***
Хейя, хмуро поджав губы, встает с насиженного места на чужой кровати и идет открыть дверь. — Ну, как? — спрашивает Хосок, с позволения девушки заходя в комнату. Та в ответ понуро качает головой. Чон сворачивает и подходит к постели, где уже почти сутки лежит, чуть заметно дыша, Чонгук. Могло бы показаться, что с момента, как его тело соприкоснулось с мягкой поверхностью, он не шевелился, но Ли знает, что тот периодически менял позы во сне, заставляя дернуться и почти подбежать с надеждой на его пробуждение. Да, именно сон. Может, без сознания он и пробыл первое время, но, вероятней всего, сейчас просто набирается сил. Чонгук, с застывшим умиротворением на лице, беззвучно сопит, укрытый клетчатым пледом, который девушка достала из шкафа. Кажется, с момента возвращения она не смыкала глаз, держась с головой на плечах только из-за кофе, влитого в себя. И вот снова клубящийся паром напиток ожидает своей участи на прикроватной тумбе. — В тебе вместо крови скоро будет кофе циркулировать, — Хосок отбирает чашку у Ли и отставляет на стол. — Нельзя потреблять столько кофеина. Ты чем думаешь, Хейя? — говорит с ноткой упрека, но тихо, понимает, что девушка устала, едва на ногах держится, это видно и по вялой походке, и по нежеланию говорить, и по темным кругам, залегшим под карими глазами. Она на его слова только вздыхает, опустив голову. Усадив ее на кровать, Чон опускается рядом, приобнимая за плечи. — Хейя, — зовет он и останавливается, не в силах подобрать слова. Губы поджимаются, брови сводятся в жалости от такого потрепанного вида девушки. — От того, что ты изнуряешь себя бессонницей и голодом, Чонгук тебе спасибо не скажет. — Он и так не скажет, — хрипит осипло Ли и кряхтит, прочищая горло. Голос сорвала и не говорила почти сутки с момента возвращения, теперь проводит ладонью с тонким браслетом по шее, думая, что как-то сможет убрать боль при сглатывании слюны. Говорить стоит на пару тонов тише, хотя куда еще? От собственных слов дурно становится, а еще до невозможности больно. Тогда на поле Чон обозлился на нее непонятно за что, направил поток пламени, намереваясь явно не по голове погладить, а испепелить. Кто знает, что с ней стало бы, не будь того невидимого барьера и друзей, сразу бросившихся защищать? А она ведь хотела помочь, как и все… В чем была ее вина? В том, что Чон ей дорог и она хотела защитить? Слезы обиды вместе с комом в горле подкатывают, вынуждая больно закусить губу и опустить снова голову. Хосок растягивает губы прямой линией, грустно возводя брови к переносице, и притягивает девушку ближе, целуя в макушку, как младшую сестру. Не знает, что сказать — сам не до конца понял, что тогда случилось. Внезапный порыв злости в сторону Хейи выбил из колеи всех, включая даже ошарашенного Тэхена, поспешившего предотвратить бесконечный поток пламени. Чону больно смотреть на девушку и слушать ее приглушенные ладонью всхлипы. Чонгук сделал больно, а она все равно трясется над ним, потому что привязалась, потому что он не чужой для нее человек. На его памяти пиромант никогда не давал ей повода усомниться в их дружбе, не оскорблял, не доводил до слез. Наоборот, всеми способами избегал ссор, не давал другим обижать ее, поддерживал ее всегда пробивной настрой и позитив наплаву. Такого выброса от него не ожидала больше всего Хейя. Для нее это стало ударом мощнее атомного взрыва. Чонгук был человеком, с которым она была с самого начала, она больше всех переживала за него, стремилась сломя голову в лес, невзирая ни на наставления Джина, ни на препятствие в виде веток. Нагрубила Киму, поставив их отношения под угрозу, наговорила много того, о чем пожалеет, и ради чего? Ради того, чтобы на месте своей привязанности оставить горстку пепла. Но после полученной пощечины, она подставляет вторую щеку, ожидая пробуждения Чонгука. — Сокджин заходил? — дав девушке проплакаться, снова заговорил Чон, все еще поглаживая ее плечо. Хейя отрицательно машет головой. — Нет, — почти шепотом выходит, дрогнувшим голосом. — Он, наверняка, обижен на меня. Не хочет видеть и слышать. — Ну да, голосок у тебя сейчас так себе, — пытается увести все в шутку Чон и даже слышит усмешку девушки. — Но он любит тебя и будет готов выслушать, я уверен, — Ли смущается, пряча глаза еще глубже в ковре. — Это же не конец света, ну, поругались немного. Ничего — забудется. Каждая пара проходит через ссоры и непонимания, потом каждый выносит из этого для себя урок и впредь не совершает подобных ошибок. Вам просто нужно поговорить. Понимаешь? — Мы не