Надежда

      Сегодня самый счастливый день в моей жизни. Спустя две недели проб и ошибок папа, наконец, снял браслет, блокирующий магию.       Мы с отцом ушли на частный пляж, где нет лишних глаз. Потому что зная себя, я обязательно наделаю глупостей. А особняк мне нравится, не хотелось бы его случайно разрушить. Сейчас маленьким осколком здравого смысла порадовалась этому. Ведь счастье надвигалось как цунами, поглощая с головой.       Я смотрела на голое запястье, чувствуя, как свободно по телу циркулирует магия и не могла перестать улыбаться. Слезы душили, эйфория набирала обороты. Я чувствовала всепоглощающее облегчение и лёгкость во всём теле.       Магия откликалась на эмоции своей хозяйки, всё больше вырываясь из тела. Я подняла руки и мириады песчинок взлетели вверх, окружая нас с Тони. Они извивались и рисовали причудливый танец, складывались в картины, тут же рассыпаясь, чтобы через секунду собраться в новый пазл. Капли воды присоединились к общему буйству природы внезапно. Блестели, переливаясь крупными бриллиантами, сверкая на солнце радужным светом.       Нас с отцом не задевало буйство энергии. Мы стояли, наслаждаясь зрелищем. Я со слезами на глазах, а папа с понимающей и восхищенной улыбкой.       Протянула руку, которую тут же надежно сжали в сильном захвате. Нас подхватил ветер, закружив в водовороте быстрого полёта. И мы танцевали, оторванные от земли, в вихре магии повсюду. Волосы ореолом разметались, воздух синими лентами обвивал тела. Я рассмеялась, когда отец прижал меня крепче, будто боясь потерять в этой какофонии безумства.       Решила спускаться и магия, повинуясь хозяйке, мягко опустила нас на землю, ещё немного поиграв с природой, прежде чем установился порядок. Я с улыбкой смотрела на бледного отца. Да, летать лучше с помощью науки, а не непонятной энергии.       Хихикнула.       — Папа, — ласково сжала его ладонь, — помнишь, я обещала за снятие браслета, что буду обожать тебя? — хмыкнула, вспоминая те времена. — Так вот, я тебе этого ещё не говорила, но поняла давно… — в груди защемило. — Я люблю тебя, папа, я благодарна всем богам миров, за то, что встретила тебя.       Тони обнял меня, уткнувшись в макушку.       — И я люблю тебя, малышка.       Мы ещё немного постояли так в молчании, а потом отец отвернулся, бодро зашагав в сторону дома.       — Нас ждут великие дела.       — Неужели великий Тони Старк смутился. — дразняще проговорила, догоняя его.       — А вот и нет. — возмущённо взглянул на меня.       — А почему тогда уши красные?       — Джиневра! — воскликнул он.       В ответ я лишь легко рассмеялась, шутливо толкнув в плечо. Вздохнула свободно, всей грудью. Воистину, самый счастливый день на свете.

