Кофе, пожалуйста

Не сказать, что Дилюк ждет свой день рождения. Он любит этот праздник, правда любит, однако с недавних пор он становится совершенно обычным будним днем, во время которого он либо работает, либо учится. В прошлом поздравить Дилюка могли только Сяо и Чжун Ли (и иногда Джинн с Лизой), но они делали это только по вечерам воскресенья, когда у всех троих появлялось свободное время и достаточно сил на встречу. На самом деле, нельзя было назвать их семейные посиделки бурным празднованием: по сути, все, что они делали — это пили чай, обсуждали какие-то мелочи и просто наслаждались компанией друг друга. Тем не менее, Рагнвиндр искренне наслаждался подобными вечерами, ведь во взрослой жизни не всегда можно найти свободное время для встречи с близкими людьми. Отец же не поздравлял его с тех пор, как Дилюк ушел из дома. Парень никогда не признается вслух, но подобное пренебрежение немного расстраивает его: Крепус мог хотя бы написать ему СМСку. Рагнвиндр старается утешать себя тем, что таким образом он становится еще более независимым от мужчины — не только в финансовом, но и в моральном плане, что наверняка сыграет ему на руку в дальнейшей жизни. Однако в этом году все должно быть совершенно иначе, ведь у них с Кэйей начались отношения, а тот наверняка придумает какой-то весьма оригинальный способ провести этот особенный день вместе. Конечно, они не смогут занять всю субботу, поскольку Дилюк собирается работать (он слишком часто менялся сменами со своими коллегами и не хочет более доставлять им хлопот), однако парень может, как минимум, отпроситься пораньше. Вряд ли Джинн будет категорически против. Именно так думает Рагнвиндр, пока Кэйа, пришедший к нему домой двадцать девятого числа, не разрушает все его планы. Он выглядит радостным и буквально сияет, словно хорошо начищенные сапоги, когда отдает Дилюку подарочный конверт. Рагнвиндр сначала думает, что перепутал дни. Но ведь он четко помнит, что праздник выпадал на субботу, так что здесь не должно было возникнуть никаких недопониманий. Дилюк с подозрением берет подарок в руки и уже открывает рот, чтобы задать очевидный вопрос, когда Кэйа опережает его. — Я знаю, что твой день рождения завтра, но не смогу отдать подарок утром или днем. У нас репетиция будет, — Альберих неловко смеется и чешет затылок, с потрохами выдавая свое волнение. «Врет? Не похоже. Скорее недоговаривает». — Будем очень сильно заняты. Так что посмотри, что в конверте, сейчас. Думаю, тебе понравится, — он качается с носка на пятку, заискивающе заглядывая в алые глаза своего парня, что делает его вид еще более подозрительным. Дилюк не хочет настаивать на кристально чистой правде и каких-то объяснениях, решая просто довериться Кэйе — что бы тот не задумал в этот раз, наверняка на все есть свои причины. Если он чего-то не договаривает, значит, так нужно. Зная Альбериха, он обязательно поделится с Дилюком своими мыслями и недомолвками — тому просто нужно дать немного времени на то, чтобы собраться с мыслями. «А может, это какой-то своеобразный сюрприз?» — мелькает вполне логичная мысль, от которой в груди расползается приятное тепло. Делать подобные подарки любимым людям — очень милая традиция, которую ему бы хотелось продолжать и в будущем. Дилюк любит вспоминать о дне, когда они с друзьями Кэйи скооперировались, чтобы организовать для него секретную вечеринку в «Фавониусе». Тот день навсегда останется в его сердце и голове как один из лучших в жизни. И если Альберих решил отплатить ему той же монетой, приготовив что-то в ответ, он точно станет самым счастливым человеком на Земле. — Звучит подозрительно, — сказав это, Рагнвиндр окидывает Кэйю сомнительным взглядом, но все-таки открывает конверт и в ту же секунду теряет дар речи, издавая лишь тихое «ох». Достав из упаковки билет на концерт «Imagine Dragons», он чувствует, как улыбка расползается по лицу, а сердце в груди немного ускоряет темп. Само собой, Альберих прекрасно знает о его увлеченности данной группой, а также помнит его томные вздохи по этому поводу пару месяцев назад. Тогда Дилюк узнал о том, что его кумиры приезжают в Нью-Йорк именно в день его рождения и загорелся идеей сходить туда. Только вот билеты на их концерт стоили как почка, а Рагнвиндр хотел бы приберечь этот орган для более особого случая, так что уже успел смириться со своей участью. А тут Кэйа в своей излюбленной манере преподносит ему желаемое, не обмолвившись об этом и словом ранее. — Ты что, Кэйа? Они же дорогущие! — Дилюк отмечает, что на билете стоит пометка VIP, и сердце, бившееся до этого быстро, будто начинает проламливать его ребра изнутри, заставляя шею отчаянно краснеть. Альберих, наблюдая за его реакциями, самодовольно усмехается: с подарком он явно не прогадал. Немного отойдя от первых ярких эмоций, Дилюк практически набрасывается на Кэйю, крепко обнимая и продолжая шептать тому на ухо благодарности. Несмотря на то, что Дилюк — выходец из богатой семьи, сейчас его финансовое положение оставляет желать лучшего. Оно стабильно позволяет ему сводить концы с концами, однако едва ли он может побаловать себя чем-то большим, чем шоколадка по скидке из «Костко». И Кэйа, будто бы зная обо всем этом, раз за разом балует его дорогими подарками. Не только по праздникам — тот часто заказывает еду на вынос, покупает ему всякие безделушки и вполне полезные вещи вроде новой пряжи. Последним его подарком была коллекция книг «Ведьмака», которая наверняка стоила как корзинка продуктов, которыми можно было бы питаться несколько дней. Первое время Рагнвиндр отнекивался и пытался отказываться от подобных презентов, однако Альберих настаивал на том, что ему будет приятно, если тот просто смирится и начнет их принимать. Он не грозился обижаться или вроде того — просто это было его языком любви, и Дилюк не мог игнорировать нечто настолько важное. Конечно же, он в итоге перестал отнекиваться и стал благодарно принимать любой подарок любимого. Время от времени, его все еще мучает вопрос того, откуда Кэйа берет такие финансы, но тот очень ловко уходит от подобных тем, и Рагнвиндр, на всякий случай убедившись, что Альберих не вовлечен ни в какую криминальную деятельность, решает не настаивать на ответах. Захочет — расскажет. Они стоят в обнимку какое-то время, когда до Дилюка доходит одна очень важная деталь, которую он, отстранившись от парня, взволнованно озвучивает:  — А почему он один? Ты не пойдешь со мной? — радость, так легко охватившая его, так же быстро испаряется, уступая недоумению вперемешку с грустью. Он очень хочет провести свой день рождения с Кэйей, однако если Дилюк пойдет на концерт, а сам Альберих будет занят в первой половине дня, то они рискуют увидеться лишь в воскресенье. Этот факт безумно расстраивает Рагнвиндра, о чем он сообщает Кэйе всем своим видом. — Я смог достать только один, — Альберих растерянно разводит руками и усмехается уголком губ: грустным он не выглядит. Парень умело скрывает свои эмоции от окружающих под улыбками и расслабленным позам, однако Дилюк давно научился распознавать его настоящие чувства по единственно видимому глазу: бездонная синева никогда не обманывала его, выдавая своего обладателя с потрохами. И, стоит признаться, отсутствие грусти в ней немного озадачивает Рагнвиндра, заставляя шестеренки в голове крутиться еще быстрее. «Он определенно чего-то не договаривает», — вновь проскальзывает в голове Дилюка. Ему хочется спросить Кэйю напрямую, но он решает не наседать с этой темой. Интуиция подсказывает, что все откроется само собой и без его напора. — «Всему свое время». — Вот дурак. И что я буду делать там один? — Рагнвиндр убирает билет обратно в конверт и, положив тот на диван, обнимает Кэйю обеими руками за шею. Они соприкасаются лбами и трутся носами, позволяя приятному чувству безграничной любви разливаться в груди. По телу проносится табун мурашек, который в этот раз знаменует не горячую страсть, а всепоглащающую нежность, заставляющую парней искренне улыбаться, наслаждаясь компанией друг друга. — Может быть, встретишь кого-то из знакомых, — загадочно отзывается Альберих, положив руки на талию Дилюка. Он говорит совсем негромко, от чего атмосфера между ними становится тянуче-интимной, закрывающей их двоих в своеобразный кокон, состоящий лишь из тепла и уюта. — Ты мне чего-то не договариваешь, — усмехнувшись, Дилюк замечает, как взгляд Кэйи начинает бегать, отказываясь встречаться с алыми глазами. Да, он — превосходный лжец, но врать Рагнвиндру совершенно бесполезно, и тот об этом знает. — Может быть, — уклончиво отвечает Альберих и, глубоко вздохнув, чмокает Дилюка в губы. Невинно, нежно, без намека на похоть. — Но даже если ты закидаешь меня сейчас вопросами, я тебе ничего не скажу, — он издает тихий смешок. Проведя ладонями по спине своего парня, Кэйа сквозь ткань футболки оглаживает выступающие лопатки большими пальцами. В голове проносится мысль о том, что Рагнвиндр вполне мог бы быть ангелом, спустившимся на землю с небес, а его лопатки — замаскированными крыльями. Подобное сравнение заставляет Альбериха ухмыльнуться, мысленно подивившись собственной фантазии. — Знаю, господин загадка, — Дилюк беззлобно закатывает глаза, а потом, немного подняв голову, легонько кусает Кэйю за нос. Тот морщится, но не сопротивляется, улыбаясь еще шире. — Интересно, успею ли я после работы, — задумчиво произносит Рагнвиндр, переходя в серьезное настроение. Раз допрашивать Альбериха сейчас бесполезно, можно озаботиться более насущными проблемами. — Можно, конечно, отпроситься пораньше, но это как-то неловко… — он уходит в размышления, мысленно прикидывая, как будет отпрашиваться у начальницы, однако Кэйа быстро прерывает этот поток сознания: — Я уже тебя отпросил. На весь день. И отрабатывать не придется. Джинн только рада, что ты, наконец, нормально отдыхаешь, — Дилюк осуждающе смотрит на него за подобное самоуправство, на что Кэйа хмыкает и, оторвав одну руку от его спины, поднимает ее к лицу парня, ласково оглаживая его щеку. — И не смотри на меня так, Люк. Тебе полезно иногда не думать о работе и учебе. Мы оба знаем, чем может обернуться твоя халатность по отношению к своему здоровью. О, да, Дилюк прекрасно помнит о том небольшом периоде своей жизни, который они с Кэйей успешно окрестили периодом выгорания. Тогда он совсем ничего не хотел, ни к чему не стремился и постоянно лежал в кровати, как овощ. Если бы не вмешательство Кэйи, он бы так и загнулся в своей съемной квартире на окраине Нью-Йорка, и никто бы даже не поинтересовался его пропажей. Наверно, только Сяо с Чжун Ли заметили бы спустя какое-то время. — Спасибо, — тихо благодарит Альбериха Дилюк, чувствуя, как смущение волнами проходится по телу. То, как Кэйа заботится о нем, заставляет Рагнвиндра будто бы таять изнутри. Только с Кэйей Дилюк может быть таким мягким. Только благодаря Кэйе Дилюк, наконец, может давать себе перерывы. — Всегда пожалуйста, солнце, — прижав Рагнвиндра чуть ближе, Кэйа утягивает его в нежный поцелуй. Они прикрывают глаза и отдаются во власть друг друга, позволяя губам и рукам жить своей жизнью. Все заботы отходят на второй план — остаются лишь два тела, крепко обнимающие друг друга, два сердца, бьющиеся в унисон, сбившееся дыхания и одно прекрасное чувство на двоих, приятно повисшее где-то в груди. Оно постоянно напоминает о себе парням — двумя кружками, стоящими на столе, которые Дилюк приготовил для чая, лежащим на диване подарком Альбериха, аккуратными прикосновениями смуглых ладоней к бледному лицу и многобещающими планами на выходные.