пара, — отвечает на его монолог Хейя так тихо, что Хосок сначала не расслышал и просидел пару секунд, чтобы осмыслить услышанное, а потом вдруг прыскает, усмехаясь. — Вот те раз! — он чуть отстраняется, смотря на девушку, а та навстречу ему поднимает голову. — Из всего, что я сказал, ты выделила именно это? — улыбается и видит, как ответно растягивает губы подруга. — Ты неисправима, маленькая аэродетка, — он снова притягивает ее к себе для объятий, но чуть посидев так, снова отстраняется. — Что, правда не пара? — серьезничает, а ему кивают в ответ. — Айщ, вы меня в гроб сведете, — Хейя коротко смеется, чувствуя, как лицо стягивает от пролитых слез. — Спасибо, что зашел, — шепчет Ли. — Пожалуйста, — вторя ей, шепотом отвечает, вызывая снова усмешку. — Хочешь, я схожу за отваром для твоего горла в медпункт? — Спасибо, — снова благодарит, уже провожая парня у двери. — Отдохни потом, — заботливо советует Чон и уходит, последний раз улыбаясь. Дверь за ним закрывается.***
Настойчивый стук в дверь отрывает от чтения книги, вынуждая Сокджина встать с кресла и открыть дверь незваному гостью. Чон Хосок на пороге явно не светится весельем, засунув руки в карманы брюк и подняв отрешенно нейтральный взгляд. — Вы меня убиваете, — поднимает плечи парень, сразу вытаращивая в привычной манере глаза от недоумения. — Ты что творишь, герой любовник? Как долго обижаться будешь? — нервным смешком выходит. Сокджин вздыхает и, опустив голову, трет переносицу пальцами. — Не обижаюсь я ни на кого. — Я не вижу причин, почему ты не ходишь проведать даже не Хейю, а Чонгука. Очевидно, что ты не хочешь пересекаться с ней. А все почему? Правильно. Потому что ты обиделся. — Ты сам понимаешь, что говоришь? — без лишней злобы, так же отстраненно. — Чонгук мой друг и я переживаю за него, наши отношения с Хейей никак не повлияют на мое желание навестить его. — Тогда сходи прямо сейчас и проведай. Сокджин на его слова, поджав челюсть, отворачивает голову, так же засунув руки в карманы. — Не можешь, потому что обижен на… — Хосок, я не обижен, — обрывает на середине предложения Ким. — Хейе просто надо остыть после всего этого, успокоиться, тогда и приду. — А тебя не посещала мысль, насколько ей сейчас тяжело? — показывая пальцем на парня, щурится Хосок, и ощутимо начинает раздражаться от чужого равнодушия. — Говоришь, чтобы она остыла, но посмотри на себя. Ты точно зол куда больше после того разговора в лесу, и не хочешь видеться, потому что тебе надо остыть, — Ким возвращает взор на него, брови нахмурены, но он молчит, не отрицая чужих слов. — Но вот, что я тебе скажу, друг, — Чон делает паузу, переминается с ноги на ногу и продолжает: — если слишком долго высиживать яйца, пока другой нуждается в твоей поддержке — потом будет слишком поздно, — разворачивается и уходит. Хосока бы остановить, сказать, чтобы не лез не в свое дело, но Ким только поджимает пальцы, стискивая их в кулаках, и смотрит на пол пару секунд, прежде чем зайти в комнату и закрыть дверь. Пальцами он зарывается в волосы, возводя голову к потолку и тяжело вздыхает, надув щеки. Хосок, будучи сторонним наблюдателем, подмечал каждую деталь чужих взаимодействий, все время ошиваясь где-то рядом, успел таким образом изучить друзей вдоль и поперек и теперь умело пользуется добытыми знаниями, когда надо вправляя мозги. Он знает, что тот не пришел бы из плохих побуждений или когда это не надо и ситуация может сама разрешиться, но его появление заставило замереть на месте и, почти не дыша, слушать упреки в свой адрес. Хейе сейчас тяжело, об этом говорит не только прошедший разговор, но и развод на чоновой футболке. Слезы? Скорее всего. Сокджин должен был быть первым, кто остался бы с ней и поддержал, не дал упасть в пучину отчаяния и грусти, но он, упрямо уставившись в коридор, ушел, как только Тэхен оставил Гука на кровати. Первый выходной провел, как в тумане, пытаясь себя как-то отвлечь. Сосед по комнате не возникал, стоило ему объявиться на пороге всего промокшего и в пыли. Кое-как приняв душ и переодевшись, Сокджин думал, что быстро заснет, но планы судьбы оказались совсем иными. Полночи он ворочался, смотря то на грозовое небо на стеклом, с разводами стучащих капель, то на спящего в неестественной позе парня напротив, то на время на настенных часах, отсчитывая каждую проведенную в сознании минуту. Даже телефон не помог, нагрузка на глаза и мозг в виде игры не помогла, а только хуже сделала, оставив после себя головную боль. Под одеялом было странно холодно и пусто, будто не хватало