Братство "Совёнка"

Проснулся я от холода. Странно, вроде сейчас июнь, должно быть тепло. Блин, да у меня рубашка мокрая! Да и вообще такое чувство, как будто на меня вылили ведро воды. Я продрал глаза и увидел склонившуюся над собой рыжую девушку. Голую рыжую девушку. Полностью голую. — Очухался? — спросила меня Алиса. Она держала в руках бюстгальтер, на котором отчётливо виднелись разводы от воды. — Что ты делаешь? Ты очумела? — спросил я рассерженно. Она покраснела от гнева: — Это ты очумел! Разлёгся тут, как барин. Спишь и в ус себе не дуешь. Мне вспомнилось, как я стоял на пляже и смотрел на воду, как размышлял про поезда, проезжающие мимо и про нашу здешнюю жизнь. Неужели я не заметил, как заснул? И сколько бы я проспал, если бы не помощь Алисы? — Спасибо, что разбудила. Я не знаю, что со мной происходит. То недосыпаю, то пересыпаю — поблагодарил я её, поднимаясь и вытряхивая песок из волос. За ночь его там скопилось немало. Она посмотрела на меня и хитро улыбнулась: — Ну, как у тебя дела на личном фронте? Поди, весь день напролёт с Леной проводил, не отходя от неё ни на шаг, как Алекс от меня не отходит? — Нет, я не Алекс, я другой — перефразировал я Лермонтова. — Хорошо, что ты другой. Сегодня приходи в музыкальный кружок, для тебя там найдётся дело под стать твоей творческой натуре — усмехнулась Алиса. — Хорошо, если ничего меня не задержит, приду. — А что тебя должно задержать? Вы с Леной о свидании договорились? — моя собеседница снова подняла «тему любви». — И это тоже. Но не только. Например, Шурик нам планировал лекцию прочесть. Возможно, сегодня он соберётся. — О чём? Что-то техническое? — спросила Алиса с деланным интересом. — Он вообще-то программист. Собирается писать программу для анализа футбольной статистики. Всеобъемлющего анализа. — И как он это делать собирается? — спросила Алиса. Судя по всему, её интерес всё же был искренним. — Вот от него мы и узнаем — усмехнулся я. Алиса хлопнула меня по плечу: — Ничего себе. Увидишь его, передай, что он интересную задумку затеял. У меня отец был болельщиком минского Динамо с давним стажем. Любовь к футболу мне от него передалась. Я родилась 14 июня 1987 года. — Как это относится к тому, что твой отец — болельщик минского Динамо? — не понял я. — В тот день в Москве в «Лужниках» финал кубка СССР был. Минское Динамо играло с киевским. Он должен был смотреть матч, но вместо этого отправился к маме в роддом. А на следующий день узнал что минчане проиграли. Причём вели по ходу матча со счётом 3:1, но позволили сравнять счёт и проиграли в серии пенальти. Он до сих пор говорит, усмехаясь, что в тот день его поддержки минчанам и не хватило. Так что я тоже футбольная болельщица. Это мне передалось от отца. Тут она спохватилась, что до сих пор держит лифчик в руках и надела его обратно. — Что, застеснялась таки? — Да ну тебя, просто надоело его в руках держать… Кстати, отец меня ещё и боксу научил. Не будь ты участником съёмок, а обычным человеком, я бы тебя не водой облила, а треснула бы по лицу — и вся недолга. А так — жалко, будешь своим фингалом картинку портить. Я на минуту представил, как меня незнакомая девушка бьёт по лицу. Сильное заявление с её стороны, но проверять я его, конечно же, не буду. Вслух я сказал: — Ладно, пошли назад в лагерь. — Ты иди, а я искупнусь ещё. Я на линейке быть не обязана — отрезала Алиса и отправилась к реке. По пути я долго думал о том, что мне предложит Алиса. Судя по всему, это было что-то необычное. Что-то, что до этого никому в голову не приходило. А необычные вещи с некоторых пор меня интересуют примерно в такой же степени, как героев сериала «Секретные материалы». А необычная музыка — это всегда интересно. Что мы будем петь следующим? Мои любимые греческие песни? Американское кантри? Карибское регги? А, может быть, мантры буддистов, чем чёрт не шутит? Время от времени я смотрел на свою одежду. Впрочем, можно было этого и не делать. И так было понятно, что сегодня мне придётся устроить помывку. Я не успел вернуться домой, как раздался звук горна. Вот такие дела. Не успел я вернуться, как уже идти на площадь. Хотя можно и не идти. Ещё засмеют человека, изгвазданного в песке. Вообще, сейчас лучше поискать чистую одежду, чтобы надо мной не смеялись, как над огородным пугалом. Но не успел я открыть шкаф, как в дверь постучались.  — Кто бы ни был, заходи. У меня всегда открыто — сказал я. В дверь вошёл Костя. Поприветствовав меня, он сразу перешёл к делу.  — На линейке делать нечего, а побеседовать с тобой необходимо. Я увидел, как ты домой возвращаешься, и решил к тебе пойти. Он придирчиво осмотрел меня и спросил:  — Что ты такой грязный? Где ты был вообще? Я объяснил, как оказался на пляже, как заснул там и как меня разбудила Алиса.  — Алиса? — спросил Костя. Я кивнул головой.  — Значит, Алиса тебе рассказала о том, что мы в музыкальном кружке собираемся?  — Рассказала.  — Я тоже там буду. Более того, извини за нескромность, я буду немного героем дня.  — Конкретнее можно? — спросил я взволнованно.  — Конкретнее узнаешь в музыкальном кружке. Это для тебя сюрприз. А пока скажу только одно: Алекс — очень хороший человек. Ты держись за него, когда вернёшься.  — Здесь все хорошие, словно по заказу — улыбнулся я.  — А ты, смотрю, оптимист — сказал Костя. Мне показалось, что он говорил это немного насмешливо. Мы немного посидели и послушали пару-тройку песен. Наконец, Костя сказал:  — Надеюсь, что повестка дня уже сказана. Пора на завтрак идти. На завтраке я сел рядом с Алексом и Сергеем. Они внимательно осмотрели меня, но ничего не сказали. Только в самом конце завтрака Сергей обратился ко мне со словами, напомнившими мне об одной моей неудавшейся идее:  — Помнишь, ты нам рассказывал об альбоме «По волне моей памяти»? — Помню. Вы тогда ещё отказались песни из него петь.  — Да, отказались. Но идея у тебя хорошая. И она нас навела на одну мысль. Алекс поправил Сергея:  — Точнее не нас, а меня. У нас в лагере свои поэты есть. Нужно песни сочинять не на стихи Гёте и Анны Ахматовой, при всём уважении к ним, а на стихи современных поэтов. Я начал размышлять.  — Под современными поэтами вы Костю имеете в виду?  — Да, именно его — подтвердил Алекс. Сергей продолжил тему, начатую своим товарищем:  — Так вот, помнишь, Костя крутился возле сцены после того, как мы позавчера выступили?  — Что-то припоминаю.  — После нашего выступления он пришёл в музыкальный кружок на чаепитие. Так сказать, заменил тебя. Алекс после этих слов хитро улыбнулся:  — Мы всё знаем, имей в виду. Не беспокойся, знаем и понимаем. Ты это время с девушкой провёл.  — Да — не стал отрицать я, хоть и был весьма смущён. К счастью, Алекс в дальнейшем говорил только о музыке.  — Мы не спрашиваем, как ты устраиваешь личную жизнь. Это ваши с Леной приватные дела. Но чаепитие прошло замечательно. Мы поговорили по душам и познакомились с Костей. В том числе рассказали ему про твои планы насчёт альбома «По волне моей памяти». Надеюсь, ты не будешь против? Они на полном серьёзе спрашивали меня о том, к чему я сам уже давно отношусь с иронией. Поэтому я ответил им в ироничном тоне:  — Почему я должен быть против. Пусть все знают, что мне в голову пришла такая хрупкая идея, которая рассыпается от одного дуновения ветерка. Но Сергей оказался серьёзен как никогда.  — Мы ему даже дали послушать «По волне моей памяти». Послушав этот альбом, он похвалил твой вкус, и предложил нам сделать такую же программу на его стихи — сказал Сергей. Они с Алексом говорили попеременно: Алекс более спокойно, Сергей — более оживлённо.  — Ты не представляешь, как оживилась Мику. Она просила Костю прочитать свои стихи. Он ей прочитал несколько стихотворений. Она в ответ сказала, что они неплохо лягут на музыку — начал Сергей.  — Вчера, пока вы с Сергеем ходили в поход, Мику сказала нам с Алисой, чтобы все члены кружка сегодня собрались, и она бы посоветовалась с нами, какие песни для нас будут лучше. Сама она вчера весь день музыку подбирала — на фортепиано и на других музыкальных инструментах — продолжил Алекс.  — Вот как всё обернулось. Хоть фильм снимай. Даже немного жаль, что я не был на этом самом чаепитии — искренне сказал я. Сергей сочувственно посмотрел на меня:  — Ничего, ещё наверстаешь. Приходи вместе с Леной. Думаю, она будет рада.  — Обязательно предложу ей это — пообещал я. Вот какая история получается. У нас намечается творческий дуэт. Композитор Мику Теодораки и поэт Константин Рябцев. Интересно, почему Костя сам не захотел об этом говорить? Возможно, он счёл, что лучше будет, если мне расскажут обо всём ребята из музыкального кружка?  — Когда вы собираетесь? — спросил я.  — Давай прямо с утра. Чтобы время зря не терять — предложил Алекс. Но это в мои планы не входило. Для начала всё же необходимо вымыться. Не хочется, чтобы меня все видели в таком позорном костюме, словно я — не Андрей Фомин, а мокрая курица.  — Подождите меня, я в баню пойду — сказал я. Они обещали подождать, и я отправился совершать гигиенические процедуры. Возле бани я встретился с Викой, которая несла мольберт и краски.  — Привет! Ты решила заранее сегодня пойти, чтобы дождь не помешал тебе?  — Да. Но на самом деле не только в этом дело. Ты ведь на линейке не был, и многого не знаешь. Она меня сильно заинтриговала, и я решил узнать, что она имеет в виду:  — Да, на линейке я не был. А что там случилось?  — Сергей передал звание короля лагеря Шурику, потому что Шурик сказал, что лекция его готова и после обеда пригласил на неё всех желающих. Естественно, я тоже туда пойду. Нельзя же подводить товарища. Да и негоже футбольному болельщику упускать нить любимой игры.  — Надо будет нам Шурику на подарок скинуться. Не обманул, составил лекцию — сказал я восхищённо. Но Вика возразила мне:  — Вряд ли он её составил. Скорее всего, он просто решил поделиться с нами своими планами. От планов до реализации — времени очень много пройти должно. Вот, например, взять меня. Я хотела много картин написать, а сейчас только третью пишу.  — Может, это и к лучшему. Ещё Ленин говорил, что «лучше меньше, да лучше» — попытался я её подбодрить. — Ладно, посмотрю, что у меня получится. У тебя как дела? — отозвалась она задумчиво.  — У меня планов громадьё. Сейчас снова в музыкальный кружок приглашают. Буду участвовать в отборе новых песен. Я видел, как глаза у неё загораются огнём воодушевления.  — Интересно, что это за песни будут? Эстрадные или рок-песни?  — Авторские. Авторства одного из наших товарищей.  — Ничего себе — удивилась она.  — Впрочем, сложно поверить, что за оставшиеся десять дней Мику сможет написать огромное количество песен. Дай Бог, чтобы она успела хотя бы одну написать. Вика, в отличие от меня, смотрела на эту тему более оптимистично:  — Ну, одну успеет точно.  — Вот мы и будем выбирать для неё песни. Сейчас вымоюсь и пойду к ним.  — Надеюсь, она сможет удачно подобрать музыку.  — Зависит от того, какие будут стихи. Сказать по правде, я их ещё не читал — признался я. Она посмотрела вдаль и сказала задумчиво:  — Хотелось бы, чтобы она закончила сочинять песни прежде, чем мы отсюда уедем. Можно тебе одну вещь сказать? Только обещай никому не говорить.  — Обещаю.  — Я хотела попросить её, чтобы она позанималась со мной японским языком. Но после того, что я узнала от тебя, мне не хочется её отвлекать. У неё серьёзное дело.  — У тебя тоже серьёзное дело. Удачи тебе. Надеюсь, у тебя получится замечательная картина. Не буду тебя задерживать. Мы попрощались и я пошёл к бане, а она — в лес. Я наконец-то снял с себя эту мокрую рубашку. Похоже, я из-за неё комплексую. Мне обидно, что меня облили водой, чтобы я проснулся. Хотя та же Вика внимания на неё не обратила, например. А что меня заставило там заснуть? Почему я не сумел добраться до дома? Что мне помешало? Неужели скорый поезд произвёл на меня такое впечатление? Я снова и снова начал думать о скором поезде. Он стоял у меня перед глазами. Я запел, стараясь прогнать эти мысли. Скорый поезд, скорый поезд, опустевший вокзал. Скорый поезд, скорый поезд, словно сон, исчезал, Как виденье, в одно мгновенье скрылся вдали, Оборвав меня на полуслове. Скорый поезд, скорый поезд, словно вспышка в ночи. Скорый поезд, скорый поезд, ждать меня научи. Пусть минуты сближают сёла и города. Пусть разлук не будет никогда. Дни и ночи, дни и ночи, Где-то вдали, где-то вдали Мчится поезд, скорый поезд, Спутник любви, моей любви. Скорый поезд, скорый поезд, как мелькание лет. Скорый поезд, скорый поезд, как паденье комет. Уходя в тишину ночную, как в никуда И рассвет вернуть не обещая! Скорый поезд, скорый поезд, двух сердец перестук. Скорый поезд, скорый поезд, отрицанье разлук. Снова рельсы мне шлют сигналы, сталью звеня И тревожат, и зовут меня! Дни и ночи, дни и ночи, Где-то вдали, где-то вдали Мчится поезд, скорый поезд, Спутник любви, моей любви. Вроде отпустило. Видение перестало меня тревожить. Я спокойно вымылся и отправился к музыкальному кружку. По пути я думал: что страшного было в том скором поезде? Там что, граф Дракула был вместо машиниста? Или, может быть, в глубине души я мечтаю вернуться, и моё подсознание даёт мне сигналы? Нет, скорый поезд, иди к чёрту! Я останусь здесь до конца смены. Мне нельзя бросать любимую, нельзя бросать друзей. Не надо насылать на меня эти мысли! Я рассудил, что для того, чтобы эти мысли меня покинули, надо поскорее оказаться в музыкальном кружке — там, где меня ждут и там, где я нужен. В музыкальном кружке меня уже ждали. Там были все в сборе, включая Костю. Зайдя и поприветствовав всех, я восхищённо уставился на него. Конечно, до Константина Симонова ему далеко, но если он сможет стать автором песен, то может потягаться с лаврами всяких современных бесталанных поэтов-песенников. Но Алиса снова начала меня подкалывать:  — Классно я тебя облила? Ты даже сменил одежду.  — Если ты так же будешь петь, как ты сегодня меня разбудила, ты станешь круче Дианы Арбениной — сказал я дерзко. Алиса подошла и хлопнула меня по плечу:  — А ты, я погляжу, за словом в карман не лезешь! Молодец!  — Ладно. Я не для этого пришёл. Я пришёл для того, чтобы послушать стихи уважаемого нашего автора. Я ещё раз посмотрел на него и улыбнулся:  — Я смотрю, он уже подготовился. Мне подумалось, что сегодня будет вообще день дележа планами. Костя будет читать свои стихи, потом Шурик будет рассказывать о своей программе. Интересно, что нас будет ждать вечером? Я вспомнил о Лене. Она меня приглашала на свидание. Не я её, а она меня. Я не знаю, какое место она имела в виду в том разговоре, и я, к сожалению, не знаю, где находится этот остров. Но теперь мне хотелось там оказаться. Мне казалось, что я там смогу избавиться от всех волнений и от всех тревог, которые периодически возникают у меня в мыслях. Но ведь волнения и тревоги не обязательно бывают грустными и неприятными. Вот, когда я вчера ждал Лену, волнение у меня было приятным. Сейчас я тоже испытываю приятное волнение, ожидая, когда Костя начнёт читать свои стихи. Делиться своим творчеством всегда радостно. О чём-то похожем, если я не ошибаюсь, говорил ещё Конфуций. Как же радостно находиться в кругу друзей! Только для того, чтобы эта радость не терялась, необходимо быть их достойным единомышленником, надо им соответствовать. Когда я был студентом, я очень долго считал себя самым умным из всех — и лишь потом понял, что это на самом деле не так. Щеголять цитатами из умных книг, говоря словами Пушкина, «толковать о Ювенале» — не значит быть умным. У многих из собравшихся здесь ребят нашлись такие таланты, которые мне и не снились. Вот, например, Костя. Я не случайно его сравнил с Константином Симоновым. Когда он читал нам свои стихи, я вспоминал, как видел старую запись 70-х годов из телевизионной передачи, в которой Симонов читал свои стихи. Поскольку слушательского опыта у меня не было (я даже своего любимого Маяковского в «поэтическом» варианте не слушал, только в песенном), я невольно сопоставлял Костю с Константином Симоновым. Хотя, по правде говоря, у них было мало общего, и это было понятно — всё же они были люди