Лучи рассветного солнца

В ветхой избушке глубоко в лесу застоялся запах сушеных трав, только залитых кипятком. Толстый узорчатый чайничек отставляют на деревянную резную подставку и берут небольшое блюдце, на которое кладут орехи и свежие, сорванные днем, лесные ягоды. Чашка с варевом и блюдце ставятся на поднос и относятся в небольшую комнатушку, где мальчик был занят рассматриванием хмурого темного неба, затянувшегося мрачными тучами. Он сразу отворачивается от окна, когда к нему заходит женщина, и улыбается, уступая ей место рядом на кровати. Женщина ставит поднос на стол, чтобы чай немного остыл, и садится на мягкую поверхность, несколько поникнув, смотря за стекло. — Лес шумит тревожно весь день, — задумчиво говорит, тонкой рукой отодвигая в сторону прозрачные шторки, украшенные кружевом на краях, для лучшего обзора. — Это плохой знак, да, бабушка? — спрашивает мальчик, своими большими любопытными глазами смотря на ведьму. Та к нему поворачивается и снисходительно улыбается, проводя по его отросшим до середины ушей волосам. — Слушай голос леса, Тэхен. Он — лучший твой друг и советник, он никогда тебя не обманет и направит на истинный путь, — Тэхен смотрит на нее как всегда с восхищением, уважением и чрезмерной любовью в глазах. — Я не знаю, что это значит, — вновь косится на окно Вихен, — но если лес неспокоен, то нужно быть начеку и держать ухо востро. Он предупреждает. Лес — самый первый предвестник бед. Запомни это. — Но я не ведьма, как же я буду говорить с лесом? — Тэхен протягивает ладошки, когда ему подают горячую чашку, но из-за его вечно холодных, пиромантовых рук, он не чувствует обжигающего фарфора. Из чашки приятно пахнет травами, самыми разными. Почти каждый день бабушка заваривает ему новые напитки, которых он не пробовал, это взрастило в нем азарт и предвкушение, хотелось скорее узнать, какого вкуса будет чай на этот раз. — Тебе не нужно быть ведьмой для этого, — ставит на покрывало блюдце, подхватив один орешек. — У тебя есть дар, позволяющий напрямую общаться с лесом, его слышать и чувствовать. А это дано даже не каждой ведьме, — Вихен видит, как мальчик замялся, стоило заговорить о его способностях, поникнув головой, уткнувшись глазами в свое искаженное отражение в чашке. — Не думай о магии, как о приговоре, — привлекает его внимание ведьма. — Если будешь ее бояться — ничего хорошего не выйдет. Наоборот, ты должен владеть ей, как самый сильный маг, показать, что ты ее хозяин, а не наоборот. Пойми, такими способностями слабых не наделяют. Тэхен поднял на нее блестящие в свете ламп глаза и снова опустил к чашке. Рука сама поднялась, нависнув над горячей жидкостью, ладонь обдавало жаром струящегося вверх пара, пока вместе с ним за магом не поднялась небольшая струйка чая, послушно следующая за холодной ладонью. В свои девять лет сила проявилась во всей своей красе, напугав не только мальчика, но и женщину, сразу спохватившуюся при первых всплесках энергии. Первый был в три, когда еще не много смыслящий Тэхен гулял по поляне возле дома, гоняясь за бабочкой под лучами теплого солнца. Тогда крылатое существо приземлилось на пухленький пальчик, приятно щекоча его, пока красочные крылья рассматривала пара горящих любопытством глаз. Мальчик хотел коснуться ее, но бабочка взлетела, вынуждая Тэхена подняться и побежать за ней в лес, к собирающей у опушки ягоды Вихен. Та повернулась на озорной смех внука, уголками губ улыбаясь, пока он скакал, пытаясь поймать насекомое. Так получилось, что бабочка улетела слишком высоко, Тэхен не мог достать, но, потянувшись более упорно, его что-то подняло вверх, и он дотянулся до цветных крыльев. Женщина, замерев на месте, так и уронила корзинку на землю, увидев, что случилось: ребенка вверх поднял возникший из ниоткуда ствол дерева, окутав ножки мальчика тугими темными лианами, чтобы не упал. Быстро собравшись, она подбежала к магическому дереву, сняв с него радостного до невозможности внука с крылатым созданием в ладонях, которое он восхищенно ей показывал. Ведьма подумала, что дар его, наконец, проявился, и выдохнула спокойно. Как же она ошибалась. Через два года, когда мальчик мог сам заставить проклюнуться и расцвести из почвы цветок, случилось невероятное. Когда бабушка в очередной раз попросила его попробовать вырастить ромашку для отвара, Тэхен сразу побежал в комнату к готовому горшку с плодородной землей, отведенному специально для его практик. Вырастив нужное растение, он подумал, что хочет оставить его про запас, и вырастил еще один кустик, но на это потребовалось больше сил, чем может отдать шестилетний ребенок. Направив всю энергию в ладони, как учила бабушка, он чувствовал, как растение с натягом, но вырастало по его командам, оно подчинялось, магия не выходила из-под контроля. На лбу выступила испарина, губа была сосредоточенно закушена, а все, что Тэхен вырастил, вдруг воспламенилось, заставляя отскочить со вскриком от горшка. Тэхен с быстро колотящимся сердцем смотрел, как догорают последние цветы, пока Вихен не зашла в комнату. Когда он объяснил ей, что случилось, лицо ее вечно молодое впало в гримасу задумчивости, а после засветились на миг, стоило ей понять, в чем проблема. Она тотчас подскочила к книжной полке, в спешке читала названия на корешках, пока не нашла нужную, массивную, с яркой красной обложкой, по которой золотыми буквами было выведено что-то на древне-ведьминском языке. Вычитав о легенде нескольких даров, она захлопнула книгу, убрав ее на место, и