кого-то. После пережитого оставаться одному не хотелось, грузные мысли пытались пробиться в голову и заполнить ее, наталкивая на размышления, касательно чужого поведения на поляне и поступка Чонгука. От них не удавалось убежать и спрятаться под одеялом, укрыться на просторах интернета — тоже (связи не было из-за грозы). Внезапно он задумался о Хейе. Сразу накатила легкая обида. Хоть он и понимал, что винить девушку в ее колких словах смысла нет, да и не кажется, что она сказала это, действительно думая так: она, как и все, была на эмоциях, переживала и не контролировала свою речь от волнения. У каждого оно проявлялось по-разному. И обижаться на нее было бы верхом глупости. Но слова, брошенные на эмоциях, задели. Обычно в такие всплески эмоций на поверхность выносится все то, что мы думаем на самом деле, не утаивая и не приукрашивая, чтобы не обидеть человека. Хейя, будучи всегда бойкой и с виду независимой, посчитала, что ее считают слабой и запрещают ей что-то делать. Подобное уже было, когда Ким сказал ей не изнурять себя, а она ответила, что сама знает, что для нее лучше. Увидела его сомнения на свой счет и начала защищаться. Обижаться на это? Весь остальной день помнит обрывками. Вот он через силу завтракает раменом, вот пытается отвлечь себя уроками, в конечном итоге, дождавшись ухода соседа, ложится на кровать и пытается заснуть. Проспав около семи часов, он чувствовал себя еще опустошенней, чем было до. Совесть все призывала хотя бы ради приличия сходить на второй этаж, проверить чужое самочувствие и состояние девушки, и со спокойной душой вернуться. Но вместо этого он берет с полки книгу и открывает на месте, где оставил закладку в прошлый раз. От кого он пытается убежать — непонятно. От себя, наверное. Хосок со своим уходом оставил холодок, проникший со сквозняком в комнату, в которой будто не осталось больше тепла, — все поглотила его душа, желая согреться в промозглом теле, окаченном чужим хладным взглядом. Парень садится обратно в кресло и задумчиво подпирает кулаком голову, склонившись к подлокотнику. Позже она ползет на пухлые губы, пока взгляд сосредоточился на пролетающей бабочке. Ким выплывает из своих размышлений, цепляясь за крылатое существо. Откуда она только здесь? За окном всю ночь лил дождь, солнце не показалось до сих пор. Отодвинув с места в сторону занавески, он видит, что дождь закончился, тучи потихоньку рассеиваются, показывая первые проблески наполняющегося ранними звездами неба. Бабочка садится на розовый цветок, выращиваемый в горшке на столе, медленно двигает белыми крыльями, притягивает к себе тем самым взгляд. На ум приходит сравнение с белым платьем Хейи, в котором она была на их первом свидании. Несмотря на замкнутость, она была легка и утончена, совсем как эта маленькая бабочка. На чуть пухлых губах играла временами смущенная улыбка, когда она зачесывала непослушные пряди за ухо. Вспоминается ее звонкий ближе к вечеру смех, когда Ким рассказывал ей смешную историю из детства; на лицо неконтролируемо ползет улыбка, но тут же пропадает. Сердце рвется к девушке, требует подняться и прижать ее к себе настолько крепко, чтобы сердца слышали биение друг друга и зазвучали в унисон. Но нужен ли сейчас ей именно он? Ей вполне помочь может своим присутствием тот же Хосок, от него сейчас пользы больше будет. Они почти никогда не ссорятся, понимают друг друга с полуслова. А он что? Он, наверняка, ей сделает хуже, напомнит о произошедшем и усугубит и так шаткое положение. Ким поднимается, открывает окно и ставит горшок на подоконник, чтобы насекомое могло его покинуть. Хейю он навестит, но позже. Когда все поуляжется. Если все обретет темные оттенки, о чем предупредил Хосок, значит, он сделает все, чтобы разбавить их светлыми.***
Комната погружена в тишину. Местом встречи выбрали одну из пустых комнат общежития, которую, почему-то, так и не закрыли. Был еще вариант пойти на чердак, но там от пыли на месте скопытился бы Юнги с аллергией. А так, на субботниках, каждую комнату ученики прибирают, даже свободные, поэтому здесь было относительно чисто, но, на всякий случай, открыли окно на проветривание. Кровать со стареньким матрасом прогибается под весом двух тел. Хейя, прижав к себе ноги, опирается спиной о стену и, изредка моргая, смотрит в точку, разделяющую пол и противоположную стену. Чимин рядом откинул голову, руки повисли на согнутых коленях. Юнги расположился на подоконнике, ближе к свежему воздуху, нога свисает вниз, а взгляд направлен вдаль, где громко стрекочут