La paura del buio

Я стояла и тупо глядела в стоящую передо мной дверь. Весь запас уверенности, который у меня был, внезапно исчез. В горле появляется ком. Хочется вернуться домой, в Равку, забиться в уголок и не вылезать оттуда. Лучше всего, конечно, забраться в объятия Николая, но думаю, что он заставит всеми правдами и неправдами что-то делать. В руках у меня зажат ключ, который я не осмеливаюсь подносить к двери. Закрываю глаза и судорожно вздыхаю. Точно ли я готова к этому? Описания из бумаг вполне хватило, чтобы восстановить цепочку событий, но увидеть то, что находится там желания нет. Святые, это просто какой-то дурдом. Так яростно искать ответы, а потом просто испугаться могу только я. Я знала, что в этой квартире никто не жил. Больше никто не жил. Рука стала дрожать, а ноги подкашиваться. Правильно, Камилла, упади ещё прямо перед дверью как шизанутая. Может правда лучше убежать отсюда? Черт меня подери, зачем я тогда столько тащилась и страдала ради этого, если хочу так просто сбежать? В один из таких моментов самобичевания теплая ладонь опустилась мне на талию, легко сжимая. Я судорожно выдохнула. Вторая ладонь легла мне на руку, поднося ключ к двери. Во время этих прикосновений мне удалось почувствовать каждый шрам, каждую мозоль на его руках. — Давай сделаем это вместе? — спрашивает Николай. Сил хватает только на кивок. Я буквально таю в его руках. Но ругаю себя, ведь сейчас не самое время. Он направляет мою руку сильной хваткой, не давая отступить. Ключ уже находится в замочной скважине. Мы делаем три оборота, и дверь открывается. Мое тело остолбенело. Тяжело думать о том, что происходило в этой квартире, на этом пороге, почти четырнадцать лет назад. Сердце бешено билось в груди, готовое вот-вот выпрыгнуть. В этот момент я была благодарна Николаю за то, что он держал меня, иначе прямо бы так, неэстетично, рухнула бы на пол от переполняющих меня эмоций. Принц сделал один пробный шаг, проходя в квартиру и следя за моей реакцией. Сопротивления не было, потому он сделал ещё несколько и зашел в гостиную полностью, закрывая за собой входную дверь. Волна нового шока стала накрывать меня, когда я поняла, что вижу именно ту обстановку как когда-то в своем сне на корабле. Именно сюда привела меня Тень. Именно здесь мы наблюдали за происходящим. Святые, это сумасшествие, а мне нужно в больничку к врачам. Ничего не поменялось, вообще ничего. Хотя, чему я удивляюсь, если, черт возьми, здесь четырнадцать лет никого не было. Нежно-синие обои уже выцвели, как и мягкая обивка на диване и стульях, уже давно завяли цветы, стоящие на столе. Я бы даже сказала, что от них ничего не осталось, ведь они буквально полностью осыпались, превратясь в пыль. Не изменился только огромный стол, стоящий посередине. Вот с ним все хорошо, как в моем сне. Обстановка напрягала, особенно зная, что хозяева этой квартиры давно мертвы. — Надеюсь, что ты меня откачаешь, если я сейчас упаду тут, — вымученно произношу я, бегая глазами по комнате. — Нет, Камилла, врач из меня плохой, поэтому не советую этого делать, — прошептал принц, держа меня крепче. — Их убили здесь, — внезапно произношу я, разрезая тишину. Николай молчит, обдумывает. Мой взгляд перемещается на одну из дверей, сделанную из темного дерева. Высвобождаюсь из хватки и подхожу к ней. Пара вдохов и резким движением открываю, зная, что находится внутри. Смотрю несколько секунд на пустые полки, покрывшиеся пылью, на метлу, стоящую в углу, и на маленькую игрушку-лошадку, лежащую на полу. Сердце начинает ныть. Я поднимаю игрушку, отряхиваю ее от пыли. — А здесь сидела я, считая до тысячи и думая, что сейчас буду играть в прятки с родителями, — с горечью произношу я. Что-то внутри предательски ломается, когда я смотрю на игрушку. Эмоции резко накрывают меня с головой. В горле моментально появляется ком, а уголки глаз начинает щипать. Я хочу рыдать и внезапно понимаю, что уже плачу. Тогда позволяю себе дать волю эмоциям. Я начинаю сползать на пол, когда меня