Темное ночное небо не было затянуто облаками. Из-за этого открывался прекрасный вид на бесконечные звезды. Они мигали и переливались, словно маленькие камушки в драгоценном украшении. Яркий серп луны освещал и без того светлый пейзаж.
Белые ночи, с горечью отозвалось у меня в голове. Я сидела в самом дальнем углу «Колибри», скрытая от всех глаз. Лицо ещё не высохло от слез, которые так и хотели течь с новой силой. Мои руки сжимали и разжимали мягкую ткань брюк. Взгляд был сосредоточен на одной смертной точке. На губах застыла единственная фраза, которая убивала:
Это я виновата, виновата, виновата.
Почему так сложно? Почему это все происходит со мной? Почему я их оставила? Если бы у меня была возможность повернуть время вспять, воспользовалась ли я ею?
Судорожно вздохнула и запустила руки в волосы. Я не могла так поступить. Что мне делать? Я прикрыла глаза. Несколько раз глубоко вздохнула. Ком в горле не отступал. Рядом послышались мягкие, почти бесшумные шаги. Кто-то сел рядом. Мне не нужно было гадать, кто это был. Мы молчали несколько минут, он не хотел сбивать меня с мыслей.
— Можно я обниму тебя, Николай? — Так глупо, но ему самому сейчас тяжело.
— Ты можешь делать это, не спрашивая разрешения. — Похоже, он был ошарашен данным вопросом.
Я взглянула на него и упала в его объятия. Прижималась к его груди, словно к щиту, готовому защитить меня. Парень поцеловал меня в макушку и стал гладить по спине. Внутри меня бушевала буря эмоций: злость, обида, разочарование. Все это смешалось в одну кучу и буквально разрывало меня.
— Мы не должны были так поступать, — еле слышно прошептала я.
— У нас не было выбора, — ответил мне мягкий голос.
— Выбор есть всегда, просто его последствия могут быть кому-то не выгодны.
Он замолчал. Казалось, все вокруг нас стихло. Уже не было слышно ни взволнованных диалогов с палубы, ни колыхания парусов. Время остановилось, давая нам возможность успокоиться.
«Я не хотела так поступать. Я могла остаться, но не решилась. Я просто сбежала оттуда, поджав хвост. Я ужасна», — проносилось у меня в голове.
Ужасна, ужасна, ужасна.
— Не надо думать об этом, — прошептал Николай.
— О чем?
— Ты сама прекрасно понимаешь.
Именно он мог читать меня, как открытую книгу, когда другие видели перевязаный цепями сундук. Именно поэтому я восхищалась и любила его. Именно это меня иногда и пугало.
— Это ситуация такая смешная, — я истерично хохотнула.
— Столько дней мы все планировали, нам казалось, что мы подготовлены, а получилось
так. А что самое главное? Я сбежала, — губы скривились от гадости этих слов. — Кто я после этого?
— Ты же знаешь, что мы найдём выход. — Он прижался своей щекой к моей макушке.
— А если нет?
— Так, — он схватил меня за плечи и развернул лицом к себе. — Оставить суицид! У нас ещё все получится, и мы найдём выход из этого положения. Своей грустной моськой ты делу не поможешь, а действовать нужно прямо сейчас и решительно. К тому же очаровательная улыбка больше тебе к лицу!
Николай так уверенно смотрел мне в глаза, так уверенно говорил это. На несколько секунд он вселил эту уверенность и в меня.
— Спасибо тебе, — шепнула я.
Вместо слов он мягко докоснулся губами до моего лба.
— У меня только один вопрос, Камилла, — он серьёзно посмотрел на меня. — С чего нам начать?
Я колебалась лишь несколько минут, приходя в чувство.
— Думаю, с Кеттердама. Это все-таки моя Родина. Я считаю, что у меня не просто так есть сила, стоящая на одном уровне с силой самого могущественного гриша в мире. Что-то здесь не так, и начинать надо с меня.
