по подбородку и щекам. Наспех надетая водолазка была ужасно помятой, а её юбка перекручена так, что замок, что должен был находиться сзади, размещался чуть левее пупка.       — Гермиона, не молчи, — Джинни встала с постели. У Гермионы не было сил даже шевельнуться. Хотелось свернуться калачиком и уснуть.       Она занялась сексом с Драко. Мерлин, это было по-настоящему. Реальность лавиной обрушивалась на нее, создавая тугой ком в горле, что протолкнуть было невозможно.       — Гермиона, что с тобой случилось? — Ухватившись за спутанные волосы, она отвела их в сторону от лица. Джинни развернула Грейнджер к себе лицом, зажгла пару свеч и внимательно присмотрелась. На её глазах отразился ужас и шок, уголки губ были опущены. — Тебя изнасиловали?       — Что? — Гермиона прыснула, удивлённая такими выводами подруги. Внутри спичкой вспыхнуло раздражение таким умозаключением. — Нет, ты что, конечно нет, — она вышла из оцепенения и запротестовала. На самом деле всё прошло лучше, чем она ожидала. В какие-то моменты было больно, но Драко сделал достаточно для того, чтобы впоследствии ей стало хорошо. Ягодицы и бедра болели от крайне неудобного места, необычного угла проникновения и позы наполовину в воздухе. Одна лишь ломота в костях и впринципе теле была не совсем комфортной.       — Блядь, я испугалась, — рыжая выдохнула, — это ведь не Маклагген, не с ним ты… Стоп. Гермиона, ты только что пришла в таком виде, и у тебя точно был секс!       — Джинни, не кричи! — Прошипев, Гермиона схватила рыжую за ладони и крепко их сжала.       — Кто это был? Если ты считаешь меня настоящей подругой — ты обязана ответить, мы же так давно дружим, я тебе свой первый раз в красках рассказывала! — Переместившись на кровать, Уизли обиженно трепала шатенку, кажется, вечность. Поникшая Гермиона, опустив голову вниз, молчаливо мотала ей в разные стороны. На глаза наворачивались слезы. Почему такое происходит с ней? Почему именно с ней?       Она ступила на запретную дорожку, по которой не ходят такие храбрые гриффиндорцы. Как бы ей не хотелось рассказать всё в красках друзьям, эта тема была под сотней замков. Ей нельзя. В мире кто угодно мог со счастьем на лице рассказать о своей любви, о человеке, пред которым замирает сердце, но не она. Это терзало её и мучило. С приходом одной единственной тайны в её жизни, их количество увеличивалось в геометрической прогрессии. Они рвали её на части. Гермионе чертовски сейчас хотелось поделиться с Джинни об этой феерии, послушать, что она бы на это сказала, но такая роскошь была недоступна.       — Ну почему версия с Маклаггеном не прокатит? — Из-под лба глядя на Уизли, слезливо прошептала Гермиона. Джинни сжала её руки в своих ладонях сильнее.       Джинни сто процентов ни на секунду не поверила, что у Гермионы хоть что-то было с Кормаком.       — Хоть в этом ты призналась, наглая врунья! — Выпалив это, рыжая выпустила запястья шатенки из своих рук. Сложив те под грудью, она насупилась и обиженно надула губы, но лишь на пару секунд, прежде чем громко выдохнуть и грустно посмотреть на подругу. — Ты по какой-то очень важной причине не можешь мне о нём рассказать?       — Да, — тихо-тихо.       — И ты бы обязательно рассказала, если бы не эта причина?       — Да.       — Он хотя бы красивый?       Гермиона улыбнулась, наверное, можно было бы не отвечать — по её лицу прекрасно было всё понятно, но она всё-таки решила наконец хоть кому-то суметь это сказать.       — Самый красивый человек из всех, — это признание вырвалось на выдохе, при чем так, что она даже не узнала свой голос. Томный, чуть дрожащий и довольный. На душе совсем каплю отлегло.       — Он хороший человек?       Рано конечно ей стало чуточку легче. Стук её сердца дрогнул. В голову невольно всплыло то множество раз, когда Малфой издевался над всей семьей Уизли, как оскорблял их мать и дрался с близнецами. Этого не унять. Он однозначно не был хорошим человеком, но и плохим ей не удастся его назвать.       — Черт, он со Слизерина, — Джинни плотно сжала губы в попытке сдержать рвущуюся улыбку. Гермионина подруга была слишком смышлёной — от неё сложно было что-то утаить.       — С чего ты это взяла? — Она сглотнула горькую слюну, сжимая кулаки.       — Дурная, — Джинни щёлкнула шатенку по лбу и откинулась спиной на постель, — вот уж нонсенс! Гермиона любит плохих парней! — Уизли смеялась и широко улыбалась, но она по-прежнему не знала, насколько этот парень был плохим. Узнай она сейчас — бывалую улыбку сразу же сотрёт гневный оскал.       ***       Перо с нескончаемыми чернилами было действительно очень полезным. И никаких грязных пальцев. Онв была отчасти даже благодарно Малфою. На спаренных занятиях сегодня он пару раз смотрел на то, как она пишет, и мельком дёргал вверх уголком губ. Так, что заметить умудрялась только она. И в какой-то момент Пэнси. Конечно, куда без неё.       Гермиона, замечая его заинтересованные взгляды, стыдливо краснела и опускала голову пониже, скрывая румянец на щеках.       Вчерашний импульс и столкновение двух тел в разы ей усложнили жизнь. Всё началось с самого утра, когда Джинни, припевая что-то о «больше не девственнице-Гермионе», умчалась в гриффиндорскую ванную. Было стыдно, но не настолько, чем тогда, когда Грейнджер, проделав путь из башни своего факультета, по пути поздоровавшись с Макгонагалл и парочкой студентов, в ванной старост улицезрела парочку свежайших синяков на своей шее. И вот потому сегодня ей приходится весь день поправлять транфигурированно-удлинённый воротник белоснежной рубашки. Завтра она обязательно наденет водолазку и по возможности упрекнёт его в этом. Или, быть может, будет обходить стороной.       Проанализировав всё достаточно хорошо еще раз, Гермиона металась между тем, чтобы постараться забыть и делать вид, будто последних месяцев не было и забыть о злополучном плане, и тем, чтобы продолжать влезать ему под кожу. Она до сих пор не выяснила, что представляла для него. Хотелось верить, что она ему симпатична — это бы всё облегчило. Потому что он был ей симпатичен.       И именно по этой причине она прожигала в нем дыру уже добрых минут пять, поедая свой обед за столом Гриффиндора. Младшая Гринграсс сегодня втиснулась между свитой Малфоя, и невзначай соприкасалась плечом к блондину, с другой стороны прижатая Ноттом. Блейз с Дафной сидели напротив и Гермиона не видела их лиц. Зато очень хорошо видела лицо Пэнси, что сидела по другую руку от Драко. Она не выражала никаких эмоций, но глаза всячески обходили стороной картину слева. Паркинсон рассматривала свежий маникюр, лениво ковырялась вилкой в тарелке и уже трижды за обед наколдовывала зеркало и поправляла макияж губ. Для посвящённого всё было на лицо.       Отлепив от стола Слизерина взгляд, Гермиона незаметно оглянулась, не смотрел ли кто на неё. Всё было как всегда. Гарри и Рон обсуждали какой-то спортивный журнал, Джинни болтала с Томасом, на которого время от времени зыркал Рон, Лаванда болтала с выздоровевшей Парвати. Патил приехала сегодня утром.       Глаза вновь нашли его. Его бледное лицо выглядело скучающим. Астория что-то ему рассказывала. Тео о чем-то разговаривал с Блейзом. Они ведь не всегда были такой командой. Не всегда они были такими друзьями, верно?       Кажется, на первом курсе она не раз замечала, что Блезй ходил один, время от времени задирая маленькую Дафну. Тео часто крутился с Пэнси, а Драко и вовсе курса до четвертого дружил с Крэббом и Гойлом. Крэбб перевелся в Дурмстранг, вроде, а Гойла не отпустила мать в начале учебного года. Но нет, смена компании произошла раньше. Драко, кажется, сдружился с Забини как минимум год назад. Или больше. Она не могла вспомнить. С Тео Малфой на зельеварении начал сидеть на четвертом курсе. Она точно помнит, как они впервые вместе смеялись над ней на паре Снейпа.       Одна лишь Пэнси, было такое ощущение, что всегда бегала за блондином. Да, скорее да, еще с первого курса. Когда он упал на матче по квиддичу с метлы на втором году обучения, она в большом зале скакала над ним и интересовалась, точно ли его долечили.       Сглотнув, Грейнджер отложила столовые приборы. Минимум два человека метили на место рядом с Малфоем. Пэнси, должно быть, от этого было не очень хорошо. Гермиона всегда думала, что они встречаются. Думала так каждый раз, когда неожиданно встречала их в темном углу коридора неприлично целующимися. Она, должно быть, безумно была в него влюблена. А теперь он помолвлен на младшекурснице и на её глазах зажимает грязнокровку, чье имя ей неприятно даже катать на языке.       Она отчетливо слышит рваный вздох Джинни справа. Гермиона вздрагивает. Ей нельзя пялиться. Оглянувшись на Уизли, Грейнджер выдохнула. Она просто разговаривала с Дином. Она вырвала этот вздох из контекста и подумала, что он был обращен в её сторону.       