***

Сегодняшний день с самого утра кажется Дилюку просто великолепным. Получив несколько сообщений с поздравлениями от приятелей и одногруппников, он в первую очередь отвечает на них короткой благодарностью, после чего неторопливо переодевается и отправляется в ванную комнату, чтобы умыться и привести себя в порядок. Почистив зубы и смыв с себя небольшую сонливость прохладной водой, он смотрится в зеркало. Благодаря тому, что сегодня Дилюку не нужно было вставать на работу, он практически высыпается, и извечные круги под глазами, появляющиеся там от постоянного недосыпа и стресса, становятся меньше, делая красивое лицо еще более привлекательным. Парень косится на свои растрепанные волосы и вздыхает: ему нужно заплестись. Взяв с полочки расческу, парень начинает аккуратно проводить ей по волосам, стараясь качественно прочесать их. В голове мелькает шальная мысль немного сменить свой образ на время праздника, и он, задумавшись буквально на мгновение, разделяет свои густые волосы на три части, начиная заплетать их в тугую косу. Дилюк редко носит именно этот вид прически, предпочитая хвосты разного плана, однако сегодня по какой-то причине ему захотелось сделать именно ее. Зафиксировав косу резинкой, Рагнвиндр, напоследок окинув себя оценивающим взглядом, выходит из ванной и двигается в сторону кухни. Этим утром ему еще предстоит приготовить угощение для гостей — Дилюк решил традиционно пригласить к себе Чжун Ли и Сяо, чтобы посидеть с ними за чашечкой чая перед концертом. Все-таки в этот раз его день рождения выпадает на относительно свободную субботу, и он решительно не хочет упускать лишнего шанса встретиться с близкими. Сяо пишет Дилюку, что они начинают собираться, и тот мысленно отмечает, что у него есть около двух часов на все про все: от дома братьев до его квартиры на окраине путь не близок, а Чжун Ли все никак не займется починкой своей машины, так что они катаются на метро. Не самый медленный способ передвижения по мегаполису вроде Нью-Йорка, но и не самый удобный. Вечная толкучка и грязь у кого угодно отобьет желание возвращаться в подземку еще хоть раз. Но не у всех есть выбор, когда дело касается способа передвижения по городу. Решив, что накормит гостей фруктовым салатом и лимонным пирогом, Дилюк открывает холодильник, чтобы достать нужные ингредиенты. Он еще ни разу не готовил пирог с таким вкусом, и знаменательная дата стала отличным поводом попробовать новый рецепт на своих постоянных дегустаторах. В любом случае, Чжун Ли и Сяо всегда нравилась его стряпня, так что с этим не должно возникнуть проблем. Повязав на себя фартук, Дилюк закатывает рукава и принимается за готовку. Работа двигается довольно споро: нарезка фруктов не занимает много времени, и вскоре Рангвиндр приступает к приготовлению теста для пирога. Ему нравится готовить — по какой-то причине именно готовка помогает парню успокоиться и напитаться положительными эмоциями. Она работает словно медитация, по итогам которой можно вкусно поесть. Особенно Дилюку нравится готовить десерты: в прошлом, когда он жил с отцом и еще ходил в школу, они вместе с Аделиндой — их служанкой и по совместительству няней, с которой Крепус в итоге сошелся — часто готовили что-то вкусненькое в их огроменной кухне. Женщина, практически заменившая ему мать, учила его азам выпечки и помогала нарезать фрукты — обычно яблоки — в виде кроликов для отца. Эти воспоминания по-прежнему отдаются в сердце Дилюка чем-то приятным: не все его детство прошло за учебниками, и подобные напоминания в виде любви к готовке позволяют ему в этом убеждаться. Закончив с тестом для пирога, Дилюк заливает его в специальную форму и ставит в уже нагревшуюся духовку, после чего принимается сервировать стол. Он достает тарелки из одного сервиза и красивую миску для салата, дабы расположить его посередине. Когда Рагнвиндр кладет на стол последнюю вилку, с входа звучит дверной звонок. Гости пришли. Вытерев руки о передник, Дилюк еще раз оглядывает свое рабочее место и обеденный стол, как бы проверяя, все ли готово к небольшому застолью. Убедившись, что все чисто и стоит на своих местах, парень мягко улыбается и выходит с кухни, отправляясь в коридор. Звонок не успевает повториться — Дилюк быстро отпирает входную дверь. Он ожидаемо видит на пороге сначала Сяо, а затем стоящего немного позади него Чжун Ли. Первый выглядит привычно хмурым и недовольным жизнью, а второй — вполне умиротворенным, будто бы познавшим дзен. Они оба держат в руках небольшие коробочки, упакованные в подарочную бумагу одинаково зеленого цвета, и, судя по всему, что-то обсуждали, пока Рагнвиндр не открыл дверь. — Привет, — поздоровавшись, Дилюк немного отходит в сторону, чтобы пропустить гостей. Те, практически синхронно кивнув в качестве приветствия, послушно заходят внутрь, закрывая за собой дверь. В квартире Рагнвиндра разуваться не принято, поэтому они только снимают верхнюю одежду, дабы повесить ее в небольшой шкаф. Сяо, разобравшись со своим пальто первым, окидывает лучшего друга быстрым взглядом и насмешливо хмыкает. — Классный фартук. Само собой, он не мог оставить эту деталь без внимания. Розовый фартук, украшенный множеством небольших сердечек, был подарком на прошлый день рождения Дилюка от самого Сяо. Парень, получив подобный презент, отказывался пользоваться им, предпочитая откровенно смешному переднику свой старый добрый фартук пастельных тонов. Однако буквально на днях тот, видимо не выдержав проверку временем, окончательно порвался, из-за чего Рагнвиндру за неимением иных вариантов пришлось прибегнуть к прошлогоднему подарку от своего лучшего друга. И, конечно же, сейчас Сяо не удержался от небольшой дружеской издевки, за что справедливо получил щелбаном по лбу. — Будешь много пиздеть — в следующий раз обнаружишь в своем праздничном пакете стринги с клубничным принтом. Видел такие в одном магазине недавно, — после слов, сказанных Дилюком с насмешкой, Сяо резко замолкает. Возможно, скажи это кто-то другой — подобное можно было бы засчитать за простую шутку, однако это говорит Дилюк, с которым у них с Сяо уже несколько лет идет своеобразная «подарочная война». Это началось, когда Сяо подарил своему лучшему другу на их первое совместное рождество член-леденец, упакованный в пачку с надписью «Соси на здоровье», на что тот ответил огромной коробкой с презервативами и смазкой (на ней гордо значилось словосочетание «годовой запас») на день рождения друга. И все бы ничего, но те были со вкусом клубники, которую Сяо на дух не переносит. Он использовал содержимое коробки только один раз и, что самое ироничное, это случилось в первый и последний раз, когда Дилюк оказался в его постели. С тех пор они не могли дарить друг другу что-то обычное, предпочитая стандартным наборам что-то забавное, а порой даже абсурдное. Не сказать, что с годами их шутки становятся жестче — те по-прежнему балансируют на грани жестокого стеба и простой дружеской издевки. Парни знают меру и не дарят друг другу чего-то совсем ужасного (если не считать все клубничное ужасным), чтобы не провоцировать лишних конфликтов. На один новый год они даже обменялись дилдо разного цвета. Чжун Ли, с которым они тогда жили, совсем не удивился, когда друзья одновременно вытащили из своих подарков практически идентичные резиновые члены, сочетающиеся с цветом волос адресата. Что ж, зато теперь они знают, что драться на дилдо как на мечах может быть очень даже весело. Кажется, у них где-то даже осталась фотография. — С днем рождения, Дилюк, — Чжун Ли, также закончивший со своей одеждой, вмешивается в их диалог. Он мягко улыбается и вручает имениннику свой подарок, решив не оттягивать этот момент. Рагнвиндр, улыбнувшись в ответ, берет небольшую коробочку в руки и благодарно кивает. — Спасибо, — он немного отходит в сторону, пропуская Чжун Ли вглубь квартиры. Не стоять же на пороге, в самом деле. Тот, оказавшись в небольшой гостиной, принюхивается. — Ты что-то готовишь? — спрашивает он, перетягивая все внимание на себя. Дилюк, все это время следящий за ним взглядом, кивает. — Да, лимонный пирог по новому рецепту. Будете первыми дегустаторами, — хмыкает тот, проходя следом за ним. Это в самом деле становится своеобразной традицией — когда Дилюк пробует готовить что-то новое, он всегда в первую очередь угощает братьев и только потом предлагает угощение кому-то еще. — Какая честь, — Сяо, не отстающий от них, закатывает глаза. Он никогда не признается вслух, но ему приятно есть десерты Рагнвиндра. Однажды тот даже приготовил для него миндальный тофу — это было бы даже мило, если бы орехи сверху не были бы выложены в виде хуя. — Держи свой подарок, а то я устал его нести, — Сяо практически впихивает небольшую коробочку в чужие руки и громко фыркает, когда Дилюк произносит негромкое «спасибо» в ответ. — Мне стоит переживать по поводу того, что внутри? В этот раз подарок маленький. Там яд? — Дилюк, которым вдруг завладевает любопытство, трясет коробочку, пытаясь на слух определить ее содержимое, из-за чего Сяо заметно напрягается, едва удерживая себя от того, чтобы забрать подарок обратно. — Аккуратнее с ней, — вместо этого он скрещивает руки на груди и хмурится пуще прежнего, вызывая у Дилюка усмешку. — Значит там что-то хрупкое, — делает закономерный вывод Рагнвиндр, все-таки переставая трясти несчастную коробочку. — Браво, Шерлок, — Сяо вновь закатывает глаза. — Просто открой его да посмотри, что там, и дело с концом, — он делает вид, что не заинтересован в реакции Дилюка, пока на самом деле продолжает пялиться на него, чтобы не ничего не упустить. Рагнвиндр благоразумно не акцентирует на этом внимание, чтобы не попасть под коронный удар лучшего друга. Решив не мучить себя лишним ожиданием, Дилюк следует совету Сяо и, сев на диван, умелыми движениями снимает обертку с его подарка. Развернув коробочку, он немного приподнимает ее, чтобы рассмотреть изображение на ней. В подарке Сяо оказывается кружка с надписью «Rich Bitch». Дилюк иронично приподнимает бровь. — Серьезно? Я слишком беден для того, чтобы быть богатой сучкой, — хмыкнув, он открывает коробку, чтобы достать кружку и разглядеть ее получше. Возможно, теперь она станет одной из его любимых. — Можешь считать это визуализацией для будущего, — насмешливо произносит Сяо в ответ, наблюдая за тем, как Дилюк вертит чашку в руках. — Сучкой ты уже стал, осталось только стать богатым. Рагнвиндр тихо смеется и хитро сверкает глазами. Месть за чехол засчитана. Отложив подарок Сяо в сторону, Дилюк, решив сразу же открыть коробочку Чжун Ли, тянется за ней. Та выглядит более длинной и компактной, поэтому Рагнвиндру становится еще более интересно, что же такого может оказаться там. Подарки Чжун Ли всегда отличались крайней практичностью и изящностью, и Дилюк, честно говоря, даже предположить не может, что именно он предподнес на этот раз. Развернув коробочку, Рагнвиндр открывает ее и обнаруживает внутри небольшую зеленую палочку, которой, по его скромным знаниям, обычно собирают волосы в азиатских странах. В наборе также идет лента для волос подходящего цвета. Поверх крышки не оказывается никаких надписей, так что Дилюк немного теряется и поднимает вопросительный взгляд на мужчину. — Этим же нужно собирать волосы? Как оно называется? — он достает палочку с красивым желтым цветком и кисточкой на конце, дабы рассмотреть ее поближе. Работа выполнена очень утонченно и выглядит, словно является настоящим произведением искусства. Дилюк не удивится, если Чжун Ли заранее заказал ее у какого-то мастера: все-таки он знает толк в подобных вещах и всегда очень серьезно подходит к выбору подарка для него и Сяо. — Кандзаси, — отвечает мужчина, улыбаясь уголком губ. — Это традиционное японское украшение для женщин, которое носится с кимоно. Японки начали украшать свои прически большим количеством шпилек и гребней еще во второй половине периода Эдо, так что появление кандзаси не стало чем-то удивительным — основы были заложены еще тогда. В настоящее время существует множество разных видов кандзаси, так что выбрать было довольно сложно, — он скрещивает руки на груди, продолжая свой неторопливый рассказ. — В Европе подобные украшения могут носиться как угодно, однако в Японии ношение различных заколок, искусственных цветов и шпилек строго нормализировано и зависит от социального статуса или возраста носящего. Тем не менее, в современной Японии уже мало кто носит традиционные прически или кимоно. Разве что при походе в храмы, — Чжун Ли не был бы Чжун Ли, если бы не пустился в длинную лекцию про историю и значение своего подарка. Он любит дарить что-то особенное, со смыслом, но обязательно полезное. В прошлый раз мужчина подарил Дилюку прекрасный чайный набор и даже провел упрощенную чайную церемонию, научив того правильно заваривать и пить данный напиток. Это было довольно занимательно, пусть и долго. Сяо же показательно игнорирует Чжун Ли в такие моменты, так что в какой-то момент тот стал дарить ему просто полезные штуки без исторической подоплеки. — Чжун Ли, прекращай свои лекции, честное слово, — как и ожидалось, Сяо раздраженно цокает языком и закатывает глаза, всем своим видом выражая свое отношение к подобному. — А мне было интересно послушать, — Дилюк с укором косится на парня, получая в ответ скептический взгляд. Конечно же, Чжун Ли давно привык к подобным реакциям Сяо и не обижается на подобные мелочи — тем не менее, Рагнвиндр время от времени делает лучшему другу замечания: порой тот действительно перегибает палку. — Это правда очень познавательно. Спасибо, — он искренне улыбается мужчине, получая в ответ благодарный взгляд. — Если несложно, скинешь мне статьи по этой теме? Почитаю на досуге. — Да, конечно, — Чжун Ли кивает. — Пришлю ссылки во ВТейвате. Кстати, на том сайте есть и другие познавательные статьи, которые… — Господи, какие же вы оба зануды, — громко вздохнув, Сяо перебивает старшего брата и, демонстративно всплескнув руками, начинает двигаться в направлении кухни. — Вы как хотите, а я собираюсь поесть. Можете продолжать обсуждать свои кадаси, если вам угодно… — Кандзаси, — практически синхронно поправляют его Чжун Ли с Дилюком, тем самым перебивая его в ответ. Сяо хмурится чуть сильнее. — Да хоть хераси. Я есть хочу. И если ты меня сейчас же не покормишь, Ди, я отгрызу тебе член, — парень пытается казаться грозным, глядя на друзей своим «убийственным взглядом», однако вызывает у Рагнвиндра лишь улыбку. — Если ты отгрызешь мне член, то Кэйа скооперируется с Венти, и они вдвоем пойдут мстить, — усмехается он, все-таки поднимаясь со своего места. Сяо уже хочет огрызнуться в ответ, когда Дилюк поднимает ладонь, как бы призывая его к молчанию. — Так и быть. Пирог уже должен быть готов, — парень молча закрывает рот и продолжает свой путь, на что Рагнвиндр тихо смеется. Иногда Сяо ведет себя как очень злой хомячок, которого можно задобрить только вкусной едой, чем парень активно пользуется в повседневной жизни. Они всей компанией перемещаются на кухню. Пока гости усаживаются за его небольшой столик, Дилюк, открыв духовку, сначала проверяет пирог на готовность зубочисткой, а затем, убедившись в том, что тот достаточно пропекся, надевает прихватки и достает румяный десерт. Положив его на заранее приготовленную тарелку, Рагнвиндр выключает духовку, после чего приступает к украшению пирога. Сахарная пудра и засахаренный лимон оказываются здесь очень кстати. Закончив и с этим, он оставляет блюдо на столе, дабы дать ему остыть. Когда с готовкой оказывается покончено, Дилюк все-таки снимает с себя фартук и, повесив его на крючок у входа, садится к Чжун Ли и Сяо, которые уже по-хозяйски раскладывают салат по тарелкам. Присев за свое место, он берет заранее приготовленную вилку в руку и присоединяется к их импровизированному завтраку-обеду. Первое время они молча поглощают еду, периодически обмениваясь взглядами, но вскоре, когда с первичным голодом оказывается покончено, активная беседа начинается вновь. Они обсуждают незначительные мелочи вроде работы, недавних событий в кофейне и универе или последних новостей Нью-Йорка. В груди расползается тепло, а на губах застывает искренняя улыбка: и все-таки обретенная Дилюком семья становится ему совсем как настоящая, практически вытесняя неприятные воспоминания, связанные с последними годами жизни с отцом. Приятный уют растекается в воздухе, позволяя парням окунуться в него, на некоторое время позабыв обо всех своих заботах. Спустя какое-то время в дело идет чай с пирогом, и тогда в ход вступают темы вроде личной жизни, заставляющие Сяо смущенно краснеть, Дилюка тихо смеяться, а Чжун Ли удовлетворенно улыбаться. Они еще долго разговаривают обо всем на свете, совершенно не следя за временем, поэтому, когда Рагнвиндр случайно скашивает взгляд на часы и обнаруживает, что на дворе уже четыре часа, он немного недоумевает, как день проходит так быстро. — Ох, ничего себе мы с вами заболтались, — Дилюк поднимается со своего места, вызывая у гостей удивленные взгляды. — Мне уже пора собираться на концерт. Кэйа подарил билет на «драконов», представляете? — объясняет он, буквально лучась улыбкой от недавних воспоминаний. Братья же, внимательно слушающие его все это время, по-прежнему выглядят озадаченными. — Да, мы думали, что пойдем вместе, — произносит Сяо, окидывая Дилюка подозрительным взглядом. — Погоди. Вы тоже идете? — Рагнвиндр замирает на месте: радость на лице сменяется искренним изумлением. Чжун Ли переглядывается с Сяо: они будто бы мысленно советуются между собой о чем-то, прежде чем вновь посмотреть на Дилюка. — Да. Их группа выступает на разогреве у «драконов» в «Амосе», и им выдали по пригласительному билету для кого-то еще. Так что мы тоже идем, — спокойно объясняет Сяо, а затем, будто что-то осознав, быстро спрашивает: — Погоди, Кэйа тебе не сказал? — Нет, — Дилюк пожимает плечами, и на лице его лучшего друга мимолетно проскальзывает чувство вины. — Мне кажется, мы испортили сюрприз, — произносит Чжун Ли, так же виновато смотря на Рагнвиндра. Тот не выглядит расстроенным — лишь по-прежнему удивленным сложившейся ситуацией. — Ну, он мог нас предупредить, чтобы мы не говорили лишнего. Хотя, наверно, наше присутствие с тобой за одним столиком было бы сложно игнорировать, — хмыкает Сяо, хитро сверкая глазами. — В любом случае, ты всегда можешь сделать вид, что очень удивлен их появлению на сцене. Более чем уверен, что Кэйа что-то задумал в честь твоего дня рождения, так что жди страстных признаний в любви или вроде того, — он ухмыляется, когда замечает, как по шее Дилюка постепенно расползается румянец. — Лучше бы ему не выдумывать глупости. Мне бы вполне хватило и билета на концерт любимой группы, — смущенно бубнит тот, однако, заметив усмешки на лицах друзей, быстро берет себя в руки и резко переводит тему. — Значит, поедем вместе? — Думаю, это будет наиболее логичным решением, — кивает Чжун Ли. — Мы подождем, пока ты оденешься, — он улыбается уголком губ, больше не поднимая тему неожиданных сюрпризов. Дилюк благодарно сверкает алыми глазами, прежде чем покинуть кухню и отправиться в нужную сторону. — Ага, хорошенько прихорошись перед встречей со своим парнем, — летит ему вдогонку от Сяо. Рагнвиндр, вновь смутившись, мысленно дает другу оплеуху и скрывается за дверью своей комнаты. Этот вечер обещает запомниться ему еще надолго.