— Может просто спросим у Багры?
Я засмеялась.
— Ты думаешь, эта старушка что-то тебе скажет. Сходи, попробуй узнать. Пока не предъявишь ей сильные аргументы, подтвержденные с нескольких сторон, то она ничего тебе не скажет.
— Кеттердам, так Кеттердам. — Он пожал плечами. — Твое слово — закон.
***
Мы летели долго. Очень долго. По мере нашего передвижения менялась и погода. Становилось холодно. Чертовски холодно. Мы старались максимально утеплить людей, находящихся на борту. Особенно царскую семью, разумеется.
В один из таких холодных деньков я вышла на палубу и чуть с неё не свалилась, увидя королеву. Ее светлая почти белая кожа стала ещё беднее. Мне показалось, что передо мной стоит мертвец.
— Вам нехолодно, моя царица? — поинтересовалась я. — Может стоит принести ещё плед?
— Нет, спасибо, не нужно. — Она ещё раз оглядела меня с ног до головы и поморщилась.
Я мысленно закатила глаза и прошла дальше, к штурвалу. Дошла до туда и оперлась о небольшой ящик, служащий столом, ближе к капитану.
— Ты выглядишь раздраженной, — заметил принц.
— При всем уважении, — приложила руку к груди и чуть склонила голову, —как матушку твою увидела, то сразу за сердце схватилась. Думаю, ей стоит чаще бывать на солнце, — устало проговорила я.
— Бледность сейчас в моде, ты просто не понимаешь, — улыбнулся он.
— Ох, правда, мне же сейчас до этих стандартов красоты далеко.
Николай взглянул на меня. Нарочито медленно разглядел меня с ног до головы, а я решила подыграть и покружилась на месте. Он довольно хмыкнул и заключил:
— Ты выглядишь как мечта, поэтому все эти стандарты красоты и появляются из-за тебя, — Ланцов подмигнул мне.
— Святые, сколько лести и все одной мне, — я наклонилась к парню ближе.
— Если тебе так сильно это не нравится, то могу шестьдесят процентов забрать себе, — коварно улыбнулся.
— А мне остаётся сорок? — приподняла бровь.
— Какая умная девочка. — Николай наклонился ближе и поцеловал меня в лоб. — Так уж и быть, оставлю все сто тебе, любовь моя.
***
Через несколько дней появился горный хребет, к которому мы и держали путь. Немного посмотрев карты, я выяснила, что это самые северные вершины Сикурзоя. Насколько мне известно, то фьерданцы называют эти горы Эльбьен. Этих невероятных размеров вершины были чуть ли не в пять раз больше горы Петразоя.
Мы набирали высоту. Воздух становился ещё холоднее, он пробирал до самых костей. Мы влетели в не менее холодные облака, а когда вылетели из них, то перед нами открылся невероятный вид. Горные пики были настолько высокими, что пронизывали насквозь облака. Многие бы сравнили это с островами, парящими в воздухе, но для меня это было больше похоже на шашлык. Я наклонила голову в бок и хихикнула. Ведь сейчас так хочется простого человеческого шашлыка.
Когда мы по дуге облетали самый высокий из них, то я заметила каменные ступени, петляя, они вели на самый верх скалы. Какой безумец полез бы по ним? Может быть я бы попробовала, если бы за спиной у меня были крылья, лишние девять жизней и пара бутылок вишнёвой настойки из «Клуба Воронов» в организме.
Обогнув гору, мы стали все ближе и ближе прижиматься к скалам. Я абсолютно не переживала, ведь знала, что Николай не стал бы нас убивать, пока мы не
отпизд отомстим Дарклингу.
Резко нырнули вправо и оказались меж двух стен, «Зимородок» сделал вираж, и мы влетели в каменный ангар. Я открыла рот от изумления.
— Кишку простудишь, — сказал Николай и улыбнулся.
