Братство "Совёнка"

За всю ночь я так и не сомкнул глаз. В голове крутились два вечных русских вопроса — «Кто виноват?» и «Что делать?» И если на первый вопрос ответ был очевиден, то со вторым всё было не так однозначно. Я действительно был виноват перед Леной. Народ не зря сложил пословицу «Не дав слово — крепись, а дав — держись». Я дал ей слово, которое не сдержал. И объяснения мои были нелепые.Я должен был сказать себе сразу — я просто не люблю и не умею танцевать. Обещал с ней станцевать, а сам сбежал! И неумение танцевать в данном случае не может послужить индульгенцией — с Ростиславом я в баскетбол играл, хоть тоже не умею этого делать. Я недостоин её любви. Она правильно сделала, что вчера отказалась меня выслушать. Так мне и надо! Вчера был тринадцатый день смены. Число тринадцать многие считают несчастливым. И, хоть я не верю в мистику, для того, чтобы его считать несчастливым, есть все основания. Судьба-индейка вчера меня обманула. Лена говорила мне, что любит качаться на качелях. А вчера на качелях качался я, только виртуально. Сначала погрузился на вершины блаженства, а потом в омут с головой. Впрочем, ладно. Вчерашнее — это вчерашнее. А надо дождаться того, что случится сегодня. Сегодня очень важный день. Мы планируем пройти старый лагерь до самого конца. Кстати, я сам стал инициатором этого похода. Никто не тянул меня за язык и не заставлял высказывать мысль о том, что после двери в научно-исследовательские помещения продолжается подземный ход, и он ведёт к шахтам. Судя по всему, мои товарищи настроены по-боевому, и сегодня мы отправимся проверить справедливость моих предположений. Прав ли я, или обманываю своих товарищей так же, как вчера обманул Лену? В любом случае, я не имею права отказываться от похода. Умывшись, я вернулся домой и включил радио. Но слушать музыку не хотелось. Наконец, по радио прошёл очередной выпуск новостей, и тут пришло осознание, что времени до линейки ещё порядочно. Часа полтора, как минимум. На линейку сегодня надо обязательно сходить, чтобы выяснить, собираются ли в поход сегодня мои товарищи. Может быть, их планы уже переменились. А что мне делать сейчас? Может, попробовать ещё раз объясниться с Леной? Но где её найти? Может быть, она вообще ещё спит, а я буду вламываться в её жилище, как вор. Оставалось только бродить по лагерю без всякой определённой цели. Оказавшись на площади, я, сам не осознавая того, что делаю, свернул в сторону пристани. Пристани, на которой я пережил вчера как неописуемое счастье, так и огромное горе. Сопротивляться неосознанному желанию я не стал. В конце концов, не всё ли равно, где мне скоротать время до линейки? Когда я подошёл к пристани, моему удивлению не было предела. Там стояла Лена и смотрела на реку. Я остановился и стал за ней наблюдать. Потом стал подходить ближе. Но она не обратила на меня внимания, даже не обернулась в мою сторону.  — Привет — начал было я.  — Привет. Как спалось? Ответила она спокойно, но мне в её голосе послышался вчерашний холодок.  — Нормально спалось — ответил я. И мы замолчали надолго. Слова не лезли в горло. Я боялся сказать что-нибудь, что могло её обидеть. И, тем не менее, уходить я не спешил. Правда, отвёл глаза от Лены и опустил их в реку. В реке отражались небольшие белые облака. Странно, раньше я этого не замечал. Небо было чистое, без единой тени. Или мне просто показалось? Вот так и небо нашего счастья заслоняют тучи. Тучи, которые мы сами себе создали. Впрочем, эти облака были скорее маленькими ласковыми облачками вроде тех, про которые пели в песне из широко известного мультфильма Ёжик и Медвежонок. Человек с более развитым эстетическим чувством наверняка бы увидел в очертаниях этих облаков какую-то фигуру. Я смотрел на эти облака, и постепенно успокаивался. Правда, меня всё же грызла мысль, о том, что если она сама разговаривать не хочет, зачем мне её принуждать? Но всё же я попытался, сказав ей:  — Я очень сильно виноват перед тобой. Обещал с тобой потанцевать, и не исполнил этого. Лена посмотрела на меня и улыбнулась:  — Это я виновата. Сама не знаю, что на меня вчера нашло. Я должна была понять, что такие песни, какие были вчера, тебе не нравятся, и танцевать ты под них не сможешь. Прости меня, пожалуйста. Если я захочу, чтобы мы с тобой танцевали, я попрошу Мику музыку подобрать Она немного помолчала и добавила:  — Да и большинство твоих товарищей, честно говоря, своими делами занималось. Вика — та вообще по лагерю бродила взад-вперёд. Никому эта дискотека не была нужна. У меня словно камень спал с души. Она смогла меня выслушать. А она снова постаралась меня подбодрить:  — Не стесняйся того, что у тебя не получается танцевать.Зато ты петь умеешь.  — Это верно. Вот как раз мне песня в голову пришла — усмехнулся я. И я запел: В реку смотрятся облака А я все смотрю на тебя Но как облака ты так далека В душе что-то вновь затая Что скажи стряслось Вдруг опять быть может Я в чем виноват Нельзя же молчать Упрямо молчать И час и другой подряд Даже в любви в любви взаимной Муки одни видно Рядом со счастьем Они живут в любви В реку смотрятся облака И я теперь в реку смотрю Вдруг чувствую как любимой рука Берет нежно руку мою Вроде наш разлад позабыт Но я теперь очень сердит Ты что-то тая молчала Полдня теперь помолчу и я Даже в любви в любви взаимной Муки одни видно Рядом со счастьем Они живут в любви Даже в любви в любви взаимной Муки одни видно Рядом со счастьем Они живут в любви В реку смотрятся облака И вот в конце этого дня Я слышу слова Прости неправа, целуй же целуй меня Я пел, а Лена не переставала улыбаться. Наконец, она сказала мне радостно:  — Ты что, действительно хочешь, чтобы я тебя поцеловала?  — Нет, это лирический герой песни хочет, а с меня достаточно пока, чтобы ты научила меня танцевать. Она явно была довольна моим предложением:  — Можем начать сразу после линейки, на острове.  — После линейки не получится. Ты забыла, что сегодня экспедиция намечается? Лена задумалась:  — Получается, нам сегодня не придётся увидеться до вечера? Далеко ведь вы идёте.  — Не знаю, но постараюсь прийти к тебе при первой возможности. Моя любимая посмотрела на меня и сказала ласково:  — Давай сейчас просто спокойно отдохнём и посмотрим на реку. Тебе нужно перестать волноваться. С этими словами она подошла и взяла меня за руку. Так мы и простояли неведомо сколько времени, думая каждый о своём, пока вдали не показался звук горна. На линейку я шёл окрылённый — разногласия позади, нам удалось с любимой помириться. Теперь можно спокойно готовиться к приключениям, не думая о грусти и несчастье. Как пелось в одной известной советской песне: «Готовься к великой цели, а счастье тебя найдёт». На линейке, как и ожидалось, был поднят только один вопрос:  — Когда пойдём в старый лагерь — сейчас или после обеда? Этот вопрос задавал Шурик. В разговор вступил Ростислав Соколов:  — Прежде, чем туда идти, нужно взять стремянку, а лучше несколько. У нас такие найдутся? Шурик задумчиво почесал в затылке:  — В кружке кибернетики одна есть. Возможно, и на складе у Шматко найдётся. А зачем они? Ростислав засмеялся:  — Допустим на минуту, что Андрей оказался прав. В таком случае лучше выбраться оттуда напрямую и пройти по лесу, чем делать крюк назад и возвращаться через парадный вход. А из этой ямы без стремянки не выберешься. Вы же видели вчера, какая там высота? Чуть ли не Эльбрус. Логика в словах Ростислава была. Это признали и все остальные.  — Хорошо, после завтрака попробуем договориться с Электроником — обещал Шурик. Своё мнение высказал и Игорь:  — Мне кажется, друзья, что мы должны пойти сейчас. Как правильно сказал Ростислав, расстояние очень большое нам предстоит пройти, больше обычного, а это значит, что, если мы выйдем до обеда, мы рискуем к закату не вернуться. Глядя на эту дискуссию, я понял, какую вчера задал задачу. И кто меня, спрашивается, тянул за язык? Кто? Верно говорят люди: «Промолчи — за умного сойдёшь».  — Раньше пойдём — раньше вернёмся — резонно заметил Серёжа. Спорить с ним никто не стал. Должно быть, доводы Серёжи, равно, как и Игоря, показались всем достаточно вескими. Видя, что никто больше высказаться не желает, Шурик предложил:  — Осталось выбрать короля сегодняшнего дня. Как думаете, кто им будет? К моему удивлению, Ростислав предложил:  — А давайте сегодня Андрей будет. Вчера был Андрей, и сегодня Андрей. Только уже другой. Он снова заливисто засмеялся. Сказать по правде, мне не хотелось сегодня быть королём лагеря. Это после того, как я вчера накосячил? Да я заслуживаю королевского звания меньше всего! Мои товарищи тоже задались этим вопросом.  — Почему именно Андрей? Неужели для гармонии? Потому что Андрей Мкртчян был вчера, Андрей Фомин будет сегодня? — усмехнулся Антон. Ростиславу пришлось объяснять:  — Нет, не поэтому. Он вчера высказал эту гипотезу? Да, он. Проверять старый лагерь мы идём по его милости? По его милости. Получается, ему и управлять нами сегодня. Всё логично. Впрочем, если у вас есть другие варианты — предлагайте, я не настаиваю. Но других вариантов никто не высказал.  — Получается, что королём лагеря на сегодняшний день становится Андрей Фомин — хотел уже было провозгласить Ростислав, но я прервал его:  — Не надо мне короны на сегодня. Я отказываюсь. Ростислав удивлённо посмотрел на меня:  — Что это такое? Вчера Вика отказалась, сегодня ты. Что это за флешмоб такой? Я объяснил им, что не заслуживаю такой чести. При этом о вчерашнем конфузе на дискотеке речь не шла — не хотелось бередить вчерашние раны. Я сделал акцент на другом:  — Понимаете, товарищи. Мне кажется, что если человека назначили королём, то он должен сделать другим подарок. Например, спеть что-то или сделать своими руками. Вы же меня ставите королём за прошлые заслуги, и то за весьма спорные. За то, что я вчера что-то там сказал. Вот если бы вы меня выбрали королём после «Ваньки-встаньки» — это было бы понятно. А здесь? На линейке, как всегда, присутствовали вожатые. Ольга Дмитриевна, услышав мою аргументацию, обратилась ко мне:  — Так что, ты отказываешься от короны? Я кивнул головой. Ольга Дмитриевна сурово посмотрела на меня:  — А мне кажется, что если товарищи тебе доверяют, то от знака их доверия отказываться нельзя. Я задумался. «Знак доверия» — в этом что-то есть, хоть я своих заслуг вчера не помню. Моя вчерашняя гипотеза, которая, вполне возможно, окажется бредовой — не в счёт. Впрочем, это их выбор. В принципе, он не очень плохой. Был бы плохой, против короны на мне все активно возражали. Но сейчас никто не возражает. Так что я всё-таки взял корону. Правда, пока все шли на завтрак, незаметно отнёс её домой. Красоваться весь день в ней в мои планы не входило. Я аккуратно положил её в шкаф, стараясь не повредить. Как бы там ни было, а сегодня она в моём пользовании, и я несу за неё ответственность. Пускай это всего лишь игра, но тому человеку, который её завтра примет за мной, наверняка будет обидно, если я её поломаю, как мы с Леной вчера чуть не поломали наши отношения. За завтраком я нарочно сел с ребятами из клуба кибернетики, чтобы никто не напоминал мне о произошедшем вчера конфузе. Они и не напоминали. Вместо этого они заговорили со мной на другую тему.  — Нам точно нужно туда ходить? У нас, наверное, своих дел хватает — начал говорить Шурик.  — Не знаю, как ты, а я считаю, что, раз уж мы на эту дорогу ступили, её нужно пройти до конца — продолжил Антон. По их тону было видно, что спорили они очень давно. Илья внимательно смотрел то на Шурика, то на меня. На его лице лежала печать задумчивости:  — Я считаю так. Если бы Вика не заинтересовалась этим и не повела нас вчера, то у меня не распалился бы интерес. А так мне интересно туда пойти, и я ничего не могу с этим поделать. Так что лучше всё-таки сходить. Мы ничего не потеряем. Вообще, мне кажется, что мы сможем дойти до конца, и больше нам туда идти не потребуется. — А ты думаешь, что Андрей прав, и нас эта дорога выведет к пропасти, открытой Викой? — спросил Антон. Илья честно признался:  — Сомнений в этом быть не должно. В противном случае придётся предположить, что тут есть огромное количество подземных ходов.  — А если там действительно будет бесконечное количество подземных ходов? Мы не успеем всё пройти! — чуть ли не кричал Шурик. Ответь ему я, я был бы очень сильно раздражён. Но Илья говорил спокойно:  — Думаю, всё-таки там нет стольких подземных ходов. Мы быстро пройдём, и вернёмся. Наконец, Шурик сдался под его напором:  — Ладно. Я согласен с вами. Но этот поход будет последним. Во всяком случае, лично для меня. Я не выдержал и вступил в разговор:  — Знай я, что моё вчерашнее предположение вызовет такую дискуссию, я бы промолчал. Антон засмеялся:  — Не дав слово, крепись, а дав — держись.  — По себе знаю — усмехнулся я. Я действительно это очень хорошо знал, поэтому не стал дальше развивать эту тему. Хорошо, что Лена оказалась отходчивой, а если бы не оказалась? К счастью, на завтрак сегодня была манная каша. Я поел её по-солдатски, и вышел на улицу, чтобы больше не ввязываться в разговоры. Когда участники очередного похода собрались вместе, Илья скомандовал: — Кто отправится в экспедицию — шаг вперёд! На месте остались лишь Юля и Алекс. В общем, всё как всегда. Они никогда с нами не ходили, и рассчитывать на них не нужно. Оглядев всех нас, Илья засмеялся:  — Много народу. Я всегда знал, что в каждом из нас есть авантюрная жилка.  — Почти в каждом — поправил его Серёжа.  — Да, почти в каждом. Ну что, отправляемся? Алекс и Юля пожелали нам удачи, и путешествие началось. Алекс расстался с нами не сразу. Он сопроводил нас до так называемых «южных домов», и только там от нас отделился. Ясно было и ежу, к кому домой он направляется. Как только он от нас удалился, Шурик сделал нам инструктаж:  — Ребята, мы должны торопиться, чтобы у нас было больше времени на сам поход. Нам необходимо сегодня пройти очень большое расстояние — возможно, в три раза больше, чем в прошлый раз. Повинуясь его словам, мы ускорили шаги. До старого лагеря удалось дойти без приключений. Приключения должны были начаться за порогом. Когда мы вошли в уже знакомое помещение, Серёжа сказал с грустью в голосе:  — Товарищи, хотите, верьте, хотите нет, но мне кажется, что после того, как мы вынесли отсюда все игрушки, старый лагерь стал каким-то неуютным. Ему возразила Вика:  — Наоборот, меньше чувствуется запустение. Теперь он похож на живописные старинные руины. Спор разрешил Илья, который заметил:  — Как бы там ни было, задерживаться здесь, чтобы выяснить, кто из вас прав, а кто ошибается, нам некогда. У нас сегодня другая цель. С ним невозможно было не согласиться. Цель нашей экспедиции действительно состоит в другом. Любую подземную пещеру спелеологи проходят от входа к выходу. Мы эту пещеру от входа к выходу ещё не прошли. Вот и дверь. А за дверью знакомые места заканчиваются. Теперь начинается неизведанное. Как мы ни жгли фонари, просвечивая пространство, ничего интересного на земле не находилось. Только пыль, из-за которой мы периодически чихали. Особенно сильный чох напал на Вику, которая даже сказала, усмехнувшись:  — Неужели у меня насморк? Вернёмся — пойду в медпункт, попрошу у медсестры капли для носа на всякий случай. Так продолжалось до тех пор, пока Маша, шедшая впереди всех, не отшатнулась и чуть не упала.  — Осторожнее! — попросил её шедший позади неё Серёжа. Маша обернулась в его сторону:  — Извини, Серёжа. Просто я после вчерашнего любой щели боюсь. И тут мы в самом деле увидели щель. Шурик выскочил на передний план, и стал её разглядывать.  — Ну что там? — заторопил его Игорь. Шурик коротко отрезал:  — Там рельсы. Похоже, вот они — те самые шахты.  — Ни фига себе — удивлённо протянул Серёжа. А я почувствовал, как моё сердце учащённо бьётся.  — Получается, мы на верном пути? — спросил я взволнованно. Игорь посмотрел на меня скептически:  — Обожди радоваться. Мы не знаем, куда эти рельсы нас выведут. Не знаю, почему, но после того, как я увидел эту щель своими глазами, моё недоверие к завхозу словно ветром сдуло. Теперь я верил ему почти как родственнику. — Нам же завхоз говорил о том, что выход из катакомб находится в двух местах. Первое место — это открытая Викой расщелина, а второе — это место южнее её — высказал я предположение. Но Игорь, похоже, был настроен более скептически:  — Ты ему веришь? А что, если, например, выход из катакомб находится на площади под памятником Фиделю Кастро?   Скажу откровенно, первым моим побуждением было высмеять его. Но потом я подумал, что он не так уж и неправ. «Южнее расщелины» — это очень абстрактное понятие. В конце концов, однозначно «южнее расщелины» располагается, например, Рио-де-Жанейро, но это не значит, что, когда мы выберемся из катакомб, нашему взору предстанет статуя Иисуса Христа на вершине горы Корковаду. За нашим спором наблюдал Шурик, и, похоже, он был этим очень сильно недоволен:  — Слушайте, сябры, вы спускаться будете или только языком молоть? — обратился он к нам.  — Будем спускаться. Зачем же мы, по-твоему, пришли? — усмехнулся я.  — Естественно, будем спускаться — подтвердил Игорь.  — Тогда поскорее, вы всех задерживаете! — крикнул Шурик. И мы начали спускаться. Вот они, эти шахты. Здесь до сих пор в воздухе угольная пыль чувствовалась. Хотя почему угольная? Может быть, это пыль от пресловутого «шахтерита». Господи, ну и название! Не могли этот минерал получше назвать?! Чем дальше, тем больше история с «шахтеритом» казалась мне странной. Нет, дело было не в том, что пионерский лагерь был заброшен. Это как раз похоже на правду. Я сам читал материалы о том, как в 1951 году закрыли заповедник «Тульские засеки». А ведь заповедник — это вам не пионерский лагерь, это вещь более ценная. Сама добыча этого «шахтерита» выглядела странно. Допустим, этот эксперимент действительно был закрыт при Брежневе. С тех пор прошло всего сорок лет. Воздух не может за это время так сильно очиститься. Здесь он такой чистый, что порой кажется — мы действительно находимся в заповеднике. Если бы здесь ещё совсем недавно добывали какой-то минерал, то мы бы видели вблизи лагеря отходы производства. Мы же их не видим. С другой стороны, в самих шахтах воздух действительно пропах углём — это глупо отрицать. Что ж, посмотрим, удастся ли нам решить эту загадку. Мы тем временем вышли к развилке.  — Не понял юмора — сказал Шурик раздражённо. Ему ответил Антон:  — Что здесь понимать? Тут, похоже, действительно добывали уголь, и перед нами узкоколейная железная дорога, по которой возили вагонетки с углём.  — Ну что, куда отправимся? — перебив его, спросил Шурик.  — У нас только один выбор. Или всё время налево идти, или всё время направо — сказала Маша. Илья грустно улыбнулся.  — Боюсь, если мы будем спорить на эту тему, мы проторчим здесь до утра.  — У меня есть идея — вдруг отозвался Ростислав. Он вытащил из кармана брюк монету в один фунт стерлингов.  — Всегда ношу её в кармане на удачу — улыбнулся он.  — И что ты предлагаешь? — спросил Шурик удивлённо.  — Решим дело жребием. Пусть один человек загадает орла, а другой — решку.  — А кто загадывать будет? — поинтересовался Шурик. Ростислав посмотрел сначала на меня, затем на Шурика, и лукаво улыбнулся:  — А пускай это будут наши спорщики.  — А это идея. Пожалуй, я соглашусь — отозвался Игорь.  — Я тоже не против — сказал в свою очередь я.  — Тогда я выбираю решку — ответил мне Игорь. Это меня раззадорило, и я, вместо того, чтобы просто сказать «орёл», запел:  — Ты ждёшь, Лизавета, от друга привета. Ты не спишь до рассвета, всё грустишь обо мне. Одержим победу, к тебе я приеду на горячем боевом коне. Пионеры засмеялись. Похоже, с одной стороны, они не совсем понимали, к чему я произнёс эти слова (хотя догадаться было несложно), но с другой — искренне радовались разрядке напряжения. Больше всех улыбались Ростислав, Маша и Илья.  — Ну так что? Вы договоритесь, решка — налево, орёл направо, так что ли? — спросил наконец Ростислав.  — А давай наоборот, наоборот интереснее — предложил я.  — Ладно, бросаю — улыбнулся Ростислав. Мы внимательно взглянули Ростиславу в лицо. Он подбросил монету на ладони. Поймал и показал зрителям. Зрители увидели, что она лежит лицом «Лизаветы»(то есть, королевы) вверх. Это означало, что нам нужно идти налево.  — На запад, товарищи! — крикнул Шурик, увидев, как распорядился жребий.  — Погоди — сказал Илья. Сначала нужно заметку сделать о том, что дорога начинается здесь.  — Илья верно говорит — отозвался Серёжа.  — Я знаю, что нам делать! — воскликнула Вика. Она залезла в карман юбки и достала оттуда коробку с пастельными мелками.  — Ничего себе! Как ты догадалась их взять? — удивился Серёжа  — Я всегда их ношу вместе с красками и карандашами. Но в сумку они не помещаются, и поэтому я держу их здесь. Но я не думала, что они сегодня пригодятся — улыбнулась Вика.  — Дай я тебе помогу — попросил Серёжа. Через несколько мгновений на потолке красовался большой и широкий крест, нарисованный ярко-красным мелом. Серёжа поблагодарил Вику и отдал ей мел. Коробочка исчезла в кармане юбки так же быстро, как и появилась.  — Теперь можно идти — сказал Илья. И мы отправились на запад. Шли мы долго, и ни разу не сворачивали направо. Наконец, вдали показалось что-то, похожее на груду мусора.  — Подойдём посмотрим? — предложил Илья.  — Ясное дело — отозвался Антон. Мы подошли к этой куче. «Куча» оказалась шахтёрским привалом. По крайней мере, в углу валялось кайло, несколько касок и ржавая вагонетка. Настолько ржавая, что, казалось, помнила ещё императора Николая Второго. Вслух я сказал:  — Интересно, почему завхоз дальше не пошёл? Неужели ему интересно не было? Вася отозвался с разочарованием в голосе:  — А ты вспомни, как он говорил про эти предметы, какое презрение у него сквозило. Может, поэтому он и не пошёл дальше.  — Но мы-то пойдём? — спросил я с надеждой.  — Мы пойдём. Может, ещё что найдём интересное — заверил Шурик.  — Будем идти по такому же принципу? Всё время налево? — спросила Маша. Шурик поправил очки и ответил задумчиво:  — Пока да, а там видно будет. Вася обратил внимание ребят на то, о чём я сам задумался, но постеснялся сказать:  — Как вы думаете, а почему здесь эти предметы такие ржавые? Здесь действительно до войны добыча угля велась, а потом остановилась? Илья ответил ему:  — Если верить записям в старом лагере, всё произошло именно так. И теперь мы нашли доказательство этому.  — Интересно, а где нашли шахтерит или как его там? Это место тоже рядом?  — Возможно. Ничего нельзя исключать — отчеканил Шурик. Смотреть здесь было больше нечего, и мы пошли дальше. Через несколько поворотов нас ждал сюрприз. Сюрприз не совсем приятный. Мы вышли к тому месту, с которого стартовали. Впрочем, это нас нисколько не обескуражило. Всеобщее настроение выразил Ростислав:  — У нас сейчас два выбора. Или идти назад, или идти направо. Думаю, вы свой выбор уже сделали.  — Естественно, ты ещё спрашиваешь — ответил Костя.  — Мы кто угодно, но не трусы — заметил Игорь грозно.  — Ну тогда пошли на восток. Не задерживаемся! — заторопился Ростислав. И мы зашагали в противоположную сторону. Шли мы долго, опять же никуда не сворачивая. Вдруг вдалеке показался такой ослепительный свет, что мы невольно зажмурились.  — Что такое светится вдали? — поинтересовался Антон. Шурик в ответ улыбнулся:  — Я точно не знаю, но фонари можно выключить. Не заблудимся. Ребята из кружка кибернетики последовали его совету, и мы пошли на свет. Вскоре перед нами предстала шахта. Она была сильно завалена камнями, но всё же это была шахта, потому что там валялась кирка, а наверху висела шахтёрская лампочка. Мы попробовали пройти туда, но вскоре убедились, что щель узкая, и протиснуться через неё может только Антон.  — Жалко, хотелось бы посмотреть поближе. — разочарованно вздохнул Серёжа. — Да она вся обрушилась. Ничего мы там не увидим — ответил ему Костя. И тем не менее кое-что мы всё же увидели. Приглядевшись поближе, мы заметили надпись на деревянной доске. «Здесь в 1946 году бригадой Н.В. Шепелёва была добыта первая партия шахтерита»  — Интересно, а где же были добыты остальные? — спросил задумчиво Вася.  — Может быть, здесь, а может в другом месте. Но то, что добычу свернули уже при Брежневе, доказывает, что запасов было не так уж и много — высказался я.  — Ладно, пора идти дальше — резюмировал Шурик. Мы шли всё время направо, пока опять не обнаружили нарисованный Викой крест.  — Неужели мы заблудились? — грустно спросила Маша.  — Не беспокойся, не заблудились. И благодаря Вике не заблудимся. Вот только нам теперь необходимо думать, что дальше делать — подбодрил её Шурик. Ему на помощь пришёл Антон:  — По-моему, всё очевидно. Теперь надо чередовать повороты направо и налево. Что-то да найдём.  — Выбора у нас нет — сказал Илья задумчиво. На сей раз мы шли очень долго. Я даже потерял счёт времени. Самым дурным в этой ситуации было то, что пейзаж был однообразен. Рельсы и шпалы, шпалы и рельсы. И самое интересное, что я не видел в этом никакой цели. Ну дойдём мы до конца, ну узнаем про местонахождение расщелины. Что нам это даст? Чувство глубокого удовлетворения? Ладно бы реально нашлись артефакты прошлого, но тут, кроме нескольких шахтёрских принадлежностей, их днём с огнём не сыщешь. В общем, прогулка оказалась исключительно для моциона. Но тут вдали раздался голос.  — Ускорим шаги! Готов поклясться, что это человек поёт! — закричал я что есть силы.  — Точно, это мужской голос. Да ещё и на гитаре себе аккомпанирует — прислушался Ростислав. Нас не пришлось долго упрашивать. Мы ускорили шаги и вскоре увидели дверь. Шурик тронул её. Она оказалась не заперта.  — Странно — поморщился он. Но ещё более странным было внутреннее убранство комнаты. Судя по трубам и вентилям, она представляла собой котельную, снабжавшую теплом шахты. Интересно, эти трубы до сих пор передают тепло? Хотя вряд ли. За этим же кто-то следить должен, а эти места покинуты ещё в 70-е. Но, похоже кто-то здесь живёт. Потому что на стенах были разные надписи, вроде: «Спартак — чемпион!» « Цой жив», И многие другие, не столь интересные. Проходя мимо стены, Костя и Серёжа увидели лозунг «Спартак-чемпион», и радостно заулыбались. А в комнате между тем раздавалось: Я начал жизнь в трущобах городских И добрых слов я не слыхал Когда ласкали вы детей своих Я есть просил, я замерзал. Вы, увидав меня, не прячьте взгляд, Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват. За что вы бросили меня, за что? Где мой очаг, где мой ночлег? Не признаете вы мое родство А я ваш брат, я человек. Вы вечно молитесь своим богам, И ваши боги все прощают вам. Край небоскребов и роскошных вилл, Из окон бьет слепящий свет. О, если б мне хоть раз набраться сил, Вы дали б мне за все ответ. Откройте двери, люди — я ваш брат, Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват. Вы знали ласки матерей родных, А я не знал, и лишь во сне, В моих мечтаньях детских золотых Мать иногда являлась мне… О, мама, если б мне найти тебя Была б не так горька моя судьба. Чувствуется, что этот голос вкладывал всю душу в это исполнение. В своё время я на школьном концерте пел эту песню, и пел хорошо. Но я пел как человек, хоть и сочувствующий беспризорным, но всё же семейный. Мои родители живы, и дай им бог прожить подольше. А этот парень, похоже, сам знал нелёгкую сиротскую долю. Мы ещё больше ускорили шаги и обнаружили удивительное зрелище. В углу сидели трое детей — девочка и два мальчика, и слушали четвёртого, который пел известную песню 70-х годов, перепетую в 90-х группой «Несчастный случай». Правда, слух у них был чуткий. Да и мы не были индейцами-следопытами. Кроме того, нас было так много, что нас невозможно было не заметить. Девочка нас заметила. Она обернулась в нашу сторону и крикнула:  — Шухер, пацаны! Сюда пришли все те, кто наши игрушки украл. Вчера они украли наши игрушки, а сегодня нас прирежут! И, не говоря больше ни слова, они сорвались с места и юркнули в дверь.  — Что это было? — непонимающе сказал Шурик. Серёжа начал озираться по сторонам. Наконец, он сказал очевидную вещь:  — Был побег. А вот что делать нам — бежать за ними или возвращаться назад — это уже нам решать.  — Возвращаться назад нельзя. Мы гипотезу Андрея ещё не проверили — серьёзно сказал Илья.  — Кстати, перед нами дверь. Может быть, за дверью дорога к выходу? Они же знали, куда бегут? Если бы там не было выхода, они бы туда не побежали? Когда я высказал это предположение, ребята переглянулись.  — Давайте отправимся. Мы ничем не рискуем — сказал Шурик. Илья согласился с ним:  — Сейчас появилась возможность пройти весь маршрут до конца. И отказываться от неё не стоит. Мы открыли дверь и пошли по подземному ходу. У меня было ощущение дежавю. Снова мимо нас проплывали подземные ходы и рельсы. На сей раз мы шли вразброс — по очереди шагая, то налево, то направо. Но выхода всё не было. Неизвестно, сколько бы мы бродили, но тут Маша нагнулась и подобрала с земли мишку. Обычного плюшевого мишку светло-серого цвета. Увидев это, Сергей Соловьёв громко засмеялся:  — Откуда он? Мы же все игрушки забрали.  — Логично предположить, что он из кармана у кого-то выпал — сказал в ответ Ростислав. Вася догадался:  — А это значит, что они точно здесь пробегали. И это значит, что если мы пойдём в ту сторону, то найдём выход.  — Ну что, пошли тогда! — позвал Антон и пошёл вперёд. Пока мы шли, я всё вспоминал завхоза. Теоретически он мог нас обмануть со вторым выходом. Ведь вполне могло быть так, что он вернулся в лагерь обычным путём, через «парадный вход» старого лагеря, дальше через лес и мимо южных домов. Но через какое-то время мы увидели просвет.  — Здесь какая-то яма — сообщил Ростислав. Действительно, мы вскоре добрались до какой-то ямы. И, к нашему удивлению, эта яма оказалась намного менее глубокой, чем была та, которую вчера обнаружила Вика. Сама Вика первая обратила на это внимание:  — Даже странно. Интересно, эта яма создана природой или её те шахтёры насыпали?  — Сейчас мы этого не узнаем уже. Самое главное, что мы можем выбраться — отозвался Антон.  — Что ж, тогда мы должны это сделать — философски заметил Илья. Мы стали подтягиваться и выбираться. Это заняло порядочно много времени, но всё же у нас получилось выбраться из подземелий, которые в этот раз стали для нас не слишком гостеприимными. Когда мы выбрались, Вика всплеснула руками:  — Господи, как мы запачкались! Она вытащила из кармана юбки носовой платок и стала протирать одежду. Её примеру последовали и другие, которые захватили носовые платки с собой. Впрочем, таковых было немного. Остальные забили и решили дотерпеть до лагеря. Мы стали озираться по сторонам. Вроде лес как лес, ничего необычного. Такие же деревья, как везде. А вот Вика, закончив чистить свою одежду, стала осматриваться с тревогой. Но тут её лицо прояснилось, и она сказала радостно:  — Завхоз был прав. Карьер вон там виднеется. И мы отправились к карьеру. По пути Ростислав то и дело смотрел на часы и говорил:  — Мы порядком припозднились. Пока мы доберёмся, уже время обеда вовсю пройдёт. — Неужели мы так долго плутали? Причём так долго, что сами не заметили этого? — удивилась Маша.  — Получается, так — развёл Ростислав руками.  — В таком случае быстрее назад. Не знаю, как вам, а мне есть очень хочется. Когда мы проходили мимо карьера, я заметил, что от него в южном направлении ведёт тропинка.  — «Вот бы мне по ней пройти» — подумалось мне. Но потом, не сейчас. Сейчас лучше вернуться поскорее в лагерь. Добравшись до лагеря, мы сразу же пошли к столовой, где нас уже дожидалась повариха, которая огорошила нас градом вопросов: — Где вы были, такие чумазые? Обычно всегда вовремя приходите, а сейчас уже обед давно прошёл. Ещё чуть-чуть — и пришлось бы вам давать обед и ужин разом. Шурику пришлось извиняться:  — Простите нас, пожалуйста. Мы были так далеко, что вовремя не успели бы всё равно. Тётя Наташа в ответ только улыбнулась:  — Первая вина прощается. За обедом я сел вместе с Викой и Ростиславом. Уплетая суп, Вика то и дело смотрела на меня и лукаво улыбалась.  — Что такое? — наконец не вытерпел я. Вика не стала растекаться мысью по древу, сказав сразу:  — Ты так задумчиво смотрел в южном направлении, как будто увидел что-то интересное.  — Да, не скрою. Это было — ответил я и рассказал про свои мысли. Выслушав меня, Вика улыбнулась:  — Сходить туда было бы неплохо. Там я не была ещё. И картины не писала.  — Судя по всему, там нет ничего необычного — отозвался я.  — Каждое место — необычное, в каждом есть своя особая черта. И важно подмечать эти черты. Красота мира — в разнообразии– заспорила со мной Вика. Произнеся эти слова, она посмотрела на меня укоризненно. Я же старался отвести от неё взгляд, коря себя за циничный взгляд на вещи, несовместимый с характером этого волшебного места. Почему Виктория Ветощук верит в чудеса, а Андрей Фомин не верит? Мы оба — обычные люди из плоти и крови, что же нас заставляет смотреть на мир по-разному? Но тут Вика сказала решительно: — Я после обеда отдохну пару часов и схожу в ту сторону, осмотрюсь.  — Можно мне с тобой? — спросил Ростислав. Я удивлённо посмотрел на него:  — Мне казалось, что тебе, кроме футбола и баскетбола, ничего больше не интересно. Ростислав посмотрел на меня и хитро улыбнулся.  — Ну, я же не робот, чтобы по заведённой программе себя вести. Я много где люблю бывать, и старался обойти все окрестности лагеря. Даже у озера был, а в старом лагере — тьфу, не сосчитать, сколько раз.  — Ты и в реальности всю Британию объездил — улыбнулась Вика.  — Да, благо, профессия позволяет. Я же профессиональный спортивный рефери. Кстати, Вика, если соберёшься к нам — заруливай в гости. Я буду очень рад тебя видеть.  — Обещаю — сказала она.  — А мне с вами можно? — попросил я. Вика засмеялась:  — Хоть я и люблю работать одна, но надеюсь, вы мешать мне не будете. Лично я не против в вашей компании побыть. Пообедав, мы договорились, что встретимся через два часа возле библиотеки. Это мне было на руку, потому что мне нужно было срочно повидаться с Леной. И вот я уже стою возле библиотеки и неловко стучусь. За дверью слышен весёлый голос Лены:  — Так стучать может только один человек. Заходи. И я зашёл, чувствуя, как в груди сильно бьётся взволнованное сердце. Лена встретила меня доброй улыбкой:  — Так всегда. Мужчина возвращается к любимой из путешествия. А она его ждёт и надеется, что с ним всё будет хорошо.  — Да, в общем и целом ты права — только и смог промолвить я. И я начал рассказывать ей про наш поход. Говорил я взволнованно, то и дело делая паузы между словами, потому что боялся ей объяснить, что через каких-то два часа уйду от неё. Но её больше заинтересовала другая тема.  — Интересно, что случилось с этими детьми? Мне так их жалко! Я не думала, что у нас в лагере могут объявиться настоящие «дети подземелья», словно из повести Короленко.  — Ну, я бы не назвал их детьми подземелья. Они убежали от нас так быстро, словно тренируются в беге всю жизнь. На «детей подземелья» это не похоже. Судя по её выражению лица, она хотела мне что-то сказать, но в последнюю секунду передумала. Мы замолчали. У меня и вовсе язык отнялся. Конечно, доверие между нами восстановлено, но я боялся сказать ей о том, что покину её вечером и пойду на прогулку вместе с Викой и Ростиславом. Я почему-то чувствовал, что это ей не понравится. Но надо было ей об этом сказать. Но стоит начать издалека:  — Странно, почему вожатые всегда наплевательски относились к нашим походам в старый лагерь, но вчера внезапно начали нас отговаривать? А сегодня снова словно воды в рот набрали. Лена посмотрела на меня удивлённо и заговорила, словно нехотя:  — Они с Валерием Геннадьевичем из административного корпуса практически не выходят. Мне это самой странно.  — Неужели? — только и смог вымолвить я.  — Более того, когда мы заезжали сюда — а это было за неделю до вас — нам всем было строго-настрого заказано сидеть по своим «рабочим местам» и не высовываться.  — Вот так номер! Я продолжал говорить односложно. От удивления у меня не хватало слов.  — Положение спасла Алиса. За то, что всё идёт, как положено, мы должны ей в ноги поклониться. Она увидела сцену и скандал закатила: «Я — руководитель музыкального кружка. Почему я на сцену ходить не должна»? После этого эти правила убрали.  — Ничего себе! А мы, согласно тем же правилам, должны были по домам сидеть? — только и повторял я.  — Нет. Вы как раз нет. Вам дана полная свобода. Что хотите, то и делайте. Ты можешь отправиться с ребятами в футбол играть, например.  — Нет, я в футбол играть не пойду. Меня пригласили поучаствовать в очередном путешествии в дальний уголок леса. Я всё же решился и рассказал Лене про планы на вечер. Она нисколько не обиделась, только сказала немного лукаво:  — Танцевать ты боишься, а путешествовать у тебя ноги не устают?  — Я сам не знаю, в чём причина этого всего. Меня к путешествиям никогда особо не тянуло. Веришь, нет — после выпускного вечера наша классная руководительница решила свозить нас в Санкт-Петербург всем классом. Двое не поехало — одна девочка, которая поскользнулась и сломала ногу, и я. Я вспомнил, как я сам сломал ногу и долго лечился. Мне подумалось, что если бы я рассказал вчера Лене про тот случай из детства, она бы поняла мою боязнь танцевать, и у нас не было бы конфликта. Она посмотрела на меня укоризненно и сказала:  — Ну что ж ты делаешь! Ты меня прямо расстроил. Не увидеть Петербург простительно Вике, потому что она — украинка. А любой российский человек должен побывать в «северной Венеции» хотя бы раз.  — Почему ты так думаешь?  — Потому что это самый красивый город России. Я покачал головой.  — Мне больше всего нравятся те города, в которых можно прикоснуться к истории старой России. Новгород, Псков, Владимир, Суздаль. Санкт-Петербург — это город более европейский, собственно, он и строился таким. Его памятники меня мало привлекают. Сначала я жалел об этом, а потом забил. Говоря об этом, я думал, что Лена меня сейчас убьёт. Но она сказала воодушевленно:  — А если мы вместе туда поедем и я тебя проведу по своим любимым местам? Я задумался. В принципе — не зря русский народ придумал поговорку: «с милым рай и в шалаше». А Петербург — не шалаш, а красивый город, пусть для меня и несколько чужеродный. Может быть, любимая поможет мне оценить красоту этого замечательного города. Замечательного именно тем, что древних напластований там нет. Что он построен практически в чистом поле. Вслух я сказал:  — Помнишь Родовича?  — Помню. Он нам новейшую историю стран Запада читал. Хороший был преподаватель.  — А я и не спорю, что хороший. Он нам две лекции читал про Латинскую Америку. И в одной из них так вдохновенно рассказывал про бразильского архитектора Оскара Нимейера, построившего в 60-е годы столицу Бразилии — город Бразилиа, что я на всю жизнь проникся к этому человеку восхищением. Кстати, Оскар Нимейер ещё жив. Дай ему Бог прожить подольше. Мне вспомнилось, как завхоз говорил нам, что его назвали Оскаром в честь того самого Нимейера. Бывают же совпадения на свете! Лена задумалась.  — Помню, помню. Родович тогда классно сказал: «Он построил город в центре своей родины — новую столицу Бразилии, взамен Рио-де-Жанейро. Он мечтал о том, что в новой столице не будет нищеты, горя, слёз и страданий. К сожалению, его мечты так мечтами и остались.» Я продолжил:  — Да, а потом добавил еще: «Будь я архитектором, я бы постарался создать город, в котором человеческие мечты обретали бы реальность. Всю жизнь положил бы на это».  — К чему ты это вспоминаешь? — спросила Лена.  — К тому, что я чувствую себя сейчас лицемером. Невозможно одновременно восхищаться Нимейером, построившим город мечты, и плохо относиться к Петру Первому и строителям Петербурга, которые тоже строили город своей мечты в том плане, как его понимали.  — Не кори себя. Ты просто не распробовал Петербург. Обещаю тебе, что со мной ты его распробуешь и оценишь.  — Ловлю тебя на слове — усмехнулся я. Она же посмотрела на меня серьёзно:  — А можешь ты мне обещать, что завтра проводишь меня в самое красивое место этого лагеря?  — Ты имеешь в виду свой заветный остров? Я с удовольствием там побываю с тобой ещё раз. Лена лукаво улыбнулась:  — Я этого не говорила. Я другое место имела в виду.  — Ничего себе. Какое же?  — Ко мне днём, пока вы в походе были, приходила в гости Славя, просила помочь с подготовкой игрушек. Пока мы шли к ней в кружок, она рассказала мне, как провела незабываемую ночь с Васей. Как они гуляли в лесу до зари, как он Есенина ей читал.  — Представляю — сказал я взволнованно. Перед глазами в одночасье предстала сцена, которую я видел вчера, когда, опечаленный, шёл домой с пристани. А Лена между тем продолжала:  — Славя привела его к озеру, и они провели там несколько часов, слушая звуки природы. Я так ей завидовала, ты не представляешь. И мне подумалось: «Хорошо бы и нам с тобой побывать у озера».  — А ты разве там не была? Она засмеялась:  — В одиночку — была. С тобой — нет. В свою очередь, я тоже засмеялся.  — Давай пойдём туда ночью. Гулять так гулять! Но тут Лена мне возразила:  — Не надо ночью. Лучше утром, когда солнце только встало и мир пробуждается. Мне кажется, тогда озеро выглядит самым красивым.  — Когда я единственный раз там был, это было утром, и тогда оно мне действительно показалось очень красивым.  — Вот видишь. Значит, я права — снова засмеялась Лена.  — Как я люблю твой смех — улыбнулся я.  — Надеюсь, мне завтра не придётся огорчаться — ответила она. Но тут мою голову начали терзать смутные сомнения: — А вдруг я завтра просплю?  — А ты не проспишь. Я приду к тебе и включу радио на полную громкость — сказала она совершенно серьёзно.  — Не знал, что ты такая хитрая — усмехнулся я и протянул ей руку, которую она крепко пожала.  — Ну что, договорились? — спросила она.  — Договорились. Я смотрел ей в глаза. В них светился озорной огонёк.  — Ладно, любимая. Завтра увидимся, и я поведу тебя на край света — сказал я задорно.  — На край света не надо, а к озеру обязательно поведи — попросила она. Я ещё раз обещал ей это и вышел из библиотеки, отправившись домой. По пути домой я задумался. Как так может быть, что у меня проклюнулся интерес к походам и путешествиям? Раньше ведь действительно такого не наблюдалось. Я был типичным «книжным червём», и о новых странах узнавал только из книг. А сейчас как будто добираю то, чего мне не хватало тогда, в детстве. Зачем я хожу исследовать окрестности? Неужели меня, да и других ребят, всерьёз захватила игра в диггеров? Или это просто оттого, что заняться здесь больше нечем, кроме музыки и отчасти футбола? Интересно, сохранится ли во мне эта исследовательская жилка, когда я вернусь домой — а ведь я вернусь домой через несколько дней непременно — или всё так и останется воспоминанием о приключении, приятным сном. Взглянет ли Лена на меня там, в родных местах, или мы снова разойдёмся, потому что я не в силах буду поддерживать огонёк нашей любви? Ладно, на Лену у меня сил должно хватить. Тем более, мне повезло, и мы живём в одном городе. А вот как быть с ребятами, с которыми я познакомился здесь? Это здесь мы товарищи, здесь у нас общие интересы, общие занятия. А что будет там, по возвращении? Мы живём в разных городах и странах. Конечно, в жизни бывает всякое. Например, одна девушка, учившаяся вместе со мной и вместе проходившая педагогическую практику, после неё продолжила общение со своими подопечными и в реальности, и в социальных сетях. Но всё же это, на мой взгляд, исключение из правил. Неужели мы так и останемся случайными попутчиками друг другу? Смена закончится через неделю — и каждый из нас споёт другим — «будьте здоровы, живите богато, а мы уезжаем до дома, до хаты». Не успел я подойти к дому, как из своего дома номер 15 вышла Вика.  — Не передумал ещё на юго-восток идти вместе со мной? — спросила она.  — Нет, не передумал — сказал я уверенно.  — Тогда давай в столовую, нас там уже Ростислав дожидается. Он договорился с поварихой, чтобы та нам накрыла ужин на три персоны раньше времени.  — Ничего себе! Я не знал, что Ростислав на такое способен.  — Я сама удивилась — улыбнулась Вика. Мы со всех ног побежали в столовую. Там действительно нас ожидали Ростислав с поварихой, а на столе стояла тарелка с картофельным пюре, приправленным капустой и разрезанными пополам свежими огурцами.  — Как ты смог повариху убедить? — спросил я. Ростислав улыбнулся:  — Я всего лишь сказал правду. А теперь, пожалуйста, не разговаривай. Нам сейчас далеко идти, и нужно подкрепить силы. Я был с ним абсолютно согласен. Поужинав, мы вместе с Викой и Ростиславом пошли к библиотеке. Вика зашла за мольбертом, а мы с Ростиславом уселись на ту же белую скамейку, на которой я сидел, когда разговаривал с Толей. Я пристально посмотрел на Ростислава и сказал:  — А ты молодец! Честность — лучшая политика. Он мне не успел ничего ответить, потому что Вика быстро вышла из библиотеки.  — Ну, вы готовы? Пошли тогда — сказала она бодрым голосом. И мы снова, как уже несколько раз в последние дни, пошли на восток. Когда мы чуть отошли от библиотеки, Ростислав хотел попросить у Вики разрешения понести мольберт, но его перебил я, усмехнувшись:  — Давай я понесу. Должен же я сделать сегодня хоть один королевский поступок.  — Кстати, а почему у тебя короны нет? — спросила Вика.  — Не нужна она мне. Хорошие поступки можно и без неё делать. А определял повестку дня сегодня всё равно не я.  — Отдал бы кому, как я сделала — пожала плечами Вика.  — Как-то не подумал. Завтра верну — ответил я. Когда мы уже зашли в лес, она сказала восхищённо: — А вы оба, я смотрю, ребята очень умные.  — На глупость не жалуемся — усмехнулся Ростислав.  — Как думаете, вы смогли бы играть в 7-40?  — Ты всерьёз хочешь это организовать? — спросил Ростислав. Она заговорила таким тоном, что стало понятно: вдохновение у неё проявляется далеко не только на бумаге и холсте:  — Да. Всерьёз. К счастью, мне легче всего до журналиста Панкратова добраться из всех участников нашего шоу — я ведь живу в Киеве. Я приеду, поговорю с этим Панкратовым, и надеюсь, получу добро. Это же будет так здорово — турнир на 16 человек! А потом присоединятся ещё и другие!  — Ну, мы всегда готовы присоединиться — сказал Ростислав.  — Вы во всех походах участвуете. Это мне нравится. В разговор вступил я:  — Ну, ты загнула. В поход весь лагерь ходит, кроме двух человек. Уже все окрестности почти исходили.  — Если судить по нашему обсуждению недавно, то в 7-40 тоже будет весь лагерь играть.  — Возможно. В конце концов, это — интересная гимнастика для ума. Не всё же время читать книги и петь песни. После этого разговор потихоньку стал затихать. Немного поговорили о футболе, и закончили. Повод к этому дала сама Вика, сказавшая:  — Хватит болтать. Наслаждайтесь красотой леса. Лес и в самом деле был красив. Но всё же были некоторые детали, которые портили пейзаж. Это я ощутил уже после того, как мы прошли мимо расщелины. В таком лесу не должно быть рукотворных объектов вроде этой пресловутой шахты. Он должен быть оазисом чистой, практически заповедной природы. Но вот расщелина осталась позади, остался позади и второй выход, и мы пошли по замеченной мной тропе на юг. Шли мы долго, пока наконец Вика не вскрикнула:  — Что это? Неужели здесь кто-то был? Перед нашими глазами встала поляна. Обычная поляна, и всё бы на ней было хорошо, если бы в самой середине не виднелось чёрное пятно. Мне сразу вспомнилась эта расщелина, мимо которой мы проходили. Неужели здесь ещё один вход в шахту? Но всё оказалось проще. Это оказалось кострище. Настоящее кострище.  — Интересно, кто здесь костры разводит? — спросила Вика.  — Не знаю — честно признался Ростислав. А вот мне пришла в голову мысль:  — Помните, мы в котельной ребят обнаружили беспризорных? Кто знает, может, это они? Ростислав поддержал меня:  — Может, и правда. Мы же не знаем, где они прятались от нас, когда мы их обнаружили, и они от нас бежали. Может быть, и здесь. Я нагнулся, осмотрел внимательно и сказал:  — Судя по всему, кострище не свежее. Кто-то уже несколько дней им пользуется. Наши вряд ли ходили сюда.  — Почему ты так думаешь? Вечером спросим у ребят или завтра утром на линейке — предложил Ростислав.  — Думаешь, нам скажут? — засомневался я. Вика остановила наш спор:  — Ребята, вы знаете, что мне пришло в голову? Я не буду делать пейзаж. Моё воображение рисует другую картину.  — Хорошо. Мы погуляем пока — заверил её Ростислав. Я поставил мольберт на землю, и мы с Ростиславом ушли, чтобы не мешать Вике. Гуляли мы очень долго. Ростислав рассказывал мне про жизнь в Англии, я его внимательно слушал. Я поделился с ним планом написать книгу, на что он сказал:  — И о чём ты будешь писать? О наших постоянных походах то туда, то сюда?  — Да, хоть бы и об этом. На это Ростислав отреагировал скептически:  — Ну, не знаю. Мне кажется, сюжет будет банален, и никого ты этим не проймёшь.  — Посмотрим. Я здесь познакомился с хорошими людьми, и мне очень хочется посвятить вам книгу. Ростислав посмотрел на меня и сказал:  — Послушай меня. Вот у Вики хорошие картины получаются. Она — настоящий мастер. Если ты не сможешь написать книгу так, как Вика пишет картины — лучше не берись. Я задумался. Действительно, получится ли у меня написать книгу достойной, или я скачусь в клише? Всё же я до этого ничего не писал, кроме пародийных стихов в стиле Мурзилок Интернешнл с Авторадио.  — В случае чего, вы мне поможете — сказал я и процитировал Че Гевару. Ростислав выслушал меня и сказал задумчиво:  — Команданте Че, конечно, великий человек, но он не думал об одном: хватит ли у тех, кого он призывал писать книгу, времени на это. У него самого хватило, но на то он и гений. А мы — обычные люди. Его слова очень сильно врезались мне в душу. Возможно, он был прав.  — Ладно, посмотрим. Сначала надо домой вернуться — ответил я. Больше мы на эту тему не говорили. Наконец, Вика позвала нас:  — Ребята, возвращайтесь! Мы стремглав побежали на поляну и увидели, что Вика стоит и внимательно разглядывает свою картину.  — Завтра доделаю, может быть. А может быть, и нет. Как воображение позволит — сказала она нам.  — Да, воображение у тебя не на шутку разыгралось — вырвалось у Ростислава. Ростислав был прав. На картине было изображено пламя. Яркое, жестокое, всё пожирающее пламя, в огне которого исчезали красивые, стройные деревья. Ещё чуть-чуть — и они станут обугленными головешками. А на переднем плане были изображены бегущие дети. Они изо всех сил старались ускользнуть от пламени. Но успеют они это сделать или нет — остаётся только гадать.  — Ну как вам? — спросила Вика.  — Красиво. И страшно — только и успел выдавить я из себя.  — Ещё бы не страшно было. У меня перед глазами так и стояли дети, бродящие по лесу. Это так ужасно, когда у детей своего дома нет.  — Это тебя Андрей надоумил? — спросил Ростислав. Вика кивнула головой.  — Я, конечно, всё понимаю, но нет никаких доказательств, что этот костёр разводили те самые дети, которых мы видели. Да даже если и они — не факт, что они беспризорные. Может быть, они просто жители окрестной деревни какой-нибудь.  — А здесь есть поблизости деревня? — спросил я.  — Может быть, и есть. Мы же не ходили в сторону от лагеря, только катакомбы обшаривали. А может быть, здесь туристы городские отдыхали. Вика посмотрела на него и спокойно сказала:  — Ростислав, не горячись. В конце концов, это всего лишь картина. — Странно, ты вроде такой светлый человек, а эта твоя картина не похожа на оптимистичную — возразил я. Но Вика спорить не стала:  — Согласна, не похожа. Когда мы вернёмся в лагерь, я напишу вторую часть этого диптиха. Из неё будет видно, что дети выбрались.  — В таком случае, не пора ли нам идти домой? Солнце скоро начнёт заходить — высказал мнение Ростислав.  — Правильно говоришь — согласилась Вика и начала собирать вещи. На обратном пути мольберт нёс уже Ростислав, а я, наоборот, шёл налегке. Это мне помогло поразмышлять. У меня не выходили из головы те дети, которых мы встретили в подземелье. Кто они? Чем занимались? Деревенские они или же беспризорные? И действительно ли они здесь жгли костёр или этим занимался кто-то другой — например, упомянутые Ростиславом городские туристы? Моё сердце чуяло, что с этими детьми мы ещё встретимся. Когда мы вернулись в лагерь, я сразу же попрощался с товарищами и пошёл домой. Сегодня надо лечь спать пораньше. Лене не понравится, если я буду с ней рядом идти сонный, как сурок.