***

«Люди с Луны» играют одну и ту же песню уже в третий раз, когда Чайльд, не выдержав, останавливается прямо посреди второго куплета. Остальные участники группы, сначала не поняв, что произошло, продолжают играть, однако вскоре, заметив бездействие Тартальи, останавливаются вслед за ним и окидывают того вопросительным взглядом. — Так, ребят, я все. До концерта осталось всего-ничего, и я жутко устал. Вы как хотите, а я собираюсь отдохнуть перед выходом на сцену, чтобы не свалиться от изнемождения прямо во время выступления, — он снимает с плеча гитару и ставит ее на специальную подставку, после чего потягивается, вытягивая руки вверх и немного оголяя подтянутый живот. Кажется, у него даже что-то хрустит. — Аякс, ну, давай еще по разу, — просит Кэйа, стоящий неподалеку от Чайльда: сцена оказывается достаточно большой, чтобы они могли не мешать друг другу, однако они все равно находятся в зоне видимости друг друга, что хорошо помогает контактировать между собой. Тарталья качает головой в ответ. — От того, что мы прогоним нашу программу еще раз, ничего не изменится, и ты прекрасно это знаешь, — фыркает он, скрещивая руки на груди. Они репетируют свое выступление на разогрев с самого утра — клуб открывается только вечером — и успевают порядком устать от бесконечного повтора одних и тех же песен. Да что уж там — они даже не обедали, из-за чего в организме поселяется общая слабость, не дающая им нормально сосредоточиться на игре. — Правда, Кэйа, — Венти, сидящий за синтезатором, следует примеру Чайльда и поднимается со своего места, будто смена положения сделает его речь убедительнее. — Не хотелось бы соглашаться с Тарталеткой, но здесь он точно прав — сейчас нам всем нужен отдых, — Ви делает вид, что не замечает возмущенный взгляд, посланный Аяксом с другого конца сцены, и невозмутимо продолжает: — Я понимаю, ты сильно переживаешь, потому что на тебя будет смотреть Дилюк. К тому же, это первый наш концерт, на котором мы будем выступать перед настолько огромной аудиторией. Пусть даже на простом разогреве, — он понимающе улыбается. — Но Сяо с Чжун Ли тоже будут там. Мы с Тарталеткой тоже волнуемся по этому поводу, но не заставляем всю группу играть один и тот же момент из «bad idea» по сто раз, чтобы сделать его идеальным, — в его словах есть зерно здравого смысла, и Альберих понимает это, однако просто-напросто не может перестать переживать. Поскольку Кэйа негласно признается лидером их группы, то имеет над остальными немного больше власти и может подталкивать их к некоторым вещам вроде бесконечных репетиций накануне важного выступления, как сейчас. Все это, конечно же, работает лишь тогда, когда они имеют силы и желание для постоянных прогонов программы. В ином же случае происходит «бунт», в ходе которого Кэйа может потерять не только уважение среди участников группы, но и саму группу. — У Дилюка сегодня день рождения, и я очень хочу его порадовать, — Альберих уперто хмурится и поджимает губы, отворачивая голову в сторону. Возможно, он и правда немного перегнул палку с сегодняшней репетицией. Но ведь они впервые выступают на разогреве у такой популярной группы, как «Imagine Dragons», и, к тому же, в зале будут сидеть их партнеры (будем честны — Кэйа волнуется только по поводу присутствия Дилюка). Немудренно, что парень переволновался настолько, что не мог уснуть этой ночью, а потом и вовсе решил загонять свою группу до седьмого пота прямо перед выступлением. Эмбер глубоко вздыхает. — Парни правы, Кэйа. Нам всем нужен перерыв, а не очередная репетиция. Если так продолжим, то Барбара сорвет голос и не сможет петь. А без ее пения едва ли концерт состоится, — девушка кивает в сторону подруги, окидывая ее обеспокоенным взглядом. Та лишь мотает головой в ответ. — Да все в порядке, ребят. Если будет нужно, я могу еще раз, — начинает успокаивать друзей Барбара, мило улыбаясь. Остальные участники группы знают, что Пейдж никогда не жалуется на их долгие репетиции, а потом едва ли может говорить во время смен в «Фавониусе», за что Кэйа получает постоянные нагоняи от Джинн. Зная об этом, Чайльд резко прерывает девушку. — И ничего не хорошо — не хватало еще, чтобы ты потеряла голос, — он хмурится, и Барбара немного краснеет: забота друзей всегда заставляла ее смущаться. — Я объявляю перерыв! – Тарталья произносит это нарочито громко и пафосно, чтобы четко обозначить свою позицию, и, когда общее внимание оказывается сконцентрированно на нем, показательно разворачивается, чтобы уйти со сцены в сторону двери, ведущей к служебным помещениям. Само здание клуба «Амос» не особо большое, и для «Людей с Луны» было большой загадкой, почему известные «драконы» решили дать концерт в столь маленьком месте, где может поместиться минимальное число зрителей. Все-таки от подобного выступления вряд ли будет большой доход, что им, как ни крути, совершенно не выгодно. Альберих тогда предположил, что клубом заведует кто-то из знакомых участников группы: он вполне мог договориться с их менеджером и сделать себе своеобразную пиар-кампанию за счет популярности «драконов». Это не то чтобы непопулярная схема продвижения, и Кэйа может понять хозяина «Амоса». «Людям с Луны» подобное выступление тоже пойдет на пользу. Остальные члены группы, немного помедлив, отправляются вслед за Аяксом, и Кэйа за неимением иного выбора так же оставляет свою гитару на сцене, чтобы уйти. Он нервничает — это видно по немного дрожащим рукам и обкусанным губам. Альберих редко нервничает так явно, однако сегодня на то есть несколько весомых поводов, одним из которых является сам концерт. Кэйа, как и остальные ребята, были сильно удивлены, когда их относительно молодую группу выбрали на разогрев «Imagine Dragons» из множества других (а список был большой — Кэйа видел). Возможно, дело в схожем жанре исполнения или простом стечении обстоятельств — это было не так важно. Важно лишь то, что подобный шанс ни в коем случае нельзя было упускать, так что «Люди с Луны» согласились практически моментально. Когда Альберих увидел дату выступления, то не расстроился — напротив, это показалось ему прекрасным шансом, чтобы реализовать задуманный подарок на день рождения своего парня. Где, если не на концерте одной из самых популярных музыкальных инди-рок-групп Штатов, еще можно публично признаться в любви дорогому сердцу человеку? Почему-то Кэйе кажется, что Дилюку подобное может очень даже понравиться (хотя тот наверняка сначала жутко смутится и побьет его после). А даже если нет — они оба надолго запомнят сегодняшний день. За своими мыслями Кэйа не замечает, как доходит до гримерной (на этот раз настоящей), которую им выделяют на этот вечер, и садится на диван между Тартальей и Венти. Он настолько глубоко погружается в тревожные мысли, что перестает контролировать свое лицо и начинает сверлить столик со стоящей на ней водой пустым взглядом. Ви быстро смотрит в сторону Аякса, пытаясь безмолвно передать тому какое-то тайное послание, а потом они, кивнув друг другу, практически одновременно кладут руки к Альбериху на разные плечи, заставляя того вздрогнуть. Барбара и Эмбер, сидящие за столом напротив, заинтересованно наблюдают за разворачивающейся сценой со стороны, даже не думая вмешиваться. — Кэйа, дружище, — осторожно начинает Венти, немного сжимая ладонь, дабы привлечь внимание друга. Кэйа, отмерев, переводит на него взгляд свободного глаза, немного повернув голову в нужную сторону. — Ну, что? Снова прочтете мне лекцию о том, что я зря переживаю и все будет заебись? — он усмехается, всем своим видом выражая скептицизм к подобного рода утешениям. Чайльд же нарочито громко вздыхает, пытаясь совладать с иррациональным желанием дать другу подзатыльник. — Мы понимаем, что ты боишься облажаться перед своим любимым бойфрендом и все в таком духе, но прекрати, блять, быть такой королевой драмы, серьезно, — слова Аякса, произнесенные максимально ироничным тоном, заставляют Кэйю искренне улыбнуться. Тарталья же улыбчивым не выглядит — по милости Альбериха он весь день провел на ногах — пусть и занимаясь любимым делом — и теперь не имеет никакого терпения на сюсюкание с лучшим другом. Все-таки в таких делах Венти гораздо лучше него. Сам Чайльд предпочитает поддерживать друзей шутками, стараясь обходить задушевные разговоры, когда это возможно (хотя иногда он все-таки поддается собственному порыву и позволяет друзьям поплакаться у него на плече). — Иногда можно, — отмахивается от него Кэйа, весело фыркая. Напряжение, до этого так и норовившее выплеснуться наружу, начинает постепенно снижаться: парень, осознав, что доставляет близким дискомфорт своим поведением, наконец-то берет его под контроль. — Тарталетка хочет сказать, — Ви кидает быстрый осуждающий взгляд на Чайльда, получая в ответ высунутый язык: парень в который раз убеждается в том, что за сочувствие и любую эмпатию в их компании отвечает он сам. «Как ребенок, честное слово», — со вздохом думает Венти. Их переглядки за спиной Альбериха являются чем-то привычным и довольно удобным, потому что сам он сидит, облокотившись локтями на колени, тем самым немного наклоняясь вперед, что дает им небольшое пространство для маневра, — что тебе не стоит переживать по поводу подарка Дилюку. Даже если мы слажаем, ему будет приятен сам факт попытки сделать для него нечто подобное. Понимаешь? — он начинает успокаивающе поглаживать Кэйю по спине, улыбаясь уголками губ. Альберих шумно выдыхает через нос и расслабляет плечи, «сдуваясь» на манер воздушного шарика. — Да, я знаю. Просто, — Кэйа, не зная, как объяснить всю ту бурю эмоций, которую он испытывает на протяжении этого дня, так и замирает с открытым ртом в попытках придумать хоть что-то путное. Венти же вместо смеха и подтруниваний понимающе кладет голову на плечо друга, перед этим спустив руку ниже, чтобы приобнять того за талию. Им комфортно друг с другом: Кэйа не просит уйти и не отстраняется, а молча прижимается к Ви, приготовившись слушать дальше. — Просто ты боишься, что все пойдет не так. Я знаю. Я чувствовал то же самое на дне рождения Сяо, — парень делает глубокий вдох и немного понижает тон голоса, дабы звучать более проникновенно. — Мне казалось, что я не вольюсь в их семейный круг. Ты же знаешь, как Сяо дорожит Чжун Ли и Дилюком — они его самая настоящая семья, — Кэйа продолжает молча слушать рассказ лучшего друга, время от времени кивая, чтобы показать ему свою включенность в беседу. Венти же, правильно поняв Альбериха, продолжает говорить, расслабленно прикрыв глаза. — И я в самом деле переживал, что буду там лишним. Однако Сяо четко дал понять, что теперь я — часть их семьи, так что мне не о чем волноваться. И так оно и случилось: я легко влился в их компанию и совсем позабыл о своих тревогах, — Ви улыбается еще шире, вспоминая тот день с приятным ощущением тепла в сердце. Он вновь открывает глаза и косится на Кэйю. — Своими словами я хочу донести до тебя то, что не стоит накручивать себя раньше времени. Почему-то я уверен, что Дилюку было бы достаточно простого вечера наедине с тобой, и тот факт, что ты приготовил ему что-то, кроме бесплатного билета на концерт его любимой группы, уже о многом говорит, — последние слова Венти произносит так горячо, что Альберих просто не может не задуматься над сказанным. Он замолкает после своего монолога, позволяя Кэйе все осмыслить и прийти к каким-то своим выводам. Тот выглядит не таким подавленным, как несколько минут назад, так что Венти чувствует небольшое облегчение: не зря распинался. — Да, ты прав, — тихо отвечает Альберих, прикрыв глаза. Он немного поворачивает голову в сторону друга и посылает тому самую благодарную улыбку из возможных. Ему в самом деле становится легче — Ви всегда знал, как именно нужно его подбодрить, какие слова подобрать и когда нужно быть рядом. — Спасибо, ветерок, — искренне благодарит того он, чувствуя небольшой душевный подъем. — Всегда пожалуйста, — весело откликается Венти и собирается добавить что-то еще, когда Чайльд, все еще сидящий возле них, щипает его за бок, заставляя громко ойкнуть. — Ай, за что?! — возмущенно восклицает Ви, очаровательно нахмурив тонкие брови. Это заставляет Кэйю, наблюдающему за ними, тихо фыркнуть от смеха. — А мне спасибо? — произносит Аякс притворно обиженным тоном, смеряя друзей грозным взглядом. — Я тоже занимался твоим подбадриванием, Кэйа, а ты даже меня не поблагодарил, предатель, — обвинительно бубнит Чайльд, вновь щипая Ви на этот раз за задницу, от чего тот буквально визжит, подскакивая на месте. — Эй! А причем тут я? — Венти, уже оторвавшийся от плеча Альбериха, посылает Тарталье убийственный взгляд и опасно сверкает глазами. — Все претензии к Кэйе! — он кивает в сторону лучшего друга, на что тот лишь мотает головой, как бы показывая, мол, «я не при делах». — А притом, что Кэйа поблагодарил тебя, а не меня, — фыркает Чайльд, вновь попытавшись ущипнуть Ви за бок, однако тот оказывается на ногах быстрее, чем парень успевает даже протянуть к нему руку. В итоге, Аякс остается сидеть на диване