решила проследить за Тэхеном некоторое количество дней, прежде чем бить тревогу. Опасения подтвердились. Спустя несколько дней, Тэхен случайно зажег ритуальные свечи, стоящие на полке. Два дара: земля и огонь. Они вполне могли передаться и разделиться, как ведьминская наследственность. Маги огня и земли нередко могут применять их заклятия, будучи связаны с лесом и ритуальным огнем. Но все пошло вразрез с предположением Вихен, когда проявился третий дар. Тэхен, выбежав в дождь к кладовой, вернулся абсолютно сухим, вызвав удивление ведьмы. А когда снова на пробу вышел, увидел, что капли его будто огибают, не касаются, образуя некий купол над ним. Третий дар — вода. Последний проявился, когда Тэхен заболел и лежал под ворохом одеял у себя в комнатке, почти ежеминутно навещаемый бабушкой, приносящей ему нужные снадобья и еду. Его тогда мучила лихорадка, был страшный кашель, першение в горле и ужасно зудело в носу, вынуждая чихать. И когда он в очередной раз чихнул, с полок посыпались горшочки и книги от внезапного, из ниоткуда взявшегося потока ветра, прошедшегося и по Вихен, взъерошив ей темные волосы. Четвертый дар — воздух. Ведьма понимала, насколько непросто ее внуку будет в жизни с таким набором разрушительной силы, но единственное, что она могла сделать — направить, выучить, сделать нужные обереги с наложенными заклятиями и просто обучить жизни с его дарами. Сейчас, когда Тэхену девять, он не очень умело управляется со всеми четырьмя дарами, нередко путая их энергии и применяя не ту, но бабушка всегда рядом, помогает, чем может, бережет от ошибок, учит, как разделить четыре разные силы внутри и почувствовать их. И мальчик ей бесконечно благодарен. Он не сильно осознает весь масштаб опасности магии четырех стихий, но ощущает ее мощь, которая с каждым днем крепчает, усиливается, пытается поглотить, подмять под себя мальчика, который упрямо сопротивляется. Ему нередко было страшно, практикуя определенный тип магии, он боялся ошибиться и подвергнуть себя и Вихен опасности, по неосторожности перепутать землю с огнем и вместо того, чтобы вырастить цветок, — поджечь дом. Чай послушно повинуется желаниям Тэхена, восстает из чашки дрожащим столбом, выходит за пределы фарфора, зависая в воздухе. Женщина следит внимательно, без лишней тревоги, зная, что контроль внука стал лучше, и третья из четырех стихий подчиняется почти беспрекословно его влиянию. Вода и земля стали послушными в его руках, витают в балансе глубоко внутри, не пересекаясь со все еще капризными огнем и воздухом. Тэхен чувствует власть над крупной каплей чая, готовой принять любую форму и выполнить его любой приказ, стоит только подумать о том, чего хочет. Но вода его отталкивает, это не та стихия, которой нужно уделять столько внимания. Его главная цель — огонь. Рыжее пламя, разрушающее все живое своими горячими объятиями. Чай возвращается спокойно в чашку, а Тэхен вздыхает. Он чувствует себя слишком слабым, игнорируя слова Вихен. Внутреннее давление, обжигающее органы, скребет с противным лязгом. Огонь, который он сдерживает, рвется наружу каждую секунду. Тэхен смотрит на свои ладони, стоит поставить чашку на поднос: они слабо светятся теплым янтарным светом, под кожей по венам стремятся золотые ветки пламени, за которыми он с грустью в глазах наблюдает. Но ладони по-прежнему холодные, когда в них ложится небольшой мешочек, врученный ведьмой. Внутри лежало четыре кольца с разными камнями. — Это кольца «Лунного солнца», — объясняет женщина, раскладывая их по ладони, камнями к мальчику. — Они помогут тебе сконцентрироваться, защитят от энергетических всплесков. В каждом из них заключено сильное колдовство ведьм, заклятия, наложенные на кольца, действуют на их носителя. Вот это, — показывает на кольцо с красным камнем, — не позволит иллюзионистам или другим магам проникнуть в твое сознание без твоего ведома, защитит от любого ведьминого проклятия. Зеленое и голубое стоит носить вместе, на одной руке, поскольку они усиливают свойства друг друга. Одно подавляет твою внутреннюю энергию, облегчая тебе контроль над силами, а другое — усиливает духовную силу, не связанную с магией, а скорее с силой воли и выдержкой, делает тебя более стойким к капризам твоей магии, и скрывает твою энергию. Ты знаешь, что она ощущается намного ярче и сильнее, чем у обычных магов, это может навлечь на тебя неприятности. Последнее притупляет твои эмоции. В тебе слилось две противоречивых стихии — огонь и вода — их обладатели тоже весьма различны в характерах, но в тебе играют противоречия, когда-нибудь в тебе устоится темперамент одной из этих стихий, ты будешь либо с большим уклоном к огню, либо к воде, земля и воздух будут рецессивны против них. Эмоции и пироманта, и гидроманта одинаково неоднозначны, непредсказуемы, как и их стихии, поэтому тебе необходимо это кольцо с аметистом. Носи эти кольца, Тэхен, даже ночью не снимай, они защитят тебя от Пожирателей энергии. — Но они же большие, — мальчик недоуменно смотрит на кольца, которые были сделаны явно не для его миниатюрных, худых пальцев. — Это магические кольца, они сами подстроятся под нужный размер, — помогает надеть их, три на одну руку, и одно отдельно, — красное. — Кто такие Пожиратели энергии? — Те, кто охотится на ведьм и сильных магов, вроде тебя, испокон веков. Ты должен научиться постоять за себя, научиться жить в гармонии со своими дарами, — холодные ладони оказались в двух теплых ведьминских, — только тогда тебе ничего не будет угрожать.