сверчки, донося свою трель до окна. Хосок, опираясь руками о спинку стула, сидит, расставив ноги, и все посматривает на дверь в ожидании двух человек. Сокджин приходит через минуту, оглядывая всех поочередно ровным взглядом, но задерживается на девушке. Она выглядит болезненно, под глазами залегли темные круги, взгляд словно потух, а губы покрылись морщинками от сухости. Волосы небрежно взяты в хвост на затылке, но пара выбившихся прядей все равно обрамляла ее уставшее лицо. Ли подняла голову, встретившись с чужими глазами, но, поджав губы, снова опустила ее, все еще чувствуя себя ужасно после произошедшего в лесу. Она так и не нашла смелости написать о встрече, просидев в комнате все свободное время. Стоит сначала собраться с мыслями, спроецировать нужные фразы в голове и сопоставить их друг с другом, прежде чем идти к Сокджину. Чон не замечает, как начинает отбивать пяткой пол от нервозности. Когда дверь открывается, а на пороге появляется Тэхен, все внимание быстро переключается на него. Его это, кажется, мало смущает, он закрывает дверь и прислоняется к ней спиной, медленно сканируя всех присутствующих. — Ты как? В норме? — спрашивает Хосок, но его не одаривают взглядом, а просто опускают голову. — Мы же не любезностями пришли обмениваться, так? — говорит Тэхен и поднимает голову, снова по очереди смотря на всех. — Так к чему выдавленная через силу вежливость? — Ты прав, — подает голос Чимин, уверенно вскинув голову. — Тогда перейдем к делу, — хлопнув по матрасу, он поднимается и делает несколько шагов ему навстречу. — Кто ты, нахрен, такой? — проговаривая каждое слово. — Не понимаю, о чем ты, — Ким склоняет к плечу голову, смотря прямо в глаза. — Я такой же маг, как и вы, — пожимает плечами, будто так оно и есть. — Вот только не надо прикидываться, — щурится Чимин. — Мы тебя раскусили. Колись, какого хера ты хочешь от Чонгука, стихийник? — Чимин, — зовет Хосок, — успокойся, мы не драться пришли. — А я бы ему начистил еб… — Чимин, блять! — вскипает Чон и встает с места. Сокджин отводит гидроманта, не сводящего с Тэхена взгляда, за плечи, и усаживает на стул, где ранее был Чон. — Пригомонись, дружочек, — хлопает по плечам того Джин. — Извини, — говорит магу Хосок, почесывая неловко затылок. Тэхен хмыкает, слова Пака в его сторону слышит не впервые, не он первый, не он последний предвзято относится к нему из-за незнания. Почему-то захотелось найти взглядом Хейю, что так рьяно кричала, что по возможности придушит его. Девушка смотрит в ответ, но выглядит не так, как вчера, а больше жалко, словно побитая собака. Ему ее жаль, если честно, она выглядит слишком помотанной жизнью. В его взгляде нет ни осуждения, ни ответной злости, он просто пытается найти в Ли то светлое, что привык видеть, когда она с Гуком. Пока что этот свет затмила густая тьма, смешанная с пустотой. Сокджин напрягается, следя за чужими переглядками, и готовится в случае чего огораживать девушку от Кима. У него, наверняка, к ней сильная обида и злость после всех тех слов и действий, которые Хейя направила в его адрес. Он может не оставлять все безнаказанным и воспользоваться случаем сделать ей больно в ответ, пока она слишком уязвима. Но, вопреки ожиданиям, Тэхен отводит взгляд обратно на Хосока, выступившего в роли дипломата. — Я не причинил бы вреда Чонгуку, — говорит твердо Ким. — Ни ему, ни кому-либо из вас или других учеников. — Слабо верится, — усмехается Чимин. — Что это тогда были за выкрутасы вчера? — Думаю, ты знаешь лучше меня, что бывает при всплесках энергии, — переключается на Пака маг. Тэхен тоже успел кое-что выяснить за время пребывания здесь. Чимин понимает, что догадки на поле оказались верны и у друга действительно был энергетический всплеск, но показывать Тэхену его превосходство от озвученной правды не станет. — Выходит, ты помогал ему? — подает голос с подоконника Юнги. — Я не знаю, прошло ли все удачно, — честно отвечает. — Все пошло не так, когда накопившаяся энергия вышла из него. Та тьма, что давила на него месяц, задержалась в нем и неслабо проявила себя, — Тэхен молчит, но все же решает добавить совсем тихо. — Это не Чонгук пытался тебя убить, Хейя, — девушка вздрагивает под взглядами друзей, смотрит то на Хосока, то на Чимина, потерявшего былой враждебный настрой. — Это что-то типа смены души, — объясняет Пак, опустив взгляд в голый древесный пол. — За несколько недель до всплеска с тобой связывается новая душа, которая в последствие должна будет заменить тебя, потому что сущность посчитала тебя слишком слабым для