с Альберихом вдвоем. — Щипай Кэйю, а не меня! Я тут ни при чем! — Венти скрещивает руки на груди и осуждающе смотрит на сидящих парней. Чайльд на это отвечает едва заметным озорным блеском в глазах и небольшой улыбкой в уголке губ, которая обычно не означает ничего хорошего для Ви и его многострадальной задницы. — Еще как при чем! Вы точно сговорились! — Чайльд, вошедший во вкус роли «обвинителя», тоже встает на ноги и, выпрямившись в полный рост, возвышается над хмурым Венти. Тот уже открывает рот, чтобы ответить на очередную словесную нападку, когда в их разговор вмешивается Барбара. — Давайте потише, ребят, — она осуждающе окидывает стоящих парней взглядом, моментально остужая их пыл. Все-таки Пейдж не перестает быть самым здравомыслящим человеком в их группе. — Я понимаю, что вам нравится спорить, но нам нужно помнить о том, что на носу сейчас важный концерт, и нам следует быть более серьезными, — для полного образа строгого учителя, бранящего нарушителей дисциплины в классе, той не хватает лишь длинной указки и официального костюма. Венти бросает на девушку осуждающий взгляд. — Не порть тот прогресс, которого мы достигли с Кэйей, Барбара. Я только-только привел его в нормальное состояние, а ты снова напоминаешь про важность концерта, — вздыхает он. Не хватало только, чтобы только что успокоившийся Альберих вновь начал переживать по любой мелочи и сорвал им выступление. Это была бы самая настоящая катастрофа. — А ничего, что я сижу прямо тут? — Кэйа, все это время наблюдающий за диалогом друзей, показательно фыркает. Ви переводит на него взгляд и, моментально потеряв любую серьезность, хитро усмехается. — Не, ничего. Ты нам совершенно не мешаешь, — хихикает он, озорно сверкая глазами. Они препираются ни о чем вплоть до открытия клуба. К моменту, когда они начинают успокаиваться и уже совсем лениво подтрунивать друг над другом, в зале через стенку становится куда более шумно: людей начинают запускать в помещение, а значит — скоро их выход. Шлепнув себя по коленкам, Кэйа встает и на удивление бодро улыбается. — Ну, все готовы? — спрашивает он, окидывая присутствующих внимательным взглядом. Остальные члены группы кивают и улыбаются: приподнятое настроение, вернувшееся к Альбериху, передается и им, моментально преображая атмосферу в помещении. — Хорошо! Тогда погнали. Они выходят из гримерки друг за другом и целенаправленно двигаются в сторону сцены. Свет, настроенный под концерт, обволакивает сцену и музыкальные инструменты в приятный красноватый оттенок, делая атмосферу вокруг более романтичной. Кэйа договорился с местным световиком по этому поводу: все-таки репертуар их группы имеет больше нежный тон, чем у тех же ребят из «Пламенного импульса». В любом случае, им нужно поддерживать определенный имидж группы, и красные оттенки света являются его частью. Взойдя на сцену, каждый из участников подходит к своему инструменту и еще раз проверяет его. Зрители, постепенно входящие в помещение, расходятся по своим местам, если имеют VIP билеты, или ищут себе местечко у сцены. Никто не торопится — все знают, что до начала основного выступления будет разогрев, который займет порядка сорока минут, так что у них есть достаточно времени на то, чтоб напиться или заняться чем-то еще. Кэйа смотрит в зал и улыбается уголком губ: еще до репетиций он проверил, за каким столиком будут сидеть Дилюк с Чжун Ли и Сяо, дабы иметь возможность любоваться парнем в любое время. Стол оказался в довольно удобном месте — на выступе прямо напротив сцены. Идеально для реализации его сюрприза. Рагнвиндр ожидаемо оказывается за нужным столом. Он разговаривает с Сяо о чем-то своем, чуть наклонившись к нему, дабы лучше слышать того сквозь громкую музыку. Иногда друзья смеются, и Альберих не может не залюбоваться своим прекрасным парнем: каждая эмоция на его лице отдается волной бесконечной нежности в сердце, заставляя то ускорять свой ритм. Он и не замечает, как Чжун Ли, увидевший, что «Люди с Луны» вышли на сцену, трогает Дилюка за плечо и кивает в сторону сцены. Алый взгляд встречается с синим, и время будто бы замирает на секунду. Парни не могут оторваться друг от друга, продолжая смотреть глаза в глаза, словно от этого зависит их жизнь. Кэйа отмирает лишь тогда, когда Дилюк машет ему со своего места в качестве приветствия. Альберих, улыбнувшись, машет ему в ответ. На сердце становится еще легче. «Он такой красивый», — думает Кэйа, замечая новую прическу Рагнвиндра. Тот отвлекается на Сяо, который настойчиво хочет сказать ему что-то, и отводит взгляд от синевы глаз Альбериха. Это подталкивает парня к тому, чтобы вернуться к проверке своей бас-гитары. Когда аппаратура оказывается настроена, а фоновая музыка приостанавливается за ненадобностью, Барбара, как человек, ближе всего стоящий к микрофону (все-таки она солист), представляет их группу и вкратце рассказывает, с каверами чьих исполнителей они сегодня выступают. По залу проходятся жидкие апплодисменты и Кэйа, вновь смотрящий в зал на одного конкретного человека, с теплом отмечает, что Дилюк хлопает им чуть ли не громче всех. По лицу расползается неприлично довольная улыбка, и настроение из отметки «хорошее» переходит в раздел «великолепное». Закончив с представлением группы, ребята обращаются к своим инструментам и начинают разогрев. Не сказать, что все их песни соотносятся с общим ритмом «драконов», однако большинство композиций звучат довольно бодро и ярко, чтобы привлечь внимание слушателей. На пятой песне, которой значится кавер на Madonna и ее «Material Girl», люди даже начинают подтанцовывать, видимо поймав особый вайб голоса Барбары и ее умения передавать всю атмосферу песни лишь им одним. Дилюк, за которым Кэйа наблюдает в течение всех семи запланированных песен, неотрывно смотрит на парня в ответ, будто бы пытаясь запомнить каждую деталь его сегодняшнего образа: от пальцев на струнах до увлеченного игрой вида. Рагнвиндр нечасто бывал на их репетициях, а на концерты и подавно не попадал, так что видеть Альбериха на сцене таким для него точно в новинку. Все они настолько увлекаются разогревом, распространяя свое бодрое настроение на всех вокруг, что им даже удается растанцевать толпу, которая в самом начале была довольно скептично настроена по отношению к молодой группе. Именно поэтому, когда музыка внезапно замолкает, люди, стоящие на танцполе, думая, что это уже конец разогрева, начинают негромко возмущаться и просить спеть еще что-нибудь у Барбары. Та на просьбы лишь мило краснеет и, ничего не ответив, отходит от микрофона, как и было обговорено ранее: у Кэйи на последнюю песню свои планы. Оказавшись впереди всей группы, Альберих немного теряется — все-таки он не каждый день собирается петь на виду у такой широкой публики. Он умеет это делать, но предпочитает всеобщему вниманию второстепенное место басиста ближе к кулисам. Это первый раз с момента формирования «Людей с Луны», когда он будет петь на их общем выступлении. Это первый раз, когда он будет петь что-то для Дилюка. Рагнвиндр, по-прежнему не сводящий взгляда с Кэйи, с удивлением наблюдает за небольшой рокировкой на сцене. Альберих уверен, что тот догадывается о затеянном им, но все равно внимательно следит за происходящим, не собираясь ни на мгновение упускать сцену из виду. Кэйа стоит у микрофона буквально полсекунды, когда общий свет меняется, становясь более приглушенным, и выделяет светлыми прожекторами нового солиста, а также столик, за которым сидит Дилюк с компанией. Как хорошо, что тот сел посередине: сядь парень немного левее или правее, то уже бы не попал под свет прожектора, который теперь направлен лишь на них двоих. Атмосфера вокруг меняется, становясь более интимной, будто бы отделяя их двоих от окружающих. И Кэйа, поймав нужное настроение, открывает рот: — Эта песня будет заключительной. Она посвящается одному особенному для меня человеку. Буду рад, если вы послушаете ее вместе с ним, — произносит он хриплым голосом, стараясь не демонстрировать своего волнения окружающим. Его взгляд направлен на Дилюка — и только на него. Сейчас для Кэйи не существует других людей — все его внимание концентрируется на одном лишь Рагнвиндре. Он всем своим видом пытается передать ту бурю чувств, что сейчас бушует где-то под ребрами, и Дилюк, будто бы в самом деле поняв все его эмоции с такого расстоянии, точно так же смотрит на него в ответ. Альберих может поклясться — у него наверняка смущенно алеет шея. От этой мысли у Кэйи сбивается ритм сердца, и он, решив больше не тянуть со вступлением, начинает петь.

girl in red — we fell in love in October

— Smoking cigarettes under the roof Мы курим сигареты под крышей, You look so pretty and I love this view Ты выглядишь очень мило, и мне нравится этот вид. Кэйа помнит тот день, будто бы это было вчера: октябрь, сигареты, одна-единственная спичка, длинные ресницы Дилюка, его извинения, начало их дружбы. Влюбился он тогда или это случилось раньше? Они уже никогда не узнают. Но Альберих знает точно: тогда он был безмерно счастлив стать к Рагнвиндру еще ближе. Тогда он из простого приятеля стал ему другом, а в будущем — парнем. — We fell in love in October Мы влюбились в октябре, That's why, I love fall Именно поэтому мне нравится осень. Looking at the stars Мы смотрим на звезды, Admiring from afar Любуясь ими издалека. Сначала Кэйе казалось, что ему будет достаточно простого любования Дилюком издалека. Тот был прекрасен, словно звезды, и Альберих не хотел потерять его дружбу из-за внезапно вспыхнувшей страсти. Однако все оборачивается в лучшую сторону для них обоих — они влюбляются, сближаются и постепенно начинают доверять друг другу. Кэйа точно может утверждать, что октябрь прошлого года — лучший октябрь в его жизни, и едва ли кто-то сможет убедить его в обратном. — My boy, my boy, my boy Мой парень, мой парень, мой парень — You will be my boy Ты будешь моим парнем. My boy, my boy, my boy Мой парень, мой парень, мой парень — You will be my world Ты будешь моим миром My world, my world, my world Моим миром, моим миром, моим миром. You will be my boy Ты будешь моим парнем. Кэйа прекрасно помнит, как они начали встречаться. Под той же крышей, но в этот раз более неловко, интимно, откровенно. Они начали встречаться после первого поцелуя, и Кэйа безумно боялся начала этих отношений. Однако Дилюк практически сразу разогнал все его тревоги: он оказался очень заботливым бойфрендом, постоянно поддерживающим и безумно милым в плане романтики. И все-таки хорошо, что тогда они с Ёимией поменялись сменами. — Smoking cigarettes under the roof Мы курим сигареты под крышей: You look so pretty and I love this view Ты выглядишь очень мило, и мне нравится этот вид. Don't bother looking down Не нужно смотреть вниз — We're not going that way Мы не пойдем этим путем. At least I know, I am here to stay По крайней мере, я точно останусь здесь с тобой. И вот они вместе. Вместе уже почти пять месяцев. По ощущениям — целую вечность. За это время Кэйа осознает несколько важных вещей и приходит к определенным выводам, благодаря которым он узнает что-то новое о себе. Дилюк позволяет ему ментально расти, и они взрослеют вместе, постепенно учась всему самому главному в этих отношениях. Ох, как же сильно он его любит. Кэйа повторяет припев, ни на секунду не оторывая взгляда от Дилюка, а тот, замерев на месте, смотрит на Альбериха так удивленно и влюбленно, что не остается ни единого сомнения: Кэйю любят в ответ. Они будто бы общаются при помощи телепатии, и когда Кэйа поет «мой парень», Дилюк знает, что тот подразумевает множество других слов: «мое солнце», «моя любовь», «мой милый Люк». Он понимает его с полуслова и, кажется, в какой-то момент даже начинает плакать. Увидев, как алые глаза наполняются слезами, Кэйа немного сбивается с ритма, однако быстро возвращается к последним строчкам: как бы то ни было, им нужно доиграть эту песню до конца. На заключительных словах его голос становится еще более хриплым и практически срывается на всхлип, однако он все равно находит в себе силы вернуться к микрофону и произнести: — Я люблю тебя, Люк, — Кэйа звучит искренне, влюбленно, радостно. Он наблюдает, как Дилюк берет протянутый платок Сяо и вытирает слезы со щек. — И всегда буду любить. С днем рождения, — сделав небольшую паузу, он делает глубокий вдох-выдох, чтобы не расплакаться вслед за своим парнем и не успевает как-то даже продолжить свою речь: отовсюду вдруг доносятся оглушительные аплодисменты вперемешку со свистом. Альберих уже и позабыл, что они с Дилюком тут не одни: настолько освещение и песня погружают их в свой уютный мир. Мягко улыбнувшись, он не дрогнувшим голосом произносит: — Спасибо! Вы прекрасная публика, но у нас на сегодня все. Настал тот час, которого вы все так ждали — сейчас на сцену выйдут «Imagine Dragons». Поприветствуйте «драконов», ребятки! — крикнув это, Кэйа бодро улыбается и, кивнув остальным участникам, уходит со сцены вместе с ними, освобождая место основной группе. Их работа на сегодня закончена.