Через пару минут, когда с обедом было покончено и они все отправились на зельеварение, Гермиона считала шаги, смотря под ноги и боясь поднять взгляд на Рона. Она любила его. Очень долго любила. Но так ли сильно она хотела быть его девушкой, как хотела вчера остаться навсегда с Малфоем? Было трудно ответить правдиво, но спустя столько поисков аргументов для «за» и «против», она созналась, что ответ был положительным. Гермиона хотела Драко Малфоя.       Вчерашнее было незабываемо, несмотря даже на то, что до этого она чувствовала себя угнетённой и разбитой. Он собрал все разбитые частички хрупкой вазы, коей она вчера предстала, и заклеил всё своими перманентными поцелуями. Участки кожи, к которым он прикасался своими губами, кажется, хранили воспоминания и горели всякий раз, когда Гермиона вспоминала о влажности его рта на ней.       Перед патрулированием Гермиона пообещала сходить с Джинни в теплицы и помочь с травологией. Она старалась держать это в голове. Грейнджер слишком о многом думала и могла напросто забыть о такой детали. Ей необходим ежедневник — старый закончился.       День прошел быстро и на удивление без происшествий, не считая стычки Рона и Пэнси, которым вновь посчастливилось стоять в паре по домашней работе зельеварения. В конечном счете Слизнорт перетянул жребий, и на этот раз вместо Гарри Гермионе пришлось сотрудничать с Ноттом, а Паркинсон же теперь стояла в паре с Драко. Что ж, раз уж прошлую работу он сдал на «превосходно», трудности вряд ли возникнут.       Пробираясь сквозь ветер, дождь, и мелкие хлопья снега, что тут же таяли, Гермиона сильнее куталась в мантию. Добравшись до теплицы, она не сразу заметила из-за непогоды, что внутри уже кто-то был, однако, вовремя уловив громкий голос, она прислонилась к не стеклянной стене и прикрыла рот рукой.       Это был Малфой. Конечно, кто ещё это мог быть. Это всегда был Малфой. Всегда она встречала именно его, куда бы не пошла. Судьба играет с ней в злую шутку.       — …пора начать думать не членом, а головой, Драко. Сначала умрет твоя мать, потом отец, и лишь в самом конце убьют тебя, если вообще убьют, а не решат пытать тебя до скончания веков. Все посчитают, что ты скомпрометировал планы Лорда, что ты предатель. — Из-за сильного ветра было плохо слышно, но звонкий голос Паркинсон было несложно узнать.       — Ты прекрасно знаешь, что это не так.       — Повторю ещё раз: ему будет похуй. Ему будет абсолютно поебать, самого факта, что ты ебал маглорожденную хватит, чтобы повторить июньскую ситуацию. Ты этого хочешь? Я надеюсь, что ты уже нашел способ всё исправить, потому что зелья уже не помогают и ей всё тяжелее дышать. А еще есть вероятность того, что придется ампутировать руку. Ебись дальше со всеми, если тебе плевать, но я бы на твоём месте позаботилась о… — последнего слова Гермиона не расслышала из-за громкого завывания ветра и резко открывшейся двери теплицы.       Драко вывалился наружу, и она надеялась, что он пронесется мимо, не заметив её, вот только порыв воздуха громко зашевелил её мантию и привлек внимание блондина к ней. Его взгляд — холодный, яростный, пробивает до костей.       — Твою мать, просто, блядь, какого хуя ты тут делаешь… — взвыл Малфой. Он выглядел рассерженным. Она не любила этот его взгляд. Уничтожающий, ничего не выражающий, кроме злобы. Холодный. Раздирающий.       — Опять ты, — выплюнула приблизившаяся Паркинсон. — Иди, Драко, когда соберётесь ебаться — поговорите, — ехидно улыбнувшись, она толкнула парня в спину, а Гермиону схватила за руку и втянула в теплицы. После закрытия двери стало намного теплее. В закрытом от ветра пространстве шум за окном был приглушенным, и почти не беспокоил. Ей почти стало спокойно. Почти. Хотя то, что будет дальше, ей вряд ли понравится.       — Ты тоже можешь идти, я не следовала за вами, чтобы подслушать разговор, у меня здесь встреча…       — Заткнись, — она властно обрывает её на полуслове. В её глазах злость. Пэнси была воплощением дьявола в милом теле. В мире магглов она могла бы стать императрицей с этим её поставленным голосом и тягой к контролю. — Я предупреждала тебя, сука, говорила, пока не поздно — прекрати. Я не знаю в какую игру ты играешь с Малфоем, но тебе давно следовало остановиться. Ты срываешь все его планы, все поручения. Ты слишком много забираешь у него времени. Его убьют, и тебя вместе с ним, если всплывет о вашей связи, — Паркинсон цедила эти слова сквозь зубы прямо в лицо Гермионе. По спине пробежали мурашки. О чем она вообще?       — Да, Грейнджер, ты разве не задумывалась об этом? Пожиратели убивают магглорожденных, убивают магглов, а ты у нас по чистой случайности кто? Грязнокровка. Недостойная чистокровного волшебника. Еще и подружка Поттера. Его запытают, как пытают за всякий проёб. Только знаешь, раньше он проёбывался в разы реже, чем после появления в списке его дел «перепих с Гермионой Грейнджер». — Пэнси кривила нос, вальяжно, заученным движением, откидывала волосы за плечи, отстранялась и приближалась. Её голос по мере разговора всё больше наполнялся отвращением.       — Паркинсон, я…       — Что ты? — и вот опять, — больше не приблизишься к нему? Нет? А следовало бы ответить так на мои слова, — брюнетка толкнула Гермиону в плечо, больно впечатывая в край стола с множеством одинаковых горшков с дремлющей мандрагорой. Шатенка сжала палочку в кармане мантии. Тонкая петля страха уже успела завязаться на шее.       — Ты любишь его, — тихо-тихо произнесла Гермиона, когда их лица сравнялись на одном уровне. Это вызвало множество эмоций на её лице. Губы изогнулись в ухмылке, а нос неприятно сморщился.       — Я знаю его с двух лет, конечно же, я его люблю. Он мне как брат, Грейнджер.       — Нормальные люди с братьями сексом не занимаются.       — Нормальные люди не говорят грязнокровке такие пошлости, как говорил вчера Драко тебе, — парировала Паркинсон, наступив на Гермиону. Гриффиндора лишилась всей храбрости, всех сил бороться, когда Пэнси ловко схватила её под горло, как это любил делать Малфой, и прямо в губы зашептала притворно-нежным голоском: — Я хочу тебя, Грейнджер, пиздец как хочу, никого так прежде не хоте…       Громкий удивленный вздох выбил воздух из груди Гермионы.       — Блядь, — брюнетка зашипела, отшатнувшись от нее. Гермиона смотрела на потрясенную Джинни пару секунд, прежде чем перевести взгляд на лукаво улыбающуюся слизеринку. У неё уже все встало на свои места в голове, а вот Гермионе необходимо было ещё пару секунд для того, чтобы переварить и представить, как эта ситуация смотрелась со стороны. — Малыш, похоже, тебе придется сознаться, с кем ты спишь, я не против, — её губки были изогнуты бантиком, глаза хитро прищурены, а руки заведены за спину, когда она лепетала эту несуразицу.       Гнев бушевал внутри пламенем, когда слизеринка, кинув воздушный поцелуй на прощание, упорхнула из теплицы, на прощание кинув воздушный поцелуй. Джинни так и стояла с ошарашенным видом и раскрытым ртом.       — То есть… Блядь… Серьезно? Поэтому ты мне не говорила? Боже, Гермиона… — слова обрывками наконец посыпались из Уизли. Её глаза бегали, но старались не натыкаться на лицо подруги.       Волнение мокрыми щупальцами обхватывали её лодыжки и поднималось выше. Горло сдавило. Джинни продолжала что-то говорить, но в ушах Гермионы уже бурлила кровь. Она лихорадочно старалась думать, как ей выкрутиться, не раскрыв всей правды. Нужно что-то придумать. Нужно что-то придумать. Нужно…       — Это Тео, — вырывается прежде, чем она успевает как следует всё обдумать. Рыжая, распахивая глаза, устремляет свой взор наконец на её лицо. В её глазах ещё большее удивление и сомнение.       — А Паркинсон? Что вообще тут происходит? В каком смысле Тео… Мерлин… — Джинни взвыла, опуская лицо в ладони. Гермионе бы самой было интересно знать, откуда у Пэнси было столько компромата на неё и Драко. Неужели она всё время следит за ним? Или какое-то подслушивающие заклинание?       Желчь подступала к горлу, когда Гермиона спокойным тоном, но с истерзанной душой, легко врала о том, что Пэнси случайно увидела их вместе и сеголня лишь издевалась над ней (что, в принципе, и не было ложью), что они с Ноттом сблизились из-за Забини ещё на первой вечеринке, и что она не хочет, чтобы об этом кто-то знал. Травологией они начали заниматься на минут так сорок позже, чем планировалось изначально — Джинни, облегченно выдохнув, поверила в эту ахинею, и засыпала её вопросами. Вранье легко соскальзывало с её рта. Слишком легко.       Она бы не простила, если бы это был Малфой. Не поняла бы.       На патрулирование она шла с чуть дрожащими руками и неприятным жжением в груди.       