подхватывают заботливые руки. Мы опускаемся уже вместе. Утыкаюсь ему в грудь и плачу, пока он гладит меня волосам, давая выплакаться. В один момент хочется спросить, чем я заслужила такую жизнь? Разве я не достойна того, чтобы жить в полноценной семье с мамой и папой? Ждать их прихода с работы и вместе ужинать, проводя время за разговорами? Знакомить их с моими друзьями и парнем? Говорить о своих проблемах, получая поддержку? Вместе проводить время на выходных, выбираясь на прогулку? Почему я столько лет должна была жить в этой тьме, в незнание, закрыв себя в этой чертовой кладовке. Наскоро вытираю слезы, собираясь с силами. Я не могу расклеиться сейчас просто так. У нас мало времени и надо действовать. Николай берет меня за подбородок, заставляя смотреть на него, и целует. Медленно и чувственно, так, как умеет только он. Вкладывая в этот поцелуй все слова поддержки, всю заботу и любовь. Я успокаиваюсь, отгоняя ужасные мысли. Парень встает с пола и помогает подняться мне. Ланцов вытирает дорожку слез с моей щеки и целует в лоб. С нежностью смотрит мне в глаза. И мы начинаем осматривать квартиру. Интерьер в здешних комнатах ничем не отличается друг от друга: те же нежно-синие обои, те же двери из темного дерева, та же мебель с замысловатым орнаментом. Квартира просторная, большая, в ней четыре комнаты, включая гостиную, кухню и две ванны. Очень неплохо для Кеттердама. Я бы даже сказала, что совсем хорошо. На удивление хорошо. Не бывает в нашем городе такого. Думаю, что здесь соединены две квартиры в одной. Стараюсь держать себя в руках, не отвлекаясь на ужасные мысли. Мы роемся в столах и тумбочках, заглядываем под кровати и шкафы, но ничего, кроме пауков, там не находим. Думаю. Если здесь что-то и есть, то очень надёжно спрятано. А где именно, то это уже другой вопрос. Пока Николай внимательно изучает стеллаж с книгами, я начинаю бить кулаком по стенам, ища полую. Вдруг получится. Но со стенами ничего не получается. Про себя грубо ругаюсь и начинаю осматривать деревяшки на полу. Провожу рукой, ища неровности, и просто смотрю на наличие повреждений. Спустя наверно минут тридцать мне удаётся найти подозрительно некрасивую деревяшку. В прямом смысле некрасивую. Она лежала криво, не повторяя линию предыдущей, словно ее сюда кинули наскоро. Настоящий ад для перфекциониста. Пытаюсь подцепить ее ногтем, но быстро понимаю, что это плохая идея, когда ломаю его. А хотелось бы деревяшку. Ругаюсь уже в слух и начинаю лезть под платье, в котором была. — Останови свой пыл, любовь моя, или боюсь, что не сдержусь, — говорит Николай, наблюдая за мной. — Останови свои грязные мысли или я пырну тебя ножичком, — говорю, доставая упомянутое оружие из ножен. — И останешься несчастной вдовой, — напоминает он. — А я не сильно, чтобы жив остался, — парирую я, начиная ковырять деревяшку. — Твоя жестокость ранит, — театрально изображает обиду. Не обращаю внимания и продолжаю попытки подцепить чертов кусок дерева. Спустя пять минут мучений уже хочу воткнуть нож прямиком в деревяшку и начать топтать ее. Она словно услышала мои ментальные угрозы и отошла от пола. Я победно улыбнулась, доставая и убирая ее в сторону. За ней скрывалось что-то по типу погреба, только намного меньше. В нем стояла шкатулка, какие-то документы и письмо. Я достала все содержимое и положила его на ближайший стол. Треклятую деревяшку вернула на место и ещё раз внимательно оглядела везде пол. Ничего больше интересного мы не нашли. Наверно, это единственные оставшиеся вещи здесь. Было решено забрать все это найденное добро с собой и посмотреть уже в отеле, чтобы не задерживаться здесь. Мне до сих пор было сложно принять тот факт, что в зарождении всех моих страхов и кошмаров виновато это место и события, произошедшие здесь. Покидая квартиру, для себя заметила, что, потеряя семью, обрела новую, не менее значимую для меня. Это не значит, что я не буду оплакивать потерянную. Нет, это значит, что я начну жестокую схватку со смертью, лишь бы не потерять новую.