— Ты не сидел без дела, — не обращая внимания на его фразу, говорила я.
Ангар был невероятных размеров что в длину, что в высоту. На данный момент в нем стояло три судна: какая-то грузовая баржа, такой же корабль под названием «Пеликан» и похожее на «Зимородок» судно. Позже я заметила его название — «Выпь». Из стен и пола ангара виднелись стальные крюки.
Экипаж Николая стал выбрасывать за борт тросы, а рабочие внизу стали натягивать их до предела и прикреплять их к этим самым крюком. И именно в этот момент меня больше всего стала волновать наша посадка, которая явно не станет мягкой. В памяти невольно всплыли воспоминания о «Колибри», где мы просто разбились о землю. Я сжала зубы и буквально вцепилась в подлокотники кресла, на котором сидела.
Мы приземлились с глухим ударом и оглушительным скрипом — это деревянный корпус проехался по камню. Я облегчённо выдохнула.
Как только мы остановились, то люди старались быстро спустить трап, чтобы король и королева поскорее спустились вниз. Спустя долгие несколько минут со всеми почестями они наконец-то спустились. Их провели вперёд, в отверстие в скале.
— У тебя было такое испуганное лицо, когда мы приземлялись, — заметил Николай, подойдя ближе ко мне и закончив раздавать указания. — Все нормально?
— Внутренние органы у меня знатно встряхнуло, конечно. — После этих слов он приобнял меня за талию. — Ещё я вспомнила наше неудачное приземление на борту «Колибри».
— С тех пор я усовершенствовал свои изобретения и все расчитал, тебе не о чем переживать. — Принц докоснулся своим лбом до моего и смотрел своими ясными ореховыми глазами в мои.
Я улыбнулась. В этот момент мы остались на борту совершенно одни. Никого не было в ангаре либо же все делали вид, что заняты своими делами и не замечают нас.
— Я знаю, Коль, я знаю. Спасибо.
Николай осторожно заправил мне за ухо, выбившуюся прядь волос. Он переводил свой затуманенный взгляд с моих глаз на губы. Лениво приблизился и жадно впился в них. Мое сердце забилось чаще. Его руки блуждали по моему телу, но в рамках разумного, не переходя грань. Парень мягко сминал мои губы. Зарылась руками ему в волосы, иногда оттягивая назад. Он издал довольный полустон и улыбнулся в поцелуй. Принц чертовски сильно любил, когда я так делала. Я судорожно вздохнула. Святые, он просто сводит меня с ума. Я буквально таяла в его руках, как снег теплым утром. Мои мысли смешались в одну кучу. Ноги стали ватными. Внизу живота что-то отдавало теплом. Губы уже устали от долгих поцелуев.
Мне совершенно не хотелось портить такой момент, но пришлось отстраниться.
— Я люблю тебя, Николай, — на одном дыхании проговорила я.
— Ты не представляешь, насколько сильно я́ люблю тебя, моя милая Камилла.
От его слов мое сердце сжалось. Это была ещё одна отличительная черта, которую я любила в Николае. На моих частых приливах любви и ласки, я неоднократно признаюсь парню в огромной любви, лезу с объятиями и поцелуями. И никогда в жизни, когда я говорила, что люблю его, он не отвечал банальным «я тебя тоже». Меня совершенно не устраивал такой ответ, скорее, он меня бесил. Это лишь какое-то дешевое подтверждение своих действий и слов. Ещё маленькая девочка внутри меня требовала, чтобы мне не просто подтверждали что-то, а именно раскладывали по полочкам и говорили полными предложениями.
— Ты чертовски сильно сводишь меня с ума, — улыбнулась я и поцеловала парня в нос.
— Как неожиданно и приятно, — он заливисто засмеялся.