***

«Драконы» выступают уже около пятнадцати минут, когда «Люди с Луны» наконец-то освобождаются и, решив все вопросы с организаторами мероприятия, выходят в зрительный зал, чтобы присоединиться к своим друзьям. Барбара и Эмбер, которым достались билеты за другим столиком, уходят от парней еще на развилке, и те доходят до своих бойфрендов втроем. Дилюк, издалека заметив Альбериха, беседующего с Чайльдом, быстро подскакивает со своего стула и быстрым шагом приближается к нему с одной конкретной целью. Кэйа, конечно же, видит его и, отвлекшись от разговора с друзьями, приветственно вскидывает руку, широко улыбаясь быстро приближающемуся Рагнвиндру. — О, Люк, а мы… — он не успевает закончить предложение: Дилюк, наконец дошедший до них, порывисто обнимает своего бойфренда, утыкаясь ему носом в шею. Воздух вокруг вдруг становится на несколько градусов горячее, а дышать становится сложнее — так сильно у Кэйи забилось сердце от объятий с любимым человеком. — Ты дурак, — Рагнвиндр ворчит, нарочито напуская на себя грозный вид, но Альберих знает: тот вновь едва сдерживает слезы и поэтому прячет лицо у него в шее, заставляя ту покрываться приятным мурашками. Обняв Дилюка в ответ, Кэйа улыбается, позволяя себе, наконец, расслабиться. — О таком ведь предупреждать надо. Я как дурак расплакался, и все вокруг на меня смотрели, — бубнит он, тихо шмыгая носом. Альберих на это заявление лишь шире улыбается и прижимает парня к себе, утыкаясь губами в его висок. — Так ты дурак или я дурак? — негромко спрашивает Кэйа смеющимся голосом, поглаживая Дилюка по спине. Парень всеми своими действиями пытается показать, что он рядом и никуда не сбежит: пожалуй, это то, что сейчас им обоим нужно. Но, видимо, вопрос Дилюку не нравится, потому что в следующую секунду Кэйю кусают в шею. — Ау, Люк, это было больно. «Наверно, след останется», — с удовлетворением думает Альберих, продолжая улыбаться. — «И все-таки Люк ужасный цундере». — Будешь знать, как доводить меня до слез, — продолжает ворчать Рагнвиндр, так и не оторвав головы от плеча Кэйи. Он лишь сильнее прижимается к парню, не давая тому и шанса отстраниться, и тот виновато косится на друзей. Венти с Тартальей, переглянувшись, решают, что они здесь лишние и, кивнув Кэйе, мысленно желают удачи с его цундере-бойфрендом, а затем уходят в сторону столика к Чжун Ли и Сяо, оставляя парней наедине. — Я же не нарочно, солнце, — шепчет Кэйа, нежно целуя Дилюка в ушко. Тот вздрагивает, но не отходит, прижимаясь к смуглой коже в ответ. Сухие губы ощущаются на шее так правильно, что от счастья Кэйа не может унять учащенного сердцебиения. — Я хотел порадовать тебя в честь дня рождения, — признается он, начиная покачиваться совершенно не в ритм музыки: у них на двоих есть свой музыкальный репертур. «Драконы» поют ныне популярную «Bones», что совершенно не подходит под их установившуюся в объятиях атмосферу. Но парням плевать на это: главное, что они есть друг у друга, а косые взгляды и негромкое хихикание каких-то девушек за соседним столом — дело десятое. — Тебе ведь понравилась песня? — Кэйа спрашивает не просто так: ему правда важно знать мнение любимого человека по поводу этой части его подарка. Он долгое время готовился к этому выступлению, и поэтому сейчас переживает сильнее обычного. Все-таки все это готовилось лишь для него одного. — Понравилась, — тихо отвечает Дилюк, потираясь носом о чувствительную кожу за ухом. Альберих чувствует, как губы Рагнвиндра растягиваются в улыбке, когда тот целует его в шею вновь. — Даже очень. — Это хорошо. Я рад. Правда, — Кэйа облегченно выдыхает, оглаживая большим пальцем одну из лопаток Дилюка. Тот ведет плечом, наслаждаясь незамысловатой лаской, и кладет голову на мужское плечо. Они стоят в таком положении еще какое-то время, кайфуя от одной лишь возможности вот так находиться рядом друг с другом, когда Дилюк все-таки решает немного отстраниться. Он заглядывает в синий глаз напротив с нежностью вперемешку с бесконечным чувством любви и, приблизив их лица, целует Кэйю в губы. Этот поцелуй, наполненный множеством положительных эмоций разом, заставляет парней буквально задержать дыхание, целиком погрузившись в процесс. Никто из них не закрывает глаз, чтобы видеть и запоминать каждую реакцию на любимом лице. — Тебе идет косичка, — на выдохе произносит Кэйа, когда они немного отстраняются друг от друга и соприкасаются лбами. Он потирается носом о нос Дилюка, заставляя того улыбнуться подобному проявлению нежности. — Спасибо, — Альберих не может этого видеть, но точно знает, что шея у Дилюка вновь краснеет: тот всегда смущается, когда дело касается комплиментов в его адрес. Кэйа чмокает Рагнвиндра в уголок губ еще раз, прежде чем спросить: — Пойдем к остальным? — на самом деле, он был бы не против остаться вот так здесь вдвоем хоть на целую вечность, однако у Альбериха еще есть небольшой список того, чем им нужно заняться сегодня вечером. И для осуществления некоторых пунктов им все же придется сдвинуться с места. — Да, хорошая идея, — Дилюк улыбается и, чмокнув Кэйю в ответ, отстраняется. Они разрывают объятия, чтобы, не сговариваясь, взяться за руки. Альберих поглаживает большой палец Рагнвиндра своим, пока они идут между рядами VIP-столов к нужному месту. Кажется, именно в таких обыкновенных моментах и заключается их счастье. Когда парни возвращаются к своему столу, чтобы присоединиться к остальным, друзья уже рассаживаются по свободным местам, оставляя для них два стула, стоящих друг возле друга. Парни, не разрывая рук, усаживаются на них, моментально перетягивая все внимание на себя. Венти, сидящий на коленях Сяо, усмехается, обводя парней хитрым взглядом. Чайльд, лежащий головой на плече Чжун Ли, поддерживает его усмешку, однако первый подкол, как ни странно, произносит Сяо: — Ну, неужели. Я думал, мы вас уже не дождемся, — он поддерживает Ви за талию, положив голову к нему на грудь, и ласково поглаживает его кожу сквозь ткань футболки. Венти же обнимает Сяо за шею и, запустив ладонь в крашеные волосы, массирует его голову, позволяя тому расслабиться. «И куда они дели еще один стул?» — недоуменно думает Кэйа, наблюдая всю эту картину со своего места. — Не язви, — урезонивает брата Чжун Ли, на что младший закатывает глаза и, что-то пробубнив себе под нос, прикрывает их, решив целиком сконцентрироваться на ласке, исходящей от Ви. — Все-таки парни проводят мало времени друг с другом, и им необходимо было побыть наедине. Это нормально, — спокойно произносит мужчина. Он обнимает Аякса за плечи, пока тот практически мурчит ему на ухо, лежа на мужском плече. Их пара выглядит такой умиротворенной и безмятежной, будто бы они сейчас находятся не посреди шумного клуба, а где-то в тибетском храме. Дилюк на замечание Чжун Ли смущается и сжимает ладонь Кэйи чуть сильнее. Тот, правильно поняв его эмоцию, придвигается к парню поближе и кладет их сплетенные руки на свою коленку, продолжая поглаживать руку большим пальцем. Это, кажется, помогает, потому что Рагнвиндр довольно быстро приходит в себя и задает интересующий его вопрос: — Так, какой у нас план? Или на этом твои сюрпризы заканчиваются? — усмехается он, любуясь Кэйей в полумраке клуба. Свет, меняющийся в зависимости от играемой песни, не дает разглядеть все подробности на его лице, однако этого Дилюку и не нужно: он и так знает все, что ему нужно. Но, даже несмотря на это, ему по-прежнему нравится любоваться Альберихом, нежно смотрящим на него в ответ. — Ну, сейчас сюда должны принести торт, — невозмутимо начинает отвечать Кэйа. Увидев замешательство на лице Дилюка, он улыбается шире и продолжает: — Предлагаю поесть его и повеселиться кто как хочет, — закончив свой небольшой монолог, он склоняет голову к плечу, как бы демонстрируя свою заинтересованность в чужой реакции. Рагнвиндр, не сводящий с Альбериха пытливого взгляда, вновь возмущенно фыркает. — Торт? Ты снова мне ничего не сказал, — будь он чуть более ребятчливым, наверняка бы надул сейчас щеки. Однако он лишь притворно-осуждающе поджимает губы, выражая свое отношение к подобного рода сюрпризам. Тем не менее, долго это не длится — он быстро остывает под синим взглядом и возвращает на губы мягкую улыбку. — Это твой день рождения, Люк. Я хотел устроить сюрприз, — Кэйа наклоняется к уху Дилюка и шепчет последние слова прямо в него, заставляя того покрыться мурашками: — Прямо как ты мне тогда. Помнишь? Рагнвиндр бурно краснеет и молча кивает, скрывая часть лица челкой. По всей видимости, в этот раз он смущается настолько сильно, что румянец с шеи перекидывается и на щеки. Кэйа находит эту особенность Дилюка очень милой и каждый раз старается вывести того на смущение, чтобы в полной мере насладиться его прекрасным личиком. Он настолько погружается в любование очаровательным румянцем парня, что не замечает, как им на стол приносят ранее упомянутый торт вместе с напитками. Ничего особенного: шоколад с вишней и кое-какие безалкогольные коктейли (они решили, что раз у Дилюка личные счеты с алкоголем, то и заказывать его не стоит). Альберих отмирает лишь тогда, когда в их диалог вмешивается Ви. — Кхм, ребята, — прокашливается Венти, привлекая внимание остальных. Кэйа и Дилюк вздрагивают практически одновременно, переводя вопросительный взгляд на общего друга. Тот, быстро осмотрев всех присутствующих, хитро усмехается. — Я, конечно, понимаю, что вам хочется пофлиртовать и все в таком духе, но я предлагаю все-таки зажечь Дилюку свечки, чтоб он их задул, а потом съесть этот прекрасно выглядящий торт. Как вам идея? — Ви нельзя назвать сладкоежкой, однако торт и впрямь выглядит довольно аппетитно, что не может не соблазнить любого человека, которому хоть отдаленно нравится сладкое. Рагнвиндр же, как ни странно, выглядит удивленным словами Венти. — Вы… зажжете мне свечки? — конечно же, он знает о подобной традиции: во всех фильмах и сериалах, где мелькает чей-то день рождения, именниник всегда задувает свечки и загадывает свое заветное желание. Однако Дилюку никогда раньше не доводилось совершать подобного. В детстве отец был сконцентирирован не на его счастье, а на его успехах и своей работе, поэтому большую часть своих дней рождения он проводил с Аделиндой. Однажды они даже пригласили к себе соседского ребенка, но вскоре его семья переехала в соседний штат, а больше Дилюк в детстве друзей не заводил. Возможно, взрослые просто забыли про эту милую традицию: Дилюк всегда получал свои праздничные подарки и торт, но на нем никогда не было свечек. Крепус будто бы хотел показать своему сыну, что загадывать желания на падающие звезды и задутые свечки — это не тот путь, благодаря которому мальчик сможет достичь своих целей. Даже если эти цели Дилюку не принадлежали. Рагнвиндр мысленно приказывает себе не думать о прошлом и сосредоточиться на настоящем. Здесь и сейчас рядом с ним его друзья, обретенная семья, самые близкие люди. И он совершенно счастлив находиться среди них. Прошлое должно оставаться в прошлом — там, где ему место. — Ну, конечно, Люк. Это же прекрасная традиция, которую мы не можем проигнорировать, — улыбается Кэйа, окидывая парня взглядом. По всей видимости, у Дилюка что-то проскальзывает на лице, потому что в следующую секунду Альберих обеспокоенно хмурится. — Или ты не хочешь? — Хочу, конечно, — он улыбается в ответ, чувствуя, как дурные воспоминания отходят на второй план. Счастье, копившееся в нем с самого утра, вновь завладевает им. — Просто, честно говоря, это первый раз, когда я буду задувать свечки, — почему-то признание звучит так откровенно, будто бы он выдает свою самую сокровенную тайну, а не обыкновенный факт из жизни. Альберих сначала растерянно останавливается, но потом, будто бы что-то для себя поняв, возвращается к прежнему настрою. — Ну, все бывает в первый раз! Уверен, тебе этот опыт понравится, — наклонившись к лицу Дилюка, Кэйа чмокает того в щеку, после чего поворачиваясь к друзьям. — У кого-то есть зажигалка? Парни, решив последовать примеру Альбериха и уйти от болезненной темы, качают головами. — Я сегодня не брал, — отвечает Аякс, на всякий случай все-таки похлопывая себя по карманам. — А у тебя есть, Чжун Ли? — Она мне ни к чему, — мужчина пожимает плечами. — Я не курю и поджигательством не занимаюсь, — шутка, прозвучавшая привычно серьезным преподавательским тоном, заставляет Чайльда фыркнуть от смеха. Кэйа, так же похлопав себя по карманам сначала джинсов, а потом куртки, которую Тарталья повесил на его стул, достает из нее спичечный коробок. Дилюк, заметив это, улыбается, ощущая дежавю от сложившейся ситуации. — Серьезно? Спички? Зачем ты их вообще с собой носишь? — он тихо смеется, прикрыв рот ладонью. Кэйа, заметивший его настроение, тепло улыбается. — Это уже во второй раз. — Видимо, я все-таки тайный пиротехник, — ухмыляется парень в ответ. Он открывает на этот раз полный коробок и, достав одну из спичек, зажигает ее. Поднеся ту к свечкам с числом «24», Альберих дожидается, пока те загорятся, а потом тушит ее, быстро потряся рукой. — Ну, готов? — спрашивает у Дилюка, который завороженно наблюдает за игрой разгоревшегося пламени. Тот молча кивает, а потом, приблизив свое лицо к торту, дует на свечки. Парни начинают апплодировать, а Кэйа нежно приобнимает Дилюка за плечи. — С днем рождения, Люк. Надеюсь, ты успел загадать желание, — шепчет на ухо, и Рагнвиндр тает в приятном чувстве тепла, которое его окружает. Ребята быстро расправляются с тортом –тот был совсем небольшим: как раз по одному кусочку каждому в компании — и расходятся кто куда. Чайльд утаскивает Чжун Ли на танцпол. Они не придаются бешеным танцам, как большинство людей, а всего лишь медленно кружатся в объятиях друг друга, не обращая внимания на окружающих и музыку. Венти с Сяо же в последний раз мелькают где-то у двери туалета, и, Кэйа может поспорить, те скрываются в одном из них. «Трахаться что ли пошли?» — хмыкает тот, вспоминая, с какой страстью те целовались за десять минут до этого, и как ладонь Сяо медленно поползла под футболку Ви, вынуждая того страстно выгнуться навстречу прикосновению. — «Секс в туалете. Классика». И таким образом они остаются с Дилюком наедине за огромным столом. Парни уже не держутся за руки: Кэйе пришлось отпустить Рагнвиндра, чтобы найти спички и зажечь свечки, — но все равно сидят довольно близко друг к другу. Они обсуждают какие-то мелочи и наслаждются профессиональной музыкой, когда Дилюк вдруг произносит: — Спасибо тебе за сегодня. Это был потрясающий день, — он робко улыбается и отводит взгляд в сторону, начиная теребить край своей футболки. Кэйа успокаивающе улыбается и кладет свою ладонь поверх его. — Мне это только в радость, Люк, — Альберих с удовольствием любуется смущенным Дилюком и чувствует, как все внутри распирает от всепоглощающей нежности. — Но ты же не думаешь, что это конец, да? — улыбка превращается в соблазнительную усмешку, и Рагнвиндр, правильно уловив намек, ощущает, как внизу живота приятно тянет. — Другая часть сюрприза ждет меня в твоей квартире? — мурлычит он, немного прищуривая глаза. — Какой ты догадливый, — хвалит Кэйа, ненавязчиво кладя ладонь на чужую коленку. Он проводит рукой выше, оглаживая внутреннюю сторону бедра, и Дилюк прерывисто выдыхает через нос, ощущая, как предвкушение клубком змеи сворачивается где-то под ребрами. — И что же ты придумал на этот раз? — их лица вновь оказываются непозволительно близко друг к другу, из-за чего Рагнвиндр ощущает горячее дыхание парня на своих губах. Несмотря на огромное желание, никто из них не стремится сократить небольшое расстояние и поцеловаться. Тихий шепот, проникающий в самые глубины сознания, заставляет чувствовать постепенно накапливающееся вожделение и начинающуюся страсть, от которой постепенно сносит крышу. — Узнаешь, дорогой, — одной рукой проведя по паху, Кэйа несильно сжимает член сквозь ткань джинсов и ухмыляется, когда замечает откровенное наслаждение парня. — А у тебя уже встал, как я посмотрю, — член Дилюка в самом деле довольно быстро твердеет: слишком многое играет против него — дурацкий сексуальный Кэйа, его дурацкий сексуальный голос и дурацкие сексуальные ласки. — Ой, заткнись, — смущенно огрызается Рагнвиндр, отводя взгляд в сторону. Шея не просто краснеет — она буквально пылает. — Но тебе придется потерпеть до дома. Поверь, мой сюрприз того стоит, — Альберих резко отстраняется и берет со стола свой недопитый коктейль. Интимная атмосфера, висевшая между ними все это время, моментально разбивается вдребезги. — До конца концерта еще пара песен. Не переживай. Дилюк вздыхает, мысленно жалея о том, что Кэйа так быстро отстранился, однако решает, что так оно в самом деле будет лучше: все-таки секс с долгой прелюдией дома намного лучше, чем быстрый перепихон где-то в кабинке туалета (хотя у них обоих есть собственный шарм). Предвкушение овладевает им, и парень прикрывает глаза, дабы собрать волю в кулак и досидеть до конца концерта. Кэйа приготовил для него сюрприз дома, и Дилюк должен дождаться его чего бы то не стоило.