***

Время шло, Тэхен освоился с магией колец, начал понимать, как она работает, и пользовался этим. В одиннадцать лет он, благодаря им, приручил себе воздушную стихию, теперь без проблем управляясь и с ней, но огонь все не хотел поддаваться. Он не слушался, все пытался вырваться из холодных ладоней, а Тэхен пытался подавлять эти порывы, пока однажды не решил выпустить его. На пустынном поле даже сухой травы не было, значит — гореть было нечему. Мальчик закрыл глаза, сделав глубокий вдох, начал среди магических стихий выделять одну единственную, причиняющую столько проблем. Дотянувшись до нее, он пускает к кистям слабый поток энергии, резкую волну которой предотвращают кольца, ощущает ее скапливание через покалывание в середине ладони и выдыхает, когда на них зажигаются небольшие сферы пламени. Он смотрит на пляшущие огненные языки, стремящиеся вверх, заворожено, не отводя глаз, пораженный ощущаемой мощной энергией и восхищенный красотой красного цветка. Направив больше энергии в ладони, огонь в руках вырос вдвое, а внутри стало… легче. Тэхен, «выгуляв» капризную стихию, почувствовал облегчение, накрывшее приятной невесомой вуалью плечи. Кольца хоть и помогали сдерживать магию даров, но не в силах были притупить внутреннюю агонию и убрать неприятное, тянущее вниз, чувство. А стоило всего лишь позволить стремящейся к свободе стихии вырваться небольшим потоком наружу. Втайне от бабушки Тэхен сбегал на то поле, отпуская накопившийся поток пламени «погулять» по его пустынным просторам, пробовал проделывать практические упражнения на контроль, какие он делал с водой, но в этот раз все было совсем иначе. Более прекрасно, завораживающе, даже пугающее, но оттого не менее величественно красиво. В огонь мальчик влюблялся с каждым приходом сюда, наслаждался полыхающими языками пламени, восставшими из мертвой земли или возникшими в воздухе по одному движению руки. Так он общался со стихией, нашел к ней подход, и она пошла на контакт. Именно поэтому годы спустя, когда его определяли в разные школы для магов, перед учениками он представал, как пиромант. Так было безопасней им, и выгодней ему. Огонь был в постоянном применении и не грозился вдруг вспыхнуть внезапным смерчем, уничтожая все вокруг. Быть пиромантом для всех проще: можно оставаться в стороне, ни с кем не контактировать и вести отшельнический образ жизни, и ни у кого не возникнет лишних вопросов, максимум за спиной пошушукаются, смахнут все на темперамент его сил, влияющий на характер, и отстанут, — побоятся говорить что-то в лицо или дразнить. Такой образ жизни его более чем устраивал после внезапного исчезновения бабушки. Лучше оставаться в тени и не высовывать нос лишний раз, чем получить кучу вопросов в свой адрес. Тэхен очень надеется, что Вихен не достали Пожиратели энергии, и она живая где-нибудь затаилась, предварительно отправив его в одну из школ в другую часть страны, в безопасность. Из книг, оставленных ему бабушкой, Тэхен узнал много о своей силе, магии ведьм, магических артефактах и легендах. Но ему все еще хотелось лучше раскрыть свою силу. В один из дней он решил смешать свои способности. Он знал, что сочетание воды и воздуха даст ему снег и лед, а воздуха и пламени — устроит иссушающий ураган, но ему стало интересно, что будет, если совместить все три стихии в одну (земля, как обособившаяся стихия, применялась исключительно в одиночку, являясь прямым создателем живого). Так он открыл свою особенную способность, полюбившуюся ему почти сразу же, — ледяное пламя небесно-голубого цвета. Оно не было обжигающим, как простое, но было столь же всеуничтожающим, опасным. Оно буквально сносило деревья, вырывая их с корнем или просто стирая с лица земли, то же самое могло случиться, примени он это к человеку. Голубое пламя осталось в тайне, как и магия четырех стихий, как и его происхождение.