контроля магии, — слова дались тяжело, воспоминания накатили стремительно, перенося его на несколько лет назад, в заполненную водой комнату. Если бы не Юнги, он бы, наверное, тогда не выжил. — Перед тем, как занять твое место, другая душа пытается тебя убить. Способы могут быть разными, в зависимости от типа дара. — Порез Чонгука на руке был знаком о начале смены души, — говорит Тэхен. — Энергия, накопленная сущностью, питала новую душу через него. — Пиздец, — вздыхает Сокджин, зачесывая волосы назад. — То есть, узнать результат того обряда мы сможем только когда Чонгук проснется? — в ответ несколько слабых движений головой. — У меня никогда не было и мысли в голове, чтобы как-то навредить ему, — уверяет маг. — Хорошо, — кивает Хосок, — как объяснишь, что я видел твой невидимый призрак? — Вам же нужно быть уверенными, что Чонгуку ничего не грозит, — больше утверждает, чем спрашивает Тэхен, уходя от темы его магии. — Даю слово, что если по пробуждении он не захочет нашего общения, я настаивать на обратном не буду. — Перебрасываешь ответственность на других? — губы Чимина произвольно растягиваются в оскале. — Даю право выбрать, — исправляет Ким. — Я исчезну из его жизни, если он сам этого захочет. — А ты этого хочешь? — нагло кидает Пак. — Это уже тебя не касается. — Тэхен, — хрипит осипло в стороне Хейя. Все обращают на нее внимание, заставляя застесняться собственного голоса и перейти почти на шепот. На извинение не хватает смелости, и она говорит другое: — Спасибо. — «Спасибо»? — вскидывает брови Чимин. — Чимин, — настойчиво зовет Юнги, пытаясь как-то взглядом показать, что они это обсудят и разберутся, потому что кто-то сейчас действует на эмоциях и размышлять трезво не в состоянии. — Потом, — Пак недовольно поджимает губы и отворачивается от парня. Тэхен кивает на слова девушки и тянется к ручке двери, чтобы покинуть комнату. Ему здесь делать больше нечего. Что хотел он объяснил, остальное будет зависеть от Чонгука. С уходом Тэхена, кажется, дышать стало легче. Хосок, поставив одну руку в бок, а другой зачесывая густую шевелюру назад, повернулся к Паку с Джином. — Ты когда уже успокоишься? — обращается к первому. — Я этому типу не доверяю, — пальцем на дверь указывает Чимин. — Тебя вообще не смутило, что твой вопрос проигнорили? — разводит руки, удивленно вскинув брови. — У нас была такая идеальная возможность все выпытать из него, а мы опять все похерили, — сложив вместе пальцы кончиками друг к другу, он помахал ими у Чона перед лицом, в конечном итоге руки обвисли на спинке стула. — Как будто он стал бы тебе все выкладывать, — саркастично заметил Сокджин сзади. — И, тем не менее, получилось, как всегда. — Тебе следовало меньше рот открывать, он и раскололся бы тогда, — у Хосока один уголок губ вверх ползет, когда он складывает руки на груди. Чимин начал издавать случайные звуки, основными из которых были гласные буквы алфавита, чем вызвал тихий смех у Джина и усмешку справа от Юнги. — Не иди в детективы, а то с тобой процент нераскрытых преступлений возрастет, — последний раз усмехается Хосок и идет на выход из комнаты.***
— Что с тобой случилось, что ты стал таким наглым? — обыденно спрашивает Юнги, заранее предложив Паку остаться на ночь у него. — Ну, то есть, раньше бы ты мухи не обидел, а сей… — Я тебе уже говорил, — перебивает парень, — все, что было в прошлом — осталось в прошлом. Цепляться за него и неудачный опыт оттуда не надо. Не знаю, как ты, а я бы не хотел вернуться в то время насмешек и постоянного унижения. — Теперь унижаешь всех ты? — резче, чем планировал, спросил Мин, останавливаясь у двери. — Терапия такая? — Юнги не знает, откуда такое раздражение, но поведение гидроманта иногда доставало. Чимин даже теряется на такой выпад, смотря как баран на новые ворота на мага. — Ты чего так завелся? — недоуменно говорит, понизив голос от растерянности. — И что, вообще, за необъяснимый доёб в мою сторону? — Пак тоже начинает заводиться, чувствует, как пульс подскочил и тело прошибает волной адреналина. — Если это насчет Тэхена, то я объясняю еще раз: он мне не нравится. — Будешь теперь поливать говном его? Он помог Чонгуку. — Да мне по барабану, пусть хоть поцелует его в зад! — хмыкнул раздраженно, зажестикулировав в воздухе рукой. Любой разговор, сводящийся к Тэхену, выводит его из себя как по щелчку пальцев. — Но больше нравиться он мне от этого не станет. Я не собираюсь с ним общаться или вести себя почтительно просто потому, что он вам приглянулся, когда нашего придурка спас. Нет, — отрезает. — Он