***

Они расходятся почти сразу, как заканчивается концерт. Чжун Ли, Чайльд и Сяо уезжают домой к братьям на такси, а Венти отправляется в общежитие на последнем поезде: завтра ему еще идти на занятия, и он не собирается их просыпать — Нин Гуан определенно будет в ярости от подобного, а проблем с успеваемостью ему и без нее хватает. Дилюк же, как и было обговорено ранее, едет к Кэйе, чтобы провести вместе ночь. Парни, попрощавшись с друзьями, заказывают убер и, сказав таксисту адрес, уезжают в нужную сторону. Всю дорогу Альберих выглядит немного нервным, и Рагнвиндр, заметивший его состояние, не может даже предположить причину волнения. Он знает, что они будут делать вместе, когда приедут к Кэйе домой (подсказка — трахаться), однако не видит в этом проблемы: все-таки они занимались сексом огромное количество раз и давно привыкли друг к другу как физически, так и морально. «Может, он хочет предложить что-то новое вроде БДСМ, но боится?» — думает Дилюк, краем глаза наблюдая за своим бойфрендом. — «Но он же знает, что может мне обо всем спокойно рассказать. Мы вроде как до этого уже обговаривали фетиши. Странно». Кэйа, будто и не замечая пристального взгляда своего парня, покусывает нижнюю губу и нервно постукивает пальцем по коленке, с головой выдавая свои внутренние метания. Рагнвиндр мысленно решает, что нужно попытаться успокоить Альбериха, пока тот не надумал лишнего, и кладет свою ладонь поверх его. Кэйа, резко замерев, поворачивает голову в сторону Дилюка и благодарно улыбается уголком губ, так и не проронив ни слова. Таким образом проходит остаток поездки: Дилюк нежно сжимает ладонь Кэйи, пока сам Кэйа мысленно успокаивает себя, стараясь сосредоточиться на прикосновении. Они молчат вплоть до момента, когда оказываются на улице у подъезда. Убер давно скрылся за поворотом, и теперь парни стоят у входа, пока Кэйа достает ключи из кармана. Поднеся их к домофону, он практически роняет те на землю, из-за чего Дилюк, не выдержав, все же обеспокоенно хмурит брови. — Что-то случилось, Кай? Ты весь на нервах с тех пор, как мы сели в такси, — он скрещивает руки на груди, наблюдая за тем, как Альберих наклоняется, чтобы поднять предмет. Состояние Кэйи в самом деле беспокоит его — ну не могло же чего-то случиться в промежутке между клубом и такси: слишком мало времени прошло. К тому же, Дилюк постоянно находился рядом с ним. — Все в порядке, — тот лишь отмахивается и, наконец, прикладывает ключ для домофона к нужному месту, после чего тянет дверь на себя. Дилюк ему, конечно же, не верит, но решает промолчать. Альберих не выглядит расстроенным или типа того, а значит, можно несильно волноваться (но мысль о состоянии Кэйи Дилюк в голове оставляет). Он обязательно поделится своими переживаниями, когда будет готов. — После вас, — Кэйа отходит в сторону, пропуская Рагнвиндра внутрь, и тот, закатив глаза, заходит в подъезд. Они не долго ждут лифт и даже не встречают никого из многочисленных соседей Альбериха, что, вообще-то, неудивительно, учитывая, какой на дворе час. При подъеме до нужного этажа Кэйа выглядит уже не таким убитым, как раньше, и Дилюк немного успокаивается, а потом вновь берет прохладную руку парня в свою. Альберих, мельком посмотрев на Рагнвиндра, улыбается и сжимает бледную ладонь в ответ. Уверенности на его лице становится еще чуточку больше, что не может не радовать переживающего Дилюка. Когда створки лифта открываются, и парни выходят из него, оказываясь на площадке перед квартирами, Кэйа резко тормозит Дилюка, потянув того за руку на себя. — Что такое? — Рагнвиндр послушно останавливается и оборачивается на Альбериха, смеряя того вопросительным взглядом. Кэйа же загадочно улыбается в ответ и, отпустив руку Дилюка, подходит ближе, кладя ту на его плечо. — Нужно завязать тебе глаза. Все-таки это сюрприз, — он игриво ведет бровью и проводит ладонью выше по плечу — к шее, от чего у Дилюка спирает дыхание, а узел внизу живота закручивается еще сильнее. Он вспоминает то возбуждение, что окатило его еще в клубе, и непроизвольно поддается вперед, дабы обнять Кэйю, однако тот немного отклоняется от прикосновения и, склонив голову к плечу, быстро облизывает губы. — Нет-нет, Люк, тебе нужно подождать, — он снимает с шеи Рагнвиндра шарф и делает шаг назад, разрывая их физический контакт. Он вздыхает. — Ладно, будь по-твоему, — и поворачивается спиной к парню, чтобы тот закрыл ему глаза. Кэйа довольно усмехается. Подойдя к Дилюку, он заводит руки с красным шарфом вперед и аккуратно прикладывает ткань к лицу парня. — Видно что-нибудь? — спрашивает тот, затягивая узел на затылке Рагнвиндра. Косичка приходится весьма кстати — хвост мог бы помешаться в этом процессе, и Кэйа поражается подобному совпадению их идей на сегодняшний день. Будто бы у них с Дилюком сформировалась некая связь, позволяющая читать мысли друг друга или вроде того. — Абсолютно ничего, — отвечает он, послушно стоя на месте, пока Альберих заканчивает с импровизированной повязкой. — Тогда ладно, — Кэйа улыбается, но Рагнвиндр этого, конечно же, не видит, а потом берет того за руку. Дилюк, потерявший один из способов восприятия мира, цепляется за Кэйю, неожиданно для себя чувствуя растерянность. Все-таки без зрения, которое помогает с комфортом существовать в этом мире (пусть Дилюк и не обладает идеальным зрением, но все лучше, чем абсолютная слепота), парень чувствует себя потерянным ребенком без возможности самостоятельно передвигаться и ориентироваться в пространстве, из-за чего в груди поселяется небольшая тревожность, которую в силах разогнать только Альберих, ведущий Дилюка в нужном направлении. Он доверяет ему, и этого вполне достаточно, чтобы попытаться расслабиться, позволив отвести себя туда, куда нужно. Кэйа, быстро открыв входную дверь, аккуратно проводит парня внутрь, внимательно следя за тем, чтобы тот не запнулся о порог. Они кое-как справляются с обувью и одеждой (Альберих практически самостоятельно раздевает их двоих), после чего идут куда-то дальше. Рагнвиндр, который бывал в этой квартире огромное количество раз, примерно понимает, где находится, однако все равно не чувствует полной уверенности, шагая осторожно, будто бы пол под ними может провалиться в любое мгновение. Поэтому когда его резко куда-то усаживают и просят подождать, он чувствует небольшую панику и, потеряв местоположение своего проводника, растерянно мотает головой, из-за чего Кэйа тихо смеется. — Спокойно, Люк, я тут, — он нежно касается его плеча, благодаря чему Дилюк моментально успокаивается и поворачивает голову в нужном направлении, будто бы точно зная, куда нужно «смотреть». — Мне еще нельзя снять повязку? — спросив это, Рагнвиндр тянется к шарфу, однако его ладонь ловко перехватывает Кэйа. — Нет, подожди немного, — поднеся руку ко рту, он нежно целует длинные пальцы, и Дилюк кожей чувствует, как губы парня растягиваются в улыбке. На сердце теплеет. — Мне нужно закончить приготовления, — сказав это, Альберих отстраняется от парня, и Дилюк, больше не чувствуя тревоги, кладет руки на покрывало. Он знает, что Кэйа будет здесь и никуда не денется, а значит, переживать совершенно не о чем. Его тело немного обмякает, когда часть адреналина выходит из крови. — Хорошо, — Дилюк кивает в подтверждение своих слов и морально приготавливается к длительному ожиданию. Следующие пятнадцать минут тянутся для Рагнвиндра словно вечность: он не может видеть, чем занимается Кэйа и пытается угадать его действия по звукам, чтобы окончательно не заскучать. Выходит не очень хорошо — все-таки Альберих не особо шумный — хотя что-то Дилюк все-таки умудряется распознать: шелестит одежда, щелкает зажигалка («У него есть зажигалка?»), иногда скрипит дверца шкафа, когда оттуда, видимо, что-то берут. А потом к звукам прибавляются запахи, и Рагнвиндр замирает, прислушиваясь к ощущениям. Он втягивает носом воздух, делая глубокий вдох, и так же громко выдыхает. — Ты зажег ароматическую свечку? — он приподнимает брови и поворачивает голову в сторону, в которой, как он предполагает, сейчас находится Кэйа. — Ага. Для атмосферы, — голос Альбериха же звучит совершенно не там, где Дилюк предполагал, и он поворачивается в нужную сторону со второго раза, будто бы сейчас имеет значение, «смотрит» Дилюк на Кэйю или нет. — Что это за запах? Не могу понять, — он вновь вдыхает побольше кислорода через нос, пытаясь опознать какой-то цветок или фрукт, однако аромат не похож ни на что из этого, и Дилюк ведет плечом, как бы признавая свое поражение. Кэйа хмыкает. — Это сандаловое дерево, — отвечает тот, закрывая шкаф. Его голос определенно меняет свое местоположение, и Дилюк пытается следить за ним головой, что наверняка выглядит довольно забавно со стороны. По всей видимости, Кэйа останавливается прямо перед парнем, когда произносит: — Можешь снять повязку. Получив разрешение, Дилюк поспешно стягивает с себя шарф и откладывает его на кровать возле себя. Проморгавшись, он пытается рассмотреть обстановку вокруг себя. Первое, что бросается в глаза — общий полумрак помещения, который разбавляется приятным, теплым светом, исходящим, по всей видимости, от тех самых ароматических свечек, которые они обсуждали ранее: те располагаются вне зоны видимости Дилюка — где-то на тумбочках — и парень не пытается развернуться, чтобы рассмотреть их. Стоит отдать Кэйе должное — атмосфера вокруг и впрямь преображается, становясь интимно-загадочной: запах и особое освещение делают свое дело. Наверно, во многом благодаря общему изменению обстановки Рагнвиндр чувствует, как из плечей уходит напряжение, скопившееся за предыдущие дни работы. «Еще бы массаж», — думает он, продолжая вглядываться впереди себя, туда, где предположительно находится Альберих. Когда алые глаза привыкают к общему полумраку комнаты, Дилюк, наконец, концентрирует внимание на Кэйе, который, как и ожидалось, стоит прямо напротив него. Мельком осмотрев его с головы до ног, Рагнвиндр замирает, постепенно осознавая, во что именно оказывается одет его парень. Дилюк сглатывает скопившуюся во рту слюну, ощущая, как член, успокоившийся за время ожидания в сидячем положении, вновь начинает наливаться кровью, посылая по телу приятные импульсы. Он делает прерывистый вдох через нос, прежде чем открыть рот. Сделай он иначе, голос бы наверняка его подвел, сорвавшись на возбужденный хрип в самый неподходящий момент. — Чулки, — тупо произносит Рагнвиндр, вновь оглядывая Кэйю сверху вниз. Тот склоняет голову набок, как бы призывая говорить дальше, и это небольшое телодвижение будто делает его образ еще более сексуальным, хотя, казалось бы, куда больше. — Ты надел чулки. — Ты сегодня прямо капитан очевидность, — Альберих, давно растерявший всю свою нервозность, пошло ухмыляется и нарочито проводит ладонью по кромке чулка, чтобы якобы подтянуть его. На деле же — поддразнить Дилюка, распалив его желание еще сильнее. Ох, как же Кэйе идет его нынешний наряд. На нем нет ничего, кроме черных капроновых чулок, плотно облегающих подкачанные бедра, и кружевных трусиков, едва прикрывающих уже твердый член. Золотое тату, более не скрытое одеждой, в подобном освещении выглядит еще более красивым: павлин под ключицей будто бы переливается, призывая обратить на себя внимание. Для общего образа парню не хватает только латексного платья, туфлей на каблуках и какой-нибудь плетки, честное слово. Дилюк думает, что умереть от счастья и возбуждения сейчас — отличный вариант, но старается дышать хотя бы через раз. Смерть смертью, а Кэйе наверняка его труп в квартире не нужен. Подняв взгляд выше, Рагнвиндр понимает, что подобный образ — лишь цветочки по сравнению с тем, что происходит на лице любимого. Наверно, он еще никогда не видел Кэйю настолько смущенным и развратным одновременно: этого нельзя подробно разглядеть в общем полумраке, но Дилюк все равно замечает очаровательный румянец на щеках, который становится настоящим контрастом по сравнению с шальным блеском в синих глазах. «Он снял повязку», — осознание мелькает где-то на затворках сознания, заставляя Рагнвиндра восторженно замереть взглядом на шраме Кэйи. Тот совершенно не делает парня уродливее — напротив, придает тому какой-то своеобразный шарм, изюминку. Именно он делает Кэйю Кэйей, и Дилюк готов любоваться своим бойфрендом еще хоть вечность, однако быстро берет себя в руки — нельзя вот так отдаваться во власть этого павлина, а то он и загордиться может. Конечно же, Рагнвиндр не может спрятать своего восхищения целиком: по алому взгляду легко можно понять, в каком восторге парень пребывает от внешнего вида Кэйи и как сильно хочет прикоснуться к нему прямо сейчас, а Альбериху большего и не надо: искренних эмоций на лице оказывается вполне достаточно, чтобы понять все его мысли. — Хочешь трахнуть меня сегодня в чулках? — ухмыльнувшись, Дилюк облокачивается на руки и вновь проходится взглядом по шикарному телу бойфренда, отмечая каждый его изгиб. И все-таки тот просто восхитителен. — Как романтично. После его слов Альберих будто бы вновь сдувается, немного возвращаясь в свое предыдущее нервозное состояние. Это заставляет Дилюка напрячься — он целиком обращается в слух: сейчас он узнает, от чего парень весь вечер как на иголках, и, возможно, сможет ему помочь. Главное, чтобы тот поделился с ним проблемой. — Вообще-то, — голос Кэйи звучит тихо и непривычно неуверенно, что создает разительный контраст с настроением, в котором