***

Концентрация, концентрация и еще раз концентрация. Полное погружение, сосредоточиться на объекте перед собой, почувствовать с ним связь, через него пропустить энергию. Это повторяет про себя Чимин, сидя перед кулером в холле, пока все на первом уроке (у него его нет), и пытается как-то воздействовать на воду через какую-либо преграду. Концентрация, концентрация, концен… — Ты там рыб ищешь? — Пак дергается и, развернувшись на источник шума, замечает Юнги, скептически оглядывающего парня на корточках перед кулером. — Или амёб разглядываешь, я не знаю… — Твое уважение чужого личного пространства ищу, — огрызается Чимин, закатив глаза, и поднимается на ноги, выпрямляясь в спине. — Я, вроде, не сделал ничего, чтобы его нарушить, — Юнги преспокойно пожимает плечами, будто и не заметил, как Пак испугался его внезапного появления. Последний зачесывает черную шевелюру назад пятерней, вздохнув, прежде чем окинуть Мина взглядом, как делает это всегда при встрече. Сказать что-то в опровержение не может. — Мне недавно Мина предъявила, что я не могу через какое-то препятствие управиться с водой, — объясняет, ступая к диванчику, на котором обычно валялся на переменах. — И ты решил это опровергнуть? — догадывается маг, садясь на тот же диван, уже привычно ожидая темную голову на своих коленях. — Ну, да. — И как? — Я бездарность, — хмыкает с грустинкой в голосе, опуская глаза на пальцы, перебирающие найденную где-то нитку. — Тогда я Мерлин Монро, — усмехается Юнги. — Я серьезно. — А кто шутит? — Если такое препятствие, как пластик, помешало мне взять воду под контроль, то что я тогда вообще могу, кроме как выебываться? — Ого, — Юнги хмурится, опуская взгляд на парня, — никогда бы не подумал, что услышу нечто подобное от тебя. Но ты слишком категоричен к себе, — его рука неосознанно, скорее машинально, проникает в чужие темные пряди на голове. — Будь ты бездарностью, то: а) тебя бы здесь не было, поскольку ты был бы простым смертным, — восприняв слово «бездарность» слишком буквально, говорит Мин. — Или б) нас бы уже давно затопило от неумения обходиться с даром воды. Да и в любом случае, всему можно обучиться, если много тренироваться. — Я минут десять гипнотизировал воду, — нахмурив аккуратные брови, возмущается Чимин. — А кто сказал, что с первого раза получится? У тебя же до этого не было такой практики, да? — безмолвный кивок в ответ. — Ну вот и чего ты хотел? Это тебе не фильм, где у главного героя получается все сразу и в лучшем виде, — снисходительно вздыхает Юнги, наглаживая чужие волосы. — А жаль. Я бы тогда многим навыкам научился. — Но у тебя же все в отношении магии получается с первого раза. — А ты мою и свою способность не сравнивай. У тебя магия стихии, которую сложно контролировать. — Тьму этого мира тоже нелегко- — С чего ты взял? — перебивает маг, а Чимин поднимает глаза на него, встречаясь с бледным лицом и черными точками-глазами. — В мире не так много темных магов, и нашу магию не так хорошо изучили, как твою или Чонгука. — Но ты же мне можешь сказать, легко или нет. — А сфига мы с тебя на меня перешли? — Не знаю, ты первый начал, — улыбается Чимин, а чему — сам не знает. Видеть, как Мин наигранно возмущается несколько забавно. — А ты продолжил. — И все же, ответь, — гидромант значительно веселеет, позабыв о недавнем провале. С Юнги он может отпустить некоторые свои проблемы, расслабиться, поговорить, и даже не сразу вспомнить, из-за чего расстраивался. Так было раньше, так и осталось сейчас. — Чимин, не обесценивай свои старания, — отходит к изначальной теме разговора, откуда начали. — Ты столько лет учился теории, контролю и применению магии, чтобы все перечеркнуть и сказать, что ты ни на что не способен? Это неуважение к самому себе, прежде всего, и обесценивание собственного труда. С таким отношением к своим стараниям ты далеко не уйдешь. Так что не зацикливайся сильно на этом, а возьми во внимание свой провал, подумай, почему у тебя не получилось, и попытайся еще раз. И еще, если потребуется. Пока не получится то, что задумал. Чимин снова клонит голову вниз, опуская взгляд. Юнги прав. Нечего нюни распускать по такому пустяку. А Мина сама вообще так может? Да даже если может, это не дает ей права выделываться и самоутверждаться за счет этого. Чимин только сейчас берет во внимание пальцы, перебирающие его густую гриву. Это приятно, легкий массаж головы не помешает после того напряженного состояния, что было у парня до. Это действие не считается для Пака странным или неправильным, просто он как-то не акцентировал раньше внимание на этом. Приятно и приятно, че бубнить-то? А сейчас, почему-то, он особенно ярко ощутил непринужденные, ленивые шевеления пальцев в темных прядях. Наверное, потому что раньше ему было на все откровенно плевать, а сейчас… А что сейчас? Сейчас с Юнги стало в некоторых моментах неловко. Долгие переглядки вызывали не обычное «ничего», а целый непривычный табун мурашек, противно скользящих по рукам и спине, что было довольно ново. Чимин с девушками никогда не испытывал того светлого чувства, которое «любовью» кличут, относился к своим временным, одноразовым связям поверхностно и сильно не привязывался к партнершам, имея одну цель: удовлетворение собственных физических потребностей. Юные леди об этом знали, но не упускали момента подкатить своих подружек к Паку повторно, яро намекая, что хотели бы продолжения их отношений, которых не было и в помине. Никогда цветные юбки не будоражили сердце, не сбивали дыхание, не смущали, в конце концов, — только светились, подобно лампочке, да пытались выкрутиться так, чтобы выставить себя с лучшего ракурса. Это выглядело смешно. И Чимин бы никогда не задумался о своих пассиях раньше, если бы ему вдруг не пришла в голову мысль, что он не стеснялся никого из них, а Юнги вдруг начал стесняться и прятать от него трусливо взгляд, будто тот испепелить его может. Потому что взгляд Юнги… пленяет. Он темный, как его дар, и глубокий, как его душа, в светлости которой гидромант убеждался не раз. Он совершенно не соответствует своей силе, от темного в нем только образ: холодный, устрашающий, играющий контрастом черных, как уголь, волос с бледной аристократичной кожей. Но он совершенно не такой. В глазах Чимина он готовый поддержать шуткой или советом друг, которого все судят по внешнему виду и боятся приблизиться. Вот пусть и шугаются, Мину от этого ни холодно, ни жарко, а в Чимине просыпается мелкий собственник, который готов пресекать попытки любого, кто не входит в круг их компании, завести дружбу с магом. Это пошло еще с детства, и он не считает это чем-то из ряда вон выходящим. Скорее всего, это из-за того, что Юнги был единственным, кто решил дружить с ним в детском возрасте, решил к нему подступить, невзирая на отчужденность мальчика и нотку дикости в глазах. Первый, кто поддержал, кто помог и не бросал. Многие считали Мина собачкой на побегушках, но стоило белку его глаз покрыться тьмой, сливаясь с радужкой и зрачками, все тут же языки в задницы прятали, поджимая собственные хвосты. Сейчас Юнги ведет себя как всегда и ничего такого сверхъестественного не делает. Но отчего-то Пак не может поднять глаз от своих согнутых коленей, чтобы хотя бы мельком взглянуть на мага, что-то вещающего ему вот уже несколько минут. Он впадает в транс, когда слышит его монотонный низкий голос с легкой хрипотцой и проблесками шепелявости в некоторых словах. Он действует, как расслабляющий, успокаивающий отвар, который им дают в медпункте, но как двойная доза. И Чимин в некоторых моментах чувствует себя самым настоящим наркоманом, потому что на каникулах понял, как ему стало не хватать этого голоса над ухом. Звенит звонок, своей громкой трелью выбивая гидроманта из собственных мыслей, заставив содрогнуться всем телом в чужих руках. — Ну вот, — вздыхает Юнги, — недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Пошли? — на уроки. — Я слишком удобно лежу, — недовольно отзывается Чимин. — Других дождемся и пойдем. Юнги незаметно для парня улыбается мягко, довольно проводя пальцем вдоль роста волос снова, удовлетворенный ответом. Посидеть так подольше с Паком казалось идеальным досугом на эту перемену, приятным, стоит отметить, а провести с ним больше времени хотелось с самого конца каникул. Чимин чуть ли не довольным котом мурчит, чувствуя движение в своих волосах, и не обращает внимания на снующих туда-сюда учеников. Пусть валят, куда им надо, и сюда не суются, не портят его кратковременную идиллию.