мог все с самого начала рассказать нам, объяснить, подтолкнуть нас навстречу Чонгуку, чтобы мы тоже могли ему помочь, — тыкает пальцем себе в грудь Чимин и не замечает, как глубоко начал дышать. — Но они оба предпочли молчать в тряпочку. — Разве на правах друзей мы не должны были изначально сами все заметить? — Мы, блять, можем ошибаться, и мы заметили, если ты не забыл, но слишком поздно. И какого это хрена мы что-то «должны»?! — Потому что мы друзья, обязаны друг другу помогать, — Юнги пытается держать себя в руках, но пережитый стресс сказывается на его несдержанной агрессии к гидроманту, появившейся словно из воздуха. Тот его своим настроем заразил и вынудил отвечать в тон ему. — Не обязан, — в ответ едко бросает Пак и говорит тихо, едва сдерживая поток нелестных слов. — Я первый, кто понял, что что-то не так. Я заметил странное поведение Тэхена, а оно было напрямую связано с Чонгуком. Что вы делали, когда я пытался до вас достучаться? Слали нахуй, — медленно, нагнетающе. — Это было моей ошибкой, видимо, пытаться помочь — это не мое, — качает головой и растягивает губы прямой линией. Ему больно и неприятно, чувство несправедливости застыло где-то в горле и душит, противными слезами просясь наружу. А ведь если бы его послушали, возможно, что-то изменилось бы. — Почему мне не поверили? Разве друзья не должны доверять друг другу? — пауза, в течении которой Чимин смотрит на Мина не отрываясь, пытается найти в его взгляде намек на привычную теплоту, которой тот его одаривал, когда они оставались наедине. Но ничего, абсолютно, словно поставили блок на положительные эмоции. — Чимин, что заставило тебя так измениться? — уже спокойней спрашивает Мин, но все еще не разделяя его позиции насчет Тэхена. Сходит с темы. — Ты меня винишь в том, что я уже не тот, что раньше? — невесело усмехается гидромант. — Посмотри на наше окружение. Стервятники, которые гасят слабых. Мина, Хенджин, Сара, Донюль и так дальше по списку, ты всех знаешь, потому что именно от них ты всегда защищал меня в детстве. Да, я был белым и пушистым, но будь я таким и сейчас, меня бы сожрали, костей не оставив. И я решил распрощаться с прошлым Чимином, слабым, который не может постоять за себя. Мне многого стоили старания измениться, и вот к чему я пришел. Обрел друзей, настоящих, как мне хотелось видеть это, зажил прекрасной жизнью без лишних проблем. А оказалось, что и для друзей я был не таким уж значимым звеном в компании. — Это не так, — спешит опровергнуть чужие слова Мин, но перед ним выставляют ладонь, вынуждая заткнуться. — Дай договорить, — Пак глубоко вдыхает и так же выпускает воздух из приоткрытых губ. Он начал, он же закончит. — У нас с вами все было хорошо, даже прекрасно, до появления Тэхена в жизни Гука. Даже наши с Хейей пререкания никогда не переходили грани дозволенного. Все было хорошо… Я не хотел и даже не думал усомниться в нашей дружбе, но произошедшее само наталкивает на мысли о том, что я для всех пустое место. Я же не умышленно пытаюсь задеть кого-то, оно само вырывается, я не успеваю за языком следить, это моя самая большая проблема, да… Но почему мои слова не приняли к сведению, если даже шуткой там не пахло? Отмахнули, как какое-то надоедливое насекомое. Что я должен был делать, когда правда всплыла наружу, и все побежали спасать Чона от Тэхена? Я возненавидел его, потому что с каждым ебаным разговором, когда я что-то говорю в его адрес, меня пытаются заткнуть. Меня принижали среди других раньше и делают это сейчас, как я, по-твоему, должен справляться? — Направляй агрессию в сторону неприятелей, а не друзей, — «Снова не слушает…» — с горечью подмечает Чимин. — Ты и с нами постоянно огрызаешься, ведешь себя, как девушка с ПМС. И Тэхен, доказавший, что он не причинит никому вреда, твоего хамского отношения сейчас не заслужил. Уши в трубочку хочется скрутить от подобных слов. Чимин брови сводит, плечи расслабляются, внутри что-то больно екает. Юнги не на его стороне, не слышит и слова, сказанного им, не принимает его позицию. А что же тот заслужил, чтобы ему пятки теперь все целовали? — Это защитная реакция! — Чимин теряет запал, он вдруг чувствует себя таким слабым и уязвимым, что готов упасть Юнги в ноги и забрать все свои слова назад, лишь бы его к себе прижали, приласкали и пожалели. — Меня таким сделало окружение, другие люди. Может, я и пубертатная язва, но не смей, — делает шаг, поднимая указательный палец, — не смей винить меня в этом или давить. Развернувшись, гидромант идет обратно к своей