Рон уже был на месте. Как и старосты Слизерина. Сглотнув, она приняла максимально непринужденный вид и, подойдя к ним, поздоровалась со всеми.       — Действуем по старому плану, — как ни в чем не бывало, Пэнси смотрела на неё, когда говорила это. Будто бы это не она её подставила. Мысль о том, что Джинни всерьез представила их двоих, вызвала неприятную дрожь.       Разойдясь по этажам, Гермиона шагала по пустому коридору с опущенной головой, вслушиваясь в треск практмчкски не светящих свечей. Было тихо. Спокойно. Никто не нарушал никакого правопорядка. Пока позади себя она не уловила звуки приближающихся быстрых шагов. Она знала кто это, но даже это не помогло ей не удивиться, когда он толкнул её к стене и схватил за челюсть, поднимая голову к своему лицу.       — Что ты сказала Уизлетте? — Драко держал её крепко, навалившись всем телом. Ну конечно, Пэнси всё донесла ему.       — Я не сказала, что это был ты, успокойся, — чуть толкая его в грудь, Гермиона постаралась отстраниться, отвести взгляд. Не хотелось признаваться ему в своем вранье. Почему-то её задело, что ему, чтобы приблизиться к ней, необходим какой-то значимый повод, как, например, то, что могло пошатнуть его репутацию. Конечно, она бы не стала трепаться о том, что они трахались. Именно это слово теперь можно к ним применить. Не занимались сексом, никакой не любовью. Просто потрахались. Для него это ничего не значило.       — Чье имя ты назвала? — он прижал её сильнее. Холод блестел в его стальных глазах. Она не любила этот холод. Ненавидела, когда Драко смотрел на неё так.       — Это не важно, — прищурившись, она держала палочку на голове, чтобы, чуть что, провернуть тот трюк с электрическим током.       — Экспелиармус, — и древко ловко улетает из её рук. — Не смей больше меня жалить. А теперь отвечай.       — Теодор Нотт, — прокатывает по языку медленно, дразняще. Он сейчас её придушит. Искры злости и непонимания вспыхивабт в его глазах.       — Что, блядь? — Он кривит нос, щурится, старается в полутьме разглядеть её лицо внимательнее. — Ты ебанутая?       — Она никому не скажет. Что не так? Мне надо было сказать, что это ты? — Но он молчит. Её злит эта немая агрессия. Злит, что он прожигает в ней дыру. — Мерлин, Драко, что с тобой не так? — Гермиона со всей силы откидывает его от себя и отступает в сторону. Он не двигается.       — Верно, кто угодно, но не я. Молодец, Грейнджер. Молодец, — и он резко разворачивается, уносится так, что пятки сверкают. И у неё в горле застрянет безмолвное «стой», но она проглатывает его, раздражение берет верх.       Она хотела, чтобы всё было не так. Чтобы Пэнси не выкидывала подобные трюки, чтобы никто ни о чем даже не догадывался, и чтобы после вчерашнего он её повеловал, а не яростно прижал к стене, отбросил её палочку и устроил допрос. Хотелось, чтобы всё было по-другому, тем более, что Гермиона до сих пор чувствовала легкую боль в мышцах ног.       ***        — Тебе не кажется это нечестным, что знают все, кроме Тео? — Пэнси говорит твердо, с напором, когда откладывает очередную книгу в сторону, — серьёзно, я думаю, что он хотел бы помочь.       Драко трет переносицу и откидывается на спинку неудобного стула. Его челка падает на глаза и он машинально отбрасывает её назад.       — Я знаю, как он поможет. Он наверняка спиздит у кого-то маховик времени и постарается всё исправить. Или распиздит отцу. Или сначала впадет в истерику, потом спиздит маховик, попытается всё исправить, и потом распиздит своему отцу. — Голова болела. Он больше не мог заниматься этими ебаными исследованиями по поиску контрзаклятия, или рецепта зелья от того проклятия, что наложили на важную для него персону, его будто просто не существовало.       — Она много для него значит, он постарается сделать всё правильно. Лишняя голова нам не помешает, Драко, я тебе говорю, он обидется, если догадается, что мы что-то скрываем.       — Он уже догадался, дохуя умный, — он цокнул. Драко ёрзал на своём месте, стараясь устроиться поудобнее. После трехчасового сеанса разбора полетов за столом седалищные кости не выдерживали и болели.       Пэнси попыталась еще привести пару аргументов, но он уже не слушал её, переключив своё внимание на красную лямку бюстгальтера, что так удачно подвернулась глазу, выглянув из-под широкого выреза её черной блузки. Он старался сфокусироваться, зациклиться на ней, но никаких особых реакций не последовало.       