Николай вложил мою руку ему за локоть и стал спускаться по трапу. Провел меня именно в то же место, где исчезли все пассажиры «Зимородка». Мы прошли я небольшую прямоугольную комнатку. Мне показалось, что её стены сделаны из железа. Парень закрыл дверцу у входа. Внутри меня появилось чувство недоверия к это коробке, в которой мы находились. Что-то сейчас произойдёт.
— Что это? — я вопросительно уставилась на парня.
— Только не кричи, ладно? — только и успел ответить он и потянул за рычаг.
Внезапно комната взмыла вверх. Я сильнее сжала предплечье Николай. Моя пищеварительная система сделала сальто, казалось, что её придется собирать заново. Мое сердце бешено колотилось в груди, готовое вот-вот выпрыгнуть из нее. От ветра на глазах навернулись слезы. Я испытала необъяснимое чувство страха. Страха от этой непонятной штуки, которая в данный момент мчится куда-то вверх. Мое воображение стало рисовать пугающие картинки того, что именно сейчас мы просто врежемся в гору и разобьемся в смятку.
Мы резко остановились. Голова закружилась, и я подумала, что сейчас принцу придется выносить меня отсюда на руках. Николай крепко держал меня под руку и придерживал за талию, чтобы я не свалилась на месте. Осторожно вывел меня из этого адского помещения. Мне хватило нескольких секунд, чтобы прийти в себя и от всей души покрыть отборным трехэтажным матом эту виноватую физиономию у себя в уме. В действительности я лишь дала ему легкую затрещину и проговорила сквозь зубы на родном языке:
— Йер вен азел!
— Ну вот, от прежней доброй Камиллы остались лишь рожки да ножки. — Потер место, в которое я его ударила.
— Ты в следующий раз хотя бы предупреждай меня, Николай, черт тебя подери, я же чуть коньки не отбросила!
Он поднял руки в знак капитуляции. Я же прикрыла глаза, глубоко вздохнула, а когда открыла, то стала разглядывать помещение. Хотя нарекать место, в котором я оказалась «помещением» будет весьма ошибочно.
— Во имя Гезена, — пролепетала я.
Это в прямом смысле этого слова оказалась полая вершина горы. На фоне
этого ангар казался маленьким, а купольный зал Малого дворца игрушкой. Здесь оказались невероятные бронзовые колонны, отлитые в форме статуй различных людей и животных. Они нависали прямо над нами и держали огромные пластины чистейшего стекла. Открывалась панорама на волны из облаков в океане неба. Ощущение открытого пространства притягивало, но было и пугающее ощущение того, что по дуновению ветра я могу улететь вниз.
Это место было наполнено людьми, каждый из которых занимался своим делом. Некоторые толпились у столов с графиками, чертежами и какими-то деталями. Другие собирали припасы на временном складе. Здесь даже было выделено отдельное место для тренировок солдат на тупых мечах, рядом шквальные призывали воздух, а инферны огонь. За куполом из стекла виднелись большие террасы по бокам на каждой стороне света. Одна из них была оборудована для стрельбы. Я задержала дыхание, разглядывая место, в которое вложился Николай.
— Да здесь не один годовой бюджет Равки. — Я мотала головой в разные стороны, словно галчонок в новом месте.
Принц хмыкнул:
— Не дурно для «морского разбойника», верно?
— Это потрясающе, Коля, просто невероятно. — Я уже и забыла про инцидент с этой непонятной железякой, которая может взлетать вверх. Все мое внимание было направлено на эту базу. — Что это за место?
— Изначально это было местом паломничества, еще когда границы Равки простирались дальше на север, — поведал Николай. — Монастырь Санкт-Демьяна.
Еще один святой, которого, если мне не изменяет память, за какое-то чудо забили камнями.
— Несколько сотен лет назад его превратили в обсерваторию, — продолжил Николай. Он указал на громоздкий латунный телескоп, спрятанный в одной из стеклянных ниш. — Это место было заброшенным на протяжении столетия. Я услышал о нем во время Халмхендской кампании, но найти его было непросто. Теперь мы зовем его Прялкой.