разных поколений. Симонов пережил страшную войну, и большая часть его самых известных произведений была именно эхом той самой войны. Наш же Костя писал о другом, хотя, если судить по его творчеству, трагедий в его жизни хватало и без всякой войны. С другой стороны, разве в мирное время печальных событий меньше? Рак и СПИД без всякой войны людей косят. «Правда, порой ему улыбалась фортуна» — вдруг заверещал у меня в голове голос актёра Василия Ливанова из кинофильма про Шерлока Холмса. Это периодически происходило в те моменты, когда Костя после пессимистических стихотворений читал оптимистические. Впрочем, первых было намного больше. Больше всего грусти стихотворения Кости вызывали у Мику. Однофамилица композитора Теодоракиса периодически доставала из кармана юбки платок и подносила к глазам. Впрочем, в следующий миг она снова становилась сосредоточенной, хотя в её глазах виделось неподдельное сочувствие поэту. Алекс смотрел на Костю с восхищением, как бы говоря: «Мне бы твои таланты, ух, я бы развернулся на полную катушку». Алиса внимательно его слушала, но больше оживлялась, когда он читал немногие оптимистические стихотворения. Судя по всему, ей нравилось, что, несмотря ни на что, Костя не теряет присутствия духа. Сергей же внимательно вслушивался в каждое слово, словно Костя был пророком или вообще святым, а наш «Ванька Сидоров» — простым послушником. Что касается меня, то я слушал и думал: «Неужели для того, чтобы осознать в себе творческую струю, нужно находиться в грустном расположении духа»? У человека чувствуется талант, но зачем для этого подвергать себя печали? Хотя, грусть бывает и светлая. Такая, например, чувствуется, в песне Магомаева «За всё тебя благодарю». А португальцы, например, целую идеологическую концепцию под это подвели. На их языке называется «саудади», и на русский это слово перевести очень сложно. «Светлая грусть» — это только приблизительный вариант. Вот только светлой грусти тоже мало в Костиных стихах. Впрочем, пока нечего огород городить. Посмотрим, что он сам нам скажет. Наконец, он прочёл последнее стихотворение и перевёл дух.  — Ну, как вам? — спросил он нас, своих слушателей. Первой, как водится, высказалась Алиса. И высказалась она в своей традиционной ироничной манере:  — Да ты философ! Ты в своих стихах о многом размышляешь. Даже хочется эти размышления на себя примерить. Удивительно, но Мику с ней сразу согласилась:  — Ты права, Алиса. Чувствуется, как у Кости обострены эмоции. Он словно обнажённый нерв — я не люблю такие метафоры, стараюсь говорить просто, как принято в Японии, но сейчас эта метафора сама с языка срывается. Правда, ты уж меня извини, Костя, но здесь такое светлое место, здесь так отдыхаешь душой, что я боюсь нарушить эту атмосферу твоими переживаниями.  — Я не хочу считать себя чёрствым сухарём, но у меня бы не получилось перетащить эмоции на бумагу. Я ни разу не пытался это сделать, потому что точно знаю, что не смогу — скромно промолвил Алекс. Сергей долго молчал в нерешительности, но потом всё же сказал: — Сказать по правде, когда Алекс сказал мне вчера, что у нас сегодня намечается, я сначала решил предложить Косте сделать чтение его стихов перед всеми ребятами из лагеря. Но теперь я понимаю, что это чересчур личные произведения, чтобы делиться ими со всеми. Вообще, может быть, было бы лучше, чтобы ты прочитал их одной Мику, а не нам? Костя в ответ только усмехнулся:  — Если Мику захочет, я ей прочитаю отдельно. А вас я позвал для того, чтобы вы оценили и сказали мне, какое из них вам больше понравилось. Тут пришла очередь говорить мне, и я сказал:  — Мне стихотворения понравились. Часть из них напоминает мне о том, что я пережил в студенческие годы, когда я ни о чём, кроме учёбы, не думал, а часть их напоминает мне о тех мгновениях радости, что я переживаю здесь. Это своего рода альбом «По волне моей памяти», только современный.  — А какое стихотворение тебе понравилось больше всего? — спросил Костя.  — Я даже не знаю. Но, пожалуй, больше других всё же самое счастливое. И я начал читать: Однажды дивным летним днём Престранное произошло событье Сквозь солнца свет вдруг молния Собою небо озарила И мир нежданно залило дождём И капли в танце начали своё соитье Должна бы в мире наступить гармония Но Солнце всё светило Как ни старалась туча, как ни разрасталась Уйдя уж далеко за горизонты Закрыв собой казалось бы всё небо И не оставив ни единого просвета А Солнце всё на небе оставалось Всё время создавая в нём рассветы И вскоре туча отступила слепо А Солнце снова залило мир светом Так вот и вы, друзья, Когда вас тьмою поглотило Не отступайте, а боритесь смело И мир тогда вы озарите своим светом.  — Всё же я оптимист, несмотря ни на какие проблемы, с которыми мне пришлось сегодня столкнуться. Поэтому это стихотворение мне нравится больше всего — объяснил я свою логику.  — Так что, ты будешь петь эту песню, если Мику напишет её? — спросил Костя. Вот тут я пришёл в замешательство.  — Мне кажется, что все мы будем достойными исполнителями этой песни. Мне не хочется навязываться. Мику задумалась:  — Кажется, у меня уже появилась концепция нашего современного «По волне моей памяти». Мне кажется, что песню на эти стихи нужно сделать финалом. А кто её споёт — потом определим. Алекс тоже высказался:  — А мне понравилось стихотворение: «Я потерян в этом царстве». Оно мне кажется очень сильным Это те стихи, которых бы никакая из достойных современных рок-групп не постеснялась. Послушайте, как звучит: Я потерян в этом царстве Мёртвых дней и холодов, В этом брошенном пространстве Не раскрашенных холстов. В королевстве нищих духом, Вечно падающих ниц Пред деньгами своим брюхом И не слышат больше птиц. Тех, что молвят о спасеньи В своих вечных небесах. Те из них кто был в движеньи Унеслись на всех парах, Покидая это царство Мёртвых дней и холодов, Чтоб не вляпаться в пространство Не раскрашенных холстов. Это стихотворение было ужасно пессимистическим по своему настроению. Костя, когда его писал, чувствовал себя брошенным и покинутым. Интересно, при каких обстоятельствах оно было написано? Что тогда творилось у Кости на душе? Даже не верилось, что автор у этих стихов был тот же, что и у предыдущих, про солнечный свет, хотя я по своему опыту любителя песен понимал, что у одного поэта могут быть стихи и песни разного настроения и разных тональностей. Понимал — и всё равно не верил. Я уже собрался расспросить Костю подробнее про эти стихи, но тут вмешался Сергей:  — Все эти стихи очень хорошие. Но мне больше понравились вот эти. На дороге сидит человек. Коротает недолгий свой век. Ждёт, когда его подберут, По дороге вдаль увезут. Вдаль туда, где его ждут мечты И отсутствуют пут хомуты, Где он сможет жить без забот, Без закрытых дверей, ворот. Но проносятся мимо авто, Тем кто в них, на него всё равно, Им хватает своих забот, Дела нет до чужих тягот. Посидел человек, подождал И пожитки свои все собрал. И пошёл вдоль дороги в путь, Чтоб найти своей жизни суть. Когда я слушал эти стихи, то не мог отделаться от мысли о том, что они мне что-то напоминают. Вот только что? И тут меня осенило:  — Это же стихи про нас с вами! Мы же попали в мир, где можем жить без забот. Наши мечты сбылись, а мечты лирического героя не сбылись, и от этого у него на душе печаль — не выдержал я и высказался вслух. Остальные посетители кружка посмотрели на меня, как инквизиторы на еретика. В их суровых взглядах читалось: «Эх, зачем ты нам испортил полёт фантазии». Только Сергей был рад моим словам:  — Ты правильно настроение оценил. Я о том же самом думал, но сказать постеснялся. В его голосе чувствовалось смущение. Высказалась и Мику. Её тон был более деловым:  — В любом случае, приятно, что эти стихи вызывают такие ассоциации. У меня они тоже ассоциации определённые вызывают, но позвольте мне о них не говорить. А теперь скажите, согласитесь ли вы работать над этим материалом? Сергей первым вызвался добровольцем. Его примеру последовали и мы с Алексом, не желая отставать. Услышав наше обещание, Мику сказала задумчиво:  — Впрочем, как бы там ни было, вы все от меня зависите. Смогу ли я записать выбранные вами песни и вообще смогу ли я записать какие-нибудь песни из числа других, прочитанных Костей. Работа это трудная и она заставляет много сил затратить. Андрей, скажи мне, пожалуйста, сколько времени Тухманов потратил на работу над пластинкой «По волне моей памяти»? Ты, случайно, не знаешь?  — Точно не знаю, но, наверное, очень много. Возможно, даже год.  — Вот видишь, а у нас времени очень мало. Конечно, я знаю и чувствую в себе силы на творчество, но всё же если бы ты, Костя, прочитал свои стихи хотя бы немного пораньше.  — Я не знал — виновато развёл руками Костя. Впрочем, хозяйка кружка смягчилась быстро:  — Ну, ладно. Я тебя не упрекаю. Правда, мне придется работать на износ. Но ничего. Я к этому привыкла. Она посмотрела на нас и лукаво улыбнулась:  — Если я напишу эти песни, то, может быть, меня возьмут в консерваторию без экзаменов.  — А что нам делать, пока ты не сочинишь музыку? — спросил Алекс. Алиса стрельнула в Алекса глазами:  — Что делать, что делать. Ждать. Нам что, плохо тут? Но Мику тут возразила Алисе:  — Нет, тут вы находиться не будете. Мне, конечно, приятно, что вы здесь у меня собираетесь, но мне нужна тишина. Я должна чувствовать музыку, а это можно только в тишине.  — А где нам можно будет собираться? — спросил Алекс, которому, казалось, было важнее всего узнать именно то, продолжатся ли встречи в музыкальном кружке.  — Собирайтесь по очереди в доме у каждого — предложила Мику.  — Я готова предложить свой дом — сказала Алиса. Хозяйкой светского салона быть не обещаю, но у моего дома есть одно большое удобство.  — Какое? — хором спросили все, кроме Кости.  — Кроме Ростислава, никто видеть нас не будет. Мы все переглянулись, а Алекс даже присвистнул от радости:  — Ничего себе Ты нас к себе домой приглашаешь?  — А то! Я чувствую, что это — предложение, от которого вы не сможете отказаться.  — Не откажемся — улыбнулся её ухажёр.  — Тогда давайте соберёмся у меня сегодня вечером? — предложила Алиса, сверкнув глазами.  — Давай — согласились с ней Алекс и Сергей. А я покраснел. Я не знал, как к этому отнесётся Лена. С другой стороны, второй раз отказываться участвовать в собрании нашего кружка — непорядочно по отношению к ребятам. Я решил пойти в библиотеку и посоветоваться с Леной. Всё же, раз мы любим друг друга, значит, должны понимать, что друг другу лучше подходит. Может быть, я смогу её убедить поучаствовать в нашем собрании. Вслух я сказал:  — Я попробую, если меня не задержат.  — Кто тебя должен задержать? Отделения милиции здесь нет. Впрочем, я забыла, что для тебя отделением милиции библиотека является. Но ладно, решай сам. Она собралась к выходу. На пороге она обернулась и предупредила нас:  — Не отправляйтесь за мной, я пойду прогуляюсь в лесу. Алиса вышла из кружка и пошла так размашисто, что, казалось, она — как охотница Аталанта из греческих мифов, гнавшаяся за Калидонским вепрем. Если бы нам надо было идти за ней, мы бы за ней не угнались. Да, здесь все девушки решительные и смелые. Нам, парням, за ними не угнаться.  — Вы куда, друзья? — спросил я своих спутников.  — Я — на футбольное поле. Если хочешь, присоединяйся — предложил Сергей. Но, к его сожалению, я отказался.  — Нет, я в библиотеку схожу. Пойду посмотрю, как там идёт подготовка к будущей лекции.  — Знаем мы, как ты за подготовкой следить будешь. Ты наверняка будешь смотреть исключительно в глаза её хозяйке — улыбнулся Сергей. Что ж, от них ничего не скроешь.  — Да. Вы правы, ребята — ответил я, заметно смутившись. Алекс посмотрел на меня и тоже улыбнулся:  — Как считаешь, герой- любовник, может быть и мне пойти в лес к Алисе? — Нет, не получится. Ты же не знаешь, куда конкретно она ушла — возразил я. К моему удивлению, Алекс рассмеялся и начал загибать пальцы:  — Это шутка была. Во-первых, Алиса действительно сама просила, чтобы за ней никто не шёл. Её просьбу нужно уважать. Во-вторых, я сегодня собираюсь на лекцию в библиотеку после обеда. Лекция, если не ошибаюсь, будет связана с футболом. А как я могу слушать о футболе, если ни разу за всё время в футбол не играл? Так что мне прямая дорога на спортплощадку. — Ну что, получается, что мы сможем друг друга проводить? — сказал я.  — Да, до площади сможем — ответил Алекс, и мы отправились на восток. Интересно, как встретит меня Лена? Не обидится ли на меня? Может быть, ей хочется побыть в одиночестве? Мы сейчас будем решать вопрос о том, по чьему сценарию пройдёт наш вечер. По моему, если она согласится пойти со мной к Алисе, или по её, если она предпочтёт, чтобы я побыл с ней наедине. В любом случае, любой её выбор я пойму и приму. На площади участники ВИА «Весёлые Негодяи» расстались. Я пожелал Алексу и Сергею удачи на футбольном поле и пошёл своей дорогой. Лены опять в библиотеке не было. На этот раз я не захотел сидеть взаперти и решил подождать её на скамейке. Пока её не было, мне в голову начали приходить мысли о книге. Интересно, если я всё же книгу напишу, то кто её проиллюстрирует? Согласится ли Лена помочь мне в этом? И если согласится, то кто из нас справится с работой быстрее, а кто будет ждать другого? Я или она? Лена появилась через пять минут. Она шла не с пустыми руками. В руках она держала небольшой пакет с сахаром. Я подошёл к ней и сказал, улыбнувшись:  — Привет, милая, для чего тебе сахар? Она улыбнулась мне в ответ:  — Для того, чтобы залог твоей любви сохранился подольше. Я добавлю его в воду и цветы дольше будут свежими. Ты об этом не знал? — Я читал про какие-то таблетки, но не думал, что для этих целей пойдёт обычный сахар. Ты молодец. Я в очередной раз искренне восхищался её умом и целеустремлённостью. То, о чём я только размышлял, она сделала в два счёта. Внезапно Лена сказала задумчиво:  — Сегодня же лекция. Шурик обещал.  — Да сегодня лекция, и что? — не понял я. Лена начала объяснять:  — Когда вы договаривались о лекции, цветов ведь не было. А теперь у меня на столе ваза стоит. Если её заметят, то станут думать о том, кто мне их сюда принёс? Я посмотрел на Лену. Оказывается, она до сих пор смущалась нашей любви. Её можно было понять. Мало кто в лагере знает о наших чувствах. Вроде бы, те немногие, кто знает, нас не осуждают, но знают о нашей любви немного. Чёрт побери, я уже изъясняюсь, как Виктор Черномырдин! С другой стороны, даже если и увидят цветы, то что в этом плохого? Что, Лена не могла их сама принести, что ли? Когда я объяснил Лене это, она успокоилась и сказала:  — Хорошо, пусть так и будет. Тем более, что цветы стали отличным украшением библиотеки. У Мику в музыкальном кружке украшением является её собрание музыкальных инструментов, а у меня будут цветы.  — Ну ты сравнила. Для Мику музыкальные инструменты — это хобби. Ну или орудие производства. А цветок — это украшение.  — Ты бы видел, как Мику расставляла инструменты в кружке, когда мы сюда приехали. Она говорила, что их нужно расставить не только так, чтобы удобно было на них играть, но и так, чтобы они смотрелись красиво. Мику хорошо чувствует красоту. Мне кажется, что, захоти она научиться писать картины, она бы стала художником намного интереснее, чем я и Вика.  — Пожалуй, я согласен с тобой. Я был сегодня в музыкальном кружке. Меня утром Алиса пригласила. И Мику с нами планами поделилась. И я рассказал Лене про то, как Костя читал нам стихи и как Мику решила написать на них песни. — Получается, она наконец-то нашла себе дело по душе. Она с этим справится, я её хорошо знаю. Ночами спать не будет, но справится. Я ни у кого прежде не слышал такого восторга по поводу других людей. Получается, она давно знакома с девчатами из лагерного персонала? Интересно, где она с ними познакомилась? Я не выдержал и спросил:  — А откуда ты их всех знаешь? Алису, Мику, Славю? Лена посмотрела на меня и покачала головой:  — С Алисой и Мику я повстречалась в Москве. Славю лично не знаю, но Алиса с ней знакома и много о Славе рассказывала. Она начала рассказывать про то, как встретилась с Алисой и Мику. Я слушал этот рассказ, затаив дыхание. Впрочем, легко было догадаться, что Лена познакомилась с ними на концерте одной популярной рок-группы.  — Мы с ними быстро нашли общий язык. Я даже их портреты написала. Это был диптих, который я назвала «Апофеозом музыки». Алису она изобразила исполняющей арию Гусляра из одноимённой рок-оперы «Песняров».  — Словами это не передать. Это надо слушать. Алиса — не человек, а огонь.  — Я слышал эту арию несколько раз. У моего отца дома огромная коллекция пластинок была, и среди них «Гусляр». «Гусляр» — одно из самых ярких впечатлений моего детства — поделился я воспоминаниями.  — Обязательно послушай эту песню в исполнении Алисы. Алиса так её исполняет, что проникаешься уважением и к ней, и к гусляру. Даже если ты белорусского языка не знаешь — посоветовала мне Лена. Я обещал ей сделать это при первой возможности. Мику Лена изобразила играющей на фортепиано какой-то старинный романс. По её словам, картина так понравилась девушке, что та забрала её домой и повесила над входной дверью, чтобы каждый, кто приходил к Мику в гости, видел эту картину прямо с порога.  — А ты сама любишь музыку? — спросил я. Она рассмеялась:  — Отвечу словами доктора Уотсона: хорошая игра — это дар богов, плохая же — не будем об этом говорить. Впрочем, тебя это не касается, ты действительно хорошо поёшь. Может быть, даже лучше, чем Алекс с Сергеем. У тебя голос, как церковный колокол — если ты запоёшь, ты сможешь позвать других на борьбу за большую цель.  — Ничего себе, спасибо. Вот не думал, что ты так скажешь.  — У вас с Алисой голоса похожи. Вам бы дуэтом выступить. Вот тут пришла пора и поговорить об Алисе и планах на вечер. Я рассказал о том, что её подруга вечером собирает всех ребят из музыкального кружка.  — Может быть, мы с тобой сходим? — предложил я Лене. Лена посмотрела на меня и сказала, улыбнувшись: -. Алиса в своём репертуаре. Дома здесь маленькие. В них двое человек с трудом помещаются, а она хочет разместить шестерых. Вы будете стоять упакованными, как в переполненном автобусе. Мне вспомнилось, как Алиса сказала нам, чтобы её не сопровождали. А что, если она имела в виду те трудности, о которых сейчас говорила Лена, и собирается найти для нас место на лесной поляне? Когда я поделился с Леной своими мыслями, она засмеялась и сказала, что это вполне в духе бунтарского характера Алисы.  — Но мы узнаем об этом только тогда, когда она вернётся. В конце концов, даже такому огоньку, как она, нужно когда-то немного поразмышлять в одиночестве.  — Всем нужно иногда поразмышлять в одиночестве — согласился я. Мы могли бы ещё поговорить, но тут раздался звук горна, зовущий пионеров на обед. Прощаясь со мной, Лена предложила мне:  — Думаю, мы дождёмся Алису и пойдём к ней в гости. А если я там не помещусь, ты иди один, без меня. Ты и так уже один раз пропустил встречу с ребятами из своего кружка ради меня. Любовь любовью, а от друзей нельзя отрываться.  — Ничто я так не ценю в женщине, как ум, ясновельможная пани — сказал я и отдал ей воинское приветствие. Она засмеялась и послала мне воздушный поцелуй. Хотя попрощались мы ненадолго. В скором времени мне предстоит снова вернуться под гостеприимные библиотечные своды, чтобы познакомиться с проектом Шурика. А пока необходимо подкрепить свои силы. За обедом я сел вместе с Костей и Серёжей, которые что-то обсуждали.   - Ты прочитал стихи в кружке? Счастливый ты человек. дружище. У меня таланта нет. Могу только читать - говорил Серёжа. Я посмотрел на него: Что ты из последнего прочитал? - спросил я. Серёжа в ответ сказал: - Литературный эксперимент под названием "Записка". В интернете нашёл недавно. Если хочешь, могу прочесть и сейчас. Я эту "Записку" до сих пор помню - настолько она меня впечатлила! - Не надо сейчас, давай чуть попозже. Я верю тебе, но сейчас лучше подкрепить силы. Ничего себе, какие талантливые люди меня окружают. Не покидает ощущение, что это сделано словно по заказу. Не может быть в одном ограниченном пространстве столько талантливых людей! Кстати, по выражению лица Серёжи можно было понять, что "Записка", о которой он говорит - это его произведение, только он не любит об этом говорить. Видимо, это оттого, что сам Серёжа талантливым себя не считает. Как знать, может быть, он и прав. С другой стороны, многие стесняются своих стихов и других произведений. Это я по себе знаю. Я когда-то сочинил песню в стиле известного греческого певца Демиса Руссоса, и собирался преподнести её Лене, но так и не решился. Впрочем, я не жалею об этом. Стихи были нелепые и подражательные. Я уже забыл их полный текст — помню только, там что-то было про моторную лодку, на которой мы с любимой плывём по Средиземному морю в сторону Крита. Или в сторону Кипра? Говорю же –не помню. А вот Шурик за свою программу не боится. Вопрос только в одном: как он будет нам её показывать? На чём? Или ему достаточно только лишь алгоритма? Программу нужно наглядно показать, чтобы все её видели — ведь большинство из нас футболом интересуются, а вот программированием — не очень. Может быть, для этого и стоит робота сконструировать — небольшого, примитивного, но такого, в которого можно заложить алгоритм по анализу футбольных матчей. Впрочем, Шурику виднее. Может быть, они с товарищами всё это время делали робота или ещё какое-то устройство. Когда обед закончился, все поспешили к библиотеке. Сказав, «все», я не оговорился. Там действительно были все пионеры, и не только они. В толпе зрителей находились Славя, завхоз Шматко и физрук Климент Петрович.  — Настоящее вавилонское столпотворение — сказал стоявший рядом со мной Ростислав. Я кивнул головой в знак согласия и ответил:  — Боюсь, что места нам всем не хватит. Шурик, Илья и Антон были спокойны, как айсберги. Казалось, они не волнуются вообще. Это было очень удивительно. Я бы перед первой своей публичной лекцией места себе не находил от переживаний. Впрочем, все люди разные, и у каждого свои эмоциональные реакции. Не мне их осуждать. Но вот настало время заходить. Мы это поняли, потому что из библиотеки вышла Лена и пригласила нас. Когда мы зашли, она улыбнулась и сказала:  — Размещайтесь, товарищи. Я сел за самым первым столом. Мне досталось место рядом с Серёжей и Викой. Шурик вышел и начал рассказ. Я заметил, что у него на голове была корона.  — Дорогие друзья, я вижу, что вас здесь собралось очень много. Даже девушки из кружка домоводства — и те пришли. Не буду лукавить, если скажу, что это мне очень приятно. Позвольте начать мою историю с моих детских лет. Спорить мы не стали, и он начал рассказ. Его рассказ заставил невольно вспомнить Алису. Он начинался с того самого матча финала Кубка СССР, про который мне Алиса рассказывала сегодня утром. Шурик, тогда ещё маленький четырёхлетний пацан, смотрел этот матч у бабушки и дедушки в деревне на стареньком телевизоре «Рекорд». Именно тогда, хоть наш докладчик ещё и мало что в футболе понимал, его увлекла эта игра. С возрастом он стал болеть за Динамо Минск уже сознательно. Про себя он говорил не без гордости:  — В школе я был вундеркиндом. Большинство предметов, особенно те, которые связаны с точными науками, давались мне легко. Я — победитель белорусской национальной олимпиады по информатике. А футбол — это моё хобби. Причём это проявляется у меня с необычной стороны. После работы мы с друзьями часто собираемся вместе играть в футбол и в интеллектуальные игры. Причём все мои сябры играют, а я предпочитаю судить. Понимаете? Судить мне больше нравится. Наблюдать за матчами, поверять алгеброй гармонию футбольной игры — вот что мне интересно. Но не буду вас задерживать чересчур большими лирическими отступлениями. Лучше перейти сразу к делу. Я ещё с детства вёл статистику футбольных матчей — сначала чемпионата Беларуси, потом чемпионатов мира, Лиги Чемпионов. Причём статистику подробную — описывал даже поведение тренеров. И вот меня посетила идея — создать программу, которая смогла бы учесть вообще все факторы, что происходят во время футбольного матча. Вот тут я подготовил список. Посмотрите его, пожалуйста. На ящике лежал белый листок бумаги. Шурик раскрыл его и пустил по рядам. Что сказать, к делу он подошёл основательно, этого отрицать нельзя. Там, например, было написано: «Во время матча болельщики выбегут на поле, и игру придётся останавливать», или «Во время матча начнётся ливень с грозой». Он действительно учёл почти всё. Когда листок дошёл до Богдана, последний встал со своего места и сказал:  — Это мне одну вещь напоминает. Я недавно читал в нашем украинском журнале «Футбол» о том, что журналист Евгений Петрович Панкратов создаёт прогнозную игру, которая позволяет анализировать футбольные матчи. Он опубликовал варианты для прогнозирования. Я эти варианты наизусть запомнил.  — Наизусть запомнил? Ничего себе у тебя память — сказал Илья восхищённо.  — На память не жалуюсь. Так вот, можно мне эти варианты озвучить?  — Можно — разрешил Шурик. И Богдан стал озвучивать. Что сказать — он действительно запомнил этот список так, что тот у него от зубов отскакивал. Причём он рассказывал его с такой душевностью и таким выражением, словно это было стихотворение Тараса Шевченко. Говорил он так, что я запомнил этот список вариантов на всю жизнь — так же, как запомнил услышанные мной в детстве песни. Я не знаком лично с этим журналистом Панкратовым, но уверен, что он — человек основательный. Потому что он предусмотрел действительно почти все возможности развития футбольного матча. «Почти» — ибо всё предугадать невозможно. Первые девять пунктов списка состояли в обычных исходах матча и исходах первого и второго таймов. Это было стандартным, так сказать, «джентльменским набором». Зато потом началось интересное. Варианты того, какой тайм будет результативнее, того сколько голов будет, в каком тайме и на каком отрезке будут забиты первые и победные голы. Разница мячей. Будет или нет волевая победа — то есть та, при которой одна команда будет проигрывать, но сумеет в конце матча выиграть — как киевское Динамо в том финале Кубка СССР, который сегодня не раз вспоминали. Самой интересной на мой взгляд была последняя пятёрка вариантов. Почему я так думаю? Как бы вам объяснить? Допустим, Вика написала картину, на которой изображено озеро. Именно это озеро является центром композиции. Естественно, любой человек, который будет любоваться этой картиной, в первую очередь обратит внимание на озеро — на его прозрачную воду без малейшей тени, на его мягкие волны, на камушки на дне. А синее небо с небольшими облачками и молодые деревья, окружающие поляну, предстанут перед зрителями в лучшем случае на заднем плане. Их оценит только настоящий ценитель живописи или любитель природы. Так и здесь. Большинство будет следить за первой десяткой вариантов, вторая и третья тоже привлекут внимание. А последние варианты — они для эстетов. Там были удаление, автогол, пенальти, малое количество замен, замена в первом тайме и гол игрока, вышедшего на замену — редкие варианты, которые прочувствовать может только настоящий любитель футбола. Когда я слышал голос Богдана, его слова казались мне песней. Песней вроде песни Барыкина «Футбольное поле», которую я услышал на старом магнитофоне, и которая пробудила мне интерес к этой замечательной игре. Я до сих пор помню: Скорости и стрессы в наш космический век, Как игру прогресса полюбил человек. Взрослые и дети, — нет различия в нас, И во всё на свете мы играем сейчас. Занимаем важно корт и ринг, и каток, Мы играем — каждый настоящий игрок. Принимая ралли, волейбол, баскетбол, Мы короновали это чудо — ФУТБОЛ! Футбольное поле не знает покоя, Футбольное поле потерь и удач. Всё старится в свете, Но только не это, Недаром планета похожа на мяч, На мяч. Стадиона чаша слово выплеснет: Гол! На трибунах также мы играем в футбол. Если не сумели мы билета достать, У экранов теле- продолжаем играть. Даже поздней ночью Когда видятся сны, Мы взлетаем, точно со скамьи запасных. Несмотря на возраст, положение, пол Мы немного звёзды, наше Солнце — Футбол. Футбольное поле не знает покоя, Футбольное поле потерь и удач. Всё старится в свете, Но только не это, Недаром планета похожа на мяч, На мяч. Для остальных слова Богдана тоже стали песней. Песней, которая заставляла мыслить и приносила в голову разные замечательные идеи. Одна из таких идей пришла в голову Илье, который вдруг спросил:  — Интересно, почему мы так не смогли прийти к единому мнению про дизайн робота? Мы много чертежей сделали — и робота-кота, и робота-дельфина и даже Терминатора, а в нашей работе ещё конь не валялся? Электроник встал и виновато развёл руками:  — Сам знаешь, друг Илья, материалы не завезли. Работа над роботом требует больших усилий — за три недели с нашими скромными силами нам не справиться. А если учесть, что уже вторая неделя заканчивается — в общем, это утопия. Илья засмеялся:  — Утопия — это догнать Савранского, как сказано в кинофильме «Покровские ворота», а мы вполне можем справиться с нашей задачей. Главное — взять задачу попроще.  — Что ты имеешь в виду под «задачей попроще»? — спросил недоверчиво Шурик. — Создать робота, который смог бы анализировать футбольные матчи. Точнее, даже робот не нужен, а нужен простой ящик — вроде такого, который мы нашли в старом лагере. Помните универсальный ящик, в котором хранятся все инструменты? Вот вроде него. В этот ящик (или робота, если хотите), можно вбить программу — и он нам результат футбольного матча выдаст. По выражению лица Шурика было видно, что эта идея не сильно ему зашла:  — Всё равно это будет очень сложно. Как ты себе это представляешь? У меня, например, столько факторов указано. Все ребята всё слышали. Для того, чтобы их все увязать воедино, потребуется минимум месяц. Но Илья так просто не сдавался:  — А если принять методику журналиста Панкратова? Если ввести в робота его варианты?  — А зачем? — удивился Шурик. Илья, как и всякий уважающий себя еврей, ответил вопросом на вопрос:  — А зачем тебе здесь робот? Чай заваривать?  — Электронику робот нужен для поисков подводных сокровищ. А для чего он нам — честно говоря, я не знаю. Я впрягся в это дело только для того, чтобы ему помочь. Илья посмотрел на него воодушевлённо:  — А я предлагаю сделать робота, пригодного для интеллектуальной игры. Сказав это, он обратился к Богдану:  — Скажи подробнее, какие принципы вкладывал в своё творение журналист Панкратов? Богдан продолжил:  — Он хочет, чтобы в эту игру играли как в индивидуальном зачёте, так и в командном.  — Это как — «в командном»? — не понял Шурик. Богдан объяснил:  — Играют две команды по семь игроков. Каждый выбирает из этого списка семь вариантов.  — Почему по семь? — спросил со своего места Алекс. Богдан дал объяснение, из которого следовало, что журналист Панкратов вовсе не чужд хорошим песням:  — Вариантов всего сорок, так? Это всё для того, чтобы была связь с известной еврейской песней. Объяснение оказалось таким простым, что все не выдержали и засмеялись. Пионеры смеялись так долго, что докладчику пришлось их осаживать.  — Вернёмся к делу. Ты что хотел сказать, Илья?  — Я хотел сказать то, что в программу можно забить игровые варианты, а потом после матча проверять, какие из них сыграли. Можно сделать также робота, который может озвучивать вопросы из «Что? Где? Когда?» или «Своей игры», хотя это будет уже сложнее.  — Твоими бы устами да мёд пить. Дай бог, чтобы этот робот хотя бы просто ходил и говорил какие-нибудь простенькие фразы.  — Но 7-40 — штука действительно интересная Я бы с удовольствием ей занялся. Похоже, Илья, наконец, нашёл себе дело по душе. Его оптимизм передался даже Шурику, доселе бывшему скептиком.  — Давай не здесь, а после возвращения домой. Программу я напишу. Заодно и свой вариант тоже до ума доведу — предложил ему Шурик. Тут со своего места поднялся Алекс, принявший возражать:  — Послушайте, народ, а с чего вы взяли, что это всем интересно? Может быть, это 7-40 никому не нужно? Шурик в этом вопросе оказался на стороне Алекса:  — Алекс прав. Давайте проголосуем. Кто за то, чтобы поиграть в 7-40 хоть раз? Я долго над этим вопросом не задумывался, сразу подняв руку. Идея журналиста Панкратова казалась мне интересной. С ней можно не просто смотреть футбол, но и следить за тем, кто как играет, и высматривать тенденции игры разных команд. Кроме того, это отличная интеллектуальная игра. Может быть, она понравится гораздо больше, чем шахматы и шашки, которые как-то мне не зашли. Я нисколько не удивился, когда за столами поднялся лес рук. Впрочем, были и те, кому идея Панкратова не понравилось. Таких было двое — Вася и Юля. И если поведение Юли меня не удивило — она в принципе к футболу равнодушна, то поведение Васи мне было непонятно. Таким же вопросом задавался и Шурик, который спросил Васю:  — Почему ты против? Вася пожал плечами, но объяснил:  — Я хочу, чтобы мы занимались чем-то более реальным. Например, походами теми же. А виртуальные игры не по мне, если это не моё любимое «Что? Где? Когда?». Вася затронул больную тему, которая грозила переродиться в большой срач. Но, к счастью, Шурик не стал её обсуждать.  — Думаю, наше заседание можно закончить — сказал он.  — Пусть члены нашего кружка отправятся делать робота, а остальные займутся своими делами — предложил Электроник. Так и порешили. Остальные ребята после небольшого обсуждения решили отправиться на футбольное поле. Эта дискуссия во мне вновь проявила интерес к футболу, и я решил пойти с ними. На сей раз вместе с нами был и Алекс. И бог ты мой, как он играл! Он мне напоминал знаменитых мастеров тбилисского Динамо начала 80-х годов — тех самых, которые завоевали Кубок обладателей Кубков в 1981 году под неповторимый голос великого актёра и комментатора Котэ Махарадзе. Один гол вообще был копией решающего гола Виталия Дараселии в том финальном матче. Алекс играл за команду, противостоявшую нашей команде, и обвёл сразу двоих защитников, как стоячих, вывалившись на рандеву с Серёжей. Впрочем в этой ситуации не помог бы даже Джанлуиджи Буффон. Вообще, во время этого матча забивались разные голы, на любой вкус. Вика и Маша, как это часто было, наблюдали за нами очень внимательно, словно сыщики за подозреваемыми. Думаю, у Вики после этого матча появится новый сюжет для картин. Мы действительно старались изо всех сил. Неужели это рассказ о 7-40 нас вдохновил? Или причина была другая? Как бы там ни было, я запомнил этот матч как настоящее пиршество футбольного искусства. Одних ударов через себя было минимум пять. А сколько было сольных проходов, финтов и остальных красочных приёмов, за которые все люди во всём мире любят футбол! Теперь я сам на своём примере ощутил, как выглядит вдохновение. Катерина в драме Островского «Гроза» спрашивала: «Отчего люди не летают так, как птицы?» Эх, Катя, ты бы посмотрела на нас в этот миг всепоглощающей футбольной страсти — и увидела, как люди могут летать. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот матч — одновременно со звуком горна. Пионеры разочарованно уходили с футбольного поля. Я шёл рядом с Алексом. И мне всё вспоминался тот его гол. Интересно, он хоть догадывается о том, что неосознанно скопировал?  — Ты помнишь это? — спросил я его и стал вещать, стараясь как можно точнее повторить интонации Котэ Махарадзе. — Четыре с половиной минуты до конца основного времени, и каждая ошибка может привести к поражению. Тбилисцы. Кипиани. Дараселия, вошёл в штрафную. Ну, можно бить. Обвёл второго, удар по воротам. Гол, гол, гол…гол. Виталий Дараселия за три с половиной минуты до конца встречи забивает мяч в ворота Карл Цейсса. 2:1. Великолепно, двух обвёл. И низом, в правый нижний от вратаря угол Виталий Дараселия выводит вперёд динамовцев Тбилиси.  — Ничего себе? Ты это видел? — спросил меня Алекс удивлённо.  — Пусть в записи, но видел — подтвердил я.  — Как хорошо, что ты видел эту запись. Я уж думал, что в наши дни никто старым футболом не интересуется.  — Ты забываешь, что я интересуюсь историей всю жизнь. Иначе бы у меня не было того образования, которое у меня есть. Интерес к старому футболу — это неотъемлемая часть общего интереса к истории.  — А о современном футболе что ты думаешь? О Спартаке, ЦСКА, Зените? Я сказал откровенно:  — Это сложная тема, не для того, чтобы её обсуждали во время похода до столовой. Если хочешь — приходи ко мне в гости. Или я приду домой. И мы её там обсудим.  — Сегодня мы должны побывать в гостях у Алисы. Она же приглашала нас — напомнил мне Алекс.  — Видел я её дом. Там словно Мамай прошёл. Да даже если бы там было чисто и опрятно, мы все там не поместимся. Алекс не оценил моей иронии и встал на защиту любимой:  — Она что-нибудь придумает. У неё котелок хорошо варит.  — А сейчас нам лучше посмотреть на то, какую еду сварит в своём котелке наша повариха — улыбнулся я. Обед прошёл легко. Всё-таки усталость от футбольного матча дала себя знать. Я старался есть быстро, потому что мне было интересно, что придумает Алиса. Надеюсь, дело не обойдётся банальным концертом. Нет, вы не подумайте ничего такого. Я люблю слушать музыку, а слушать музыку в исполнении непрофессиональных артистов — это особое удовольствие. Но, если постоянно заниматься только этим, то сойдёшь с ума. Впрочем, Алиса приучила нас к тому, что у неё семь пятниц на неделе и каждая встреча с ней способна привести к большому сюрпризу. То, как она встретила нас на сцене с песней Высоцкого в интерпретации «Гражданской Обороны», до конца дней останется у меня в памяти. Но то, что она нас собирает — это здорово. Надеюсь, что эта встреча будет приятной. Когда закончился ужин, я со всех ног побежал за Леной. Она меня уже ждала.  — Ну что, отправляемся в гости? — улыбнулась она. Я кивнул головой. И вот мы с любимой идём по дороге, ведущей в тот дом с «Весёлым Роджером» в окне.  — Интересно, а ты раньше была у Алисы в гостях? — спросил я Лену.  — Была, конечно. И Алиса была у меня в гостях.  — Ну, в твоём доме по сравнению с её домом чистота и порядок — похвалил я Лену. В ответ моя девушка только засмеялась:  — Алиса привыкла жить жизнью не приученной к порядку вольной птицы У неё уютно, ты сам убедишься.  — Хорошо. Значит, идём? — и я подмигнул ей.  — Идём — сказала она, и мы отправились к «пиратскому дому». Обычно мы по этой дороге идём к старому лагерю. Но сегодня у нас будет другой пункт маршрута. Когда мы добрались до дома Алисы, то увидели там Мику. Когда она нас увидела, у неё вырвался возглас удивления: — А что Лена здесь делает? Она же — не член музыкального кружка?  — Она моя гостья. Каждый человек вправе привести с собой одного гостя, я так думаю? — отозвался я. К чести Мику, она спорить не стала, вместо этого рассказав про себя:  — Сначала я не хотела сюда приходить, но Алиса вернувшись из леса, пришла ко мне и смогла убедить устроить прощальный вечер перед долгим затворничеством. Постепенно подходили остальные — сначала Сергей, а потом и Алиса с Алексом, которые шли, взявшись за руки. Алиса с порога поприветствовала всех:  — Ну что, располагайтесь, ребята. Вижу, все в сборе. Даже Лена пришла. Дай угадаю, это ты её пригласил?  — Да, я — признался я.  — Я вижу, ты без неё вообще не можешь, Янка? — улыбнулась она.  — Я не Янка, а Андрей — ответил я. Она подошла ко мне и хлопнула меня по плечу.  — Да ты не бойся, это я шучу. Песни «Песняров» — мои любимые, и я всегда полна отсылок к ним.  — Эта шутка помогла нам осознать свои чувства — улыбнулась Лена. -Получается, я вам помогла? — спросила Алиса.  — Получается, так. Спасибо тебе. Алиса, впрочем, не стала больше обсуждать наши с Леной чувства. Должно быть, она очень скромно оценивала свою роль в романе своей подруги с заезжим музыкантом из города Тулы. Вместо этого она стала играть роль щедрой хозяйки светского раута. — Ладно, у меня для вас сюрприз. Ребята, как вы к картам относитесь?  — К каким? К географическим? — пошутил Сергей.  — Нет. К тем, в которые играют. Она подошла к шкафу и вытащила оттуда колоду карт.  — Я решила, чтобы мы хоть немного в неформальной обстановке пообщались. А то только и говорим, что о музыке и песнях. Это, конечно, хорошо, но во всём нужно меру знать.  — Даже, когда с Мику чай пили? — удивился я. Мику засмеялась, видимо, вспомнив что-то приятное:  — Тогда больше меня хвалили. Говорили, что я буду хорошая жена тому, кого выберу.  — Именно так. Чай у тебя действительно был вкусный. Жаль только, слишком крепкий — подтвердила Алиса.  — Зато настоящий — похвасталась Мику.  — Карты у меня тоже настоящие. Давайте опробуем?  — Знаем мы тебя. Ты всех нас в два счёта обыграешь — отозвалась Мику. Алиса сверкнула глазами:  — Я поддаваться буду. Я решил переменить тему.  — Знаете что, товарищи, что мы сегодня всем лагерем на лекцию собирались в библиотеку?  — И что на этой лекции было? — спросила Алиса.  — Мне кажется, что на ней рассказывали про игру, которая азартнее всех карт, шахмат и бильярдов. И я рассказал про 7-40. Впрочем, Алису это не проняло:  — Это игра для тех, кто любит футбол. А таких людей на земле очень мало. А карты — они для всех. В нашей компании в них резались только так.  — А ты была уличной девчонкой? — спросил я.  — Да. И не жалею об этом. Из таких, как я, получаются настоящие рок-певицы — ответила она гордо. Мику была другого мнения насчёт 7-40:  — А мне эта идея нравится. Под бейсбол её адаптировать нельзя? В Японии бейсбол больше любят, чем футбол.  — Может, и можно — не стал её разочаровывать я. Алиса тем временем тасовала карты.  — Это даже лучше, что Лена пришла. Располагайтесь. Буду сдавать по шесть каждому.  — Идёт — сказал Сергей. И Алиса раздала карты. Внезапно ей пришла в голову удивительная идея:  — Давайте так. Каждый, кто выиграет, будет петь свою любимую песню.  — А это интересно — улыбнулся Алекс.  — Всё-таки без песен мы не обойдёмся — радостно сказал Сергей.  — А что мне делать? Я не умею так хорошо петь, как вы — грустно сказала Лена.  — Ты можешь читать стихи — разрешила Алиса.  — Тогда и я буду читать стихи — поддержал я любимую. И игра началась. Видно было, что Алиса играла лучше всех. В конце концов, ей самой это надоело, и она стала нам поддаваться, так что несколько партий удалось урвать и остальным. Паузы между партиями превратились в концерт зарубежных песен, в первую очередь англоязычных. Только Сергей иногда исполнял «Арию». Я не являюсь квасным патриотом, но от такого количества иностранных песен мне было неловко. Я решил, что это надо чем-то разбавить. И когда, наконец, я выиграл партию, оставив остальных в дураках, я встал со своего места и начал читать Маяковского. Я выиграл три раза, так что у меня получилось прочитать три стихотворения: «Послушайте», «Лиличке» и «Разговор с товарищем Лениным». Я старался вложить в чтение стихов всю душу, ориентируясь на то, как читал свои стихи Костя в музыкальном кружке. Возможно, поэтому моё чтение получилось довольно камерным. Впрочем, Маяковский, вопреки стереотипам, не всегда читал стихи громко. А вот Лене ни разу не пришлось читать стихи. Похоже, она не умела играть в карты и проводила время за этим занятием только за компанию, не подавая виду, как ей скучно. Будь рядом с нами только Алиса, возможно, я бы попросил её оставить карты или даже покинул бы этот дом. Но разве будешь спорить с хозяйкой дома, которая собрала такой большой коллектив? После первого стихотворения Алиса, казалось, была ошеломлена таким поворотом:  — Я не знала, что у нас будет такой контраст. Но ладно, это твой выбор.  — Маяковский, кстати, очень хорошо на рок ложится. Я советую вам с Алексом, если вы всё-таки организуете рок-группу «Негодяи», начать с его стихов. Они людям зайдут.  — Мы подумаем — сказал Алекс.  — У меня на родине уже было два подобных опыта. Сначала Песняры, потом Дмитрий Войтюшкевич. Третий, может быть, будет и хорош, но боюсь, он окажется ужасающе вторичен. Но подумать стоит — усмехнулась Алиса. Всё-таки Сергей оказался прав. Даже в такой неформальной обстановке без музыки не обошлось. Впрочем, если не говорить о любимом деле, то о чём же ещё? О родственниках и друзьях, например. Мне невольно подумалось, что мы сейчас сидим, общаемся, играем в карты, поём песни — просто неплохо проводим время, а они ничего о нас не знают. Интересно, ищут ли они нас? Я посмотрел на Лену, сидевшую напротив. Нет, когда рядом с тобой любимая, думать о печальном не хочется. Родным я всё объясню потом. Мы так были увлечены картами, что не заметили, как на землю спустилась ночь и пришла пора расставаться. — Ну что, надеюсь, вы получили заряд позитива? — сказала Алиса на прощание. Мику улыбнулась и сказала:  — У меня так вечер организовать не получилось. Спасибо тебе, Алиса.  — Зато ты поразишь нас своими песнями на стихи Константина — подбодрила её хозяйка вечера и добавила:  — Только не запирайся там совсем. Нам будет тебя не хватать.  — Я сама определюсь — засмеялась Мику. Остальные участники вечера тоже стали благодарить Алису. Когда я сказал слова благодарности, она ответила:  — И тебе спасибо за то, что Маяковского читал. Мне прямо его заново открыть захотелось.  — Не за что, подруга Я всего лишь простой чтец. Песняры исполнили те стихи намного лучше. Алиса стрельнула в меня глазами:  — А на меня программа Песняров по Маяковскому впечатления не произвела. Но теперь обещаю переслушать. Мы вышли из её дома и начали расходиться.  — Ничего себе, как мы засиделись. Уже почти стемнело — не выдержала Алиса. На меня, как и на Мику, тоже напало хвастливое настроение:  — А мне так не впервой. Я могу до утра не спать даже. Такие особенности у моего организма. И они прикольные.  — И ты к утру остаёшься бодрым? — усмехнулся Алекс.  — Удивительно, но это так. Мне на всё хватает сил. Господи, что за удивительные люди меня окружают! Словно действительно в сказку попал. Интересно, когда я вернусь домой, как долго я буду адаптироваться от этой сказки к реальности? После площади Алекс и Сергей пошли быстрее и вскоре совсем покинули нас с Леной. Только тогда я поделился обуревавшими меня чувствами.  — Ты в карты играть не умеешь, наверное? — спросил я её.  — Не умею. — призналась она.  — Получается, ты зря туда пошла?  — Нет, почему. Я послушала хорошие песни и стихи, познакомилась поближе с твоими товарищами. А то, что самой стихи прочитать не довелось — это не беда. Я могу их тебе сейчас прочесть, если ты меня не откажешься послушать.  — Не откажусь — сказал я.  — Тогда вернёмся на площадь. Только предупреждаю тебя. Стихов от мужского лица ты от меня не услышишь. Мы сидели на площади целых два часа. Она читала стихи, а я их слушал. Авторы в собрании её памяти были самые разные. Ахматова, Цветаева, Ахмадуллина, Леся Украинка, чилийка Габриэла Мистраль. Но через некоторое время я стал осознавать, что я думаю не об авторах стихов, а о той, кто их читает. Любовь захлестнула меня с такой силой, как никогда прежде. Как же мне повезло, что она ответила на мои чувства!  — Понравилось? — сказала она, прочитав последнее стихотворение.  — Понравилось. Я даже не знал, что ты столько стихов знаешь. Я меньше песен знаю.  — Человек творческий должен смотреть на других творцов. Без этого невозможно развитие. Когда-нибудь я тебе расскажу о том, какую роль эти стихи сыграли в моей жизни, но не сейчас. Мы ещё не так хорошо друг друга знаем. Я поспешил согласиться с ней. Мы ещё немного посидели и отправились домой. Когда мы вышли с площади, она незаметно вложила свою руку в мою, и мы так дошли до дома номер 17. Когда она пожелала мне спокойной ночи, я вымолвил ей в ответ:  — Пусть она будет такой, чтобы я после нашей завтрашней встречи захотел бы спеть тебе хорошую, душевную песню.  — Хорошее пожелание — улыбнулась Лена. На этой ноте мы с ней и расстались. Я проводил её взглядом и зашёл к себе домой только тогда, когда она исчезла вдали. Похоже, моя любовь к ней затихает только в одном месте — на футбольном поле. Надеюсь, кровать станет вторым таким местом, потому что даже от самого светлого чувства нужно хотя бы иногда отдыхать, иначе мозг не выдержит. Но, тем не менее, чувства меня не отпускали. Только через час беспрестанных размышлений о том, что нас с ней завтра ждёт, я заснул.