тот пребывал минуту назад. Сам парень будто бы боится лишний раз взглянуть на Дилюка, разглядывая все вокруг, но только не своего парня, замершего в ожидании его дальнейших слов, — я хочу, чтобы сегодня ты был сверху, Люк, — произнеся это, Альберих все-таки заглядывает в алые глаза, и Рагнвиндр, увидев в них так много доверия и любви разом, чувствует, как сердце ухает вниз. — Ты уверен? — кажется, голос отказывается ему подчиняться, потому что внезапно становится ниже обычного. Дилюк помнит, как для Кэйи важен вопрос ролей в сексе и никогда не настаивал на том, чтобы поменяться. Дилюку нравится быть пассивом: его парень никогда не делал чего-то, что бы навредило ему, и он мог с чистой душой довериться тому, полностью насладившись своим положением. Будем честны, Кэйа — самый настоящий Бог секса, так что Рагнвиндру определенно грех жаловаться на свое положение. Они не поднимали эту тему очень давно, и он настолько привыкает к их ситуации, что даже в фантазиях не ставит себя активом, предпочитая дрочить на воспоминания о властных руках, берущих его за бедра, и члене, вытрахивающем из него все здравые мысли. Уважение к желаниям партнера — важный пункт в здоровых отношениях, и Дилюк не собирается нарушать его. Именно поэтому внезапное проявление инициативы в смене ролей от Кэйи настораживает Рагнивндра. Он просто надеется, что тот не действует вопреки своим желаниям из-за глупого дня рождения. — Уверен, — Кэйа резко кивает. — Если ты думаешь, что это из-за сегодняшнего праздника, то это не так, — «Какой проницательный». — Я долго думал об этом и решил, что если и быть снизу, то только с тобой. Сегодняшняя дата — это больше предлог для осуществления моего желания, — он решительно сверкает глазами и поджимает губы, заставляя Дилюка улыбнуться уголком губ. И все-таки это его Кэйа: уверенный в себе и своих действиях, смелый и любящий его настолько, что готов вместе с ним перешагнуть через свою давнюю травму, доверить ему свое тело и сердце. В груди приятно екает. — Тогда я постараюсь сделать так, чтобы ты не разочаровался, — сев ровно, он манит Кэйю указательным пальцем и усмехается, когда вновь видит на его лице румянец. — Иди сюда. Дилюк давненько не был сверху в сексе и сейчас, будто бы стряхнув пыль с далеких воспоминаний, ощущает небывалый прилив сил, заставляющий узел внизу живота скрутиться еще сильнее. Он мог бы так много сделать с Кэйей — так много прекрасных, развратных вещей: от римминга до траха на весу, — однако решает, что это все можно опробовать позже, когда они оба привыкнут к их новому положению, поймут рамки дозволенного и раскроются с новых для партнера сторон. Сейчас его приоритетная задача — позволить Кэйе расслабиться и оправдать его доверие. Подчинившись, Альберих подходит ближе и садится к парню на колени, поставив ноги по обе стороны от Дилюка. Он обнимает того за шею, приближаясь к лицу напротив как можно ближе и прерывисто выдыхает через рот, опаляя губы Рагнвиндра своим дыханием. В полумраке все кажется иллюзорным, будто нереальным, но Кэйа знает — они оба здесь настоящие и готовые в очередной раз выйти на новый уровень доверия друг к другу. Дилюк кладет ладони на бедра Кэйи и проводит ладонями по кромке чулок, наслаждаясь шероховатостью капрона. Он переводит взгляд с синих глаз на губы, будто бы пытаясь рассмотреть все и сразу, ухватиться за каждую деталь на родном лице. Горячий шепот, непроизвольно вырвавшийся изо рта, остается на губах напротив, заставляя Кэйю быстро облизнуться и немного поерзать на месте. — Тебе так идут чулки, ты бы знал, — Дилюк прерывисто выдыхает, когда парень трется о него всем телом, задевая его пах своим. У Альбериха уже стоит, и он чувствует это даже сквозь несколько слоев одежды: едва ли подобное вообще можно игнорировать. Рагнвиндр, поддавшись соблазну, проводит ладонями дальше, к заднице, едва ли скрываемой небольшими трусиками. Ощущение кружева под ладонями заставляет Дилюка подавить стон, зародившийся где-то в глубине горла, и прикрыть глаза. Вряд ли он кончит от одного лишь вида Кэйи в чулках на своих коленях, но рисковать все же не стоит. — Я знаю, — усмехается тот, потираясь носом о нос. Он нарочито елозит на его коленях, стараясь соприкоснуться как можно большей площадью их тел, и одежда Дилюка не особо помогает в этом вопросе. Кэйе так сильно хочется прикоснуться к коже любимого, поцеловать, облизнуть, целиком насладившись ее вкусом, однако ткань футболки и джинсы, которые по-прежнему остаются на парне, создают некий барьер, препятствующий их дальнейшей близости. — Именно поэтому и надел их. — Соблазнитель, — улыбается Дилюк, все-таки сжимая крепую задницу Кэйи в своих ладонях. Тот немного выпячивает ее, позволяя Рагнвиндру насладиться ощущением вседозволенности, а потом охает, когда Дилюк рывком прижимает его к себе. Член дергается в очередной раз. Ткань его сексуального белья наверняка уже пропитывается спермой, выделяя каждый контур полового органа. Немного дискомфортно, но стоит настолько яркой реакции Дилюка. Да, Кэйа возбудился, пока надевал чулки и кружева. Да, ему нравится одна лишь мысль о том, как Дилюк посмотрит на него, как он будет хотеть его, желать трахнуть здесь и сейчас. Конечно, Кэйе немного страшно от мысли, что придется отдать власть кому-то еще, но это же Люк — его милый, славный Люк, улыбающийся от спонтанных поцелуев в лоб и стонущий от его чувственных ласк. Люк, который любит его так сильно, что это видно в каждом действии, в каждом взгляде, в каждом слове и подарке. — Ага, — только и успевает ответить Кэйа, когда его, наконец, притягивают для поцелуя. Несмотря на общий уровень возбуждения и повисшей страсти в воздухе, Дилюк будто бы старается удержать себя от резких движений. Кэйа знает, каким тот бывает темпераментным как в жизни, так и в сексе, и мысленно благодарит за терпение в их первом подобном опыте. Прикрыв глаза, Альберих позволяет партнеру взять под контроль ситуацию, проникнуть языком в свой рот, а рукам пройтись по голой коже спины. От незамысловатых ласк тело начинает будто бы гореть, а возбуждение накатывать волнами, заставляя здравые мысли уходить все дальше на второй план. Само собой, при таком раскладе удерживать медленный темп поцелуя слишком длительное время было бы слишком сложно — желание завладеть друг другом накрывает их обоих, и уже через минуту нежный поцелуй становится более жестким, страстным. Иногда Кэйа любит кусаться в поцелуях, и поэтому Дилюк не удивляется, когда его нижнюю губу несильно прикусывают, немного оттягивая. Он рвано выдыхает в поцелуй, ощущая, как жар распространяется по всему телу и открывает глаза, чтобы взглянуть на своего личного демона-искусителя. — Нам бы сменить положение, — прерывисто шепчет Дилюк между поцелуями, одновременно с этим забираясь пальцами под кружева. Нежная кожа покрывается мурашками от незамысловатой ласки, а член твердеет еще сильнее, когда Рагнвиндр, все-таки опускается к шее. Он не кусается так, как это делает Кэйа, а проводит языком, будто бы пытаясь хорошенько распробовать на вкус смуглую кожу, и нежно целует каждый ее миллиметр, из-за чего Альберих, не сдержавшись, тихо простанывает. — Люк, — он цепляется за широкие плечи от приятной волны наслаждения, расползающейся по всему телу, и позволяет себе отдаться моменту. Откинув голову назад, Кэйа открывает больший доступ к своей шее, всем своим видом призывая Дилюка к действию. Парень, ухмыльнувшись, двигается к ключице, чередуя губы, зубы и язык, заставляя Альбериха раз за разом теряться в бесконечном омуте наслаждения. От несильного укуса возле адамова яблока изо рта Кэйи вырывается особо неприличный звук. Это заставляет Рагнвиндра улыбнуться. — Ты так красиво стонешь, Кай. Не сдерживай себя, — шепчет он между поцелуями, пока руками начинает припускать трусики, постепенно оголяя его задницу. Положение становится еще более неудобным, и Дилюк, вздохнув, произносит: — И все-таки нам лучше перевернуться. Кивнув, Кэйа к одновременно сожалению и счастью Рагнвиндра отстраняется и немедля укладывается на кровати рядом с ним. Дилюк, наблюдающий за парнем, видит, как тот, наверняка нарочно, медленно стягивает с себя белье и откидывает его ногами куда-то на пол, после чего раздвигает ноги в приглашающем жесте, проводя ладонями от внутренней стороны бедер выше. В горле пересыхает: «У него в заднице пробка?». Дилюк решает выяснить это чуть позже, оставив в голове заметку о своем мини-открытии. Кэйа же, зная, что тот заметил его небольшой сюрприз, и не думает скрываться, стараясь расставить ноги как можно шире, тем самым предоставляя Дилюку самый лучший обзор. — Какой же ты сексуальный, — сдавленно произносит тот, ощущая непреодолимую потребность прикоснуться к коже Кэйи, обласкать его всеми возможными способами, заставить извиваться под собой и громко, развратно стонать. В комнате внезапно становится еще жарче. — Так и собираешься сидеть как истукан и сверлить меня взглядом? — усмехается Альберих, проводя рукой по груди. Поднявшись ладонью вверх, он решает спуститься ей вниз, дабы поддразнить себя и парня еще сильнее. Огибая соски, Кэйа опускается рукой ниже и, оказавшись у паха, обхватывает член длинными пальцами. — Как насчет того, чтобы раздеться? Мне тоже хочется полюбоваться твоим телом, Люк, — сказав это, Кэйа проводит ладонью вверх-вниз, вырывая из себя негромкий хрип. Все-таки когда дело касается секса, Дилюк бывает намного громче Альбериха, и прямо сейчас это видно как никогда раньше. — Точно, — от манипуляций Кэйи у Дилюка ноет член, болезненно упираясь в ширинку, чем привлекает к себе внимание, и парень быстро, будто под гипнозом, стягивает свою футболку, а потом расстегивает джинсы, чувствуя моментальное облегчение. Он быстро снимает штаны вместе с трусами и, моментально забыв про одежду, откинутую куда-то в сторону, отдается своему единственному желанию — быть с Кэйей, ласкать его, доставляя тому неимоверное удовольствие, и просто медленно растворяться в прекрасном чувстве любви, окутывающем его сердце. Наконец приблизившись к Альбериху, Дилюк нависает над ним и вновь утягивает того в долгий поцелуй, начиная водить рукой по подтянутому телу. Он находит соски, мимоходом сжимая один из них, небольшую дорожку волос, уходящую ниже, к паху, а после и сам член, возбужденный настолько, что сейчас касается живота. Кэйа убирает свою ладонь и, перенеся руки на плечи Дилюка, несильно сжимает их, находясь в тягучем ожидании его дальнейших действий. Парень на пробу проводит ладонью по чужому члену, заставляя Альбериха резко выдохнуть в поцелуй, поддавшись навстречу к Дилюку еще сильнее. — Хочу тебе отсосать, — произносит тот прямо в губы, наблюдая за раскрасневшимся лицом Кэйи. Свет, красиво падающий на него, придает парню еще большую загадочность и делает румянец на его щеках немного ярче, заставляя Дилюка залюбоваться им сильнее прежнего. — Так отсоси, — шепчет Кэйа в ответ, ощущая, как от слов Рагнвиндра внутри все сжимается в сладком предвкушении. Ему хотят сделать приятно, когда он находится в пассивной роли. Его хотят не просто использовать и бросить, а действительно желают довести до оргазма, получив наслаждение вместе с ним. Его, наконец-то, любят в ответ и заботятся о комфорте не только в сексе, но и обычной жизни. Подобные мысли заставляют его сердце биться даже сильнее, чем от пошлых слов и грязных поцелуев. На самом деле, Дилюк намеренно хочет начать с простого минета. Во-первых, это позволит им обоим войти во вкус своего нового положения в сексе и обозначить друг для друга, что и как им больше нравится делать. Во-вторых, так Кэйа сможет расслабиться еще сильнее: даже несмотря на общее разнеженное состояние, тот все равно кажется немного закрытым, и Рагнвиндр считает своим долгом создать для того наиболее благоприятные условия в сексе, чтобы тот смог не только целиком открыться партнеру, но и по полной кайфануть от самого процесса. И, наконец, в-третьих, Дилюку жизненно необходимо проверить, реально это была пробка в заднице Кэйи или ему все же показалось. Отстранившись от влажных, чуть покрасневших губ, Дилюк спускается ниже: к шее, несильно выступающим ключицам, быстро вздымающейся груди. Он ведет поцелуями по животу, когда чувствует, как в его волосы уверенно вплетаются длинные пальцы. Кажется, коса успела расплестись, и теперь волосы постепенно возвращаются в свое обычное положение, расползаясь по широким плечам густым водопадом. Когда Рагнвиндр спускается ниже и дразняще проводит носом по нежной коже сквозь ткань чулка, Кэйа несдержанно вскидывает бедра и сжимает алые волосы чуть сильнее, как бы призывая заняться, наконец, делом. — Какой ты нетерпеливый, — усмехнувшись, Дилюк дует на головку члена Альбериха, и тот, привстав на локтях, уже открывает рот, чтобы возмутиться вслух, когда парень примирительно говорит: — Ладно-ладно, сейчас начну. Не злись только. Все раздражение от дразнящегося Рагнвиндра уходит на второй план, когда тот проводит языком по всей длине его члена, вырывая у Кэйи прерывистый выдох. Он вбирает в легкие побольше кислорода сквозь сжатые зубы, не давая себе простонать в полный голос, пока Дилюк, вобрав в рот головку, с чмокающим звуком обводит ту губами, перед тем как резко насадиться практически на полную длину. Само собой, они практикуют минет — много и часто, а еще не всегда в местах, предназначенных для этого (администрации университета об этом знать совсем