***

До отеля шли в тишине, не говоря ни слова. Молчание не было угнетающим, скорее наоборот. Нам обоим нужно было подумать о многом. Пришлось увеличить дорогу, сделав крюк. По идее мы все это время проводили в «Клубе Воронов», поэтому нарушать наш план не стоило. Мы вновь изображали до неприличия счастливых и уже выпивших. Заходили в отель уже с пьяными улыбками, сразу идя в свою комнату. Когда дверь позади захлопнулась, то от прежнего веселья уже ничего не осталось. Мы раскладываем найденные вещи на столе. Я наскоро переодеваюсь, устав ходить в затянутом донельзя корсете. Проклинаю дурацкие завязки, которые все не хотят развязываться и чуть ли не плачу от бессилия. На помощь приходит Николай, заботливо расслабляя ужасный элемент одежды. Он как бы случайно касается моей обнаженной спины и оставляет жаркий поцелуй на шее, заставляя мое тело покрыться мурашками. Я томно вздыхаю, но продолжения не было. Оно и к лучшему. Устало тру глаза и смотрю на найденные вещи. Старая шкатулка покрыта в некоторых местах трещинами, она сделана из темного дерева, а на ней красивый орнамент из тонких линий. Эта вещь хорошо сохранилась, поэтому я не боялась за содержимое, а за бумаги боялась. Документы в некоторых местах порваны, буквы смазаны, и бумага давно пожелтела от времени. С письмом та же проблема. Конверту явно плохо, а насчёт содержимого не знаю. Надеюсь, что все хорошо. — Что тебе из этого нравится больше? — спрашиваю у принца. — С того и начнем. — Ты уверена, что все хорошо? — с беспокойством спрашивает он. — Да, — быстро отвечаю я и киваю головой. — Все нормально, правда. И я говорила правду. Все действительно было хорошо. Мы ушли из того дома, поэтому какого-то определенного груза я больше не чувствовала. Тяжело было думать о них, о ситуации, но я должна пережить это. Должна справиться. Нельзя сейчас отчаиваться и думать о плохом. Это просто очередной этап, который нужно пройти. — Так что? — вспоминаю я. — Давай со шкатулки начнем, наверное, она выглядит более целой. Разумно. Я беру в руки вещь и начинаю разглядывать ее. Никаких тайных дырок для ключей или чего-то в этом роде я не заметила. Вздыхаю и говорю: — Мы сейчас будто в каком-то детективном романе. — Да, всегда хотел бессовестно подслушивать чужие разговоры, рыться в чужих вещах и читать чужие письма ради того, чтобы решить очередную загадку, — смеется Николай. Таким лирическим отступлением мы сняли некоторое напряжение. Словно два дурака весело поулыбались друг другу и вернулись к делу. Я взялась за острые углы крышки и потянула их вверх, открывая. Это далось мне на удивление без каких-либо трудностей. Затаив дыхание, я с интересом разглядывала содержимое. На дне шкатулки виднелись фотографии, кольцо и небольшой кулон. Николай, с моего разрешения, взял драгоценности и задумчиво стал их разглядывать. Я взяла стопку фотографий и стала внимательно их изучать. Их было четыре. На первой показалась чертовски красивая женщина. Фотография была черно-белой, но это не помешало мне разглядеть ее. У женщины были темные волосы. На снимке уже показались белые пятна, появившиеся от времени, поэтому ее волосы были похожи на черное небо, усеянное яркими звездами. Она весело улыбалась, глядя в камеру. В глазах женщины виднелся задорный огонек, а её поза буквально говорила о том, что она только что смеялась. На следующем снимке показался мужчина. Он был высок и красив. У него было светлые вьющиеся волосы и очень добрый взгляд, который смотрел не в объектив, а куда-то левее. Мужчина весело улыбался, даже с какой-то любовью смотрел в сторону. Возможно, там находилась его возлюбленная. В руках он держал шляпу и трость. Одет был солидно, что говорило о его достатке. На третьей была девочка. Совсем ещё маленькая. Лет шесть на вид. Она радостно улыбалась во весь рот, подняв подбородок и глядя в камеру. Одна ее ручка упиралась в бок, а во второй она сжимала какую-то игрушку, которая не поместилась в кадр. Из-за этого девочка выглядела очень забавно. Ее светлые волосы были красиво уложены на плечиках. Не без удовольствия узнаю в этой девочке себя. Улыбаюсь. На четвёртой была запечатлена вся семья. Девочка стояла посередине, чуть впереди родителей, которые положили свои руки ей на плечики. Женщина стояла правее от дочери, а мужчина левее. Он держал жену за талию, прижимая ближе. Они все весело улыбались. Через эту фотографию чувствовался их дух дружной семьи. Было видно, что они очень друг друга любили и готовы были защищать. Глядя на них, я сама стала улыбаться. Заинтересованно перевернула последнюю фотографию и заметила там надпись. Красивым и аккуратным почерком было выведено: «Все вместе. Очень скучаем и