***

— Как я говорила, ваша работа будет проходить в парах весь год, — говорит учитель Шин. — Так что советую лучше присмотреться к своим одноклассникам и выбрать достойного партнера. Это должен быть маг со схожим даром или противоположным. Могу вам помочь определиться, если так будет угодно, — пожимает плечами женщина, сложив ладони на уровне живота. — Можно мне? — тянет руку со стула девушка. — Хейя… — она бегло осматривает класс. — Работаешь с Хосоком. Хейя и Хосок красноречиво переглянулись, мило улыбаясь друг другу, не хватало только за ручки взяться и вприпрыжку поспешить по радуге в закат. «Либо противоположного дара, либо своего» проносится в голове Чонгука. Тэхен отказался с ним работать, ну как отказался, свалил ответственность на учителя. Но если Чонгук попросит выбрать ему партнера, им может оказаться не Тэхен, а, например, Чимин или пиромант Банчан. Первый вариант отметается тогда, когда к Чимину подходит парень, у которого ледяной дар, а, как известно, лед — это производное от воды и воздуха. Остается Банчан и Тэхен, и это как минимум. Как максимум — к пиромантам могут приставить темных магов, поскольку по силе и направлению (тьма и уничтожение живого) они сочетаются лучше всего. Тогда еще Юнги пополняет список. Тэхен сказал, что сделает все по велению учителя, а значит, тут Чонгуку стоит надеяться только на свою удачу или на то, что учитель может читать мысли. Чонгук уверенно (по крайней мере, старается) поднимает руку, прося и ему выбрать напарника. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…» — молит про себя. Учитель Шин замешкалась, она как никто другой знает, как тяжело парню работать даже в одиночку, а о работе с другими магами и думать не может. У него, как у мага, большой потенциал, есть стремление и сила воли, нужные пироманту, но неумение контролировать себя может навредить не только ему, но и какому-нибудь ученику. Вспомнив и оценив энергию каждого, она выделила трех: Юнги, Банчана и Тэхена, с которыми мог бы поработать в паре Чонгук. Банчан хорош в контроле, но по силе сильно уступает, Чонгук его энергетикой просто задушит, тот и опомниться не успеет. Юнги в этом плане может поглотить душу Чона, если что-то пойдет не так, и он попробует его подавить, что тоже не хорошо. Тэхен… непонятен женщине, но когда он зашел к ней в кабинет, пропахший вербеной, на днях, она даже несколько ужаснулась и удивилась. Вербена не только делает барьер от подслушиваний для людей снаружи, но и убирает блокировку всех заклятий и наложенных проклятий, если ее правильно зачаровать. Она показала ей истинную сущность юного мага. Несколько цветных энергий, сливаясь в одну белоснежную, струились и мотались вокруг его фигуры, ограждая от любой неприятности. Магия зачарованных колец не переставала действовать, женщина их заметила сразу. Кольца, заколдованные сильной ведьмой. Она таких не видела очень давно, но расспрашивать тогда юношу не стала. Цвет каждого и их значения она помнила как «Отче наш», а увидев, от чего так бережно защищают украшения своего хозяина, заинтересовалась в нем больше. Тэхен пришел тогда в первый день перед официальным приветствием, оповестив, что писал ей, директрисе, о переводе, ровной походкой размерял кабинет, а взглядом вводил в легкое неудобство. Женщина, конечно, приняла его в школу, коротко расспросила за семью, документы и прошлые места, в которых он учился, но на протяжении всей их недолгой беседы, директрису окутывала властная сила пироманта. За счет колец и «определенного опыта», как сообщил Ким, у него была нужная выдержка, прекрасное самообладание и полный контроль эмоций. Шин невольно нахмурилась, находясь в некоторых сомнениях касательно своих учеников. Если сначала она боялась, что неосознанно может кому-то навредить Чонгук, то теперь она беспокоилась о его сохранности. Но выбора особо нет. С Тэхеном она поговорит чуть позже насчет непредсказуемости магии пироманта Чонгука, а пока выносит вердикт, что они с Гуком работают вместе. Тяжелое решение, но будет лучше, если мага не поглотят, а немного приструнят, — другой пиромант, более сильный. Тэхен поджимает розовые губы, сведя брови к переносице, он не знает, чего ждать от их контакта с Чонгуком, но за свои слова стоит отвечать и придется работать с ним в течении года. К чему это приведет и какие последствия от этого будут — только Богу известно, но парень надеется, что это никак не навредит ни ему, ни Чону. А Чонгук внутренне загорается, сразу воспрянув духом, будто в нем надули воздушный шарик, который раздул его облепившие кости тело, выпрямив спину и подняв выше голову. Искрится энтузиазмом внутри, но на деле же просто повернулся в сторону Кима. Задумчивый взгляд, устремленный в пол, слегка нахмуренные брови, поджатые губы, спадающие на лоб светло-русые волосы. Даже несмотря на некое замешательство в кофейных глазах, парень своей позой и отчужденностью показывал свое превосходство и непричастность ко всему происходящему вокруг. Чонгук даже ловит себя на слишком долгом наблюдении, когда на него оборачиваются, застав