Он думал, что это пройдет. Что перепих с Грейнджер послужит точкой отправления от пункта зацикливания и всепоглощающего желания. Что попробовав её, он потеряет интерес и больше не будет так хотеть этот запретный плод. Но, драккл её подери, Драко только и делал теперь, что вспоминал её сладкие губы у него на шее и влажные стоны, что он выбивал из нее. Почему-то, блядь, секс не поспособствовал улучшить его ментальное здоровье и отбросить разрушающие его разум желания отыметь её, а лишь усугубил ситуацию.       Гермиона влезала под кожу всё глубже, и он боялся, что совсем скоро рехнётся от навязчивой мысли плюнуть на всё и просто брать, брать и брать её. Нахуя, просто, ответьте ему, кто угодно, она позволила этому случиться? Еще и это её «мне было хорошо» в конце. Её блядский рот и так слишком долго был открыт. Он сходил с ума.       — Эй! — Пэнси толкнула его в плечо, — какого хуя ты пялишься на мою грудь и не слушаешь меня? — Её брови были сведены к переносице, а взгляд нахмуренный.       — Пэнс, дай мне по-братски, — это было сказано слишком легко. Нормальные люди не просят о таком настолько просто.       — Сразу после того, как ты отымел Грейнджер, малыш? — искривив накрашенные губы в противном жесте, она откинулась на спинку. — Вообще, что за хуйню только что сказал твой рот?       — Секс без обязательств, как в старые добрые, — Драко непринужденно повел плечами и встал со своего места. Ноги неприятно отдали пульсацией после долгого сидения.       — Решил изменить своей ненаглядной? Когда мне нужен был секс в прошлый раз, ты мне отказал. Я не собираюсь давать тебе то, что ты не дал мне тогда.       — Но ты же хочешь меня, — молния брюк уже была наполовину расстегнута. — И у меня с ней ничего нет. — Он не врал. Правда не врал. Она просто была клещом под кожей, который нужно было поскорее вырезать.       — Хочу, но ещё больше хочу, чтоб ты не творил того, о чем пожалеешь, — Паркинсон сложила руки под грудью в оборонительном жесте. — Серьезно, ты помолвлен, влюблён в гриффиндорку, но предлагаешь секс мне? Пойди выеби Асторию. На крайняк у тебя всё ещё есть любая юбка в коридоре. Многие хотят тебе дать. Но ты прибегаешь всегда ко мне.       — Потому что твоя юбка будет посексуальнее. И почти не ебёт мне мозги после, — он улыбался. Драко Малфой был харизматичен и красив, он прекрасно был об этом осведомлен ещё с детства. Пэнси тащилась по нему примерно с того момента, как познакомилась. Только раньше она была прилипалой, но с годами стала неприступной стервой и злой сукой.       Он приближался медленно, глядя прямо в её раскрытые от скрываемого желания глаза. Ремень был расстегнут.       — Пообещаешь, что после этого не будешь ебать грязнокровку Поттера?       — Ты прекрасно знаешь, что я не даю обещаний.       — Тогда и я не обещаю, что не расскажу ей при первом же случае.       — Мне похуй на неё.       — Это разобьет ей сердце.       — Ей похуй на меня.       Он не любил привязанности. Они тяготили и заставляли делать правильные вещи. Хоть изредка задумываться о других. Драко ненавидел это. Как и ненавидел разговаривать после секса. Глаза в глаза и прочая хуйня. Иметь привязанности равнялось досрочно стать обреченным и в конечном счете проиграть. С Пэнси в этом плане было просто. Он никогда её не любил, как и она по-настоящему не любила его как парня. Так было с давних пор.       Он не стал срывать блузку с неё, просто задрал край до груди и смял полушария сквозь бюстгальтер. Никаких нежностей. Трусов тоже не снимает, когда усаживает на край стола — отодвигает в сторону и резко входит. С ней не нужно было никаких заклинаний, поскольку Пэнси каждый день принимала противозачаточное зелье. Её огромный красный и пошлый рот открывается все шире по мере нарастания шкалы грубости. Вдалбливает её в стол. Наматывает на кулак волосы, но те не делают даже одного оборота вокруг руки — недостаточно длины.       Сглотнув, он перемещает ладони на её крупный зад. Её бедра мягкие, необъятные. В глазах мерцали искры. Ему не хватало упругости и легкости. Брюнетка была в разы тяжелее шатенки. Тяжелый люкс. Просто пиздец.       