***

      Все последующие месяцы у нас с отцом выдались весьма продуктивными. Папа перестал появляться на публике уже давно, и все дни мы работали. Я заново училась пользоваться магией, а Тони стал работать над улучшениями костюма. Он значительно улучшил маневренность и функцию полета. Марк I не давал возможности управлять костюмом в воздухе, и папа сосредоточился на этом. Во время тестов он не мог контролировать слишком большую мощь брони, и я часто с весельем наблюдала за курьезными моментами.       Один лишь тест ножных репульсоров чего стоил. Когда он впечатался в потолок или не мог справиться с направлением, летая над машинами, боясь их повредить. А его споры с Дубиной до сих пор заставляют меня улыбаться. Впрочем, с этим роботом пришлось и мне познакомиться теснее, когда я случайно подожгла один из столов гения.       Мы с отцом работали в одной мастерской, потому что я всё ещё не желала отходить от него на длительное время. А он в творческом угаре и спал, и питался в гараже.       Не даром я каждый день опустошала резерв на благо бандитов. Он значительно увеличился со времён Гидры. Вообще, изначально я не была там пленником. То есть та Джиневра, тело которой заняла, но уже давно я не разделяю нас на две разные личности.       Мой отец был безумным ученым. Он, один из ведущих специалистов по изучению генно-модифицированных связей, работал с секретным оружием, и теперь я понимаю, каким именно. Так-то не такая это и секретная информация была. По крайней мере, о Зимнем Солдате знали все с нижних этажей для особо опасных экспертов. Но в то время я о нём знала лишь со слов учёных, а сейчас из фильмов прошлой жизни.       Так вот, в детстве он обнаружил у меня Х-ген. Но, наверное, всё же любил хоть немного, потому что эксперименты проводились поверхностные. В Гидре, конечно же, об этом узнали, и я стала развивать талант уже в лаборатории под присмотром специалистов. Отец был значимой фигурой, со мной старались обращаться бережно, насколько это было возможно.       В течении шести лет эти люди экспериментировали в возможностях магии, попутно совершенствуя мои навыки. Так что к одиннадцати годам я могла сносно манипулировать энергией и знала множество различных видов заклинаний.       А потом отец не вернулся с очередного вывода из спячки оружия. Я сразу поняла, что произошло, он часто ругался, как много хороших техников умирает из-за неисправности кулака Гидры. Скорбела жутко, всё же каким бы не был он сумасшедшим учёным, это мой отец и я любила его. Поэтому не сразу заметила алчные взгляды и ужесточение экспериментов, а когда заметила, было уже поздно.       Мне только исполнилось тринадцать, как я оказалась на лабораторном столе и с браслетом на руке. Вот тогда то и начала просыпаться память прошлой жизни. Но это ничем не помогало. Они хотели изучить каждую частицу тела, регенерацию мага, энергию изнутри, клетки головного мозга, и изучали. На самом деле, после экзекуций я с трудом могла даже думать, но до нейтрализации облегченной формы подавителя догадалась.       План побега был совершенен, за исключением одной детали — портал был нестабилен, не удалось потренироваться, охроняли меня хорошо, я знала лишь теорию и понятия не имела, куда меня занесёт.       Ну, занесло знатно. Мд-а.       Как я смеялась во время тестов над Тони, так и он надо мной. На моих тренировках тоже происходила куча проб и ошибок. Особенно весело было с иллюзиями. Когда наколдованный мной волк, вдруг оскалился, припадая на передние лапы и рванул ко мне. А я, естественно, заорала, бросившись наутёк. Потому что ТАКОГО ему не приказывала! Когда папа кинул в хищника тяжёлым гаечным ключом, оказалось всё же, что он нематериальный, но перетрусила я знатно.       Изучив, что к чему, нашла объяснение этому феномену. Просто я, когда материализовала волка, держала в уме, что это хищник, а установку на поведение не дала, вот он и повел себя так, как должен был в моём понимании вести себя волк. Ну его, этого волка — животное.       Так мы и жили душа в душу, пока Пеппер не спустилась позвать папу на разговор с Обадайа Стейном. А он как раз испытывал улучшения функции репульсоров костюма. Она удивилась конечно, что Старк работает над оружием, но тот уверил ее, что броня совершенно безопасна. Тем не менее, отец опять не рассчитал силу и улетел, смачно ударившись об стену.       Папа, поругавшись для проформы, ушел, но Пеппер осталась.       — Оценивай. — с улыбкой сказала она, положив на стол коробку.       Сразу догадавшись, что может принести мне блондинка, нетерпеливо открыла. Да, это был тот самый первый реактор, который Пеппер заключила в стеклянную рамку по моей просьбе. Восхитительно.       — Пеппер, это… Спасибо. — совершенно расчувствовавшись, послала ей полный благодарности взгляд.       — Нет проблем, Джиневра. — ещё раз улыбнулась и зарылась в ворохе документов, что принесла с собой. — Это не всё. Было много трудностей и препятствий, но Тони платит нашим юристам слишком много, чтобы они не смогли с этим справиться.       Она протянула мне документ. «Свидетельство об удочерении. Джиневра Рохн. Удочерена Энтони Эдвардом Старком, с присвоением ребёнку фамилии Старк. Место государственной регистрации, дата выдачи, число, подпись».       — Поздравляю, мисс Старк. Теперь вы законодательно дочь Тони. — протянула в рукопожатии руку Пеппер.       Я заторможенно ответила на жест, пребывая в раздрае чувств. Нет, я знала, что так будет, но не так же неожиданно!       — Спасибо.       — Официальное объявление будет через неделю. Тебе придётся столкнуться с массой критики. Будь готова. — она сочувственно покачала головой.       — Плевать. — махнула рукой, наконец, оттаивая.       — Как скажете, — она деловито поправила причёску, разворачиваясь, — мне пора идти. Если возникнут вопросы, сразу свяжитесь со мной.       На автомате кивнула, находясь в своих мыслях, но потом спохватилась, быстро окликая помощницу папы.       — Пеппер, подожди. — зарылась в столе, пытаясь отыскать коробку.       — Да, Джиневра?       — Да где же она… — папу ругаю за беспорядок, а у самой черт ногу сломит. Ага! Нашла.       — Пеппер, у тебя скоро день рождения, я понимаю, что ещё рано, но хочу подарить сейчас. — протянула ей коробку.       — Спасибо, мисс. — растерянно ответила блондинка.       — Я пока не знаю твоих вкусов, поэтому выбрала классику. — не знаю, куда деть руки. Кхм, что-то я тоже растерялась от её реакции.       Неловкость не продлилась долго, ещё раз поблагодарив, она удалилась.       Мисс Поттс ушла, а я осталась, присев на диванчик, невидяще смотря на потолок. В голову лезли дурацкие мысли. Получается, это мой третий отец? Хихикнула. Всех их я любила, конечно. По разному, но любила.       Отца из первой жизни за воспитание. Я была первым ребёнком и ощутила все прелести ответственности. Он был суров, вечно пропадал на работе и строже всех держал старших детей. Но находил время, несмотря на занятость, поучал, направлял, подсказывал. Строгий и любящий.       Отца Джиневры, немного неправильной, навязчивой любовью. Старалась угодить ему, чтобы похвалил, заметил, одобрил. Он был сумасшедшим учёным, но тоже любил так, как мог и умел. Это чувствовалось, поэтому всё не напрасно.       У Тони много недостатков. Я знаю их все. Тем не менее, им я дорожу больше всего на свете. Здесь переплелось многое: нежность, грусть, благодарность, сочувствие, негодование, умиление, счастье, смех, злость, безопасность и ещё куча всего. А самое главное — любовь, полная доверия. Я доверилась этому мужчине и ни разу не пожалела об этом. С ним тепло и уютно. И я буду оберегать это чувство всегда, что бы ни случилось.