Братство "Совёнка"

Странно — вроде бы вчера было так много разных событий, от которых любой другой человек на моём месте мог бы устать, а проснулся я снова очень рано. Или это мне показалось? В этом замечательном месте ночи пролетают незаметно. Лёг в кровать — и через некоторое время уже встаёшь. Как пели в своё врёмя Битлз — «следуешь за солнцем». Интересно, куда сегодня солнце поведёт меня? В какие края? Мне кажется почему-то, что есть много мест, где ещё нужно побывать. А, может быть, лучше не надо никуда уходить и провести побольше времени с товарищами? С другой стороны, Лена говорила мне, что иногда нужно быть в одиночестве, а Алиса и Вика доказывали этот тезис личным примером. Мне почему-то казалось, что сегодня произойдёт что-то необычное. Интересно, с чего это у меня такое предчувствие? Я вспомнил день, когда сюда прибыл, и, прикинув в уме, понял, что сегодня тринадцатый день моего пребывания здесь. А число тринадцать всегда ассоциировалось с необычными тайнами, загадками и мистикой. Интересно, получится ли так и на наших съёмках, или магия чисел — всего лишь лженаука, на которую современный человек не должен обращать внимания? Я окончательно проснулся и принялся совершать привычные утренние ритуалы — оделся, причесался, повязал галстук алого цвета. «Действительно, этот лагерь — место в определённой степени мистическое» — подумалось мне. Вот, например, я все эти дни, как робот, повязываю пионерский галстук — и ничего, меня это не коробит же. Я взял бутылку и умывальные принадлежности и отправился наводить чистоту. Настроение было приподнятым. Около умывальников уже была целая толпа народу. Не только я один решил сегодня встать рано. Передо мной стояла Вика. И я почувствовал себя неловко перед ней. Она помогает мне, делится своими планами, а я вчера, поглощённый сначала посиделками, а затем любовными излияниями, вчера у неё даже не поинтересовался про картины. Впрочем, жизнь у нас такая штука — многое приходится выбирать. Не жизнь, а сплошная визуальная новелла сродни тем, что в последнее время начали делать в Японии. Впрочем, когда до меня дошла очередь, я не стал отвлекаться и начал делать дело, за которым пришёл — скрести лицо и чистить зубы, а потом торопливо пошёл домой. Вернулся я «вовремя». Как раз горн сыграл «Взвейтесь кострами, синие ночи». Я уже два дня не был на линейке. В первый раз меня можно было извинить тем, что мы с товарищем делали подарки своим девушкам, и для этого нам пришлось переться к чёрту на кулички. Второй раз я боялся насмешек, словно помещик, от которого сбежали все крестьяне и который из-за этого вынужден пахать землю сам. В третий раз меня не извинит ничего. Нужно отправляться на площадь. Я вспомнил, что на этой площади творилось прошлой ночью. Да уж, иронично, что по ночам в тиши на ней люди читают стихи, а по утрам здесь шум и гвалт, как на восточном базаре. Впрочем, этот шум и гвалт быстро затихает. Это даже удивительно. Вроде площадь должна быть эпицентром лагеря. В любом городе, даже в такой мелкоте, как город Плавск, в котором провёл детство мой отец, и население которого в последние полвека колебалось в районе 15 тысяч человек, площадь является главным центром. На площади находятся административные здания, здесь происходят народные гуляния, здесь ставят ёлку на Новый Год. А у нас? У нас она играет роль вечевого собрания в средневековом Новгороде. Там мы собираемся по утрам, узнаём повестку дня… и всё. Остальные события дня проходят где угодно, только не здесь. Мы собираемся на лекции в библиотеке, играем в футбол, занимаемся в кружках, порой даже за пределы лагеря выходим — а на площади оставались только раз, когда вечером была устроена дискотека. И то — минимум треть пионеров провела это время на спортивной площадке, вдали от громыхающей музыки В настоящем пионерском лагере вряд ли было бы так же. С другой стороны — не знаю, как должно было быть в реальности. Я там не был, а художественные произведения — это всего лишь художественные произведения. Вот мы уже стоим на площади и ждём повестку дня. Только бы не продолжилась вчерашняя дискуссия про 7-40. Эти дискуссии интересны, но так утомительны! Но повестка дня оказалась другой. Слово взяла Вика. К моему удивлению, перед тем, как начать говорить, она посмотрела на меня.  — Так уж получилось, что мы с Андреем позавчера обсудили планы путешествия в одно интересное место. Но всем я тогда говорить об этом не решилась. Поймите меня правильно, я хотела поработать над второй частью цикла здешних пейзажей в спокойной обстановке.  — Мы понимаем — сказал Игорь, посмотрев на Вику сочувственным взглядом.  — А что в этом месте такого интересного? — спросил Вася. И Вика начала рассказ. Я, хоть я и был его непосредственным слушателем уже очень давно, вслушивался в него снова и снова, потому что мне не хотелось оставаться безучастным. Да и в принципе я люблю рассказы о путешествиях, пусть и о таких удивительных. Остальные ребята тоже слушали внимательно. Вика оказалась замечательным рассказчиком. Более того — из неё, на мой взгляд, вышел бы отличный археолог, потому что она не просто показывала красоту той поляны, куда пришла писать картину, а подмечала каждую мелочь. Она так описала рельсы, которые виднелись на дне этого котлована, что мне на минуту показалось, что она сама туда спускалась. Но всё же скорее нет, не спускалась. Если бы она спустилась, она не стала бы это от нас скрывать. Пионеры стояли, заворожённые её рассказом. Никто её не перебивал — многие морщили лоб от задумчивости, и этим всё ограничивалось. Я тоже задумался. Рельсы однозначно говорили о шахте. Зачем ещё их прокладывать? Вот только пионерский лагерь рядом с действующей шахтой — то ещё явление. Это липа, как сказал бы главный герой любимой Викиной книги Холден Колфилд. Если верить тем книгам, которые я читал о пионерских лагерях, они предназначались для двух вещей. Первая — это патриотическое и коммунистическое воспитание молодого поколения. Вторая — оздоровление и закаливание. Дети должны быть здоровыми, чтобы жить полноценной жизнью. А если пионерский лагерь находится рядом с действующей шахтой (причём совсем рядом, практически впритык, судя по тому, что Вика вернулась оттуда за полдня), то о каком оздоровлении будет речь идти, когда шахты дымят, и дым их относит в сторону пионерского лагеря? Даже если предположить, что в пионерском лагере отдыхают дети шахтёров, то всё равно расположение его крайне неудобное. Будь я на месте Сталина, я бы архитектора услал в ссылку куда-нибудь в Киргизию, а человека, отдавшего приказ о постройке лагеря, велел бы расстрелять за вредительство. Вика закончила рассказ несколько виноватыми словами:  — Извините, что я мало кому рассказала о том, что видела.  — Ничего страшного. Лучше поздно, чем никогда — сказал ей Илья.  — Ты предлагаешь, чтобы мы отправились к этому входу в подземелье? — спросил Вася. Вика осмотрела нас таким взглядом, каким сестра смотрит на своих братьев, отправляющихся на серьёзную битву с врагом:  — Сначала хотела вам предложить это, но, на мой взгляд, это чересчур рискованно. Высота у этого входа в подземелье чересчур большая. Даже если мы будем спускаться на верёвке, то это опасно. Вдруг верёвка не выдержит. Она снова пристально посмотрела на нас.  — Я теперь сама жалею, что вам об этом рассказала.  — Вот бы взглянуть на это место Просто взглянуть, хотя бы одним глазком — предложил Игорь. До сих пор вожатые в разговор не вмешивались. Но тут они переглянулись и заговорили такими голосами, какими, наверное, говорили ангелы в песне Высоцкого «Кони привередливые».  — Не смейте туда спускаться. Если кто-то из вас переломает ноги, то придётся остановить съёмки, и отправить всех по домам. А у нас впереди ещё восемь дней смены. Если вам энергию некуда девать, то устроим вам субботник. Сегодня как раз суббота, если вы не в курсе. Лицо Ольги Дмитриевны было таким разгневанным, как у педагога Смольного института благородных девиц, заставшего воспитанниц за чем-то неприличным.  — А вы ходили к этому месту? — удивилась Вика. Ольга Дмитриевна улыбнулась:  — Естественно. Прежде чем начались съёмки и прежде, чем пригласить сюда вас, мы с Валерием Геннадьевичем уже были здесь и обозрели все окрестности. Её коллега попробовал действовать убеждением:  — Не ходите, пожалуйста. Вы и так очень сильно рискуете, отправляясь к старому лагерю. Нам бы с Ольгой Дмитриевной одного раза хватило. Ольга Дмитриевна продолжила разговор с нами. Теперь она тоже не требовала, а скорее умоляла нас не идти.  — Можно хотя бы просто отправиться к этому котловану? — спросил Илья. Ольга Дмитриевна снова надела маску строгой матери.  — Отправиться можно, но не подходите близко, прошу вас — обратилась к нам она.  — Кстати, сегодня вечером дискотека будет, так, что я бы на вашем месте никуда бы сегодня не ходил ещё и поэтому– сказал, усмехаясь, Валерий Геннадьевич. Ростислав пристально посмотрел в глаза вожатым и сказал таким голосом, каким, должно быть, Ходжа Насреддин обращался к властям Бухары.  — Удивляюсь я на вас. Несколько дней, чуть ли не целую неделю, вы молчали, как рыбы, а теперь вдруг вздумали нам советы давать. Мои мысли совпадали с мыслями Ростислава, поэтому я незаметно показал товарищу большой палец. Вожатые пропустили эту реплику мимо ушей.  — Ладно. Поступайте, как считаете нужным — спокойно сказала Ольга Дмитриевна, почему-то при этом переглянувшись со своим коллегой. А Валерий Геннадьевич невозмутимо нас спросил:  — Кого вы сегодня королём выберете? Шурик, у которого корона находилась со вчерашнего дня, внимательно оглядел всех и высказался в таком духе, что возразить ему никто не решился.  — Давайте снова дадим корону Вике, обнаружившей это замечательное место. Возражать никто не стал, и под аплодисменты всех пионеров Шурик водрузил корону на голову Вики. Поглядев на это, вожатые оба разом грустно вздохнули. Они были явно разочарованны. Но вмешиваться не стали. Разговор постепенно сходил на нет, и наконец пионеры, поняв, что повестка дня на этом закончена, отправились на завтрак. Сцена утром на площади заставила меня задуматься. Почему вожатые вдруг резко о нас забеспокоились? Неужели с той стороны находится то, чего нам знать нельзя? Это было тем более странно, что до этого на наши походы в старый лагерь они смотрели сквозь пальцы — а теперь вдруг всполошились. Позавтракав, мы собрались у столовой. Вася обратился к нам:  — Товарищи, не расходитесь, пожалуйста.  — Да мы и так расходиться не собираемся — ухмыльнулся Игорь. Вася радостно улыбнулся:  — Как вы думаете, стоит ли пойти туда, куда нам предлагает Вика?  — Я бы не советовала никому идти. Там может быть действительно опасно — сказала задумчиво Юля. Илья обратился к Вике:  — Подруга, ты хоть скажи, этот вход в шахту — он высокий или нет? Вика задумалась. Думала она долго, видимо, сопоставляя в своей памяти детали пейзажа. Наконец, она ответила:  — Да, я бы сказала, что там довольно высоко. Пионеры снова переглянулись. Инициативу проявил Илья, который сказал:  — Думаю, можно пройтись до этого места. С нас не убудет. Заодно и прогуляемся. Не всё же время в футбол играть, в конце концов. — До обеда вернёмся? — спросил Антон Вику. Она ответила, улыбнувшись:  — Думаю, что вернёмся.  — Тогда пойдём. Мы ничего не теряем. Посмотрим ещё одно красивое место– сказал Вася воодушевлённо.  — Вася прав. Пока мы здесь находимся, желательно посмотреть как можно больше здешних пейзажей– согласился с ним Илья.  — Это верно. Надо же родителям что-то будет рассказать. Не будь старого лагеря и озера, парням пришлось бы рассказывать исключительно о футболе — улыбнулась Маша. Когда она произнесла эти слова, все собравшиеся парни засмеялись так, словно в лагерь с дружеским визитом прибыл Юрий Никулин.  — Пошли тогда, не стоит терять время — крикнул Илья. Юля, как всегда, отказалась идти в поход. Это никого не удивило, тем более, что у Юли была уважительная причина — она помогала Славе чинить игрушки. Отказался и Алекс, для которого были только два слова с большой буквы — Музыка и Алиса. Мы отправились по маршруту, который уже два раза прошла Вика. Она шла впереди всех, словно Данко из повести Горького, и указывала нам дорогу. Сказать по правде, я завидовал её смелости. Мне вспомнилось, что в день первой дискотеки я ушёл с танцев и собирался отправиться в лес. Я шёл как раз в том направлении, в котором нас вела Вика. Будь я тогда посмелее, первооткрывателем этой шахты был бы я. Но храбрости мне не хватило. Вообще, Вика — идеальная девушка. Природа ей дала всё: красоту, ум, творческую жилку, и главное — смелость. Девушки должны сами быть смелыми, иначе как они будут вдохновлять на подвиги нас, мужчин? Мне вспомнилось, как у меня в голове сегодня утром вертелась песня «Битлз» «I'll Follow The Sun». Песня оказалась пророческой, сейчас я с товарищами следую за солнцем — живым солнцем, родившимся в городе с красивым названием Львов. Дорога была тяжела, но усталости ни я, ни кто другой из нас не чувствовал. Видимо, азарт первооткрывателей был сильнее всего остального. Надо было признать, что лес с этой стороны был гуще, чем с западной. Это было странно — я как городской житель всегда считал, что лес всегда растёт равномерно. Но самым удивительным было то, что ни одной поляны не было — был сплошной массив деревьев. Если бы вдруг кому-то захотелось срубить весь этот лес — тут и десять бригад бы с трудом справилось. Тем ошеломительнее было впечатление, когда мы всё-таки вышли на поляну. У Маши, шедшей в передних рядах, даже голова закружилась. Она бы упала, если бы её не придержал мой тёзка Мкртчян.  — Осторожнее, Маша. Я и сама здесь в первый раз чуть не упала — предупредила её Вика. Маша поглядела на неё и поблагодарила:  — Спасибо, Вика. Ещё бы чуть-чуть — и я бы скатилась туда, в глубину. Действительно, посередине поляны зияла глубокая пропасть. Это было очень страшное зрелище, достойное классических голливудских фильмов ужасов 30-х годов. Представьте себе: вот свежая зелёная трава, на которой приятно лежать и наблюдать за движущимся в небе солнцем. Идиллия, пастораль. И вот трава обрывается, и там, где должны расти васильки и ромашки, находится яма. Яма такая, что если упадёшь — то потом уже не встанешь. Я с восхищением посмотрел на Вику и спросил:  — И как ты ухитрилась картину здесь писать? Тебе не было страшно? — Было страшно, но желание написать картину пересилило — улыбнулась она и добавила, усмехаясь:  — Но писать ваши портреты здесь я не буду. Здесь натура не та. И губить никого из вас не хочется. Игорь подошёл поближе и сказал:  — Если судить визуально, то вожатые были правы, когда нас сюда не пускали. Тем не менее, он нагнулся и сел на землю в позе индейца-следопыта, просунув голову в котлован. Просидев так где-то минуты три, он наконец-то встал, протёр свои очки, отряхнулся и обратился к Вике:  — А ты не обманула наши ожидания. Там действительно рельсы. После его слов все осмелели и отправились смотреть вниз. Внизу действительно виднелась узкоколейка. Она была вся запылённая — не то это был уголь, не то ещё какое-то вещество. Проверить мы в любом случае не смогли бы — химических лабораторий поблизости не было. Вот ещё одно таинственное место этого «лагеря». Мне вспомнились слова Кости о том, что эти подземелья достойны того, чтобы их описал Глуховский. Интуиция Костю не подвела — эти места действительно загадочные, как древний народ этрусков, письменность которого до сих пор не расшифрована.  — И тем не менее, здесь действительно слишком высоко и глубоко. Спуститься мы не сможем. Сюда никакая стремянка не достанет — сказал Илья. Произнеся эти слова, он грустно вздохнул. Видно было, что ему не терпится побывать в этом подземелье.  — Ну и что делать? Рисковать мы не можем! — воскликнула Маша. Последовало несколько минут молчания. Никто не решался высказаться. Все стояли и думали. Слова Кости никак не выходили у меня из головы. И чего они ко мне привязались? Несколько дней ведь прошло со времени, когда он их сказал. Я начал размышлять. И тут меня осенило:  — Товарищи! Мы ведь доходили до этой двери, за которой скрывался научно-исследовательский пункт и всё там обследовали. Но ведь дальше мы не пробирались. Остальные ребята ошарашено посмотрели на меня.  — Что ты имеешь в виду? Поясни свою мысль — предложил Илья. Это было разумным предложением, и я пустился в объяснения:  — Я уверен, что после этой двери путь по подземельям продолжается. Там же тупика не было? Не было. К тому же выход из так называемого «старого лагеря» должен быть с двух сторон, так? Почему бы не допустить, что второй выход находится как раз здесь? Шурик посмотрел на меня, поправив очки:  — Рациональное зерно в твоих размышлениях есть. Но что ты предлагаешь?  — Предлагаю я следующее. Сейчас вернёмся в лагерь и отдохнём. У каждого из нас, наверняка, найдутся свои дела, которые ему по душе. А завтра, если ничего нам не помешает, отправимся в старый лагерь и попробуем проникнуть сюда с другой стороны. Проверим, так сказать, мою гипотезу. На мою сторону встал Вася:  — Так и поступим. У твоей идеи, Андрей, есть одно преимущество: из старого лагеря мы знаем, как возвращаться.  — Получается, мы сейчас отправляемся домой? — полюбопытствовал Серёжа.  — Получается, так — подтвердил Вася. Тут слово взяла Вика и сделала нам предложение, которое нас удивило. — Ребята, спасибо вам, конечно, за корону, но я считаю, что есть человек, более достойный, чем я. Теперь уже пришла наша очередь удивляться.  — И кто же это? — спросили мы все хором.  — Андрей Мкртчян — сказала она, кладя руку на плечо армянину. У моего тёзки были стереотипные для представителя Кавказа широкие чёрные глаза, любопытно и немного хитро смотревшие на окружающий пейзаж. Но теперь в этих глазах отразилось недоумение.  — Интересно, почему именно я? — удивился он.  — Потому что если бы не ты, то Маша бы свалилась в яму, и одним из нас в лагере стало бы меньше. А ведь Машу ждут родители и друзья. Мкртчян улыбнулся:  — Ты так говоришь, как будто я на амбразуру бросился. А я всего лишь сделал то, что должен был сделать на моём месте любой нормальный человек. Он пристально посмотрел на Вику:  — Но если ты настаиваешь, я корону возьму. Он забрал у Вики корону. Выглядел он при этом виновато, словно боясь обидеть её предыдущую хозяйку:  — Спасибо тебе, Вика. По правде говоря, я этого не заслуживаю.  — Ты очень скромный — посмотрев на него, высказалась Вика, но он возразил ей:  — Я бы не сказал. Меня мои друзья называют Сальери, и поверьте, есть за что.  — Главное — помнить, что настоящий Сальери был весьма хорошим композитором, а про его причастность к отравлению Моцарта набрехали завистники — ответил я серьёзно. Шурик между тем посмотрел на часы.  — Думаю, нам пора отправляться, как говорят у меня на родине, до дома, до хаты.  — Правильно. А то к обеду не успеем — согласился Илья. И мы зашагали назад. Нам предстояло пройти долгий-предолгий обратный путь. На сей раз мы шли рядом с Сергеем Соловьёвым. Он смотрел вперёд задумчиво, словно у него на душе скребли кошки. Примерно на середине пути он спросил:  — Можно мне спеть песню?  — Смотря какую — улыбнулся Вася.  — Надеюсь, ребята мне пособят — ответил на это Сергей. И вскоре под сводами леса раздалось: В глубокой шахте, который год, таится чудище-змей. Стальные нервы, стальная плоть, стальная хватка когтей. Он копит силы, лениво ждет, направив в небо радар. Одна ошибка, случайный взлет и неизбежен удар. Все во что ты навеки влюблен уничтожит разом Тысчеглавый убийца-дракон, должен быть повержен он, Сильнее всяких войн: Воля и разум, Воля и разум, Воля и разум, Воля и разум. Смертельной данью обложен мир, Лишен покоя и сна. Многоголосо гудит эфир — Опять на старте война. Все во что ты навеки влюблен уничтожит разом Тысчеглавый убийца-дракон, должен быть повержен он. Все во что ты навеки влюблен уничтожит разом Тысчеглавый убийца-дракон, должен быть повержен он, Сильнее всяких войн: Воля и разум, Воля и разум, Воля и разум, Воля и разум. Пока не поздно — спасайте мир, Нельзя нам больше терпеть! Пока мы вместе, то берегись — Любому чудищу смерть. Все во что ты навеки влюблен уничтожит разом Тысчеглавый убийца-дракон, должен быть повержен он, Сильнее всяких войн: Воля и разум, Воля и разум, Воля и разум, Воля и разум. Воля и разум — сильнее всяких войн. Воля и разум — сильнее всяких войн. Воля и разум — сильнее всяких войн. Воля и разум… Он пел так вдохновенно, что мы с Алексом, переглянувшись, решили, что мешать ему не стоит. Интересно, почему именно эта песня пришла ему в голову? Неужели он считает, что в этой шахте находится или находилось что-то страшное? Впрочем, об этом надо спрашивать у него самого. А пел он действительно отлично. Мне таких высоких нот не взять. Мне, как и многим моим товарищам, наверняка хотелось уже сегодня снова оказаться в подземелье. Но придётся терпеть. Любая экспедиция делится на несколько частей. Сначала обязательно идёт разведка, и лишь потом — собственно экспедиция. Разница между походом в старый лагерь и этим путешествием была только в том, что во время путешествия в старый лагерь разведку провёл Костя в одиночку, а сегодня это сделали мы вместе. Ладно, посмотрим, что мы завтра в этой шахте обнаружим, и дойдём ли мы до неё вообще. После выступления Сергея некоторое время мы шли молча, а потом мой тёзка стал рассказывать о себе. Должно быть, его всё же порадовало доверие, которое ему оказала Вика, отдав корону. Впрочем, говорил он мало, и в основном про футбол. Оказалось, что он болеет за московское Динамо. Под разговоры о футболе мы и не заметили, как дошли, пользуясь выражением Шурика, «до дома, до хаты». Как раз вовремя и обед подоспел. Иногда мне так сильно хочется есть, что у меня все мысли в голове только о еде и ни о чём больше. Удивительно, хоть мы сегодня и отправились очень далеко, но я ощутил, что есть мне не хочется. По крайней мере, хочется не настолько, чтобы я не размышлял. Мне вспомнилось, как я сегодня утром был полон радостными впечатлениями, чувствовал, что меня будет ждать что-то необычное. Но пока что мои предчувствия не сбываются. Они бы сбылись, если бы мы всё-таки сегодня решились спуститься в шахту. Но никто из нас сделать это не решился. Так что тайна этого дня пока не разгадана. Разгадать её мне поможет только один человек. И именно к нему, а точнее — к ней, я и направлюсь. Поев, я отправился в библиотеку. Но Лены там не было. Я за неё не беспокоился. Скорее всего, она сейчас отправилась обедать. Обедают работники лагеря не вместе с нами, а отдельно. Я ждал её около получаса. Чтобы не скучать, я взял книгу стихов Маяковского. Я раскрыл её наугад, и мне выпала поэма «Во весь голос». Я начал читать: Уважаемые товарищи потомки! Роясь в сегодняшнем окаменевшем говне, наших дней изучая потёмки, вы, возможно, спросите и обо мне. Тут дверь открылась, и знакомый голос произнёс сердито:  — Не надо так поступать, пожалуйста! Тебя за версту слышно! А в библиотеке должно быть тихо. Я отбросил том и поспешил навстречу любимой. Пока у Андрея Фомина свидание, Владимир Маяковский может подождать.  — Ты уже вернулся? — спросила Лена взволнованно.  — Да, вернулся. Куда бы я ни уходил, я всегда возвращаюсь.  — Ну и как вы сходили? — спросила она. Я рассказал ей о нашем походе, о том, как нам пришлось отказаться от спуска в пещеру, потому что мы не хотели сильно рисковать. Я не скрывал от любимой ничего. Не скрыл я и то, что у меня было предчувствие чего-то необычного в этом дне, но этот день пока не совсем оправдывает эти ожидания. Когда я рассказал обо всём, Лена подошла и посмотрела мне в глаза:  — А ты не помнишь, о чём мы с тобой договаривались несколько дней назад? Я задумался:  — Ты мне сказала, что хочешь показать мне самое дорогое, самое заветное для тебя место. Она засмеялась:  — Вот это и будет тем сюрпризом, который тебе приготовит этот день. Предчувствие тебя не обмануло. Ничего себе! А ларчик, оказывается, просто открывался! Как я об этом не догадался сразу? Неужели чувства Лены ко мне глубже, чем мои чувства к ней? Получается, я способен о ней забывать, а она обо мне забывать не способна? Но я не стал задавать эти вопросы. Это такие вещи, в которых надо проявлять чуткость и деликатность. Любовь — это огонёк, который надо бережно нести в руках, чтобы он не потух.  — Ты сказала, что это место находится на острове? — в моём голосе чувствовалась неуверенность.  — Да, на острове, и что такого? — спросила решительно она. Я признался ей:  — Я ни разу не занимался греблей. Если я буду грести, я разотру себе руки в кровь.  — Ты опасаешься? — удивлённо спросила она. Ничего не бойся. Если тебе будет тяжело, то ты скажи — я тебе помогу. Вместе мы быстро доберёмся. Не случайно остров называется «Ближним».  — Раз он называется «Ближним», то есть и «Дальний»? — спросил я.  — Да, есть и «Дальний». Но он не такой красивый. Хотя речка там замечательная. Этот разговор мог продолжаться вечно. Лена завлекала меня, манила, обещала мне большую радость. Но для этого нужно выйти из библиотеки и отправиться на лодочную станцию.  — Ну что ж, не стоит тратить время, его у нас мало. Если получится, ещё поговорим в дороге. Лена посмотрела на меня серьёзно:  — Если ты почувствуешь, что тебе тяжело — начни петь свою любимую песню — и всё у нас получится. Я пожал ей руку, и мы отправились в сторону лодочной станции. Как ни странно, но я по мере продвижения к лодочной станции всё больше нервничал. Я понимал, что я физически не очень силён, и отвязать верёвку мне будет очень тяжело. Кстати, а почему лодки находятся в общем доступе? Логично же их загнать в ангар и запереть? Тем не менее, несколько лодок стояли на поверхности реки и колыхались под действием ветра. Я спросил Лену:  — А почему лодки не заперты? Неужели ими часто пользуются?  — Мы со Славей регулярно плаваем до островов. Я — до ближнего, она — до дальнего.  — Славя тоже регулярно плавает сюда? — я был искренне удивлён  — Она любит проводить время на природе, когда отдыхает от своих дел. Порой мне кажется, что она — какой-то дух леса, Олеся из повести Куприна.  — Это её идея — оставлять лодки доступными всем пионерам? Лена кивнула головой. Я мысленно был благодарен Славе. Интересно, почему она так поступила? Она настолько добрая, что привыкла заботиться о других, или просто любит путешествия? После того, как я взял вёсла в руки, я посмотрел на Лену. В ответ она мне мило улыбнулась, а я заметил, что в её зелёных глазах заиграли солнечные лучи. Ободрённый этим, я бодро замахал вёслами. На половине дороги я стал махать медленнее — видимо, недостаток физической подготовки всё-таки сказывался. Чтобы вести лодку энергичнее, я вспомнил совет Лены и решил петь песни. Как ни странно, это помогло. Звук моего голоса придал мне сил, и я спокойно догрёб до берега. Когда наша лодка пристала, Лена сказала:  — Давай, я помогу тебе её вытащить на берег. Ты всё время грёб, а я просто сидела и слушала твой голос. Теперь я должна тебе отплатить.  — Давай я возьмусь за левый край, а ты за правый — предложил я. Она согласилась, и мы, поднатужившись, перенесли лодку на землю и перевернули вверх дном. Дело это было очень тяжёлым. Я запыхался и вытер пот со лба.  — Отдохнём или пойдём вперёд? — спросила Лена. Вместо ответа я осмотрелся по сторонам. Остров визуально можно было разделить на две части: западную и восточную. В западной части действительно росла берёзовая роща. Она выглядела очень уютной. Такая роща — идеальное место для того, чтобы прогуливаться, тихо беседуя с лучшим другом или с любимой девушкой о чём-то заветном. У меня в детстве тоже была берёзовая роща рядом с домом. Но разве её можно сравнить с здешней рощей? Я помню те деревья, половина которых была испещрена грибами — трутовиками. Их кора напоминала кожу прокажённого — на них было невозможно смотреть без боли и грусти. Роща на острове была совсем не такой. Берёзки были молодые и тонкие, словно балерины. А на коре не было никаких дурацких наростов. Когда я проходил мимо, мне очень хотелось потрогать эту кору рукой. Как знать, может быть, мне передастся сила леса? Она бы пригодилась мне для творчества. Довольно петь чужие песни, уже пора сочинять свои. А что вдохновляет человека на творчество лучше, чем природа? Только две вещи — любовь и дружба. В восточной же части виднелись цветы. Какие именно — я не разглядел. Мешала близорукость. А вот лицо Лены я видел чётко. И я видел, что ей не терпится повести меня дальше, как Ариадна вела Тесея к выходу из критского лабиринта. Я решил довериться ей. В конце концов, это её любимое место. Если она не хочет откладывать дело в долгий ящик, то я не буду ей препятствовать.  — Что ты сама хочешь? — спросил я.  — Пойдём на восток — ответила она воодушевлённо. И мы отправились на восток. Мы прошли мимо поляны, на которой цветов было столько, сколько у Хозяйки Медной Горы было драгоценных камней. Когда мы остановились, то Лена не выдержала и сразу призналась мне, не дав сказать ни слова: — Посмотри, какая красота! Настоящий живой ковёр! Волшебная мозаика природы, которую не хочется трогать, а хочется просто наблюдать. Волшебная мозаика природы. До чего же точный эпитет! Я бы до такого в жизнь не додумался. Лена была права. Цветы на поляне переплетались так красиво, что и впрямь напоминали ковёр. Ярко-алые оттенки сменялись нежно-голубыми, те — солнечно-жёлтыми и сиреневыми. Я остановился и невольно залюбовался этой красотой.  — Нравится? — спросила меня Лена. Вместо ответа я спел на мотив одной услышанной мной в детстве старой песни:  — И шагал я, красотою поражённый, и жалел о том, что я не поэт.  — Красиво? А здесь есть одно ещё более красивое место. Моё любимое. Хочешь, покажу? Мне стало интересно, какое место на острове может быть ещё более красивым, чем эта поляна? Спросив об этом, я получил такой ответ:  — Мы должны ещё дальше на восток пойти. Мы всё шли и шли в восточном направлении, пока не дошли до поляны на берегу реки. В отличие от той поляны, где мы были раньше, цветов на ней было мало, зато трава переливалась всеми оттенками зелёного, словно на этом месте упал и разлетелся на осколки изумрудный метеорит.  — Мы пришли. Вот оно, моё любимое место — показала Лена. С этого места открывался прекрасный вид на реку. Здесь вода была более чистой, чем на лодочной станции. Это логично: ведь на лодочной станции вода была чуть помутневшая из-за того, что на ней находились лодки. А здесь никаких лодок не было. Возможно, если бы я располагался чуть ближе, я бы мог заметить, как в воде резвятся какие-нибудь рыбы. А так я мог увидеть только отражения облаков, которые казались мне похожими на силуэты пегасов, единорогов и других сказочных существ. А у Лены, похоже, тоже разыгралось воображение, но оно работало в другую сторону.  — Вот здесь бы хорошо качели устроить — сказала она внезапно.  — Зачем здесь качели? — удивился я.  — Я очень люблю качаться на качелях. Если бы здесь были качели, я бы качалась на них вверх-вниз, то взлетая до самых облаков, то смотря на реку. Я бы тогда смогла быть более наблюдательной, и это помогло бы мне лучше рисовать.  — Сильное заявление. Ничего себе, насколько ты впечатлительная — поражённо сказал я ей. Она отвечать не стала, а только вздохнула. Не знаю, сколько мы стояли на берегу. Может, час, а может, и больше. Мы не разговаривали ни о чём. Только один раз Лена обратилась ко мне таким голосом, в котором чувствовалось восхищение: — Здесь чувствуешь, как дурные мысли уходят из твоей головы, а на их место приходят светлые мысли. Попробуй сам! Действительно, Лена была права — я чувствовал, как постепенно успокаиваюсь, как моя голова очищается от лишних, ненужных мыслей. Впрочем, одна мысль в моей голове всё же крутилась. Интересно, куда впадает эта река? В какой речной бассейн несёт она свои воды? Но выяснить это очень трудно — мы же даже не знаем, как эта река называется. А с другой стороны, не всё ли равно? Река настолько красивая, величавая и спокойная, что хочется просто ей любоваться, примерно, как люди в отпуске на юге любуются морем. Теперь я понимал, что предчувствие меня не обмануло. Я и в самом деле стал свидетелем чуда, оказавшись в по-настоящему волшебном месте. Месте, откуда не хочется уходить, где чувствуешь себя так, словно время остановилось. Должно быть, так выглядит рай.  — Ты улыбаешься — сказала мне Лена.  — Вот как, а я даже не заметил — ответил я. И это была чистая правда. По выражению лица Лены было видно, что она хочет меня о чём-то спросить. Но внезапно она передумала.  — Не говори мне ничего. Тут так замечательно, что слова не нужны.  — Кто-нибудь ещё о твоём заветном месте знает? — спросил я взволнованно.  — Нет. Ты первый. Я даже Алисе не говорила, хотя, казалось бы, мы с ней — подруги не разлей вода.  — Уходить отсюда не хочется — признался я.  — Мне тоже. Так бы и сидела здесь до самого вечера. Но, к сожалению, пора возвращаться. Мы и так провели здесь много времени. На ужин опоздаем. А после ужина ведь танцы. В ответ я только засмеялся.  — В прошлый раз, когда были танцы, я быстро оттуда свинтил. Никогда танцевать не любил.  — А сегодня я тебя приглашаю. Надеюсь, ты любимой не откажешь? — сказала Лена насмешливо.  — Ты хочешь, чтобы я ноги тебе отдавил, как медведь? Не умею я танцевать, и всё тут. Лена посмотрела на меня и задумалась. Итогом её раздумий стала фраза:  — И всё-таки мне хочется, чтобы ты со мной станцевал. Могу я этого у тебя попросить? Я кивнул головой. Что ж, попросить у меня она действительно может. И я не могу ей отказать. Вот только понравится ли ей этот танец? Я ведь знаю себя — мой танец будет похож на танец деда из рассказа Гоголя «Заколдованное место». И это в лучшем случае. Лена между тем улыбнулась и сказала: — Ну что ж, пора возвращаться. Каким бы хорошим не было путешествие, дома всегда лучше.  — Попрощаться надо нам с этим местом, хоть и расставаться жалко. Ты права — сказал я с грустью в голосе. Несмотря ни на что, шли мы медленно, постоянно оборачиваясь в сторону «смотровой площадки», как будто желая запечатлеть её в своей памяти во всех подробностях. Но всё-таки, как ни медленно мы продвигались, мы всё же добрались до лодки. Я галантно подсадил Лену на её прежнее место. В ответ она сказала, хитро улыбнувшись.  — Я тебе помогу грести. И не отказывайся. И уверенно взяла весло. Я не стал отказываться от её помощи. Вдвоём мы преодолели весь путь за полчаса, не больше. В отличие от меня, она так ловко управлялась с веслом, словно занималась этим видом спорта с самого детства. Время от времени я восхищённо глядел на неё, правда, стараясь делать это как можно реже, чтобы успеть вернуться в лагерь. Снова и снова я задумывался над тем, как же мне здесь повезло. Я смог повстречать девушку, которая в реальности вряд ли обратила бы на меня внимание. Впрочем для того, чтобы это везение закрепить, нужно приложить много усилий. Например, попробовать научиться танцевать хотя бы на приемлемом для обычного парня уровне, чтобы не вызывать в памяти сравнений с медведем. Вот только как этому научиться за два часа? Кстати, гребля — очень полезная гимнастика для мышц. Как там говорила Алиса? Упражнения для бицепсов, трицепсов и прочих мышц рук? И, в отличие от переноски тяжестей, выполнять их куда приятнее. Наконец мы прибыли к пристани.  — Вылезайте, гражданочка, приехали — сказал я, подавая Лене руку. Мы ещё немного постояли и посмотрели вдаль, а потом Лена обратилась ко мне:  — Пожалуйста, не ходи в библиотеку. Мне хочется одной немного побыть. Мы привязали лодку как можно аккуратнее, чтобы её не унесло отливом. Я обещал ей, что не буду её тревожить, и мы с любимой распрощались. В лагере было пусто. На спортивной площадке Ростислав и Антон играли в баскетбол, а футбольное поле пустовало. Должно быть, пионеры отдыхали после своего далёкого похода на восток. Хотя те из них, кто входит в кружок кибернетики, сейчас заняты большим делом. Им не до футбола. Впрочем, Толе время на спортивные занятия нашлось. На площади уже было установлено звуковое оборудование. Ничего себе — славно ребята постарались! Всё сделали быстро, в темпе вальса. А я так не могу. После физической работы мне нужно отдыхать. Я ускорил шаги и вскоре уже был дома. Осталось только включить радио и понестись по ФМ-волнам. Музыка — это дар богов. Песняры в одной из своих песен задали справедливый вопрос: Разве можно быть злым и несчастным Если рядом рождается музыка? Сейчас мне хотелось слушать все песни о любви и о счастье, которые только ни есть на белом свете. Этим я и занимался вплоть до самого звука горна. И жалел только об одном: о том, что Лена эту музыку не слышит. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. В ноты одной из песен врезался звук горна. А звук горна здесь такой, что способен перебить даже оперных теноров, не говоря уже об эстрадной музыке. Хотя горн здесь, скорее всего, ненастоящий. Мне вспомнилось, как я в библиотеке брал книгу чехословацких путешественников Ганзелки и Зикмунда. И в ней рассказывалось, как один предприимчивый и ленивый муэдзин в Сирии записал свой зовущий на молитву возглас на пластинку и заводил проигрыватель пять раз в день по числу мусульманских намазов. Возможно, здесь действует такой же принцип. Впрочем, проверять его мне было некогда. После ужина танцы, и на них я обязан зажечь, потому что дал слово своей девушке. А слово нужно держать. Правда, я подумал, что слово это дал зря. На той неделе же дискотека состояла из современных песен по большей части. А современные песни, за небольшим исключением, меня не заводят. И что теперь делать? Ладно, что-нибудь придумаю. В столовой, за ужином, мне пришла в голову ещё одна странная идея. А во что мне одеваться? Уместен ли будет в таком положении мой серый полосатый костюм? Он у меня лежит в сумке нераспакованный. Или продолжать носить эту униформу даже во время веселья? Ладно, определюсь дома. Всё равно между ужином и дискотекой должно пройти какое-то время. Интересно, сколько народу на дискотеку сегодня придёт? Не получится ли так, что большая часть лагеря её проигнорирует? В прошлый раз так и было. Мои размышления были прерваны. Над ухом у меня раздался знакомый голос Васи: — Что ты задумался? Ты на площадь идёшь?  — А ты нет? В прошлый раз ты не ходил — ответил вопросом на вопрос я.  — Времена меняются, мой друг. Сегодня я пойду.  — Что же с тобой изменилось за это время? — спросил я удивлённо.  — Изменилось многое. Но это ты сам увидишь, если пойдёшь.  — Очередная загадка — рассмеялся я.  — На самом деле эту загадку просто разгадать. Если ты её не разгадаешь — значит, ты невнимательный, что для человека, собирающегося стать писателем, не должно быть характерно. Так ты пойдёшь?  — Пойду — ответил я.  — Хорошо — значит, встретимся. И с этими словами Вася похлопал меня по плечу. Он уже собирался уходить, когда я крикнул ему:  — Постой! Как ты оденешься на дискотеку?  — А мне одевать нечего. Так и пойду. А почему ты спрашиваешь? Чего интересуешься?  — Ты серьёзно считаешь, что нужно идти в униформе на такое мероприятие? Он задумался и спросил:  — Ты, помнится, говорил, что у тебя праздничная одежда есть?  — Да, есть. Я же на день рождения ехал — подтвердил я.  — Если хочешь выделиться — надевай её.  — Пожалуй, ты прав — согласился я. В самом деле, что это мне в голову пришло? Совсем от любви из ума выжил. Я отправился домой, стараясь дойти до своего обиталища как можно быстрее. По пути я думал, что сподвигло Васю изменить своим принципам и отправиться-таки на дискотеку? Но так ничего и не придумал. Мотивов у него могло быть великое множество. Дома я быстро снял с себя пионерскую форму и надел серый костюм. Немного покрутившись возле зеркала, я пришёл к выводу, что это не самая замечательная идея. Наверняка на этой дискотеке будут в основном современные песни, и я в своём костюме среди них буду выглядеть нелепо. Мне вспомнились тексты песен на дискотеках, которые посещал в школьные времена. «МС Вспышкин и Никифоровна говорят на языке твоего тела», и ещё много чего. Да, уж волны моей памяти порой прибивают к берегу и всякий мусор. На выпускном вечере нам вообще устроили цирковое представление из двух отделений, в первом из которых были бьющие по ушам клубные ремиксы, а во втором самый ненавидимый мной музыкальный жанр — рэп. С другой стороны, не может быть, чтобы среди современных песен все были сплошь плохие. Да и в прошлый раз изредка попадались песни прошедшего времени, хоть и в малом количестве. Но всё равно я буду нелепо выглядеть. Как быть и что делать? На дискотеку я не пойти не могу — слово надо держать. Я долго думал, но никак не мог прийти к единому решению. Любой выбор казался мне нелепым и неудачным. Всё же я отправился на площадь, потому что сидеть дома в одиночестве мне не хотелось. Но, чем ближе я подходил к площади, тем больше осознавал, что не могу пересилить себя, и идти мне туда не хочется. Тем не менее, я взял себя в руки и добрался до здешнего «музыкального ринга». И тут же понял, что выгляжу, как самая натуральная белая ворона. Все участники дискотеки были одеты в повседневную форму. Зачем я надел свой шикарный костюм — решительно непонятно. Впрочем, на дискотеке было мало народу. Я не нашёл ребят из кружка кибернетики, Алекса, Серёжи, Ростислава и Вики. Видимо, у них нашлись свои дела. Мику настраивала аппаратуру. Через некоторое время аппаратура была настроена, и началась музыка. К моему стыду, из динамиков полились те песни, которых я в детстве так опасался. Как я ни старался отрешиться от всего, они мне жутко давили на мозги, и ничего поделать с собой не удавалось. Спасти меня могла только Лена. Но её нигде не было, как я ни озирался по сторонам. Мне было очень тоскливо. Я готов был провалиться сквозь землю. Мне вспомнился тот мой выпускной, который чудом удалось высидеть. Тогда мне некуда было идти. А сейчас можно было выбирать. И я отправился на спортивную площадку. Там я нашёл Ростислава, который одиноко бросал мяч в кольцо. Мне подумалось, что я отвлекаю его, и захотелось уже удалиться, но он остановил меня, сказав насмешливо:  — Сыграть не хочешь?  — Я не умею — признался я.  — Ничего, это дело поправимое. Попробуем научиться. На дискотеку мне идти не хочется, по правде говоря. А одному играть скучно. Я задумался. Играть в баскетбол действительно я не умел. Но здесь мне удалось испытать столько новых эмоций и попробовать так много интересных вещей, что не стоило отказываться от предложения Ростислава. Может, мне понравится, и я смогу научиться играть?  — Погоди минуту. Я домой пойду, переоденусь. Он осмотрел меня с ног до головы:  — А куда ты так вырядился? На свидание, что ли? — продолжал он насмехаться надо мной. Я покраснел и не сказал ни слова. Но, отойдя подальше от спортивной площадки, побежал, что было сил. Дома я снял с себя выходную одежду и положил её в шкаф, после чего, не откладывая дела в долгий ящик, отправился назад. Ростислав не ушёл с площадки. Он меня ждал, сидя на скамье, и держа мяч в одной правой руке.  — Координацию развиваешь? — спросил я удивлённо. Он вместо ответа уставился на мою пионерскую форму. Обозрев её, он удовлетворённо хмыкнул:  — Так-то лучше. Теперь сыграем?  — Сыграем. И матч начался. Мы играли до самой поздней ночи. У меня получалось намного хуже, чем у более опытного игрока, которым был мой соперник, но постепенно я пристрелялся, хотя прыгать так же высоко у меня не получалось. И, тем не менее, я довольно часто попадал по кольцу, после чего удостаивался от Ростислава удовлетворённых восклицаний. В общем, игра шла своим чередом. Снова, как и во время футбольных матчей, азарт захватил меня так, что я забыл обо всём прочем. Опомнился я только тогда, когда Ростислав сказал:  — Баста! Пора уже расходиться. Ты молодец, для новичка хорошо сыграл. Был достойным соперником. Мы пожали друг другу руки и разошлись. Удивительное дело, усталости я не чувствовал. Мне захотелось ещё побродить по лагерю. Только удалившись со спортивной площадки, я вспомнил о Лене. Я ведь так её и не дождался. Интересно, где она сейчас? Она, наверное, огорчилась, когда на площади меня не оказалось? Ноги сами понесли меня на лодочную станцию. Сердце у меня бешено колотилось. Я должен был успокоиться, а успокаиваться мне удавалось чаще всего именно здесь. Вода была абсолютно спокойной, на ней не было ни малейшей ряби. В ней отражалось розовое небо и медленно клонившееся к западу солнце. Лучи заходящего светила освещали пирс и мостки, и дерево, из которого они были сделаны, приобрело под воздействием этих лучей сочный ярко-оранжевый оттенок. День подходил к концу. Звуки дискотеки постепенно становились тише. Наконец, стемнело, и они стихли совсем. Все мелодии спеты. Пионерам пора расходиться по домам. Пора и мне возвращаться домой. Но какая-то неведомая сила держала меня и заставляла стоять на месте. Никуда не хотелось уходить. Короче, люди ждут у моря погоды, а я ждал погоды у реки. И моё ожидание было вознаграждено, потому что я позади себя услышал голос:  — Вот ты где! Я обернулся и увидел Лену, одетую в красивое чёрное платье, подчёркивавшее всю прелесть её фигуры. Впрочем, вполне возможно, оно было синим, а чёрным казалось в ночной темноте.  — Ты такая красивая — промолвил я восхищённо. Но она вместо того, чтобы расцвести, накинулась на меня с упрёками:  — Ты же обещал прийти! Я тебя прождала битый час, потом ушла, искала тебя по всему лагерю, даже к кибернетикам заглянула, а ты здесь стоишь и на реку смотришь! Никакого дела тебе до меня нет! Да, любовь не всегда проходит гладко. В ней бывают и конфликты. Причём, иногда такие, в которых непонятно, кто виноват. Хотя, пожалуй, виноват всё же я. Как ни крути, а я ей обещал станцевать с ней, и обещания не выполнил. Как бы там ни было, нужно объясниться. Я надеялся, что она меня поймёт. Но в итоге оказалось, как в песне группы «Ария». Ты ждал, что друг тебя поймет Поймет и скажет: «Жми вперед!» Но друг блуждал среди собственных стен… Разница была только в том, что сейчас вместо друга была любимая. Любимая, с которой мы, похоже, серьёзно поссорились. И точно. Я увидел, как лицо Лены помрачнело. Она заговорила голосом, в котором чувствовался холодок.  — Если человек обещает, он должен выполнить своё обещание. Боишься танцевать — так бы и сказал. И, не говоря больше ни слова, покинула меня. Я ошарашено смотрел ей вслед. Она не приняла моих объяснений. Конечно, я могу её догнать, но поможет ли мне это? Если она сейчас не выслушала и не поняла меня, захочет ли она слушать меня ещё? Всё спокойное и умиротворённое настроение сразу же схлынуло. На душе стало ещё более тоскливо. Я так сильно разнервничался, что опустился на колени и в гневе ударил рукой по воде. По водной поверхности побежали круги. Я почувствовал, что у меня на руке появилась ссадина. Должно быть, рука окорябалась об острый камень. Так, не нужно предпринимать никакие суетливые действия. Нужно вести себя спокойно. И, в самую первую очередь, постараться поспать. На душе по-прежнему скребли кошки. Я всё никак не мог успокоиться. А тут ещё одно событие не способствовало моему хорошему настроению. К берегу причаливала лодка, в которой сидели и переговаривались парень с девушкой. Я спрятался за деревом, чтобы понаблюдать за ними. К моему удивлению, это оказались Славя и Вася. Они шли, держась за руки, смеялись, шутили и вообще вели себя так, что не оставалось сомнений: они влюблены друг в друга. — Ты — мой идеал. Ты такая добрая и заботливая — говорил Вася ласково. Славя ничего не ответила, только положила голову ему на плечо. «Везёт же людям» — подумал я и грустно вздохнул. У кого-то любовь счастливая, а у кого-то несчастная. Дождавшись, пока они скроются, я пошёл домой. Дома я сразу же лёг спать, чтобы треволнения этого дня закончились как можно быстрее. Но заснуть мне так и не удалось. Я поневоле сравнивал себя с Леной и Васю со Славей. И сравнение было далеко не в нашу с Леной пользу.