шлем пламенный привет.» Похоже, снимок был для какого-то близкого, но его отправить не успели. По той же схеме я стала переворачивать каждый снимок. На фото с мужчиной было написано: «Алексей Юсупов. Передает поздравления с днем рождения.» На фото с девочкой: «Камилла Юсупова. Растет как на дрожжах. Очень хочет увидеться.» На фото с женщиной: «Валентина Морозова. Надеюсь, у тебя все хорошо со здоровьем. Целую.» В документах, которые мне отдал Каз, написано про настоящую фамилию моей матери. Но простое ли это совпадение или же действительно факт? Может, Морозовых на всю Равку было не так много? Или однофамильцы? Хочется плакать и выпить. Даже не знаю, чего хочу больше. Смотрю на Николая, который давно отложил драгоценности и вместе со мной разглядывал фотографии, и резко обнимаю его. Он обвивает мое тело руками, осторожно гладя по спине. Я чувствую себя под защитой и утыкаюсь ему в шею, зажмурив глаза. Принц целует меня, шепчет на ухо какие-то милые глупости и гладит по спине. Позволяю себе расслабиться в его руках и убаюкивать меня, словно маленького ребенка. Спустя некоторое время с благодарностью смотрю на него и целую. Выбираюсь из его рук и иду на балкон, желая поскорее покинуть внезапно ставшую душной комнату. Опираюсь руками о поручни и тупо смотрю в одну точку. В голове проносится разные мысли, и я стараюсь заглушить голос разума, кричащий о мести. Всему свое время. Слышу тихие шорохи на крыше, опускаю голову вниз и улыбаюсь. Буквально через несколько секунд рядом со мной, осторожно прыгнув с крыши, появляется темный силуэт. — Привет, Призрак, — произношу я. — Давно тебя не видела. Перевожу взгляд на девушку. Она снимает маску, скрывающую лицо, и внимательно смотрит на меня. Замечаю ее замешательство и сразу говорю: — Это не я. — Каз рассказал мне. — Все? — Все. Хороший диалог получается. Улыбаюсь ещё шире, глядя в ее внимательные и такие красивые глаза. Мы обе тянемся друг к другу, поэтому быстро сокращаем дистанцию между нами и обнимаем друг друга. Прижимаюсь к ней ближе, потому что очень соскучилась. В детстве я любила разговаривать с Инеж о разных вещах, а она всегда слушала меня. Мы проводили много времени вместе. Она всегда помогала и поддерживала меня. Бывало защищала от ругани Каза. Сейчас мне хотелось подольше разделить этот момент, но все же пришлось оторваться. Я делала это нехотя. — Ты в порядке? — спрашивает она. — Ты не первый человек, кто об это спрашивает. Ответ все тот же — да. — Я видела вас у того дома. — Я знаю. — Может нужна какая-то помощь? Я вздохнула и ухмыльнулась. Встала спиной к поручням и оперлась о них локтями. — Можешь пырнуть меня ножичком, и тогда я перестану страдать, — пожимаю плечами. — Не смешная шутка. — В этом и фишка. Инеж с упреком смотрит на меня, но молчит. Через некоторое время предлагает: — Оставайся здесь. — Не могу, — но мысль о том, что очень хочу, не озвучиваю. — Он в любом случае будет искать меня. — Мы спрячем тебя. — Я не хочу проводить всю жизнь в тени. — Предпочитаешь умереть в схватке? — не унимается девушка. — Я всегда мечтала умереть как герой, — озвучиваю некогда сказанную мне фразу Николая. — Ты просто не выносима. — Знаю. Она снова молчит, потирая переносицу. — Если я попрошу тебя не ехать, то ты поедешь? — спрашивает Инеж. — Да, у меня нет выбора. — Он есть всегда. Тут уже молчу я. Закусываю губу, пытаясь найти нужные слова. Девушка ведь действительно права, говоря, что действую безрассудно. Это так, но я не могу оставить людей умирать в Равке. Не могу так с ними поступить. Точно также, как не могу оставить там Алину. Бросить Зою и несчастную Женю. Я не могу распоряжаться их жизнями. Буду бороться за них до последнего вздоха. Бороться, а не сидеть в подполье, поджав хвост. Может, тогда у меня получится доказать всем, что я не слабая. Пытаюсь объяснить это Инеж, вкладывая в слова все свои чувства. Она внимательно смотрит на меня и молчит. Слушает абсолютно все, не перебивая. Когда я замолкаю, то девушка подходит ближе и кладет руку мне на плечо, чуть сжимая его. — Ты сильная девочка, Камилла, и очень умная. Я не могу изменить твое решение, если ты полностью уверена в нем, — начала она. — Если тебе будет нужна помощь, то я обязательно приведу ее. Не молчи. Говори со мной, пиши. У твоего принца хорошие связи, поэтому не откладывай все на потом. Я могу помочь, если ты попросишь. Я качаю головой. — Не хочу тобой рисковать. Только не тобой. — Все нормально, Камилла, я и не такое пережить успела. Ты главное выживи, пожалуйста. Только живи. Я верю, что у тебя получится все исправить. Когда все это закончится, то я обязательно приеду к тебе. — Она обнимает меня. — Но только выживи.