врасплох. А потом, когда пара каждому выбрана, начинается практика. Ученики становятся лицом друг к другу и ждут дальнейших указаний. Чонгук стоит всего в шаге от таинственного мага, слушающего учителя, не обращающего внимания на то, что его снова разглядывают, как в первый раз: пристально и более детально. Тэхен не пропускает ни слова, в то время как Чонгук витает совсем не в этой вселенной, чуть ли не открыв рот, смотря на Кима. Его сдержанность и утонченность подкупают, чаруют и манят к себе, как сирена неопытного рыбака на край лодки, чтобы утащить его под воду. Чон тонет в бесконечно красивом профиле парня, засматривается на ленивые взмахи черных прямых ресниц и попадает совсем случайно на темную точку на кончике носа. Она кажется ему милой, а сам Тэхен на вид идеальным, да и, как показал опыт на поляне, еще и в управлении силой переплюнет опытного наставника. Наверное, нужно дать себе по голове чем-то тяжелым и все-таки начать слушать инструктаж и технику безопасности, без которых он может если и не потеряться в собственной голове, так остаться умственно отсталым до конца дней. — Работаем по очереди, по одному человеку на урок. Определитесь, кто начнет сегодня, — повысив слегка голос, говорит Шин, объявляя тем самым начало работы. — Возьмитесь за руки. Чонгук чувствует биение собственного сердца. Наверняка у него от волнения могли вспотеть ладони, и, если это действительно так, будет неудобно перед Тэхеном, — не каждому приятно трогать чужие влажные руки. Ладони Кима нежные, как у магов земли, кожа гладкая и приятная на ощупь, словно бархат, но они холодные очень, как и ладони Чонгука, особенно кончики пальцев. У пиромантов нормально, когда ладони или ноги холодные, это объясняли тем, что все тепло скапливается в их теле в самом туловище и голове, а до рук и ног доходит слабо, оттого они и холодные. Тэхен старательно избегает зрительного контакта с Чоном, смотрит либо на учителя, либо в пол, но только не на парня, будто, поймай он один его ответный взор, тут же сгорит на месте, и пепла не оставив. Боится заглянуть в глаза напротив, потому что пугает неизвестность. Что будет, если они столкнутся взглядами? Может случиться что угодно и одновременно ничего. Проверять страшно. — Ты первый, — тихо оповещает бархатистым басом Тэхен, не окинув парня и мимолетным взглядом кофейных глаз. Но тихого голоса хватает, чтобы у Чонгука побежало стадо мурашек, щекочущих тело, вплоть до кончиков пальцев. — Закройте глаза, — продолжает женщина, внимательно следя за каждой парой, подобно ястребу, выслеживающему добычу. — Представьте, что медитируете. Это в некотором роде будет правдой, но не стоит забываться. Чонгук, как и другие ученики, включая Кима, смыкает веки, тихо вздохнув. Чертово волнение. На долю секунды ему удалось поймать взгляд глаз напротив, перед тем как окунуться во тьму, от этого сердце забилось еще быстрее, отдавая в висках и затылке барабанной дробью; ускорился пульс, и дыхание стало вдруг глубже и звучней (так кажется Чону), а ладони на секунду ощущаются теплей, чем были до практики. Может, это просто наваждение? Чонгук, не видя, не может определить, верны ли его догадки, Тэхен медленно проводит большими пальцами по его ладоням, успокаивая. Но этим он только подливает масла в огонь. — Откройте разум своему партнеру и попытайтесь окунуться в него же. Уберите лишние мысли из головы, думайте только о своем даре и излучаемой энергетике, как при астрале. Астралом назывался тот период, когда маг, сконцентрировавшись на энергии и пространстве вокруг нее, делает ее видимой для себя, видит энергетики и ауры каждого мага поблизости. В астрале Чонгук уловил в лесу энергетический след, по которому нашел Тэхена на поляне. — Не торопитесь, состояние астрала отличается от погружения в свою сущность. Будьте осторожны, попасть в собственную голову просто, но заблудиться там еще проще. Поэтому вам и нужен партнер: он не позволит потеряться. Теперь тепло чувствуется более ощутимо. Ладони Чонгука, как и кимовы, греются, непонятно от соприкосновения друг с другом или от магии соулмейтов, по нити которой их тепло передается друг другу через касание. Тэхен вызвался быть проводником, пока пиромант первым должен открыть ему разум. Значит ли это, что они смогут увидеть всю подноготную друг друга: воспоминания, страхи, эмоции и чувства, секреты? «Советую лучше присмотреться к своим одноклассникам и выбрать достойного партнера». Шин Ван имела в виду не совместимость по магии или чему-то с ней связанным — речь шла о доверии к человеку, с которым ты целый год будешь в прямом смысле гулять по своей и его голове. Поэтому с Хейей работает не Хенджин или Мия, а Хосок, с которым она чаще всего общается, который входит в круг ее близких друзей, тот, кому она сможет довериться. Но и с Чимином работает не левый парень, а его двоюродный брат, от которого у него априори не было ни тайн, ни секретов, с которым он провел все детство, а после перевода в эту школу, они временами переговаривались и встречались после уроков. Каждый, так или иначе, выбрал