5. Лучший друг
29 августа 2021 г. в 13:04
Ричард открывает глаза. В них попадает нетёплый солнечный свет. Ричард морщится и моргает, чтобы привыкнуть к утру. Над ним белый потолок. Справа от него храпит Гэвин. Они никуда не спешат, у них всё ещё только впереди. Ричард смотрит в сторону стены, куда совсем недавно Риды повесили часы. Полдень. Миринда перед уходом на работу растопила камин и приготовила завтрак на троих, что всегда было для неё привычным. Раньше у Гэвина с ночевой мог оставаться только Коул, но теперь чаще это делал Ричард. Парню совсем не хотелось подниматься, потягиваться. Он зевает и прикрывает глаза, чтобы поспать ещё хотя бы пятнадцать минут. Он всем сердцем обожал этот уютный дом, который принимал его, как родного. Это спокойствие, счастье и простота жизни расслабляли подростка и позволяли забыться на сутки.
Горничная Хлоя, год назад нанятая Коннором для ухода за большим домом, подшучивала над Ричардом из-за его частого отсутствия:
– Бедный бездомный мальчик, – и хихикала с того, как раздражённый Коннор направлял взгляд на младшего брата.
Отношения в семье Рэйкетов стали натянутыми. Ричард с трудом справлялся с тем, чтобы не кричать на брата, когда тот начинал придираться по мелочам или говорить фразами отца:
– Ты забываешься, Ричард. Ты Рэйкет. И должен соответствовать своей фамилии, – Ричарда так злили эти слова, что порой он не мог скрыть своего недовольства. И тогда Коннор продолжал: – Ты должен быть благодарен за то, что я позволяю тебе жить в моём доме. Если бы не я, ты бы уже давно сгнил где-нибудь в приюте, как жалкая псина.
– В аду приятней, чем с тобой, – тихо, но твёрдо говорил себе под нос Ричард, зная, что старший брат прекрасно всё слышит и сильно обижается. В такие моменты он либо спешил подняться к себе в комнату и запереться, либо выбегал с вещами на улицу и шёл к Гэвину, чтобы поделиться услышанным и выразить беспокойство по поводу того, что брат сильно изменился после смерти родителей, стал чёрствым, холодным и жестоким.
Ричарду повезло встретить такого понимающего друга, как Гэвин, который всегда мог выслушать, поддержать и дать совет, пусть он и был младше. Они всё больше времени проводили вместе и почти никогда не ссорились. Единственная трудность, с которой они сталкивались, – у Гэвина были и другие друзья, которые даже спустя год стояли у него на втором месте. На первом – мама, на третьем – Ричард. Это заставляло четырнадцатилетнего парня обижаться на общительного двенадцатилетку, который предпочитал отдых в компании ребят, а не парный просмотр аниме, диски с которым Ричард приносил из дома. Ричард напрямую не говорил Гэвину о том, что чувствует, когда ему приходится быстро собирать вещи и уходить, потому что "сейчас ребята придут". Он относился с пониманием и радовался хотя бы тому, что Гэвин не забывал о нём. Ричард считал его своим лучшим и единственным другом. Но даже дружба с Гэвином не спасала его от навешанных ярлыков: странный, одинокий, тихоня.
– Тебе стоит подружиться с кем-нибудь. Ты слишком грустный, когда один. Я волнуюсь, – часто говорил ему Гэвин. Ричард осознавал, что его друг прав. И с этим правда нужно было что-то делать: набраться смелости и познакомиться ближе с теми ребятами, которых он считал хорошими, классными и интересными.
Ричард открывает глаза после лишних пяти минут сна, наконец поднимается и потягивается, после чего слышит у себя под боком:
– У тебя волосы на подмышках! И на груди! Охренеть! – Гэвин даже протянул руку, чтобы потрогать мелкий пушок волос на груди, но Ричард вовремя спохватился и шлёпнул его по ладони. – Ауч!
– Завидуй без рук, – за год у Ричарда успел сломаться голос. Он взрослел, а Гэвину хотелось начать взрослеть тоже. И он правда завидовал другу постарше.
– Вредина ты, Рич, – фыркает мальчишка и выбирается из-под одеяла, накрывавшего их обоих, чтобы одеться в домашние штаны и тёплый зимний свитер, связанный мамой к прошлому Рождеству. Какой подарок она готовила к этому, никто не мог узнать.
– Весь в тебя, Гэвс, – подросток сонным взглядом осматривается. Он заваливается обратно на подушку и плотнее укрывается одеялом, которое теперь принадлежало ему и только ему.
– Так, значит? Тогда хер тебе, а не имбирное печенье! Я один знаю, где оно лежит, а тебе не дам, понятно? – с угрозами у мальчика ещё были проблемы.
– Следи за языком, молодой человек, – Ричард не стеснялся воображать из себя взрослого, серьёзного дяденьку.
– Слежу. И сейчас на мой язык попадёт печенье. А ты дрыхни дальше! – Ричарду в голову прилетает подушка, а сам Гэвин убегает на кухню, чтобы забраться на стул, затем на гарнитур и достать с самой верхней полки банку с печеньем.
Ричард остался лежать на разложенном диване. Подушку, брошенную в него другом, он обнял и прижал к себе, пытаясь уловить ещё несколько минут сна. Но Гэвин умел разбудить любого. С кухни послышался грохот, детский крик: "Блять!" – и дребезг. Ричард подскочил и, как был в нижнем белье, так и отправился на кухню, чтобы оценить ущерб. Гэвин упал со стула, разбил банку с печеньем и, судя по его отчаянным крикам и плачу, либо сломал себе что-то, либо сильно ушиб.
Рождество Гэвин встретил в больничной палате, в окружении мамы и некоторых друзей. Ричарда к нему не отпустил Коннор, потребовав, чтобы младший брат встретил Рождество, как и всегда, за их семейным столом. Это был самый неловкий, скучный и паршивый праздничный вечер за всю жизнь Ричарда. Его лучший друг сломал себе бедро и вывихнул лодыжку. Конечно, Ричард до этого приходил к нему несколько раз после уроков. Он приносил Гэвину сладости, фрукты и комиксы, рассказывал главные новости школьной жизни и просто поднимал настроение.
– И не такое ещё переживу! – говорил с улыбкой Гэвин, начиная вспоминать, какие ещё сильные травмы получал в детском саду и в младших классах.
– Ты? Точно переживёшь, – Ричард, который проходил только через удаление апендикса, не сомневался в стойкости лучшего друга.
И всё же Ричард правда хотел встретить этот праздник с Гэвином. "Может, в следующий раз", – пишет он и отправляет лучшему другу сообщение. В ответ приходит забавный стикер с котиком, который показывал большим пальцем вверх, и надписью "Yes".