***

Я проводила Инеж. Никогда ещё я не впадала в осадок после встречи с кем-то. Слова девушки произвели сильное впечатление, заставляя задуматься. Я пообещала ей, что обязательно останусь в живых. В конце концов, от такой занозы в виде меня очень сложно избавиться. Зайдя обратно в комнату, обнаруживаю Николая за столом. Он изучает содержимое документов, найденных в квартире. Парень явно находится в огромном удивлении. Медленно переводит взгляд на меня. — Когда увидел темный силуэт, то хотел уже броситься к тебе, — указывает головой на пистолет, лежащий рядом, — но вы потом резко обнялись. Думаю, как можно обнимать человека, который хочет тебя убить? Только потом все понял. Подхожу ближе и сажусь рядом с ним. Ланцова этот вариант явно не устраивает, поэтому он отодвигает свой стул дальше, чтобы не задеть стол, резко берет меня и сажает к себе на колени. Я успеваю только пискнуть от неожиданности и сразу же судорожно вздохнуть, когда чувствую сильные руки у себя на бедрах. — В следующий раз предупреждай, что у тебя будут вечерние гости, иначе я так инфаркт схвачу, — говорит он, проводя рукой по моему лицу. — Разве я не говорила, что Инеж зайдет вечером? — спрашиваю, прикрыв глаза и подставляясь под нежные ласки. — Не припоминаю такого, — говорит Николай и целует меня в лоб. — Не хочу портить момент, но я нашёл кое-что интересное. Он трясет передо мной документами, найденными в квартире. Я с интересом смотрю на них и начинаю читать. С каждой прочитанной строчкой удивление на моем лице видно больше. Дочитав до конца, ошарашенно перевожу взгляд с принца на бумаги. Открываю и закрываю рот, желая что-то сказать, но слов просто нет. Они застыли на языке, оставаясь не озвученными. Вздыхаю и все же нахожу в себе силы для слов: — Двести пятьдесят тысяч крюге, — на одном дыхании выпаливаю я. — Теперь в нашей паре появился ещё один богач, — задорно говорит Николай. — Откуда? — Юсупов был неплохим торговцем, милая. Я бы даже сказал, что он был отличным торговцем, — начал он. — Исходя из общих фактов и появившихся сведений, я могу сказать, что он никогда не был замечен за черными делами. Всегда платил налоги. Всегда возвращал деньги за некачественный товар. Всегда выдавал людям их зарплаты. Одним словом — святой. Многие пытались копать под него, не веря, что такие люди ещё существуют к Кеттердаме, но ничего нарыть у них не получилось. Все его бумаги были абсолютно чистыми. — У меня нет слов. — Понимаю, но знаешь, кому именно в наследство оставались деньги до твоего совершеннолетия? — загадочно спрашивает Ланцов. — Ну же, Коля, добей меня, — говорю, потирая переносицу. Он протягивает мне другой лист, тыкая пальцем в строчку. — Твоей прямой тетке, Багре Морозовой.

***

Я захожу на деревянный трап с помощью Николая, который галантно подавал мне руку. Быстрыми шагами преодолеваю это расстояние и уже стою на палубе нашего корабля. Оборачиваюсь и смотрю на Кеттердам. Возможно, это в последний раз. Сердце предательски дрогнуло. Я обещала себе, что не буду плакать, когда настанет время уезжать. Я не должна этого делать. Берусь за борт и все смотрю и смотрю на удаляющиеся одинаковые дома. Внутри что-то ноет. Все мое существо не хотело уезжать, а наоборот хотело остаться. Святые, я так давно здесь не была. Так давно не общалась со своими близкими, чтобы теперь вот так быстро сматываться. Судорожно вздыхаю. Инеж сегодня вышла проводить меня. Она была на крыше, в тени. Незаметно помахала мне рукой. Пришлось подавлять огромное желание забраться к ней и крепко обнять. С Казом попрощалась вчера, в «Клубе Воронов». Оба понимали, что нормальной возможности не будет, поэтому постарались сделать это вчера. Он сунул мне в карман адрес и посредников, через которых можно отправлять письма, оставаясь незамеченным. Приятно. С Джеспером и Уайленом сделали это тоже в «Клубе Воронов». Я стояла минут по пять в их объятьях, стараясь не зарыдать. Слишком много я стала плакать. Делаю дыхательные упражнения, которым меня научила Зоя, живя ещё в Малом дворце. Где они сейчас? Живы ли вообще? Николай что-то говорил про разрушенную церковь, но в тот момент мои мысли занимали родители. Похоже, Алине удалось выйти целой. По крайней мере я надеюсь на это. Дарклинг тоже ищет их. Но он очень слаб. Я чувствовала внезапные порывы силы у себя, словно кто-то звал ее. Это были даже какие-то отчаянные крики, будто в этот раз за веревочку потянули с просьбой о помощи. Воспоминания о гришах добивают меня. Начинаю дышать быстрее, теряя контроль. Быстро моргаю, останавливая слезы. Ну вот опять. Это уже ненормально. Пора прекращать подобным заниматься. Делаю пару глубоких вдохов. Черт, не получается. Начинаю беситься из-за этого. Моментально стираю с щек слезы. Не хватало ещё тут разрыдаться. Мы ещё недостаточно далеко отплыли, рядом то и дело появляются другие судна. Не очень хорошая ситуация может получиться. А слезы все и не думают останавливаться. Надо бы лучше уйти отсюда, но не успеваю сделать и пары шагов, как мне на талию опускаются крепкие руки. Заставляет меня развернуться к нему лицом. Стараюсь сопротивляться, но он все равно оказывается сильнее. Тогда опускаю голову вниз, смотря на его идеально чистые сапоги. В другой ситуации улыбнулась бы, но вместо этого утыкаюсь ему в грудь и судорожно вздыхаю. Стискиваю его в своих руках, сминая на спине ткань рубашки. Николай гладит меня по спине, положив подбородок мне на макушку. В его объятиях чувствую себя как за каменной стеной. Тревога и паника постепенно отступают. Я спокойно выдыхаю. — Спасибо, — бурчу ему в грудь. — Было бы за что, — спокойно отвечает он, целуя меня в макушку. В ответ на это жмусь к нему ближе, каждой клеточкой своего тела ощущая его напряжение. — Ты напряжен. — Конечно, и не только я, когда ты вот так спокойно жмешься всем, чем только можно ко мне, — шутит он. Несколько секунд стою в замешательстве, не понимая шутки. Когда же до меня доходит, то я от всей души шлепаю Николая по плечу, недовольно приговаривая: — Пошляк.