— Святые, это же гениально! — воскликнула я.
Теперь мне понятно. Бронзовые колонны — это ничто иное как созвездия. Виднелись Охотник, Ученый, Три Глупых Сына, Казначей, Медведь, Нищий, Остриженная Дева. Всего двенадцать: спицы Прялки.
Я запрокинула голову назад, чтобы найти двенадцатиконечную звезду в центре купола и у меня получилось.
— Здесь так много стекла и вовсе нет инея.
— Горячие трубы, — объяснял Николай, — они встроены в пол и в колонны.
— Под нами находятся котлы, — сказал парень. — Все работает на талом снеге и паровом отоплении. Топливо — это проблема, но я запасался углем.
Я закрыла рот рукой. Это все все так чертовски умно и предусмотрительно. Каждый раз Николай открывается мне с новой стороны, раскрывая свои сокровенные тайны. Он больше не кажется наивным дурачком или простаком. В нем мудрости и рассудительности больше, чем во всей стране вместе взятой. Умный лис. Именно такого политика и не хватает Равке.
— Не удивлюсь, если в скором времени ты мне скажешь, что построил дворец удовольствия на Луне, — улыбнулась я.
— Трудно добраться, зато какой вид, — он засмеялся.
Внезапно я опомнилась.
— Багра! Николай, где она?
— Хочешь увидеть ее? — спросил он. — Можешь не переживать, она почти горит в аду, как обычно.
Я не поняла шутки и вопросительно уставилась на него.
— Она в самом жарком месте этой горы, Камилла, тебе не о чем переживать.
Парень взял меня за руку и повел в другую сторону. Мы вышли из обсерватории и прошли дальше по шикарному и широкому каменному коридору, освещенному яркими факелами. С разных сторон показывались двери, ведущие в разные помещения. Мы дошли почти до конца коридора, и Николай наконец-то открыл одну из дверей.
Я зашла внутрь не менее великолепной спальни. Камин с орнаментом у стены, стол посередине комнаты, мягкие на вид кресла и диван, а также большая кровать, на которую с разбега хотелось прыгнуть. Каменные стены лишь придавали этой спальне свою изюминку. Мы шли по коридору жилого комплекса, догадалась я.
— Тебе надо отдохнуть, Камилла, ты очень устала, — сказал парень, оперевшись о дверной косяк.
— Тебе тоже стоит, мой дорогой друг.
— Я беспокоюсь о твоем состоянии.
— А мне на твое будто наплевать, — парировала я.
Парень тяжело вздохнул. Сделал несколько шагов и опустился в кресло. Он провел рукой по лицу и зарылся в волосы. Его настроение резко поменялось. Я подошла ближе, села к нему на колени и обняла. Сильные руки обвили мою талию, и он уткнулся мне в грудь.
— Ты права, Камилла, мне ужасно сильно хочется отдохнуть, ужасно сильно хочется спать. Я сильнейше хочу есть. Ещё я устал постоянно переживать за родителей, страну, людей, а самое главное — за тебя. Я правда пытаюсь делать все что в моих силах, но этого просто недостаточно. Из кожи лезу, чтобы у Равки было светлое будущее, но у меня не хватает ни времени, ни ресурсов, ни сил. Я хочу всем помочь, но чувствую, что не могу и проигрываю в этой битве. Больше всего сейчас я боюсь показаться слабым в глазах народа, а что более страшнее — в твоих глазах, Камилла.
Николай делился со мной своими переживаниями и когда говорил все это, то мое сердце обливалось кровью. Я была готова заплакать вместо него. Очень больно осознавать то, что человек, всегда вселяющий уверенность и веселье, буквально рушится у меня на глазах. На вид он никогда не унывает и верит в лучшее, а внутри него все ломается пополам от безысходности. Я понимала его боль. Честное слово, будь моя воля, то я бы забрала все, что гнетет его душу себе. Я очень сильно любила его и не хотела видеть, что мой любимый человек разрушается и потухает. Я нежно поцеловала его в макушку головы.