Он прикрывает глаза, не смотрит на неё. Пжнси не трогает его — знает, что ему не нравятся прикосновения во время секса. Но вот вчерашние прикосновения не смылись под струями душа, и он фантомно ощущал их прямо сейчас. Драко никого не обнимает во время секса. Никого не обнимает после. Ни к кому не проявляет сочувствия и не говорит, сука, что постарается аккуратнее. Он всегда берет и уходит.       Парень сглатывает при воспоминании, как ёбаная кудрявая голова ввалилась в библиотеку зареванной. Как она лепетала что-то о том, что не любит уже рыжего засранца. Он ликовал тогда, пиздецки ликовал. Уголок рта чуть приподнялся.       — Я знаю, что ты делаешь, — прокряхтела Пэнси, раскинувшаяся под ним. — Ты еблан, Драко. Твоя любовь погубит вас обоих. — Она фыркает, отодвигается, позволяет ему выскользнуть из неё. — Блядотка Грейнджер достойна большего, чем ты.       Он смотрел в пустоту, когда она ушла. Ни о чем не думал. Это было ужасно. Трахаться с Пэнси после неё было не так кайфово, как раньше. Гермиона Грейнджер за один блядский раз умудрилась затянуть петлю на его шее.       ***       Сотрудничать с Тео было сложно. Особенно это усугубилось тем, что Джинни теперь думала, что они тайно встречаются. Ей было тяжело смотреть ему в глаза после этого. Но он ведь тоже по отношению к ней не очень честно поступал прежде? Один один получается.       Она предложила ему заниматься в старом кабинете номер двести девятнадцать. На привычном месте ей будет в разы комфортнее.       Он пришел вовремя. Тео с легкой ухмылкой стоял со сложенными на груди руками перед ней. Она подготовила котел и все необходимые ингредиенты, что им выделил Слизнорт. На столе помимо всего этого располагались принесенные им книги, пару пустых пергаментов и чернильница с пером.       На этот раз задание не было столь долгосрочным. Рябиновый отвар можно было приготовить за три дня, параллельно всему этому написать небольшое эссе о значимости этого зелья можно в два счета. Гермиона радовалась, что не придётся с ним контактировать дольше недели.       — Грейнджер, для начала, хочу просто поинтересоваться, обижена ли ты на меня за тот случай? — Нотт облокотился бедрами на стол напротив неё.       — Давай забудем. Всё нормально, просто не вытворяй ничего подобного больше, ладно? — Гермиона отмахнулась, приступая к подготовке ингредиентов. Она ловко разложила их на доске справа в той последовательности, в которой следует их нарезать и толочь.       Они работали вместе, что в край отличалось от её работы с Малфоем. Было непривычно. И быстро.       Тео снял кольцо со змеёй и отложил его подальше на стол. Глаза зацепились за холодное серебро.       — Это кольцо что-то для тебя значит?       — Если хочешь, можешь надеть его, — Нотт пожал плечами и вкинул в закиавющий котел порцию подготовленной рябины. Гермиона нахмурилась, не решаясь прикоснуться к витиеватой змее.       — Зачем?       — Не бойся и просто надень, — она неуверенно протягивает руку к злополучному кольцу и, взяв, медленно крутит в руке. Внутри были выгравированы четыре буквы: «ДТБП». Скользнув краем пальца внутрь кольца, оно резко само преодолело три фаланги и подстроилось под размер.       — И… что? — ничего не понимая, Гермиона повернула голову к Тео. Его лицо излучало какое-то удовлетворение, может быть, злорадство. Она не совсем понимала, как его читать. Теодор был максимально непонятной для нее книгой.       Он молчал, и Грейнджер хотела уже снять это кольцо, как внезапно её будто ударило током. Нега удовольствия и порыв веселья тонким шлейфом проникли в неё. Откуда.?       Быстро скинув с пальца серебряную змею, шатенка облизнула губы и недоумевающим взглядом впилась в Нотта. Нотки веселья тут же испарились, сменяясь легким раздражением.       — Четыре кольца для связи. Если знать, как настроиться, можно понимать, что происходит с человеком, на котором надето такое же кольцо. Так как ты не знала об этом, ты просто уловила мои эмоции, — Тео усмехается, опираясь о стол поясницей. — У украшения несколько функций: в первую очередь, это связь с другими обладателями змей, во вторую же, это банальная эмпатия. С собеседником легче иногда прийти к общему решению, если понимаешь, что он чувствует, однако в то же время это и усложняет задачу, поскольку несложно спутать свои эмоции с чужими.       — Откуда вы это взяли? — Хмурясь, она рассматривала каллиграфические буквы на внутренней стороне серебряного украшения. Легко было догадаться, что это первые буквы имён четырёх слизеринцев.       — Это были самые обычные кольца из какого-то ювелирного ларька. Изначально они были куплены просто как подтверждение нашей дружбы, и всё такое, нам было по двенадцать, — он хмыкает, отталкиваясь от своего места и подходя к гриффиндорке со спины. — через года два, наверное, я предложил кое-что попробовать. Пару месяцев потратил на разработку заклинания, потом ещё несколько для рецепта специального зелья, и вот, мы имеет, что имеем. — Брюнет рассказывает всё медленно, расслабляющим тоном, притрагиваюсь к её пальцам своими. Крутит вместе с ней это кольцо. Гермиона не сразу одёргивает руки, заворожённо слушая его монолог.       Когда он заканчивает, она ежится, проскакивает, пригинаясь, под его рукой, освобождаясь из заточения.       Она решает никак не комментировать это. Да, это было потрясающе, такое изобретение для его лет — открытие, но Гермиона была смущена его такиильностью. Его томным взглядом. Это походило на легкий флирт.       Предложив продолжить варку зелья, она неловко улыбнулась поджатыми губами.       Её он по-прежнему немного пугал.       ***       Заваливаясь в двести девятнадцатый, Мерлином забытый кабинет, он не ожидал, что она будет там. Сидеть на старом подоконнике и читать какую-то книжку с завязанным пучком на голове и в широченном вязаном свитере Уизли. Требуется всего мгновение, чтобы шатенка отвлеклась от чтения и перевела свой взгляд на него. Чтобы её глаза сфокусировались на его глазах, и мягкая улыбка расцвела на лице, хоть сначала им и завладело легкое удивление.       Казалось неправильным, что он вызывает в ней такие теплые эмоции. Неправильно, что еще пару часов назад он пытался забыться между ног Пэнси, а сейчас она, такая правильная, улыбается его приходу. Неправильно, что она вообще ему улыбается. Его дурсанмла её улыбка.       — Не ожидала тебя увидеть, — мягко говорит Гермиона, слезая с подоконника. До отбоя оставалось полтора часа, почему она ещё не в гостиной?       — И я, — холодно. Промерзло. Он кидает стопку книг на ближайший стол, молясь, чтобы она поскорее ушла. Из кабинета. Из головы. Но конечно, блядь, она подходит.       — Что это? — И конечно, блядь, она интересуется. Конечно, как всегда, лезет не в свое дело. Паркинсон права — Грейнджер его слишком отвлекает. У него нет времени на неё. Мама всё это время умирала, пока он отвлекался на юбку кудрявой шатенки.       — Ничего, — и Драко, наверное стоило бы уйти, не дать ей прочитать название самой верхней книги из стопки, но всегда было но. И этим «но» всегда была Гермиона.       — Расскажи мне, — шепчет, касаясь кончиками пальцев его руки, накрывающей фолиант. Тихо, так, будто бы они были чем-то большим, чем гриффиндорка и слизеринец.       — Что ты хочешь узнать? — Раздражённо, истошно по злому. Одергивает руку, едва ли не шипя. — Мы, блядь, не ебаные друзья. Не ебаные любовники и всё в этом духе. Мы никто, Грейнджер, и тебе не стоит лезть туда, куда тебя никто не звал. Через полгода мы встретимся на поле боя, и чем раньше мы перестанем тратить время друг друга, тем легче потом нам дастся смертельный бой.       Она отшатывается. Плотно сжимает губы. По глазам видит, что начинает жалеть обо всём. Ненависть и обида заедают на её дисках-глазах. Он не принц, и Гермиона прекрасно об этом знала. Знала, что он не будет после секса с ней подкатывать на белом коне и делать всякую романтичную хуйню из сказок. Он не тот, кто будет читать ей на ночь и целовать в макушку.       И она уходит. Пусть уходит. Так будет легче, хоть от этого где-то в области сердца, что-то, похожее на сердце, обливается кровью и неприятно тянет. Это пройдет.       Это пройдет.       Драко раскладывает книги и трёт глаза. Пролистывает один фолиант, второй. Сегодня он взял третий том «Магические болезни и способы их лечения» Фридриха Грекхэма и парочку других авторов. Читает, читает, читает. И постоянно отвлекается. На сетчатке отпечаталась её тоска и обида во взгляде, плотно сжатые губы. Она убежала, даже не забрав книгу.       Подойдя к подоконнику и рассмотрев название, Малфой уменьшил книгу до карманного размера и засунул ту в мантию. Это был «Фонтан феи Фортуны».       Зажмурившись, Драко пытался отогнать все мысли. Ему не хотелось прибегать к окклюменции, но в этот раз иного выхода он не видел. Отгораживает разум от ненужных мыслей, от ненужной Грейнджер.       Ему нужно работать. Ему нужна была тишина.