***

Я бреду по темному коридору, где нет абсолютно ничего. Только тьма и ничего больше. Становится не по себе. Оглядываюсь по сторонам, стараясь что-то заметить, но ничего не меняется. Продолжаю идти вперёд с надеждой, что-то найти. Тьма вокруг начинает сгущаться и душить. Не могу вдохнуть полной грудью и заставляю себя бежать вперед. Внутри меня бушует сила. Она кипит, вырывается наружу, заполняет все мое тело. Я сдерживаю ее, отталкиваю назад. Ей это не нравится, и она усиливает напор. Воздуха в легких уже не хватает. Сердце бешено стучит в груди. Ноги начинают подкашиваться. Сил сопротивляться уже нет, поэтому останавливаюсь и позволяю тьме вырваться наружу. Она сносит все на своем пути. Разрывает меня на части. Преодолевает защитный барьер. Мои ноги трясутся. В теле появляется сильная слабость и ломота. Голова кружится. Тело не слышит моих команд. Все внутри кричит мне: «Беги!». Но у меня не хватает сил даже дышать. Перед глазами появляется пелена, а сила даже не собирается сдаваться. Она кипит, дергается, высасывает из меня все что было, заставляя чувствовать себя ужасно бессильной в этой ситуации. Меня начинает тошнить. Тьма отступает, и сила начинает успокаиваться. Я ничего не чувствую. Ничего. Абсолютно ничего. Внутри меня какая-то пугающая пустота. Эмоций нет. Боли нет. Мыслей нет. Из меня будто выкачали все, что было и оставили так, валяться где-то. Я и не заметила, как лежала на холодном… А что это? Не чувствую твердости под собой. Странно. По логике тут должен быть пол. Но назвать это что-то полом я не могу. Заставляю себя встать. Святые, это так странно. Ничего не чувствовать. Ощущаю себя в вакууме. В голове призрачно пусто. Ничего не двигает на какие-то эмоции. Ничего не заставляет чувствовать боль. Ничего. Еле-еле передвигаю ноги. Голова все ещё кружится. Что я вообще делаю? Зачем иду куда-то? Хотя, в общем-то, плевать. Просто переставляем свои конечности дальше, Камилла, и не важно, для чего ты это делаешь. Перед собой все ещё ничего не вижу, но иду уже более свободно. Постепенно прихожу в чувство. Держусь уверенно и увеличиваю шаг. Атмосфера снова напрягает. Со страхом оглядываюсь по сторонам. Спиной буквально ощущаю чей-то взгляд. Хочется забиться в уголок. Опять. Теперь нужно взять себя в руки. Пора избавиться от навязчивого ощущения преследования. Не знаю, сколько я так шла. По ощущениям очень долго. Мне это уже порядком надоело. Вздыхаю. Прикрываю глаза, а когда открываю их, то вскрикиваю. С ужасом гляжу на стоящую передо мной темную фигуру с красными глазами. Впервые более точно разглядываю ее и снова убеждаюсь, что она точная копия меня. Но у меня нет так страшной ухмылки, наверное. Тень довольно глядит на меня. — Понравилось играть в детектива? — Отстань от меня, — отмахиваюсь я, собираясь обойти ее. Чувствую внезапный порыв гнева. — Нет, Камилла, не так быстро. — Хватает меня за руку, вцепляясь в нее. Внутри себя чувствую странный позыв. — Ты уйдешь тогда, когда я захочу. — Мне сейчас не до тебя, — злобно говорю я, пытаясь освободить свою руку. — Ты даже не хочешь послушать меня? — удивлённо спрашивает Тень. — Да пошла ты! Она резко отпускает меня. По инерции лечу вперед, почти падая. Она ничего не говорит и растворяется, оставляя меня одну. Вокруг внезапно замечаю неожиданные движения. Тени вокруг пляшут, придавая себе ужасающие формы. Мне становится очень страшно. Чертовски страшно. На лбу выступают