— Ты тоже человек, Николай, и тоже устаешь. Это нормально, что ты хочешь простого человеческого отдыха. Поверь мне, ты как никто другой заслужил его. Это нормально, что у тебя не все получается. В жизни многое приходится добиваться через боль и страдания и иногда даже это не удается многим. Ты просто не должен опускать руки и продолжать идти вперёд. Я хочу, чтобы ты услышал и понял, что в моих глазах ты никогда не упадешь. Ты самое дорогое в моей жизни, и я всегда буду принимать тебя любым, со всеми твоими скелетами в шкафу. Из-за того, что у тебя что-то не получается, ты с чем-то не справляешься или если ты делишься со мной своими переживаниями, сбрасывая с себя маску веселья, я не перестану меньше любить тебя, Коля. Ты никогда не будешь слабаком в моих глазах, потому что твои действия и слова показывают совершенно другое.
Я уголках глаз защипало, горло сдавил ком. Когда я видела его таким, то разбивалась на части вместе с ним. Мне хотелось целовать его, делать так, чтобы ему было хорошо. Все некогда волновавшие и мучившие меня вопросы отошли на второй план, когда Николай решил снять маску и поделиться тем, что творится на его душе. Мне хотелось плакать вместе с ним, хотелось кричать. Я не хотела, чтобы его душа трескалась и разлеталась на части. В своих словах поддержки я пыталась склеить его, построить заново. Я хотела показать, что он не безнадежен, что он не слабый, что он
нужен мне. Я поняла, что разрушаюсь вместе с ним, видя, как он страдает. Он казался таким маленьким мальчиком с таким огромным багажом обязанностей.
Сейчас я хотела, чтобы он посмотрел на меня. Взяла его за подбородок, чтобы он перевел взгляд на меня. Взглянула на него и замерла. В уголках его вечно веселых глаз виднелись невышедшие слезы. Время остановилось. Я никогда не видела, чтобы Николай плакал, даже в детстве. Сейчас же я поняла насколько серьёзна его проблема. Он всегда сдерживает свои эмоции до последнего, накапливая все в себе, в этом мы с ним похожи. Мы копим в себе эмоции, переживания и разочарования, а потом в один момент все вырывается бешеной волной наружу, снося все на своем пути. Я сильнее прижала его к себе и стала шептать на ухо слова поддержки, чувствуя, как глаза быстро наполняются слезами, которые я не могла сдерживать. Мне было больно. Очень больно видеть его таким.
— Я люблю тебя, Коля, я очень тебя люблю. И мне очень сложно видеть тебя таким, потому что я понимаю, что ты просто ломаешься от навалившихся проблем. Я невероятно сильно хочу помочь тебе. И ещё хочу, чтобы ты знал.
Я всегда буду рядом с тобой, всегда.
***
Ужинать в этот день со всеми мы отказались, ссылаясь на сильную усталость. Еду принесли в комнату.
— Как ты? — с беспокойством спросила я.
— Все хорошо, спасибо. Благодаря тебе, Камилла, сейчас все нормально. — Николай поцеловал меня в лоб.
Я была рада, что он успокоился с моей помощью. На самом деле парень был сильно удивлен тем, что я расплакалась вместе с ним.
— Я очень ценю то, что ты делаешь для меня, — сказал он.
— Ты делаешь для меня не меньше.
***
Через несколько дней мы уже плыли по Истиноморю на одном из быстрых кораблей Николая. Мы отказались от идеи путешествия по воздуху, потому что сложно будет объяснить летающее судно, если его заметят. Рисковать не стоило.