себе партнера, которого знает и на кого может положиться. Но тогда какой смысл в ставке учителя на Кима и Чона? Они друг другу абсолютно чужие люди, мало знакомы, редко пересекались, их связывает только та невидимая нить, а о ней не знает никто, даже она. Тэхену даже на секунду кажется, что Чонгук как-то подговорил Шин, учитывая его рвение к их сотрудничеству и вечернее сообщение. Ким отгоняет лишние мысли и, слушая ровный голос учителя, дающего указания, пытается найти Чонгука среди всех остальных. Его энергия чувствуется отчетливо и близко, светится рыжевато-красным светом, обволакивая его фигуру, — сдерживается. Он не пускает ее за установленные им границы, ограничивает ее порывы, как Ким в детстве, но это может выйти в один большой неконтролируемый всплеск энергии, в котором могут пострадать невинные. Накопившуюся энергию надо выплескивать, для этого у них есть практические занятия по применению магии, но их недостаточно пироманту. Любому огневику нужно больше свободы действий, его стихия вольна и свободна — на свободу и стремится, минуя любую преграду и сметая с пути препятствия. Для Чонгука познание силы сейчас опасно, один неверный шаг — и он либо взорвет здесь все, либо выгорит изнутри сам. Но, к счастью, ничего не происходит. То есть… совсем ничего. Тэхен хмурится сильней, видит, почти чувствует существо Чонгука, но не может попасть в его голову, чтобы не дать случиться ошибке. Он его не пускает, но и не может попасть туда сам. Руки нагреваются сильней. Чонгук быстро раздражается, неосознанно сжимая крепче чужие ладони в своих, пытается снова открыться партнеру. Он так хочет продуктивной работы, но, как сильно бы не старался, не может до конца расслабиться и отпустить все тревожащие его мысли, это действует барьером, стеной, которую Тэхен не может пройти. От настойчивости руки напрягаются сильней, Тэхен чувствует слишком крепкую хватку, которая вначале была почти едва ощутимой. — Чонгук, — зовет, не открывая глаз, Тэхен. Ладони почти загораются. — Чонгук, — громче. Чонгук вздрагивает, будто вынырнул из сна или ступора, открывает глаза и видит наполненный замешательством взгляд Кима. Он опускает голову, руки едва не покраснели от повышения температуры, что не ускользнуло от внимания Шин, следящей в стороне (она подойдет, если ситуация выйдет из-под контроля). — Извини, — тихо говорит Чон, откидывая назад голову, закрыв от безысходности глаза. — Не извиняйся, ты пытался, — почти перебив, отвечает Тэхен, отпуская нагретые ладони, потому что слышит звонок. — Встретимся послезавтра, вы хорошо поработали, — громко объявляет Шин, хлопнув несколько раз, — можете идти на следующий урок. Тэхен, зайдешь ко мне в конце дня. Чонгук не понимает, зачем ей понадобился парень, но думает потом поразмышлять на эту тему, или даже спросить у Кима, если он ответит, конечно.

***

По пути к следующему кабинету Хейя что-то эмоционально рассказывает, делится успехами работы с Хосоком, все это сопровождая активной жестикуляцией, как переводчик для глухонемых, один раз чуть не зарядив проходящему мимо парню по лицу. Чонгук разочарован в себе снова. Это напоминает ему былые времена, его первые упражнения с магией и ее применение, многочисленные провалы. Эта неудача сильнее всех предыдущих, потому что он подвел не только себя, но еще и Кима, а ему это в хороший результат не выйдет. Может, его поэтому вызвала учитель Шин к себе? Но зачем его, если провалился Чонгук? — Если бы Ад был, то проблемы там были бы именно такие, — заканчивает тараторить девушка, но поздно замечает, что ее опять не слышат. Недовольно насупившись, Ли щурится и, сверкнув глазами, материализует прозрачную ладонь из воздуха с двумя оттопыренными пальцами и бьет ими прямиком по глазам Чонгука. — Блять, — сразу реагирует Чон, дезориентированный временной потерей зрения, — Хейя! — Что «Хейя»? Я задолбалась говорить сама с собой. — Но не обязательно же драться, — потирая слезящиеся глаза, возмущается Чонгук. — Обязательно, я, может, говорю, что помру скоро, а ты не услышишь этого, смотря своим взглядом «в никуда» куда-то… в никуда! — Манда с ушами, — бурчит. — Эгоист. — С хуя?! — вылупляет полные непонимания покрасневшие глаза на Хейю. — Потому что, сука, не думаешь обо мне и моих чувствах. Вот объявлю тебе бойкот, посмотрю, как запоешь без нужной инфы. — Все? Развод и девичья фамилия? — сводит на шутку Чон, усмехаясь, и, превозмогая дискомфорт в глазах, промаргивается, вытирая пальцами оставшиеся слезы. — Все имущество отсужу себе, останешься ни с чем и будешь под мостом бомжевать. — Страшно, — уверяет парень, а когда девушка чуть поуспокоилась, решает сгладить образовавшиеся углы. — Что ты мне говорила? — Тебе с начала или последнее? — нейтральным голосом уточняет. — Последнее, — слушать монолог подруги от начала и до конца не совсем то, в чем в данную секунду нуждается Чонгук. Позже он может и расспросит ее обо всем. В комнате вечером, в теплом желтом свете гирлянд за чашечкой чая, а не в коридоре, полном орущих учеников с минимальной уютностью атмосферы. — Я не