бисеринки пота. Сердце в который раз норовит вырваться из груди. Я бегу вперед, снова. Страшные силуэты преследуют меня. Мое воображение играет еще более злую шутку и начинает придумывать то, чего по факту нет. Отвлекаюсь и падаю прямиком в руки тьмы, которая с радостью накрывает меня с головой... Я просыпаюсь в холодном поту. Сажусь на кровать и начинаю лихорадочно хватать ртом воздух. В руках сжимаю одеяло. Страх все ещё не отпускает меня. Озираюсь по сторонам. Стараюсь вглядываться в темноту. Сразу признаю свою ошибку, когда вижу ужасные силуэты. Они тянут ко мне свои темные ручонки с огромным желанием утащить за собой. Я чуть ли не кричу и падаю обратно на кровать, зарываясь с головой в одеяло, надеясь, что оно сможет меня как-то спасти. — Это нереально. Это нереально. Это нереально, — скороговоркой повторяла я, трясясь под одеялом. Внезапно на спину мне положили руку. Я затаила дыхание и сильно закусила внутреннюю сторону щеки. Во рту появился металлический привкус. Мне конец. — Эй, Камилла, все нормально? Или ты решила в прятки поиграть? — послышался где-то сверху мужской хриплый голос. Я с облегчением вылезла из-под одеяла. Смотрела на Николая глазами раненого оленя. Его сонливость сразу же пропала. Он с беспокойством повернулся ко мне. Притянул к себе ближе и обнял. Утыкаюсь ему в грудь, вдыхая родной запах. — Снова кошмары? — спрашивает он, гладя меня по голове. В ответ киваю ему. — Может, воды? Немного думаю. Если я отвечу положительно, то ему нужно будет вставать с кровати, а это значит, что оставит меня одну. Да, я все ещё боюсь. Да, сейчас не хочу оставаться одна. Не боюсь этого признавать. — Нет, пожалуйста, — почти отчаянно прошу я, когда он собирался вставать. — Не оставляй меня. Последние слова были сказаны почти шепотом. Николай удивлённо на меня смотрит и двигается ближе ко мне. — Моя милая Камилла, я не собирался оставлять тебя одну. — Целует меня в макушку. — Все нормально, давай поговорим? Хочешь? У меня тут на тумбочке конфетка лежит. Будешь? Мне достаточно просто протянуть руку. Она вкусная. Есть леденец, хочешь? Могу тебе песенку спеть. Или стишок рассказать. Послушаешь? Не молчи, пожалуйста. Мне тревожно за тебя. Так много мыслей в его монологе. Я только успевала понять предыдущую фразу, как он говорил что-то новое. Эта речь заставила меня искренне улыбнуться. Я прятала свою улыбку ему в грудь. — Ага, я чувствую как ты улыбаешься! — радостно говорит он. — Всегда этот прием работает. Я успокаиваюсь, когда его руки начинают мягко перебирать мои волосы. Парень шепчет мне какие-то милости, рассказывает шутки и пытается поддержать. Слишком много эмоций за последние несколько минут. Его пальцы бодро пробегают по моей спине и плечам. Я расслабляюсь в его руках, забывая обо всем. Его тепло и нежность заставляют жаться ближе. Прикрываю глаза, наслаждаясь. В ответ игриво провожу своими пальцами по рельефному торсу, сразу чувствуя его напряжение. Свободной рукой он перехватывает мою и целует ее. — Давай лучше спать, — говорит Николай. Я же чувствую, как он делает это нехотя. Довольно улыбаюсь и в завершении снова провожу руками по его животу, на этот раз пробегаю пальцами чуть ниже. Ответом мне служит прерывистый выдох, и поток мурашек на его теле. Коварно отодвигаюсь дальше и поворачиваюсь спиной. Ему это не нравится, и он притягивает меня ближе к себе. — Это колено или ты очень рад, что я здесь? — Молчи и спи.