комнате, слыша, как за спиной звонко бьется о раму закрывшаяся дверь. Джухон на появление соседа в комнате как смерча хмыкает, отрываясь от телефона. Когда Пак берет недопитую полупустую бутылку вина, не удерживается от саркастично брошенной фразы: — Тяжелый день, да? — Отъебись, — разбрасываться любезностями Чимин не хочет, в нем все еще кипит обида и невыпущенная злость из-за Ким Тэхена. Вход на крышу открыт, что оказывается только на руку. Дверь беспрепятственно открывается, выпуская парня на ночную холодную улицу. Тот вышел как есть — в свитшоте и брюках, даже ветровку не взял, о чем, скорее всего, пожалеет, но чуть позже. Сейчас низкая температура поможет протрезветь, собрать все мысли в кучу, она должна привести его в чувства, он рассчитывает на это. Пак откупоривает вино и делает два щедрых глотка, сразу чуть морщась. Он подходит к краю крыши, где есть бетонные перегородки, служащие для многих перилами, и старые коробки такой же высоты. На одну из них он садится, согнув одну ногу и упираясь на отведенную назад руку. В другой он держит бутылку с пахучим алкоголем и снова припадает губами к горлышку, смотря на звездное полотно перед собой. Время только девять часов, но звезд уже бесчисленное количество зажглось на небе; серые тучи разошлись, открыв ночной небосвод для чужого созерцания. Не так гидромант видел проведение этого вечера. С трудом сглатывая горечь, осевшую***
White Dress Lana Del Rey
Первое, что видит Чонгук, когда просыпается — спящую в другом конце комнаты на кровати Хейю. Шторы окон не задернуты, но все равно в комнате стоит мрак. Он пробует нашарить в карманах телефон, смотрит на столе и тумбочке, но вспоминает, что тот в ноль разряженный остался у Кима в комнате. Ладонь проводит по волосам, потом по лицу, приводя парня в чувства. Совсем не помнит ничего с начала «очищения», будто на спящий режим поставили. У них получилось вытравить его темную сущность изнутри? Наверное, да, раз уж он чувствует себя здоровее быка и полон сил для покорения новых вершин. В ладони на пробу зажигает небольшую огненную сферу — получилось легче обычного, больше не было преград, блокирующих его магию. Огонек потухает в стиснутой в кулак ладони, снова погружая комнату во тьму. Стараясь издавать меньше шума, он встает с теплой кровати и идет на выход. Задерживается у двери, чтобы обернуться и обвести девушку улыбчивым взглядом. Ли всегда была такой милой, когда спала, создавалась иллюзия, что она совсем маленькая девочка с непослушными вьющимися волосами, которые хотелось растрепать в шутку ладонью, чтобы она начала бурчать недовольно. Как можно тише он открывает дверь и покидает комнату. Ноги несут в комнату на другом конце коридора. Пробудившись, он должен понять, что с Тэхеном и расспросить, как все прошло. Ну и телефон забрать тоже. Не обращает внимания на позднее время и стучит пару раз в дверь. Не проходит и двух секунд, как ее открывают. На пороге абсолютно бодрый Тэхен, который будто ждал, что он зайдет. Почувствовал, что очнулся? — Привет, — улыбается вдруг Чонгук и сам удивляется, как рад видеть парня перед собой. Будто прошло много времени после их последней встречи, и вот они, наконец, встретились. — Чонгук? — неуверенно говорит Тэхен, не зная, как проверить, какая личность парня осталась в теле. Хотя к чему сомнения, когда на его слова вдруг усмехаются. — Чонгук, Чонгук, — подтверждает парень и заминается тут же, неловко потянувшись рукой назад и проводя по затылку. — Извини, что так поздно. У Тэхена дежавю, не иначе, когда он видит смутившегося Гука, прячущего взгляд в стене сбоку, и извиняющегося за свой визит. — Как ты себя чувствуешь? — игнорирует его слова маг и хочет почему-то сказать, что волновался за него, но грудь будто что-то сдавило, мешая спокойно дышать. Что это? — Как заново родился, хотя кажется, что так и есть, — неловко усмехается Чон и возвращает внимание карих глаз на парня. Отчего-то улыбаться хочется ярче. Ему помогли, он чувствует себя настолько легко, и не понимает от чего именно: от не давящей на него тьмы или от переполняющего тепла к стоящему напротив человеку. Тэхена сейчас так хочется обнять. Он помнит, как хотел обидеться на него в лесу, как свалил на него весь тот поток накопленных беспокойных мыслей и шел, насупившись. От того настроя не осталось и следа. Тогда он боялся, что исчезнет, так и не узнав истинных намерений Кима, его отношения к себе. А сейчас, стоя перед ним, он послушным песиком прыгать готов вокруг него. Его окрыляет от бодрости и хорошего настроения после