Отходили от берегов Западной Равки под видом торговцев. Прямо на базе Николая нас вместе с ним перекроили. Разумеется, не профессиональный портной, но гриш с неплохими способностями. Раздобыли сведения и документы на имя Владимира Романова и его жены Анастасии Романовой — торговцев из Равки. Мы знали, что они часто ездили в Керчию для торговли, поэтому вопросов бы не возникло.
Николай ещё на базе решал оставшиеся дела с поисками Алины и гришей, размещением прибывших, властью в стране и, конечно, местоположение Дарклинга. После его откровения я стала более чутко относится к его эмоциям и моральному состоянию. Мне больше не хотелось видеть его разбитым. Со всеми делами он справился достаточно быстро, организовав отряды и разведку. Почти со спокойной душой мы поднялись на борт «Крестоносца».
— По воле волн, — на удачу сказала я керчийскую фразу, и мы отплыли.
***
В нашем небольшом путешествии мы уже продумывали основной план действий. Самое главное — доплыть до Кеттердама без различных проблем и неудобств. Едем мы туда под предлогом заключения очень выгодного договора. Поэтому в течение дня наши люди носятся туда-сюда с разными поручениями. «Договор» заключён, и мы с Николаем спешим отпраздновать это в лучшем клубе Кеттердама, а дальше все должно идти как по маслу.
В один из вечеров я вышла на палубу, чтобы подышать свежим воздухом и привести мысли в порядок.
— Тебя что-то беспокоит, — послышался родной голос за моей спиной.
Николай подошел ко мне и встал рядом.
— Что случилось? — спросил он.
— Знаешь, я не могу правильно описать это, но до меня будто только сейчас стало доходить то, что я возвращаюсь в родную страну и к некогда родным людям. Прошло двенадцать лет, — я истерично хохотнула, — с тех пор, как меня увезли оттуда. Я изменилась, но уверена, что и город не стоит на месте, а самое главное — изменились и люди, — задумалась, подбирая слова.
— Я понимаю, с какой целью мы туда плывем. Я знаю, что нам нужно выяснить. Но я не представляю, что вообще говорить, например, своему брату. Двенадцать лет… А за последние пять ни одного письма, — с горечью сказала я. — Он не был святым, чего только стоять его дела с другими бандами, но для меня Каз был единственным родным в этом мире человеком. Несмотря на то, что он творил с помощью чужих рук, он обучал меня, помогал выжить в Бочке. Я не могу сказать, что боготворю его за это, скорее больше благодарна за то, что он в тот день не оставил меня на улице.
— Моя милая Камилла, мой лучик света, я прекрасно тебя понимаю. Я испытывал то же самое, когда возвращался в Равку с вами. Просто не знал реакцию людей на это, но старался делать все как обычно. Это у меня, можно сказать, хобби такое.
— Очаровать людей?
— Ладно, у меня два хобби, — он засмеялся.
— Я говорю это к тому, чтобы ты не переживала. Это абсолютно нормальное чувство, когда ты не видел родных людей очень долго. Я прекрасно знаю, что у тебя все получится, и ты найдёшь выход из любой ситуации, Камилла. А я лишь могу подстраховать тебя на всякий случай.
Смотря в глаза Николая, я улыбалась вместе с ним. Он всегда мог найти нужные слова, чтобы поддержать и успокоить меня. Я безмерно благодарна ему за то, что парень помогает мне и всегда готов следовать за мной, насколько бы не была смертельна данная идея. После его слов сомнение отступило, и мое тело наполнилось теплом.
— Спасибо тебе.
— Да брось, ты прекрасно знаешь, что я не могу по-другому, — отмахнулся он.
***
Судно Николая действительно было скоростным, потому что до Кеттердама мы добрались в рекордное время. Я стояла на палубе, когда мы подплывали к Пятой гавани. Легкая улыбка появилась на моем лице.
— Ну здравствуй, Кеттердам, — шепотом проговорила я. — Вот мы и встретились вновь.