необязательно). Это гораздо проще и чище, чем регулярно заниматься аналом. К тому же, сосать можно практически везде и это почти всегда будет незаметно с точки зрения растрепанности и количества одежды на теле. Так что Дилюк спустя какое-то время неплохо наловчился брать глубже и резче. Его техника отсоса становится гораздо лучше, чем в начале их отношений. Настолько, что теперь язык Дилюка заставляет Кэйю метаться под его телом и просить о большем. Впрочем, на то и был расчет. Он несколько раз насаживается на член до основания, одновременно с этим лаская яички одной из рук. Альберих же от ощущения горячей глотки, приятно сжимающей его член, немного выгибается в спине и, все-таки не выдержав, на выдохе издает тихий стон. — Люк, так хорошо, — он продолжает сжимать его волосы, непроизвольно надавливая на затылок, что может расцениваться как попытка своеобразного контроля. Рагнвиндр позволяет направить себя и, расслабив горло, принимает несколько размашистых толчков, от которых по подбородку начинает течь слюна, а на уголках глаз скапливаться слезы. Подняв взгляд вверх, Дилюк чувствует, как внизу все скручивается от вожделения. Кэйа, такой растрепанный и сексуальный, лежит, окруженный ореолом собственных волос, и время от времени выстанывает его имя вперемешку с короткими фразами вроде «быстрее», «да», «пожалуйста». Он делает это не слишком громко, и парню приходится хорошенько прислушаться, дабы разобрать их, однако полный возбуждения голос вместе с чмокающим звуком минета заставляет Дилюка по-настоящему завестись. Лицо Кэйи, по-прежнему красное от возбуждения и смущения, делает его образ таким порочным и невинным одновременно, что Рагнвиндр в очередной раз поражается своей выдержке: подобный вид кого угодно заставит потерять рассудок, целиком поддавшись порыву. Но он должен держаться — ради Кэйи и их с ним благоприятного будущего. Еще раз проведя головой вверх-вниз, Дилюк с хлюпающим звуком отстраняется от члена и, высунув язык, облизывается, заставляя Кэйю, открывшего глаза, завороженно замереть. То, каким сейчас выглядит Рагнвиндр, заставляет его пальцы на ногах поджиматься, а сердце трепетать. — Сладко, — он, довольный, будто кот, наевшийся сметаны, ухмыляется, вгоняя Альбериха в еще большую краску, а потом, поддавшись своему любопытству, все-таки скашивает взгляд ниже, продолжая находиться между смуглых бедер. — Так это все-таки пробка, — Дилюк смотрит на Кэйю в поисках подтверждения своих слов, и тот поспешно кивает, ощущая, как смущение нападает на него с новой силой. — Ты ходил с ней сегодня весь день? — продолжает задавать вопросы он, целуя внутреннюю сторону бедра Кэйи в приступе неконтролируемой нежности. — Да, — едва слышно произносит Кэйа в ответ, старательно не отводя взгляда от Дилюка. Почему-то именно сейчас ему хочется безотрывно смотреть на Рагнвиндра в попытках запомнить каждую деталь сегодняшней ночи. Она наверняка станет особенной для них обоих. — Ты так старался ради меня, Кай, — Дилюк вновь целует его на этот раз немного выше кромки чулка, после чего потирается о бедро щекой, вызывая у Альбериха неконтролируемую улыбку. — Спасибо, — он ласково улыбается Кэйе, и тот чувствует, как огромная радость, которую он испытывал рядом с Дилюком весь сегодняшний вечер, скапливается комом в горле так сильно, что он едва сдерживается от всхлипа. Накопившиеся эмоции, штормом бушующие внутри, будто бы начинают проситься наружу, практически вырываясь в виде непрошеных слез. Однако Кэйа сдерживает себя, рассудив, что обломает им весь секс, если сейчас заревет. «С этим можно повременить», — рассуждает он, делая прерывистый вдох через нос и пытаясь сконцентироваться на внутреннем желании отдаться любимому человеку. — Мне хочется быть хорошим мальчиком для тебя, Люк, — усмехается Кэйа, заводя алый локон за ухо Рагнвиндра. Тот улыбается, наслаждаясь приятной заботой парня. — В таком случае ты самый лучший мальчик на свете, — Дилюк игриво вскидывает бровь и проводит ладонью по члену ниже, к пробке, заставляя Альбериха прикусить нижнюю губу. — Можно я?.. — он осторожно надавливает указательным пальцем на пробку, и Кэйа, поняв с полуслова, быстро кивает, ложась обратно на спину. Он старается максимально расслабиться, когда Рагнвиндр, поддев пробку пальцами, тянет ту на себя, и она с чпокающим звуком выходит из его задницы, оставляя после себя странное ощущение пустоты. Отложив игрушку в сторону, Дилюк, ни на секунду не отводящий взгляд от Кэйи, наблюдает, как анус Кэйи, потеряв инородный предмет, моментально сжимается. Только представив, как внутри у парня будет хорошо, узко и горячо, Дилюк чувствует приятное покалывание в кончиках пальцев вперемешку с бесконечным желанием войти в Кэйю. Однако он не торопится действовать, помня о подготовке. — Ты же положил смазку где-то рядом? — спрашивает Рагнвиндр, получая в ответ очередной кивок. — На тумбе, — Альберих, немного запрокинув голову назад, косится в нужную сторону. — Можем подвинуться к ней для удобства, — предлагает он, вновь переводя взгляд на Дилюка. — Да, можно, — без промедления соглашается тот, начиная двигаться выше по кровати. Они немного перемещаются так, чтобы Дилюк смог достать до смазки и, открыв ее, вылить немного жидкости к себе на пальцы. Кэйа же в ожидании его дальнейших действий укладывается головой на одну из подушек. Прохладная субстанция немного остужает пыл Рагнвиндра, и тот, вновь вспомнив обо всех нюансах их ситуации, серьезно смотрит на Кэйю. — Ты уверен? — он не уточняет, в чем именно Альберих должен быть уверен, но тому не нужны какие-то лишние уточнения — парень сразу же понимает его. — Да, — Кэйа не закрывается от Дилюка, позволяя тому любоваться прекрасным телом и красивым лицом, на котором не мелькает ни капли страха — одно лишь вожделение. Это заставляет Рагнвиндра убедиться в правдивости слов Альбериха: все в нем так и кричит о желании быть трахнутым именно Дилюком здесь и сейчас. — Тогда как ты хочешь? — уточняет Рагнвиндр, подсознательно чувствуя, что Кэйа предпочел бы избежать позы, в которой его изнасиловали в подростковом возрасте. Он, конечно, не великий психолог, но такие простые выводы сделать способен. — Если можно, лицом к лицу, — Альберих ожидаемо пользуется возможностью выбора и смущенно отводит взгляд. Он не стыдится произносить подобные вещи вслух, но почему-то все равно ощущает небольшое стеснение от озвучивания чего-то такого. Утешает лишь то, что Дилюк ни за что бы не осудил его выбор и желания, так что в этом плане можно спокойно расслабиться, полностью отдавшись во власть его действий. — Я немного нервничаю, когда не вижу лица партнера. Если ты понимаешь, о чем я, — в его голосе проскальзывает что-то настолько ранимо-надломленное, что Дилюк, не выдержав, наклоняется, чтобы оставить на губах нежный, успокаивающий поцелуй. — Я понимаю, — нежно шепчет он в его губы. — Тогда стоит подложить подушку под копчик. Для удобства. Кивнув, Альберих берет соседнюю подушку и, приподняв бедра, кладет ее под копчик так, что теперь тот становится немного более приподнятым, что в дальнейшем позволит Дилюку легче войти в него. Сам Дилюк же, взглядом оценив уровень комфорта положения своего парня, все-таки приставляет сразу два пальца к анусу. — Готов? — уточняет для верности. — Да, — произносит Кэйа одними губами, однако Рагнвиндру достаточно и такого ответа. Он аккуратно вводит пальцы внутрь Кэйи, ощущая, как горячие стенки подаливо позволяют растягивать себя. Проходить целый день с анальной пробкой было верным решением: растяжка идет гораздо быстрее, и Дилюк довольно скоро добавляет ко второму пальцу третий, чтобы на совесть подготовить парня и не доставить тому дискомфорта в процессе. Альберих же под ним громко дышит, пальцами цепляясь за одеяло, когда Дилюк проникает особо глубоко. Он не сразу достает до простаты, поскольку сделать это в подобном положении сложно. Зато когда у того, наконец, получается, Кэйа, несильно выгнувшись в спине, издает негромкий стон, уведомляя Дилюка об испытываемом им наслаждении. — Здесь, да? — парень вновь надавливает на чувствительную точку, и Альберих, ощутив, как по телу проходится повторная волна наслаждения, прикрывает глаза, выстанывая уже громче. — И правда здесь. Ты умничка, — улыбнувшись, Рагнвиндр делает еще пару толчков и, убедившись в достаточной растянутости Кэйи, так же аккуратно вынимает пальцы. Взглянув на тумбу, он обнаруживает рядом с одной из ароматических свечек пачку презервативов и, усмехнувшись предусмотрительности своего парня, тянется, чтобы взять их. Открыв ту, он достает один из презиков и, разорвав упаковку, ловко раскатывает тот по члену, который от нехватки внимания к себе дергается даже от настолько простого прикосновения. — Сможешь закинуть ноги мне на плечи или это находится вне твоих акробатических способностей? — улыбается Дилюк, наблюдая за Кэйей, пытающимся отдышаться. — Думаю, лучше обниму ногами за талию, — отвечает тот немного севшим голосом. Несмотря на то, что Кэйа практически не издавал каких-либо звуков, горло почему-то неприятно саднит. Наверно, дело в небольшом обезвоживании. — А то потяну себе еще что-нибудь. — Хорошо, понял, — сказав это, Дилюк приставляет головку к анусу Кэйи и начинает постепенно входить, давая тому время на привыкание. Альберих же будто бы весь замирает, однако внутренне не напрягается, позволяя Рагнвиндру целиком контролировать процесс. Внутри у Кэйи тесно, горячо и настолько хорошо, что Дилюк на секунду думает о том, что может кончить от одного лишь этого ощущения да взгляда на растрепанного Альбериха, всем своим видом призывающего трахнуть его как можно скорее. Однако, сделав особенно глубокий вдох, он двигается дальше и, когда, наконец, оказывается целиком в Кэйе, громко выдыхает через рот, продолжая следить за состоянием парня. — Порядок? — спрашивает Дилюк через несколько секунд и, получив молчаливый кивок в ответ, берет Кэйю под коленки, чтобы, приподняв его бедра для удобства, сделать первый толчок. С непривычки Кэйа, не удержавшись, издает громкий звук, одновременно похожий на стон и скулеж. Вид сверху же заставляет Рагнвиндра буквально удерживать себя от поспешных действий, двигаясь медленно, размеренно. Он нежно оглаживает кожу Кэйи там, где может достать ладонями, чтобы показать свою участливость, и, когда тот, приоткрыв пересохшие губы, произносит тихое: «сильнее», — не может не подчиниться. Толчки становятся быстрее, резче, и в какой-то момент Дилюк ощущает, что эта поза ему неудобна: поддерживать ноги Кэйи, одновременно работая бедрами, совершенно некомфортно и слишком энергозатратно, так что он, отпустив ноги Альбериха, склоняется к его лицу, опираясь на локти по обе стороны от его головы. Кэйа, как и было обговоренно ранее, скрещивает ноги за спиной у Дилюка, позволяя тому находиться еще ближе к себе. Небольшая смена позиции делает возможным поцелуи, чем Рагнвиндр решает моментально воспользоваться. Далеко тянуться не приходится — они буквально дышат одним кислородом, прерывисто выдыхая в губы напротив, так что во время первого толчка в подобном положении Дилюк накрывает его губы своими, ловя ртом особенно громкий стон. Толчок за толчком — они набирают скорость, задавая определенный темп. В какой-то момент кислорода становится преступно мало, и Дилюк, немного отстранившись от Кэйи, просто надвисает над ним, продолжая наблюдать за каждой реакцией, проскальзывающей на лице Альбериха: страсть, нежность, желание — все смешивается воедино. Слова, слетевшие с его губ, становятся неожиданностью для них обоих: — Ты такой красивый, — Рагнвиндр на секунду останавливается, не ожидая от себя подобного, однако, заметив, как Кэйа на его слова стонет еще громче, всем телом выгибаясь навстречу движению, продолжает толкаться внутрь. Решив использовать это в свою пользу, Дилюк наклоняется к уху Альбериха, практически ложась на него, и продолжает горячо шептать прямо в него: — Такой замечательный, самый лучший, просто потрясающий. Кэйа, внимательно слушающий комплименты, один за другим слетающими с губ Дилюка вперемешку с тихими стонами, все-таки всхипывает и сильнее цепляется за чужие плечи, наверняка оставляя на них следы от ногтей. От каждого слова Дилюка, каждой его похвалы в адрес Альбериха внутри поселяется прекрасное светлое чувство, которое перемешивается с вожделением внутри, распускаясь прекрасным бутоном из эмоций. Он больше не сдерживает себя, издавая стоны в полный голос, иногда попадая в унисон с Дилюком. Пальцы на ногах подгибаются от количества чувств и ощущений, окруживших его тело, а в голове гудит навязчивая мысль, которую он моментально озвучивает: — Люк, ах-х, — тот попадает по простате, и Кэйю выгибает в спине. — Люблю. Я тебя так люблю, — громко шепчет, зная, что будет услышан. Он чувствует как алые волосы, не собранные резинкой, каскадом падают на его тело, заставляя несильно вздохнуть. — Люблю, — произносит уже громче, прежде чем кончить, открыв рот в немом стоне. Внутри будто бы взрываются фейерверки — не только от яркого оргазма, но и от той бури чувств, что окатывают его сердце приятным теплом. Дилюк, почувствовав, как Кэйа сжимает его член внутри себя, несдержанно стонет тому на ухо и, сделав еще несколько толчков, кончает вслед за ним. Дилюк приходит в себя буквально считанные секунды, прежде чем, немного повернув голову, оставить нежный поцелуй на синем виске. — Я тоже тебя люблю.