знаю, что надеть на прогулку с Сокджином, — былая уверенность девушки потихоньку сходит на «нет», как и ее обида на парня. — Хочешь, чтобы подружка Чонгук-и помогла тебе выбрать платье? — Платье? — хмурится Ли. Она думала о любом луке для их прогулки, но только не о платье, в котором, она уверенна, или опозорится, как минимум, если ветер подует, или забудет, что вообще в нем, и неправильно нагнется завязать шнурки на кедах. — Ну или в чем обычно девушки ходят на свидания? — в воздухе вертит ладонью Чонгук. — Это не свидание, — Хейя смущенно отводит взгляд. Кажется, щеки наливаются румянцем, вдруг ощутимо нагревшись. — Тогда хоть так иди, — хмыкает и поворачивает за угол к главному холлу, чтобы посидеть на излюбленных диванчиках. — Ну… нет, так я не могу. Это когда мы все вместе я могу одеваться как хочу, а тут только я, Сокджин и… — Свидание, — помогает Чонгук, а девушка сдается, закрыв ладонями лицо и проскулив смущенно в них же, вызвав этим радостную улыбку у друга. — Да ладно, не относись ты к этому так. — А как я отношусь? — Ты в предвкушении, волнуешься — потеешь. Не думаю, что Сокджину понравится это. — Придурок, — несильно бьет парня по руке Хейя, а сама на всякий случай принюхивается и пытается по ощущениям понять, правда ли она вспотела от переизбытка эмоций. — Я приму душ перед выходом, — бурчит под нос не то обиженно, не то неловко. — Позови с собою Джина, — на распев тянет воцарившийся из воздуха Хосок девушке на ухо. Чонгук начинает смеяться вместе с парнем и отбивает тому «пять», пока Хейя возмущенно называет их «пустоголовыми инфузориями». — Нет, ну а что, я думаю, он оценит, — хмыкает, забавляясь, делая вид, будто не понимает, почему подруга отвергает его предложение. — Идите вы со своими идеями, — складывает руки на груди девушка. Она не сильно ниже Хосока и Чонгука, всего на полголовы, почти равняясь с Чимином и Юнги, но сейчас она кажется себе маленьким, ущемленным, в каком-то смысле, муравьиным сородичем. Ей не приходилось до этого сталкиваться с проблемами первых отношений, прогулок с парнями и всем из них вытекающим. Ей так неудобно спрашивать совета у других девушек в силу своей неопытности, потому что знает, что получит типичные слова по типу «ну вы там как-нибудь поцелуйтесь, ты там соблазни его, а дальше как пойдет». Такие советы ей нафиг не нужны. Чонгук и Хосок ей ближе всех из компании. Чонгук — потому что она с ним живет, а Хосок ей просто как старший брат, вечно находящийся рядом. Но из их разговоров, парни больше не помогают, а всячески шутят, что не спасает положение вообще. От этого девушке хочется снова заскулить в ладони, а лучше бы в плечо Сокджина. — Помогите каким-нибудь нормальным советом, — просит настойчиво Хейя, занимая любимое место на диване, поджимая под себя ноги. — Про пот от волнения было? — интересуется у Чонгука Хосок. — Было, — кивают в ответ. — Тогда на этом мои полномочия — все, — разводит руками Чон, а девушка измученно вздыхает, массирующими движениями потирая лоб и виски. — Да ладно тебе! Неприятный запах — одна из самых распространенных проблем на первом свидании, — Хейя уже было открывает рот, чтобы возразить, что это не свидание, но вспоминает, как сама приняла этот факт. — А если вонять будет от него? — предполагает Чонгук, понимая, что их с Хосоком порыв всякой херни уже не остановить. — Он весь пропах своими фиалками, тут без вариантов. Он будет пахнуть лучше, чем она, — взмахом руки указывает на девушку. — Спасибо, — насуплено тихо звучит в ответ от нее. — Пожалуйста. — Хейя, не дуйся, мы правда стараемся хоть как-то помочь, — говорит Чонгук, поглядывая в коридоры, ведущие с разных концов школы, как высматривает кого-то. — Не кисни, — пододвигается ближе к девушке, приобнимая ее за плечи, а она машинально укладывает голову ему на плечо, — выберем тебе платье, приведем в порядок, фразочки разные порепетируем, если хочешь, и пойдешь к нему во всеоружии. Да, хён? — Хосок уверенно несколько раз кивает с важным видом, это немного успокоило Ли. — Я вспомнил еще один совет, — после недолгого молчания объявляет Чон, подняв руку с оттопыренным указательным пальцем, и широко раскрытыми глазами. Чонгук и Хейя уставились на него в ожидании глубокой мысли и мудрого дельного в кои то веки совета, но… — Не переволнуйся слишком сильно, а то стошнит прямо на него. — Фу, — кривится Хейя, а Чонгук смеется, закинув голову назад на спинку дивана. Хейя понимает, что они для нее стараются, успокаивают и веселят, чтобы не было этого напускного волнения (дабы избежать приведенных аргументов), но тень улыбки мелькает на ее алых губах, не позволяя обижаться на парней. Они же не со зла, а любя подкалывают (просто обычно, когда кто-то шутит, ее это не касается, а тут такая щепетильная ситуация и жребий выпал на нее, вот и обидно). Она решает взять себя в руки, как никак еще есть время до вечера, впереди еще целый день, который, она надеется, будет длиться долго, оттягивая момент их встречи с Сокджином, а после… А что будет после, она уже на ходу придумает. Будет действовать по ситуации.