Братство "Совёнка"

Я проснулся рано утром на рассвете и, одевшись, сразу пошёл к зеркалу — причёсываться. Пока я возвращал себе презентабельный вид, мои мысли всё время блуждали вокруг Лены. Судя по тому, о чём она говорила, она — храбрая девушка и для того, чтобы сохранить её любовь, нужно быть ей под стать. Не случайно она вчера цитировала песню Сюткина. Вот она будет рада, если я покажу ей свою смелость! Но как это сделать? Интересно, сколько сейчас времени? Такое ощущение, что я спал совсем мало. Может, использовать мобильный телефон в качестве будильника? Тогда я не буду каждый день бросаться из крайности в крайность, просыпаясь то поздно, то рано. Впрочем, когда я вытащил мобильный телефон, то увидел, что он разрядился. Я вспомнил, что его не выключил, когда ехал в гости. А в лагере было не до этого — директор же запретил их использовать, и я на него тупо забил. Интересно, есть ли у меня в шкафу часы? Я открыл шкаф. Часов в нём не было.  — Счастливые часов не наблюдают — сами собой из моих уст вырвались грибоедовские строчки. Выход был только один: включить радио — авось новости услышу. Я поймал себя на мысли, что за всё время, проведённое здесь, ни разу не интересовался тем, что творится за пределами лагеря. Мой отец, бывший ярым фанатом вечерних новостей (иногда — по двум каналам сразу), меня сильно бы обругал. Конечно, я его любви не разделял, но новостями в целом интересовался — надо же быть в курсе международной обстановки! А здесь я живу по принципу, который чётко сформулировал персонаж сериала «Солдаты» сержант Гунько: «У нас всё по-старому: куры несутся, Бородин — полковник». За точность цитаты я не ручаюсь, но суть передана верно. Я включил радио, и через некоторое время добился своей цели. Ведущий утренних новостей поведал мне, что пробило пять часов. Спать не хотелось, хотелось сделать что-то приятное Лене, чтобы она снова озарила мир своей улыбкой. Я лёг и прикинул время. За три часа вполне можно добраться до той поляны, где Вика рисовала картину, собрать цветы и подарить Лене. Мне вспомнилась песня Яшки-цыгана. Как там пелось? «Спрячь за высоким забором девчонку — выкраду вместе с забором». Я ухитрился выкрасть сердце одной из представителей обслуживающего персонала лагеря. И пусть она, как выясняется — моя старая знакомая, это своеобразное нарушение субординации. Но это нарушение субординации мне нравится. Любовь всё больше и больше засасывает меня, как омут. Но всё же я не совсем утратил ясность ума. По крайней мере, утренние ритуалы у умывальников я сделать не забыл. Наконец, можно было отправляться в путь-дорогу. Но так уж получилось, что в эту дорогу я пошёл не один. В районе площади мне повстречался сидящий на скамейке Алекс.  — Гамарджоба! Ты на чаепитии что не был? — поприветствовал он меня.  — В библиотеке книги почитать захотелось — сказал я, не желая выдавать свою тайну. К моему удивлению, Алекс улыбнулся:  — А такое ощущение, что ты был там вместе с нами со всеми. Чай у Мику очень крепкий. Я от её чая не спал всю ночь. Больше я его пить не буду. Всё, хватит! Да уж, сочувствую парню. Интересно, а на Сергея и на хозяек кружка чай так же подействовал? Получается, я правильно вчера не шёл на это чаепитие. Я бы не спал целую ночь и мучился от бессонницы, а наутро встал бы разбитым — и никакая любовь к Лене не помогла бы. Впрочем, ответ на этот вопрос мы можем узнать только от них самих. А их самих на горизонте не видно. Алекс же был вот здесь, перед моими глазами. Впрочем, по нему не было видно, что он провёл бессонную ночь. По крайней мере, мешков под глазами у него не было заметно. Должно быть, такой случай произошёл с ним впервые.  — А всё-таки что ты делаешь ни свет ни заря на площади, раз ты не пил этот чай? — внезапно спросил меня Алекс. Я оказался в не очень хорошем положении. Дело в том, что мне очень сложно заставить себя обманывать других. Если я вдруг начну врать, это будет сразу заметно. Актёр из меня получится такой же, как из академика Лысенко учёный. Впрочем, почему я должен ему врать? Мы вместе участвовали в ансамбле, вместе радовали песнями пионеров и персонал лагеря. Почему я должен от него скрываться? Тем более, что мы — земляки, мы обещали друг другу встретиться вместе на первом матче Арсенала в Российской Премьер-Лиге. Конечно, не факт, что наш Арсенал вообще там окажется, но, если бы мы не чувствовали друг к другу симпатию, то не обменивались бы такими вот обещаниями. Так что я вполне могу ему довериться. И я рассказал ему всё без утайки. Пока я делился с ним историей того, как мы объяснились с Леной, он о чём-то думал. Видимо, у него в душе тоже была какая-то тайна. Наконец, когда я закончил рассказ, он сказал с удивлением в голосе:  — Так не бывает. Я в ответ только засмеялся:  — Как сказал Пётр Первый в 1703 году, «небываемое бывает». В нашей жизни ничему удивляться не стоит. Алекс возразил мне:  — На самом деле есть чему удивляться. Почему среди нас, ребят, оказавшихся на съёмках, столько туляков? Странное совпадение, ты не находишь?  — Это случайно получилось. Теперь уже засмеялся Алекс:  — Может, ты и прав Но цепочка совпадений на этом не заканчивается.  — Поясни свою мысль — предложил я. Но Алекс продолжал смеяться. Я уже хотел было ему сказать известную фразу про то, что смех без причины — признак дурачины. Но он сквозь смех продолжил говорить:  — Сначала мы вместе оказались здесь, потом вместе составили этот наш ВИА, дважды вместе выступили с песнями, а теперь влюбились в двух представительниц лагерного персонала. Ничего себе! Получается, не я один кручу в лагере роман!  — Вот тебе раз! И в кого же ты влюблён?  — В Алису — признался Алекс. В принципе, я об этом мог догадаться и сам. Человек практически безвылазно находится в музыкальном кружке, ни в одном мероприятии, кроме концертов, не участвовал, в старый лагерь не ходил.  — И она об этом знает? — спросил я. Мой товарищ насупился:  — Ты меня обижаешь. Это давно произошло. Она — зажигательная девушка, из которой страсть ключом бьёт. Мы с ней замечательный дуэт составим.  — Дуэт? Это ты в фигуральном смысле?  — И в фигуральном, и в самом прямом. Она сама хочет создать рок-группу. Сначала мы с ней говорили исключительно об этом. А потом и чувства проснулись.  — Да уж, ты молодец! Такую девчонку отхватил. Аж из-за границы. Я был искренне восхищён Алексом, который, как оказалось, времени зря не терял! А Алекс, в свою очередь, восхищался Алисой:  — Она готова жить со мной в Туле. А потом, может быть, мы с ней отправимся в столицу. В столице всяко сподручнее рок-группу организовывать.  — Ну что ж, удачи вам. Я обязательно приду на ваш первый концерт, где бы он ни происходил — искренне пожелал я.  — А сам в нашу группу вступить не хочешь? — спросил Алекс. — Нет. На постоянной основе играть в группе, боюсь, у меня не получится. Возможно, мы бы с ним ещё на эту тему поговорили, но тут он внезапно спросил:  — А всё-таки чего ты встал в такую рань и почему вышел на площадь?  — Почему ни свет ни заря встал — я сам не знаю. А на площадь вышел, чтобы сделать Лене приятное. И я рассказал о том, что собирался принести своей любимой букет цветов.  — А где ты собирался их взять? — поинтересовался Алекс. Я улыбнулся:  — За это большое спасибо Вике. Помнишь, как мы отправлялись на поляну позировать для картины? Если бы ты там был с нами, ты бы сам убедился в том, что на этой поляне просто немереное количество цветов. — Мне Сергей уже об этом рассказывал. Он до сих пор смеётся над тем, как ему пришлось горского князя изображать.  — Мне тоже весело, когда я вспоминаю своего мушкетёра — согласился я. Алекс посмотрел на меня взволнованно и спросил:  — Ты мне дорогу покажешь?  — А зачем тебе?  — А давай вместе подарим букеты цветов? Ты — Лене, а я — Алисе. А моя идея оказалась заразительной! Ничего себе, как он встрепенулся!  — В принципе, отличная идея Раз уж в нашей жизни столько совпадений, то давай действовать вместе.  — Только подожди меня немного. Я в туалет отлучусь. Встретимся здесь. Алекс действительно вернулся быстро, но я успел за это время узнать, где ночью была Алиса, потому что она вдруг показалась с южной стороны. Шла она медленно, как будто сильно устала. И, судя по тому, что её волосы были очень мокрые, я понял, что она делала для того, чтобы устать. Она что, плавала всю ночь напролёт? Ну и огонь-девка! Скорее всего, в музыкальном кружке её сегодня ждать не следует. Хотя чёрт её знает. Лена, помнится, говорила, что бессонные ночи для Алисы — это дело привычное. Кто знает, как сегодня всё обернётся! Когда Алекс вернулся со своей вазой, я рассказал про то, что увидел Алису. Алекс в ответ только засмеялся:  — Алиса это может. Она мне рассказывала, что ещё в детстве, когда она отдыхала у родных в деревне, на неё напал пьяный сосед с ножом. Она от него сбежала, переплыв реку на другой берег, а её родственники, у которых она отдыхала, вызвали милицию и милиционеры скрутили несостоявшегося насильника и отвезли его в СИЗО.  — Ничего себе, она прямо русалка! Так выпутаться из сложной ситуации. Я тебе завидую.  — Она очень смелая, и я рядом с ней чувствую, как сам становлюсь смелее — восторженно сказал Алекс.  — Понимаю тебя. Лена говорит, что они с Алисой — близкие подруги, хотя я и удивлён, как такое могло произойти, если Лена — бывшая моя одногруппница, а Алиса живёт в Белоруссии. У Алекса от удивления округлились глаза:  — Лена –твоя одногруппница?  — Да — ответил я. Алекс вдруг сказал решительно:  — Слушай, дружище, давай так. Мы пойдём на ту поляну, путь к которой ты собираешься мне показать, и ты мне по дороге всё расскажешь. Договорились?  — Договорились — сказал я. По дороге мы делились историями из жизни. Правда, если брать в целом, то мои рассказы ему не были сильно интересны. Гораздо больше мы говорили о наших отношениях с девушками и вообще о том, как нам живётся на этой съёмочной площадке, которая именуется «пионерским лагерем».  — Мне здесь нравится. Словно назад в детство окунулся — признался Алекс.  — Да, и у меня так же. Чувствуешь себя каким-то обновлённым, не таким, как был. Теперь главное — не потерять то, что у нас здесь сложилось — признался я. За такими разговорами мы дошли до куста малины. Когда я повернул оттуда в сторону поляны, то Алекс оглянулся назад и улыбнулся:  — Ловко придумано. Отличный ориентир. Я понимаю, что это всего лишь совпадение, но совпадение удачное.  — Я бы на месте Вики нарисовал сам этот куст малины — ответил я.  — А я бы подождал, пока малина созреет — возразил Алекс. Но вот вдали уже показалась та самая поляна. Вновь я оказался на том месте, где у пионеров лагеря случился Апофеоз Дружбы. Вот только теперь он должен смениться Апофеозом Любви.  — Ну что, давай не терять времени? — предложил я Алексу. Я, естественно, согласился с этим, и мы начали рвать цветы. Впрочем, справились мы быстро. Всю поляну разорять не имело смысла. Этот пейзаж создавался десятилетиями, если не считать — веками. Я осознал, что мне жалко его портить. Но желание порадовать любимую девушку всё же оказалось сильнее. Я нагнулся, и уже собрался сорвать первый колокольчик. Впрочем, Алекса, видимо, посещали те же самые мысли, потому что он внезапно предложил:  — Давай пятью ограничимся. Хорошо? Вместо ответа я только кивнул головой. Впрочем, мы сорвали самые красивые цветы. Или мы думали, что они — самые красивые. Алекс положил в вазу колокольчики.  — Алиса мне рассказывала, что они ей очень нравятся — объяснил он. А я не узнал от Лены, какие цветы ей нравятся больше всего. Но, когда я взглянул на колокольчики, они мне тоже пришлись по сердцу. Алексей Константинович Толстой в своё время написал стихотворение, в котором присвоил им эпитет «тёмно-голубые». Они действительно были тёмно-синего цвета. Правда, этот замечательный поэт назвал их «цветиками степными», но вот же они, на лесной поляне. Я вспомнил о том, как волосы Лены при первой встрече показались мне фиолетовыми, цвета ночной тьмы. Колокольчики были почти такого же цвета. Они мне напомнили первую встречу. Надеюсь, что и для Лены они послужат таким же напоминанием. Вот почему я последовал примеру Алекса и стал рвать колокольчики. Рвал я их бережно, чтобы корни не остались в земле и не стали напоминанием моего безрассудного поступка. Через некоторое время мы с Алексом закончили сбор и отправились назад.  — Алисе наша инициатива непременно понравится — улыбнулся он.  — Надеюсь, что и Лене тоже — отозвался я. И мы отправились навстречу своим любимым. Любимым, которых ещё совсем недавно не думали называть любимыми, а сейчас готовы делать для них всё, что только они не попросят. Интересно, будет ли у нас всё серьёзно или эти чувства останутся только лёгким флиртом? Всё же надеюсь, что это настоящая любовь. Мне подумалось, что, если у нас всё будет серьёзно, и мы создадим с этими достойными девушками семьи, то Алиса переедет из Белоруссии в Тулу? Или, наоборот, Алекс отправится в страну белых аистов? Ладно, до конца смены всё может случиться. Хотя на самом деле времени у нас не так уж и много. Сейчас одиннадцатый день, а значит, если у нас всё соответствует историческим стандартам, то осталось всего десять дней. Десять дней, за которые мы должны сделать всё, что задумали. Хотя этот лагерь нельзя назвать стандартным. Взять хотя бы мероприятия. Но если в детских пионерских лагерях их организуют вожатые и дирекция, то здесь мероприятия мы организуем сами. С одной стороны — это хорошо, но с другой — как-то неаутентично. Впрочем, зачем аутентичность нужна? Главное — чтобы нам было хорошо.  — Давай споём — внезапно предложил мне Алекс.  — Что ты хочешь спеть? — спросил я.  — Песню из кинофильма про мушкетёров — ответил он и начал: Приятно вспомнить в час заката — Любовь, забытую, когда-то. Полезно вспомнить в час рассвета — Слова забытого поэта. Щедра к нам грешникам земля, А небеса полны угрозы, И что- то там еще, тра-ля-ля-ля, Перед грозой так пахнут розы. Второй куплет спел уже я: Мы знаем всё, ведь мы не дети, Опасно жить на белом свете, Но как не жить на свете белом, Коль любишь жизнь душой и телом. Щедра к нам, грешникам, земля, А небеса полны угрозы, И что-то там ещё, тра-ля-ля-ля, Перед грозой так пахнут розы. Я с удовольствием подхватил эту песню, потому что понимал Алекса. Песня удивительно подходила к нашему настроению. Это место помогает полюбить жизнь. Вот только для того, чтобы жизнь была счастливой, она должна иметь цель. А какую цель мне ставить перед собой, я по-прежнему не знаю. Знает ли Алекс эту цель? Должно быть, знает — он ведь мечтает основать свою группу. Мне бы такую целеустремлённость, как у него. Ладно, время для того, чтобы это узнать, ещё есть. Когда мы дошли до площади, то увидели, что линейка завершилась, и наши товарищи отправились на завтрак. Получается, что расстояние от той поляны до нашего лагеря «Совёнок» всё-таки очень большое. Впрочем, Алекс по этому поводу нисколько не переживал: — У нас ещё много времени. Можно забрать из дома вазы и налить в них воды. По крайней мере, у меня дома ваза точно есть. Так мы и сделали. Я легко обнаружил вазу на одной из средних полок шкафа. Налить в неё воды было делом техники. Я слышал, что для того, чтобы легче сохранить цветы, нужно применить какие-то таблетки. Будь у меня времени побольше, я бы отправился в медпункт и проконсультировался бы с Виолой на предмет этого всего. Но теперь уже поздно. Завтрак нас ждать не будет. Алекс нагнал меня возле двери столовой. Я пропустил его вперёд. В столовой было только два свободных места — оба за тем же столом, за которым сидел Сергей Соловьёв.  — Заходите, гостями будете — улыбнулся он.  — У нас нет выбора — в тон ему ответил Алекс. Невозможно было не заметить, как рядом с ним на столе лежала корона.  — Получается, сегодня твоя очередь править? — спросил я. Сергей подтвердил:  — Да. Сегодня пора заняться одним очень важным делом. Именно сегодня — если мы сегодня не пойдём в старый лагерь за игрушками, то Славя и Юля не успеют их отремонтировать. Вы пойдёте со мной?  — Я никогда не ходил в старый лагерь — мечтательно сказал Алекс. Я же подошёл к делу более рационально, спросив:  — А сколько тебе нужно помощников?  — Думаю, четыре-пять вполне подойдут. Всё же игрушек там не настолько много. Я к добровольцам обратился. У меня было двойственное чувство. С одной стороны, хотелось помочь своим товарищам в большом деле. Но с другой — я помнил, как Лена обещала мне показать мне что-то важное для неё. Она приглашает меня на свидание, и я не имею права ей отказать. Впрочем, времени у нас на всё хватит — подумалось мне. Я должен помочь ребятам.  — Со мной пойдут Серёжа, Игорь, Ростислав и Вася — сказал Сергей. Если хотите, можете присоединиться. — Мы сразу пойдём туда? — спросил я. — Да. Только возьмём мешки у Шматко.  — Я с вами — сказал я.  — Тогда встречаемся возле склада — отозвался Сергей. Он закончил завтрак раньше нас с Алексом и вышел из столовой, куда-то направляясь широким шагом — видимо, договариваться со Шматко. Алекс же всё время о чём-то размышлял. Наконец он сказал: — Я сейчас с вами не пойду. Лучше ты потом проведёшь для меня экскурсию по тамошним местам. Или Вася проведёт. А пока у меня есть творческие планы. Надеюсь, ты на меня не обидишься?  — А на что обижаться? Это пусть Сергей обижается. Да и то не факт, что он огорчится. Шестерых человек с лихвой хватит для того, чтобы принести игрушки. Удачи тебе — твори, выдумывай, пробуй! Сделав небольшую паузу, я спросил:  — А что у тебя за творческие планы, поделиться не хочешь? Алекс улыбнулся: — Нет, это сюрприз. Вечером скажу, если встретимся. Мы пожелали друг другу удачи и разошлись. Интересно, что он имел в виду под «творческими планами»? Неужели он сам сочиняет песни? Если это на самом деле так, за него можно только порадоваться. Завхоз сегодня был весьма в духе. Выслушав наше предложение, он рассмеялся:  — Я вижу, вам понравилось в старый лагерь идти.  — Не говорите, Оскар Никитич. Некоторые из нас уже в третий раз туда ходят — иронично ответил ему Ростислав.  — Только имейте в виду, ребята. Игрушки у себя хранить я вам не дам.  — А мы их не будем у себя хранить. Мы часть отдадим Славе, а часть — в кружок кибернетики — ответил Вася. Завхоз смерил нас насмешливым взглядом:  — То есть вы уже со Славей и Электроником договорились? Ах вы, хитрецы! Натуральные хитрецы! Ладно, держите мешки! Он открыл своим ключом тяжёлый амбарный замок, немного порылся в помещении, чуть не повалив канистру с бензином, и отдал нам шесть мешков.  — Вот только зачем вам так много? — спросил он.  — Чтобы сразу принести и больше не ходить. У каждого из нас ещё дел полно — объяснил Вася. Шматко только и оставалось делать, что повторять раз за разом:  — Ай, хитрецы! Получив от него мешки, мы отправились в сторону старого лагеря. Завхоз оказался прав — мы действительно слишком часто отправляемся туда, каждый раз изобретая для этого новые поводы. Хотя перетащить игрушки из старого лагеря к нам для того, чтобы подрихтовать их и передать детям — это действительно хорошая идея. Недалеко от моего дома находится детский дом. Его обитатели были бы рады нашим подаркам. Им так мало заботы достаётся. И вот я снова иду по той же тропе, по которой утром шагал за цветами. Разница была только в том, что утром меня сопровождал Алекс, а сейчас Алекса с нами не было. Он сейчас занимается творчеством. Творчеством собирался заняться не только Алекс. Когда мы отходили от склада, навстречу к нам шла Вика, нёсшая на плечах мольберт.  — Куда путь держишь? — спросил её Серёжа. Вика улыбнулась и ответила:  — Я пойду в восточную часть леса. Посмотрю, может быть, там места такие же красивые, как у озера. А вдруг там ещё одно озеро есть? .  — Вряд ли там ещё одно озеро есть. Но места там очень красивые, тут ты права — философски заметил Ростислав. А Серёжа добавил:  — Ты в любом месте красоту найдёшь. Когда мы пожелали Вике удачи, она поблагодарила нас и спросила:  — А вы куда отправляетесь такой большой компанией?  — В старый лагерь — сказал Серёжа.  — А для чего вам мешки? Неужели вы будете оттуда игрушки забирать? — догадалась Вика.  — Именно так — ответил Сергей Соловьёв. Она спросила удивлённо:  — Вы рассчитываете за один раз всё унести?  — Вот поэтому нас и шестеро — улыбнулся Ростислав.  — Ну что ж, удачи вам. Только непонятно, что вы будете с этими игрушками делать? — проявила скепсис Вика. На этот вопрос ответил Вася:  — Славя их подошьёт, и мы подарим их какому-нибудь детскому приюту. Услышав это, Вика радостно сказала:  — Отличная мысль! Доброго вам пути!  — И тебе доброго пути! — пожелал Серёжа. Мы расстались с Викой, и пошли по своему маршруту. До старого лагеря мы добрались без происшествий. Дорога нам хорошо известна, мы по ней не раз бродили. Мешки пока ещё были пустыми и не оттягивали нам плечи. Всё было хорошо, солнце светило, голову озаряли радостные, солнечные мысли. Интересно, что за все те одиннадцать дней, которые мы здесь провели, здесь не пролилось ни одной капли дождя. Вот они — последствия глобального потепления. С другой стороны — разве это не хорошо? Если бы дождь лил целые дни напролёт, у нас бы не получилось ни разу сходить в этот старый лагерь, в котором находится так много следов прошедшей довоенной эпохи. Часть этих следов забрал я и подарил Лене, что стало залогом нашей любви. А ещё одну часть мы сейчас собираемся забрать и передать детям, забывшим про родительское тепло. Вот он, старый лагерь, виднеется на горизонте. Зайдя туда, мы не стали откладывать дело в долгий ящик и принялись за работу. Уже была собрана половина мешка, как вдруг я остановился. На полу в груде игрушек лежал жёлтый медвежонок. Да, не какой-нибудь, а именно жёлтый. Но это не самое удивительное. А самым удивительным было то, что этот жёлтый медвежонок с белым лицом и стеклянными глазами был похож на другого жёлтого медвежонка — того, который был одной из моих любимых игрушек детских лет. Разница была только в одном — мой жёлтый медвежонок был с оторванными ногами. Я ему их как-то оторвал в порыве самодурства. Меня можно было понять — мне было тогда всего пять лет. Я решил забрать этого жёлтого медвежонка себе, чтобы дома в спокойной обстановке рассмотреть его поближе. Да уж, воспоминания поджидают тебя там, где их совсем не ждёшь. Постепенно лежавшая на полу груда игрушек таяла. Через час нашей работы они все были рассованы по мешкам. Работа эта так сильно меня вымотала, что я чувствовал, как сильно у меня ломит руки. Вообще, на моих руках было так много пыли, словно я отпахал целую смену на заводе. Но это стоило того. Когда все игрушки отправились в мешки, Серёжа весело сказал:  — Глядите, ребята. А без этой груды помещение старого лагеря другим кажется, более уютным. Здесь даже можно жить. Игорь в ответ грустно улыбнулся:  — Нет, товарищ, ты не прав. Если бы я даже был бездомным бомжом, я бы не согласился сюда переселиться.  — Даже за миллион долларов? — не поверил Ростислав.  — Даже за миллион долларов — сказал Игорь таким тоном, что было понятно: он не прикалывается, а говорит совершенно серьёзно.  — Это точно. Как подумаешь, что детям из этого лагеря пришлось так внезапно эвакуироваться в сорок первом году и уезжать невесть куда — сердце кровью обливается. А ведь им так и не пришлось сюда вернуться. Так что если бы кто мне предложил поселиться здесь, я бы его послал куда подальше — высказался Вася. Подождав, пока все выскажутся, Сергей Соловьёв сказал:  — Думаю, мы можем отправляться назад в лагерь. Всю работу здесь мы сделали. Путь до дома неблизкий, а у нас на плечах мешки с ценным грузом. Если ещё будем разговаривать, можем опоздать к обеду. Спорить с этим было невозможно. Мы взвалили мешки на плечи и отправились в обратный путь. Не буду скрывать — тащить мешок мне было очень тяжело. Я представлял собой примерно такое же зрелище, какое представлял Волк в четвёртой серии «Ну, погоди!», когда он брёл по дороге, неся в руках штангу предельного веса. Разве что шатался из стороны в сторону я чуть меньше. Моим товарищам тоже было тяжело, но они держались не в пример бодрее меня. Тут я понял, что зря сегодня утром ходил на поляну собирать для Лены цветы. Два подряд похода мой неподготовленный к физическим нагрузкам организм не выдерживает. Чтобы не было заметно моих страданий, я попытался петь, но ни одной песни на ум не приходило. Все мои мысли были заняты жалостью к себе. Тем не менее, я терпел и не подавал виду. Сам пошёл помогать товарищам, а взялся за гуж — не говори, что не дюж. Остальные мои спутники не плачутся на судьбу, и я не должен. Вдруг Вася остановился и поднял голову ввысь:  — Ничего себе! Народ, взгляните на небо! Мы взглянули на небо и обомлели. С восточной стороны ползла огромная туча.  — Вот и дождались мы дождичка на одиннадцатый день смены — улыбнулся Игорь. Выслушав Игоря, Сергей предложил:  — Ускорить шаги. Ещё не хватало, чтобы нас дождь здесь застал. Повторять нам не пришлось. Мы зашагали быстрее, словно совершая марш-бросок во время воинской службы. Я шёл рядом с Васей. Вася, не в пример мне, заядлый футболист, но я слышал, как ему тяжело дышится. Сам я тоже дышал, как загнанная лошадь. Однако при этом у Васи горели глаза, как у добровольца-метростроевца. Это меня удивило. Конечно, он энтузиаст своего любимого дела — педагогики, но склонности к физическому труду я за ним не замечал. А сейчас он прямо герой песни «Арии» «Здесь куют металл», если её понимать в прямом смысле, а не в аллегорическом. Когда мы добрались до лагеря, тяжело дышать стали все. Но его близость придала нам силы, и мы спокойно дошли до площади. Осталось сделать последний рывок и добраться до здания кружков. Нам повезло. Славя, вооружённая метлой, вышла к нам навстречу. Увидев нас, она отложила метлу в сторону и стала принимать у нас мешки. Заглянув в один из них, она спросила удивлённо:  — Это есть игрушки из старого лагеря?  — Так точно — ответил Вася. Славя посмотрела на нас жалобно:  — Зачем вы так мучились? Вы же могли надорваться. Не проще ли было сходить несколько раз?  — Ничего страшного. Зато быстро отмучились — сказал Ростислав.  — Ладно, горе вы луковое. Заносите мешки — улыбнулась Славя. Впрочем, заносила мешки она, а мы только ей подавали. Наконец, последний мешок оказался в кружке домоводства, и мы вздохнули с облегчением. Увидев это, Славя сказала:  — Пожалуй, я отложу уборку площади до завтрашнего дня. Рассортировать игрушки важнее. Я слышала, они детям из детского дома пойдут?  — Да — подтвердил я.  — Хорошее дело. Может быть, ребята из детского дома порадуются хоть немного. Мы не успели ответить Славе, потому что раздался звук горна, зовущий на обед. Разговор затих сам собой. Когда мы шли к столовой, Вася снова посмотрел на небо и проинформировал нас:  — Небо всё затянуто тучами. Дождь вот-вот пойдёт. За обедом мы сидели вместе с Игорем и Васей. Ели мы спокойно. Не было желания ни о чём разговаривать. Для нас сейчас главным было одно — восстановить силы. Впрочем, внезапно Игорь заволновался. Он осмотрелся по сторонам и сказал грустно:  — Вики что-то нет. Действительно, Вики в столовой не было. И за всё время обеда она так и не появилась. Теперь уже и мне стало тревожно. Неужели Вика забралась так далеко в лес, что не успела вернуться к обеду? А если она промокнет под дождём и заболеет? Бедная, у неё же столько планов было на нашу смену! Я так сильно переживал за неё, что ел медленнее обычного. Остальные уже закончили еду, а у меня на тарелке ещё оставалась половина порции макарон.  — Тревожишься за Вику? — спросил Игорь. Я вместо ответа кивнул головой. Он, как мог, пытался меня ободрить:  — Думаю, всё с ней хорошо. Она вернётся вовремя. Мы же вернулись. Игорь закончил еду, попрощался со мной и ушёл. Ушли и другие. А у меня кусок не лез в горло, и я ничего не мог поделать. Но всё же я сегодня много путешествовал, поэтому чувство голода взяло верх. Я постарался доесть как можно быстрее, чтобы не задерживать повариху. К счастью, Вика прибыла в столовую. Пусть с опозданием, но прибыла. Похоже, она тоже очень сильно торопилась. Её прекрасные жемчужные волосы растрепались, на лбу блестели капли пота. — Фух, еле успела. Ещё совсем чуть-чуть — и я бы промокла до нитка. Когда я подходила к столовой, уже пролились первые капли дождя. Произнося эти слова, она еле переводила дух. Действительно, я прислушался и услышал, как за окном зашумел дождь, да такой сильный, словно небо захотело вылить месячные запасы осадков на нашу грешную землю. Вика принялась за еду. Ела она, не торопясь, и даже успевала разговаривать со мной.  — Вы смогли игрушки забрать? — поинтересовалась она.  — Смогли. И даже удивительно, как мы справились так быстро. Честно говоря, я думал, что мы до обеда не управимся. К нам подошла повариха и прервала наш разговор:  — Ребята, раз уж вы остались здесь, может, поможете мне убраться, а то я дежурных не назначила. По правде говоря, после интенсивного сбора игрушек мне физически работать не хотелось, тем более, что руки до сих пор болели. Я выглянул за дверь и отшатнулся. Дождь хлестал, не переставая. Это решило мою судьбу. Я, не дожидаясь Вики, взял тряпку и стал протирать свободные столы.  — Я доем и помогу тебе — пообещала она. Через несколько минут мы драили с ней столовую уже вдвоём. Времени мы затратили битый час, но, наконец, повариха подошла к нам и убедилась, что всё блестит и сверкает. Осмотрев результаты нашего труда, Вика засмеялась:  — Если бы кто мне сказал сегодня, что я вместо творчества буду заниматься уборкой в столовой, я бы его подняла на смех. Я развёл руками:  — Что ж, такая наша доля. Мы вышли на веранду и стали смотреть на дождь, поливающий землю с интенсивностью авиационной бомбардировки.  — Такой же дождь был в тот день, когда я сюда приехал. Только он налетел внезапно, и так же внезапно кончился — сказал я. Вика заинтересованно посмотрела на меня:  — А куда ты в этот день собирался?  — На день рождения к двоюродному брату. И я рассказал всю историю попадания сюда. Выслушав меня, Вика спросила:  — А зачем ты с этим дедом ссорился?  — Сам не знаю. Человек я в целом мирный. Но если доведут — то вспыхиваю быстро. Вика посмотрела на меня и сказала:  — Если ты чувствуешь горе или у тебя смутно на душе, то иди в церковь. В церкви много добрых людей. Там тебе всегда помогут. Когда мои первые картины не получались, я пошла в церковь и помолилась. И это мне помогло. Бог услышал мои молитвы и следующие картины стали получаться лучше.  — Я давно в церковь не ходил. А когда в последний раз ходил, молился о том, чтобы война в Чечне закончилась, и люди зря гибнуть перестали. Это было чистой правдой.  — Ты — хороший человек. Почаще молись о том, чтобы войны на земле прекратились — сказала Вика решительно. Она вздохнула и продолжила говорить о себе:  — Я даже здесь молюсь перед тем, как любое дело начинать. А вот сегодня помолиться забыла. И вот что вышло. Дождь пошёл, и все планы рухнули. Но я не жалуюсь. Видимо, Богу нужно было именно сегодня послать дождь на эту землю. Видно было, что ей трудно говорить. Но, тем не менее, она продолжила:  — Я сегодня поняла, что меня Бог защищает. Я ведь сегодня чуть было в яму не провалилась. На краю удержалась каким-то чудом. Господи, только этого ещё не хватало! Она была на волосок от смерти!  — В какую яму?  — Я на поляне её увидела. Поставила мольберт рядом, подошла к нему, нагнулась так сильно, что у меня голова закружилась, и увидела там внизу рельсы.  — Рельсы? — не понял я.  — Они самые. Я начал вспоминать. Внезапно мой ум пронзила догадка.  — Помнишь, мы в НИИ ходили? В дневнике Амбросимова говорилось, что до войны на этом месте шахты были. И в пионерском лагере отдыхали дети шахтёров. Похоже, это остатки тех самых шахт.  — Ты так думаешь? — спросила она.  — А для чего там рельсы? Не метро же там строили. Вика задумчиво посмотрела на меня:  — Надо об этом всем рассказать. Только не сегодня. Надеюсь, этот дождь закончится завтра. Я завтра пойду туда и напишу картину. А потом уже покажу вам дорогу. Мы, не сговариваясь, посмотрели на небо.  — А дождь уже кончается. Вот, солнце проглядывает — сказал я.  — Действительно. Бог услышал мою просьбу — улыбнулась Вика.  — Насчёт твоей просьбы не знаю, но я, похоже, сегодня накаркал погоду. Сегодня ночью нам с Алексом не спалось, и утром я повёл его на ту поляну, где ты с нас картину писала.  — Только Алекса на том портрете не было — засмеялась Вика.  — Вот я и решил ему показать то, чего он лишился. Но дело не в этом, а в том, что на обратном пути я предложил ему спеть песню Арамиса из фильма про трёх мушкетёров.  — Ты, я смотрю, много песен знаешь — улыбнулась Вика.  — Не жалуюсь.  — А по-украински можешь что-нибудь спеть? Спой, пожалуйста — попросила меня она. Я задумался:  — Есть одна хорошая песня. И я запел «Черемшину». Знов зозулі голос чути в лісі, Ластівки гніздечко звили в стрісі, А вівчар жене отару плаєм, Тьохнув пісню соловей за гаєм. Всюди буйно квітне черемшина, Мов до шлюбу вбралася калина, Вівчаря в садочку, В тихому куточку Жде дівчина, жде. Вже за обрiй сонечко сідає… З полонини їй вiвчар спiває: «Я прийду до тебе, як отару З водопою зажену в кошару.» Всюди буйно квітне черемшина, Мов до шлюбу вбралася калина, Вівчаря в садочку, В тихому куточку Жде дівчина, жде. Йшла вона в садок повз осокори, Задивилась на високі гори, Де з беріз спадають чисті роси, Цвіт калини приколола в коси. Всюди буйно квітне черемшина, Мов до шлюбу вбралася калина, Вівчаря в садочку, В тихому куточку Жде дівчина, жде. Ось і вечір, вівці біля броду З Черемоша п′ють холодну воду, У садочку вівчаря стрічає Дівчинонька, що його кохає. Всюди буйно квітне черемшина, Мов до шлюбу вбралася калина, Вівчаря в садочку, В тихому куточку Жде дівчина, жде. Вика задумчиво слушала эту песню. Казалось, её мысли витают далеко отсюда, среди родных мест. Родных мест, которые она любит со всей душой и которым посвятила свои первые картины. Когда я закончил петь, Вика крепко-крепко пожала мне руку.  — Как ты догадался, что это одна из моих любимых песен? — спросила она. — Никак не догадался. Просто это первая украинская песня, которую я услышал. И одна из первых вообще. В детстве я услышал её на концерте Софии Ротару.  — Её много кто пел. В том числе и мы на стадионе «Украина» во Львове. Правда, с другим текстом — отозвалась она.  — Мы — это болельщики «Карпат»? — спросил я.  — Да. Это очень хорошая песня. Казалось бы, простая, но так трогает душу. Услышав её, начинаешь мечтать о любви. Спасибо тебе. Дождь тем временем окончательно прекратился. Выглянуло солнце и осветило всё вокруг. Моя собеседница тут же оживилась:.  — Сколько бы ни было туч на небе, рано или поздно солнце из-за них выглянет. У меня настроение сразу улучшилось. Я сейчас пойду в библиотеку, заберу мольберт и махну в лес. Надо попробовать написать пейзаж после дождя. пока солнце всё не осушило.  — Главное — не углубляйся далеко, чтобы не пришлось опять торопиться на ужин. И тут она меня попросила:  — А ты принеси мне ужин в библиотеку.  — Почему в библиотеку? Почему не домой? — удивился я. Она тоже удивилась.  — Я же мольберт всегда туда отношу. Кроме того, мне хочется, поскольку это своего рода экспромт, чтобы Лена этот экспромт оценила. Упоминание Лены обожгло меня, словно синим пламенем. С самого утра, после того, как я принёс с поляны цветы, я ни разу не подумал о ней. Конечно, меня отвлекали дела и помощь ребятам, но всё-таки это не дело, когда ты в повседневной суете забываешь о любимой девушке. Видимо, разочарование отразилось на моём лице, потому что Вика спросила:  — Ты чем-то опечален? Мне не хотелось говорить ей о таком деликатном деле, и я просто сказал:  — Ничего. Я просто устал. Всё же пришлось идти на большое расстояние. Я сейчас домой пойду, немного полежу и послушаю музыку. Мы пожелали друг другу доброго пути и разошлись. Но, придя домой, я, естественно, слушать музыку не стал. Вместо этого я снова и снова прокручивал в голове «Черемшину». Если я правильно понимаю украинский язык, то это песня о том, как пастух целый день пасёт овец, а под вечер радостный возвращается домой, где его ждёт любимая девушка. Всё же я — удивительный человек. Моё настроение и события, из которых складывается моя жизнь, в точности соответствуют спетым или выслушанным мной песням. Интересно, это дар или проклятие? А любовь к Лене — однозначно дар. Мне надо держаться за неё обеими руками. Немного отдохнув, я взял вазу и понёс её в библиотеку. По дороге в библиотеку я постоянно оглядывался, боясь, что кто-то меня увидит, и толки обо мне пойдут по всему лагерю. Но по пути мне никто не встретился. Даже на футбольном поле никого не было. Видимо, дождь всех распугал. А может быть, Вася и остальные участники похода, так же, как и я, устали и отсиживаются теперь в домах. Впрочем, что это я? Нехорошо мерить других по себе. В библиотеке тоже было пусто. Лены там не оказалось. Я поставил вазу на стол и стал ждать. Лена всё не приходила. Неужели она тоже пошла в лес рисовать? Но её мольберт, в отличие от мольберта Вики, был на месте. Получается, она в лагере. Мне остаётся только ждать. В ожидании её я побродил по библиотеке. Интересное же здесь книгохранилище. И дело не во флагах и плакатах. Кому всё же взбрело в голову снабдить библиотеку исключительно книгами из серии «Библиотеки всемирной литературы»? Если встречусь с Дроздовым, обязательно его об этом спрошу. В любом случае, сейчас эти книги представляли для меня сугубо исторический интерес. Вот «Парус» — другое дело. В нём действуют почти что наши современники, ровесники наших родителей. Это уже ближе к нашей эпохе. Переживания и чувства героев рассказов, собранных в этом альманахе, похожи на те, которые волнуют нас, людей эпохи Интернета, ведь эра освоения космоса, в которой жили наши родители — её непосредственная предшественница. Я вышел из библиотеки, добрался до дома, взял «Парус» и вернулся. За чтением время прошло незаметно. Оказалось, что не у всех рассказов действие происходило во второй половине 20 века. Были и произведения из времён Великой Отечественной войны, были и более ранние — причём не только советские, а и зарубежные, например рассказ аргентинского писателя Хулио Кортасара. Вообще, разнообразие произведений напоминало мозаику. Реалистические рассказы и повести сменялись фантастическими, проза — стихотворениями, стихотворения — мемуарами и публицистическими статьями, мемуары и публицистические статьи — фельетонами. Я чуть не утонул в этом литературном море. Всё же читать такую мозаику было непривычно. Но всё-таки почти все рассказы мне понравились. А то, что они чересчур разнообразны — это даже в плюс альманаху. Это помогает понять и почувствовать, как разнообразны чувства и интересы всех людей, живущих на всём земном шаре. Вика не обманула меня. Она действительно не вернулась к ужину. Что ж, я выполню её просьбу. Поужинав, я попросил разрешения у поварихи отнести Вике еду, и отправился в библиотеку вместе с тарелкой. Лена уже вернулась в библиотеку. Увидев меня, она засмеялась: — Что, тебе захотелось снова груз таскать? Похода в старый лагерь тебе не хватило? Я онемел от изумления, и чуть было не выпустил тарелку из рук.  — Ты что, уже знаешь?  — Да, знаю. Я помогала им с Юлей сортировать игрушки. Все девушки там были, кроме Маши и Вики. Славя всё нам рассказала.  — Получается, я напрасно тебя ждал? — спросил я. Лена засмеялась:  — Ну почему же! Ты хотя бы отдохнул. Ты ведь устал после похода?  — Да, устал. А ещё мне убираться пришлось. И я рассказал, как убирался с Викой в столовой.  — Так вот куда Вика делась! Ушла очередную картину делать. Что ж, удачи ей — сказала Лена, когда я закончил рассказ.  — Ты её не осуждаешь за то, что она с вами не осталась? Лена удивилась:  — А за что её осуждать? Если картина будет красивой, значит, она всё сделала правильно. Я тоже кое-какие наброски сделала. Если хочешь, покажу. Она порылась в сумке и протянула мне два листа бумаги. Взглянув на них, я обомлел. На одном из них была изображена найденная мной позавчера кукла, а на другом — жёлтый медвежонок.  — Ничего себе совпадение — сказал я и рассказал Лене про то, какие мысли вызвал у меня медвежонок там, в старом лагере.  — Вот значит как. Мне тоже он красивым показался — откликнулась она. Она пододвинулась ко мне ближе и зашептала:  — Я собираюсь нарисовать комнату, в середине которой будет диван, полный игрушек. Это вот как раз мои эскизы. Картина будет называться «аллегория детства». Я посмотрел на неё и покраснел от смущения. Её логика была мне непонятна. Детство она измеряет игрушками? У неё что, в детстве их не было? Но тут её взгляд наконец-то упал на вазу с колокольчиками, которую раньше она не замечала.  — Это что за синие цветы? Кто их сюда принёс? — спросила она взволнованно. И тут я признался:  — Это был я. Тяжело дыша от волнения, я рассказал о том, как мы с Алексом провели утро. Услышав мой рассказ, Лена расцвела. Она подошла ко мне и ласково взъерошила мне волосы, от чего я стал визуально похож на Волка из «Ну, погоди».  — Ты мой герой. И ведь не побоялся после этого с ребятами пойти, помогать им. Эх, тебе бы со Славей сойтись, а не со мной. Она тоже всем помогает. А мы с Алисой — эгоистки.  — Не говори так. Никакая ты не эгоистка.  — Ты правда так думаешь?  — Не думаю, а знаю. Ты же сегодня помогала Славе? Помогала. Вот и не ругай себя. Лена успокоилась и переключила внимание на цветы.  — Красивые. Алисе точно понравится. Это её любимый цвет. А ты почему собрал мне колокольчики?  — Помнишь нашу первую встречу? — спросил я.  — Самую первую, в университете? — улыбнулась Лена. Я понял, что сильно ступил, и покраснел.  — Нет, первую здесь, в «Совёнке». Она отозвалась:  — Я потом долго думала., как так получилось, что я оказалась там, на скамье на площади. Читать в темноте — это портить глаза, ты это лучше меня понимаешь. Я решил продолжить недорассказанную мной тему:  — Так вот, во время нашей первой встречи ты мне показалась загадочным духом ночи с волосами фиолетового, как ночная тьма, цвета. Колокольчики мне об этом напомнили. Вот почему я сорвал именно их. Лена засмеялась:  — У тебя поэтическая натура. Она немного помолчала и продолжила:  — А ведь дождь нам сегодня помешал, и мы не побывали в моём заветном месте. Ты не представляешь, сколько там цветов! Только рвать их не надо. Не стоит рушить их красочный ансамбль, лишать его даже самой маленькой части. Он там такой красивый, что по сравнению с ним японская икебана — как Дарья Донцова по сравнению с Шекспиром.  — Ну как, удалось отсортировать игрушки? — поменял я тему, потому что чувствовал, что Лена начинает грустить.  — Удалось. Завтра работа начнётся. Электроник, правда, поворчал, что его от постройки робота будут отвлекать, но он постоянно ворчит на эту тему. Все уже привыкли. Мне захотелось поговорить с ней о том, как она познакомилась с Алисой, Мику и остальными. Но тут дверь открылась, и вошли Вика и Ростислав. Ростислав нёс за Викой мольберт.  — Дякую, Ростислав — сказала Вика, забирая мольберт из рук товарища. Ростислав ответил ей в тон:  — Нема за що. И вышел из библиотеки. Увидев меня, Вика не удивилась.  — Ты мне еду принёс? — спросила она. Я кивнул головой, чтобы больше не вдаваться в подробности. После этого я спросил:  — Ну как, получилось нарисовать пейзаж после дождя? Вика отозвалась радостно:  — У меня всё удачно прошло. Большую часть работы уже сделала, сейчас поужинаю, покажу Лене, что у меня получилось, и ещё доделаю немного.  — Тогда я вас покину, чтобы вам не мешать — ответил я. Судя по выражению лица Лены, ей не хотелось, чтобы я уходил. Тем не менее, она сказала Вике:  — Я тоже хочу, чтобы мы с тобой мой замысел обсудили. Вика принялась за еду, а я вышел из библиотеки. Весь сегодняшний день я кому-то дарил подарки, кому-то помогал, кого-то ждал — в общем, зависел от других. Нельзя сказать, чтобы это было плохо. Но всё же иногда хочется побыть в одиночестве, чтобы тебе никто не мешал. Хорошо было чабанам в Карпатах — сиди, смотри за овцами и думай о своём. Я решил пойти, куда глаза глядят. Проходя мимо медпункта, я услышал, как Виола с кем-то разговаривает.  — Спасибо, Маша. Ты здорово мне помогла. Я могу на тебя спокойно медпункт оставить, когда в город поеду.  — Ничего страшного, Виолетта Марковна. Я всегда рада помочь — ответил голос Маши. Так вот где Маша провела всё это время! Что ж, полезное дело она делает. Я прошёл мимо площади и свернул на юг. «Ноги несут меня на лодочную станцию» — подумалось мне. Но я ошибся. Видимо, я перепутал дороги, потому что оказался не на лодочной станции, а с другого края реки. Должно быть, это был пляж, потому что на воде виднелись буйки и заграждения, нужные для того, чтобы осаживать рисковых пловцов. Впрочем, мне заплывать за буйки не грозило — плавать я не умел.  — Что ж, не всё ли равно, где заниматься медитацией? — сказал я сам себе. И я лёг на песок, собираясь смотреть на спокойные воды реки, освещаемые заходящим солнцем. Но спокойно понаблюдать за водной гладью не вышло. Вдали послышался какой-то странный шум. Я готов поклясться, что это был шум проезжающего поезда. Ё-моё, неужели в окрестностях лагеря есть железнодорожная станция? И точно, вдали показался скорый поезд. Он ехал так быстро, что казалось, за ним гонятся бандиты из американских вестернов или советских фильмов про Гражданскую войну. Но вот он проехал мимо, и больше ничего не сотрясало ночную тишину. Кто-то в этом поезде сейчас едет. Интересно, какие там пассажиры? Перед моими глазами вставали пассажиры поезда. Вот молодой человек едет добровольцем на стройку в тайгу. Вот мужик просто хочет прогуляться по бескрайним российским полям, для чего собирается сойти на самой дальней станции. Вот двое выпивших интеллигентов спьяну решили поспорить о смысле жизни. Вот молодая красивая девушка едет домой из университета на каникулы и не думает о том, что по ней сохнет парень, случайно увидевший её на станции. А вот этот юноша с гитарой наперевес едет куда глаза глядят — лишь бы бежать подальше от жены лучшего друга, в которую влюбился, как мальчишка. А вот демобилизованный солдат возвращается из армии и мечтает о том, как будет гулять ночью по бульварам с невестой, а утром будет отмечать крепким алкоголем освобождение от армейского ярма. Наш лагерь — это тот же поезд. Поезд, в котором едет много разных людей с разной внешностью, характерами, взглядами, национальностью и социальным положением. И если мы все вместе подписались ехать в одном поезде — значит, это знак судьбы. Я ещё некоторое время постоял и посмотрел на реку. Пора было уходить домой. Но, видимо, усталость сказалась. Меня разморило, и я бухнулся спать прямо на пляже.