***

Мы уже находимся в Эльбьенских горах, в ангаре. Ещё на корабле я задержалась на несколько минут у зеркала, глядя на себя. Мое лицо вернулось ко мне. В принципе, все мое вернулось. Магия портных, точнее корпориалов, ибо портных у нас нет, закончилась. Слава Святым, а то я уже устала видеть чужое лицо по утрам. Провела рукой по волосам, перешла на лицо. Приятно снова вернуть себя. Беру прядь волос. Смотрю на нее. Думаю. Поддаюсь внезапному порыву и делаю себе усы, намотав край пряди на ухо. В каюту резко кто-то заходит. Я оборачиваюсь в таком виде. — Мы уже можем схо… — начинает Николай, но резко замолкает, глядя на меня. Он поворачивает голову в бок и начинает заливисто смеяться. Я хлопаю глазами и начинаю хохотать тоже. Про себя думаю, что нашла время дурачиться. Парень подходит ближе и смотрит на меня. — Извините, молодой человек, вы случаем не видели тут девушку? — Смотря как она выглядит, — отвечаю я, делая голос грубее. — Ну, маленькая такая, — он показывает руками рост, — бегает и орет постоянно. — Вообще-то я мало кричу! — недовольно говорю я, убирая волосы. Театрально обижаюсь и разворачиваюсь к нему спиной, завязывая волосы в тугой хвост. В зеркале вижу, как он улыбается и помогает мне. Делаю вид, что не замечаю его, когда парень тянет ко мне руки. Ловко выворачиваюсь из его хватки и поворачиваюсь спиной, убирая какие-то вещи. Внезапно на талию мне опускаются руки, резко разворачивают и прижимают к деревянной стене. Удивлённо смотрю на принца. — Ты же знаешь, что я шучу, — шепотом говорит он, проводя своим носом мне по щеке и вызывая поток мурашек. Я томно вздыхаю, подставляясь под его поцелуи, которые уже переместились с лица на шею. Зарываюсь руками в его волосы, оттягивая пряди назад. Руки парня блуждали по моему телу. Я выгибаюсь ему навстречу. Он стал целовать ключицу настолько, насколько позволяла одежда. Николай прикусил нежную кожу, заставляя меня застонать. Он сразу зализал место укуса. Внизу живота завязался узел. Мне хотелось большего, но Николай резко отпрянул. Я грустно вздохнула. — Прости, любовь моя, но у нас ещё много дел, — он перевел взгляд полный желания мне в глаза. Притянул в последний поцелуй и, взяв за руку, вывел меня с корабля. Я с неодобрением смотрела на металлическую комнатку. Последнее приключение с ней мне не понравилось. Но выбора не было, поэтому я сильнее сжала руку Николая, помолилась и зашла внутрь. После этого умопомрачительного полета моя голова уже не так сильно кружилась, но внутренние органы снова придётся возвращать на места. Принц отдал некоторые указания людям, послушал короткие отчеты и, прихватив меня, постарался быстрее ретироваться, когда заметил какого-то человека с огромным свитком в руке, направляющегося к нам. — Черт с два, Коля, веди меня к Багре по лестнице. У меня уже нервный тик начинается, когда я вижу это нечто, — с чувством говорю я, глядя на железного монстра. — Почему все всегда так говорят? Мое счастье нельзя было описать словами, когда мы стали спускаться по шикарным, а главное неподвижным каменным ступеням. По мере спуска становилось все жарче. Я расстегнула несколько пуговиц на рубашке. Сомнений не оставалось, что идем мы именно к Багре. Спускались словно в ад. Хоть что-то в жизни остается стабильным. У меня в руках бумаги, чтобы цитировать и избегать неточности, кольцо и кулон, которые были сделаны из настоящего золота и, как сказал Николай, точно были фамильными драгоценностями. В голове появляется все больше и больше вопросов, которые я хочу задать. Уверенность остается со мной до конца, даже появляется какое-то волнение от предстоящего разговора. Мы застыли у железной двери. — Готова? — спрашивает Николай, глядя на меня. — Нисколько. — Тогда пошли, — сказал он, тихо постучал в дверь, и мы вошли. Это место ничем не отличалось от хижины Багры у Малого дворца. Женщина сидела у изразцовой печи, а в руках у нее была ее любимая трость, которую без сомнения можно назвать холодным оружием. Ее маленького слуги нигде не было видно. Возможно, он выполняет очередное ее поручение. Николай прочистил горло, привлекая ее внимание. — Опять ты! — заворчала она. — Что на этот раз, принц? — Буду заходить к вам почаще, Багра, но сейчас я привел гостя. — Здравствуйте, — протянула я. Женщина замолчала. Святые, почему я нервничаю? — Я хочу поговорить с вами, Багра, — начала я. — Чего ты хочешь со своим паразитом? — спрашивает она. — Не задирайте Николая. — Карга, — отвечает он. — Не задирай Багру, — со вздохом говорю я. Сажусь на стул, удобно стоящий напротив нее. Собираюсь с мыслями, думая как начать. — Можете протянуть свою руку? — прошу я. — Это ещё зачем? — недовольно рычит Багра, прижимая к себе руки. — Напоминаю, что вы ещё слепы, но осязания не лишены. Никакой ответной реакции не вижу, поэтому резко беру ее сухую руку и вкладываю туда украшения, молясь, чтобы она не выкинула их в огонь. Женщина находится в замешательстве, ощупывает предметы в руках и молчит. — Ты знаешь, — констатирует она. — Скажите, Багра, правда ли это? — прошу я. — Расскажите мне, прошу вас. — Да, Камилла, твоя мать была моей сестрой.