отпущения негативной энергии, он искрится радостью и готов ею делиться с миром, в частности, с Тэхеном. Ким не сдерживает облегченного вздоха. — Хорошо, — голос едва не дрогнул. Да что ж такое? Надо взять себя в руки и поговорить, объяснить Чонгуку кое-что, прежде чем он уйдет. — Чонгук, — он тяжело сглатывает, отвернув на мгновение голову. Как же тяжело без кольца. Пока Чонгук спал было проще рассуждать на тему их связи и чувств, испытываемых к нему. Представлять его образ в голове было просто, это не вызывало такого трепета внутри и скользящего по солнечному сплетению волнения. — Послушай, пожалуйста, что я тебе сейчас скажу, — не следовало убеждать себя смотреть на парня: стоило увидеть, как уголки его губ опускаются, Тэхен застывает, растеряв все заготовленные для диалога слова. — Я обещал тебе разговор, после того, как все закончится. Так вот… Я хочу, чтобы ты подумал, хорошо подумал, нужно ли тебе то, что происходит между нами, — не «с нами», а «между нами». Если раньше он и мог бы сказать, что ничего не чувствует к Чонгуку, то сейчас без магии, действующей на него, врать себе бесполезно и пироманту тоже. Тэхен прямо сейчас готов признать, что, да, у него к Чону что-то есть, и это «что-то» ворохом бабочек в животе бьет по внутренностям, вызывая легкую дрожь в коленках и напрочь сбивая дыхание, пока он стоит перед ним. — Ты был прав, когда говорил, что нужно быть готовым решать все вместе. И я хочу, чтобы ты подумал, правда ли ты хочешь этого, всех трудностей, которые могут возникнуть на нашем пути. — Я готов уже сейчас тебе сказать точно, — не колеблясь говорит, тем самым неосознанно перебив парня. Разве не понятно, что он пришел после пробуждения сразу к нему, не из-за натянувшейся до предела невидимой нити? — Нет, Чонгук, — строго отрезает Тэхен. — Это не случай, где ответ можно дать не подумав. Ты не представляешь, на что подписываешься, а я все еще хочу тебя от этого огородить, — кажется, впервые в этом ему признается и не знает, что смотрит на Чона умоляюще. Только так и не может разобраться: умоляет не бросать его одного на произвол судьбы или не делать самой крупной ошибки в своей жизни. — Пожалуйста. Чонгук проводит по губам языком, опустив голову. Тэхена не переубедить и, пожалуй, в его словах есть смысл. Действовать на эмоциях не вариант. И хотя Чонгук не раз думал насчет своих чувств к Киму, стоит все закрепить и прогнать те же мысли по второму (если не третьему) кругу, только уже с холодной головой. Он размышляет над его словами и в конечном итоге спрашивает: — Сколько у меня времени? — Сколько потребуется, — отвечают. Тэхен понимает, что ограничивать парня, значит заставлять действовать импульсивно. Отведенное время будет давить на него. Это излишне. — Не буду отвлекать тебя своим присутствием, поэтому на время мы прекратим общение. Это не будет отвлекать и подталкивать сделать выбор в пользу какой-то из сторон. — В твою? — догадывается. — Именно, — подтверждает. — Знаешь, Тэхен, — обращается серьезно Чонгук, обводя его взглядом, и останавливается на ладони без одного кольца. Пальцы цепляются за чужие и заботливо поглаживают пустующее место у костяшки. Внимание Кима к такой вещи, как кольцо, притупляющее эмоции, льстит. То есть, он снял его, чтобы не дать себе соврать насчет их связи? Это даже кажется милым. — И через день, и через месяц я все равно выберу тебя. Можешь в этом не сомневаться, — Ким вздыхает, отворачивая опять голову и… смущаясь? Сколько же еще сюрпризов скрывает магия аметиста? — Но я подумаю, и дам знать о своем решении, скажем… — Не стоит загадывать, — пытается остановить Тэхен, и его слушают. — Хорошо. Тогда можно попросить тебя кое о чем? — наклонив голову ниже, смотрит почти исподлобья Чон и губу закусывает. — О чем? — тут же с интересом. — Верни мне мой телефон, я его на столе оставил, — говорит и чуть ли не смеется пиромант, пытаясь сдержать улыбку. А вот Тэхен, наоборот, усмехается и, широко улыбаясь, идет в комнату, чтобы вернуть вещь ее законному владельцу. — Спасибо, — почти шепотом. — Спокойной ночи, — говорит зачем-то, не зная точного времени суток, но склоняется все же к ночи. — Спокойной ночи, — Тэхен улыбается, прислонившись боком к дверной раме и смотрит, как уходит Чонгук, пока тот не скрывается в своей комнате. Если чувство, теплящееся в груди, называется любовью, то Тэхен не хочет снова надевать кольцо. Но стоит дождаться чужого ответа, а пока аметист должен вернуться на место и не дать чувствам распалиться до пожара, который может его сжечь изнутри.