Warm & Cold

      Лето в самом разгаре. День обещает быть жарким: даже с самого утра воздух горячий и тяжёлый. Над виноградниками порхает больше кристальных бабочек, чем обычно, в поисках влаги и питания. В траве громко стрекочут кузнечики, а в небесной вышине перекликаются соколы.       В поисках спасения от зноя, двое юношей направляются к озеру, что находится недалеко от винокурни. Если идти быстрым шагом, то можно добраться до него примерно за час. Для двух длинноногих рыцарей это совсем не составит труда.       Кэйа быстро зарекомендовал себя способным бойцом в рядах Ордо Фавониус. Он быстр, гибок и хитёр. Многие опытные рыцари уже потерпели поражение в дружеском поединке с ним. Однако до своего брата ему ещё далеко: тот успел обскакать его в этом деле на голову и даже не на одну.       Почти два года назад Дилюк стал самым молодым в истории существования ордена капитаном. Он успел побывать во многих боях и отличиться на бесчисленном количестве заданий. Некоторые рыцари ордена даже спорят, во сколько лет юный Рагнвиндр станет магистром. Кэйа, если честно, тоже не сомневается в этом.       Дорогой друг полюбился богам и людям. Такому успеху можно только позавидовать, но вместо этого все смотрят на Дилюка с нескрываемым обожанием. А смотреть было на что: высокий, с яркой внешностью, утончёнными манерами и обворожительной улыбкой. Девушки при виде его краснеют, бледнеют и томно вздыхают. Дилюк же будто бы этого не замечает или делает вид, что не замечает. В любом случае он больше не болтает о глупых девчонках, чему Кэйа несказанно рад. А особо смелым вежливо и сдержано отказывает, объясняя, что он сосредоточен на работе.       Кэйа пару раз становился свидетелем таких сцен и внутри него всё злорадно ликовало в такие моменты. Дилюк даже отказывал красиво и элегантно, так, что вместо слёз на лицах девушек расцветала улыбка, а во взгляде читалось понимание. Может быть потом они долго плакали по ночам в подушку, по крайней мере Кэйе хочется в это верить.       Он же мог любоваться своим названным братом регулярно. Конечно, уже не так много, как в детстве, но всё же. Пусть старший и часто пропадает на заданиях, они всё равно пересекаются в штабе. Он в пример Дилюку тоже переехал жить в казармы: от «Рассвета» до Мондштадта всё равно было бы утомительно добираться каждый день даже на лошади. А на совместных миссиях мог наслаждаться его компанией бесконечно. Когда же выпадают одинаковые выходные, то они вместе проводят их на винокурне или в поместье — вот как сейчас.       Вчера отец заехал по делам в город и забрал их двоих на повозке. Вместо поместья он привёз их на винокурню. Сейчас Крепус проводит здесь большую часть времени из-за работы, временно перебравшись сюда жить. Кэйа и Дилюк любят винокурню. Здесь не так вычурно, как в поместье, есть много интересных книг, красивых видов на сады и виноградники, приятных собеседников из персонала.       Ещё на винокурне можно незаметно стащить бутылку одну-вторую хорошего вина. Дилюк не любитель выпить: он быстро пьянеет и начинает вести себя странно, а перебравши так и просто мог тут же уснуть. Но в присутствии Кэйи позволяет себе расслабиться, ведь мог ему доверять. Тот же этим бесстыдно пользуется, перебирая тяжёлые алые пряди заснувшего друга, аккуратно обнимая и вдыхая запах дыма, который въелся под кожу, аромат цветочного шампуня и совсем сложный, неописуемый, личный запах Дилюка.       К великому сожалению темноволосого, вчера план споить Дилюка с треском провалился. Тот сначала где-то час пробыл в кабинете отца, а по возвращении решил лечь спать пораньше. Сначала Кэйа расстроился, но услышав предложение с утра направиться к озеру недалеко от винокурни, вновь приободрился.       На этом озере они часто проводили время в беззаботном детстве. Не то, чтобы сейчас они были совсем взрослыми, но времени на веселье и безделье у них почти не оставалось. Что до старшего, так тот даже в свободное время находил чем себя нагрузить. Поэтому возможность провести вместе выходной на озере была заманчивой идеей.       Братья встали с утра пораньше, — на самом деле это было даже позднее подъема в казармах, — легко позавтракали, захватили с кухни несколько бутербродов и оладушков, а также пару бутылок яблочного сидра, и направились к ближайшему водоему, пока солнце не успело подняться высоко. Кэйа прихватил с собой незаметно ещё две бутылки отличного вина, которые он раздобыл вечером, но пока это должно оставаться в секрете до подходящего момента. Направляясь в сторону озера и обсуждая с Дилюком службу, он вынашивал в голове план, как того споить и бесстыдно любоваться этим прекрасным личиком и не только на лоне природы. Он определенно романтик.       За разговором время пролетает незаметно, вот уже за поворотом тропинки виднеется сверкающая гладь озера. Пейзаж портит лишь кучка Крио слаймов, прыгающая вокруг туманных цветков. В окрестностях винокурни обитает на удивление много различных слаймов, но чаще всего встречаются именно Крио. Конечно, можно их просто проигнорировать, кажется, что кроме элементальной энергии от холодных цветков этих существ сейчас ничто не интересует, да и в целом слаймы достаточно пассивные создания. Но Дилюк не был бы тем, кем он является, если бы проигнорировал потенциальную угрозу: вдруг ещё нападут на какого-нибудь рыбака.       — Оставь их на меня, — кивает он Кэйе, — и посмотри, нет ли ещё врагов поблизости.       — Ох, не умеешь ты расслабляться, братик, — вздыхает лишь обреченно тот и направляется осматривать ближайшие окрестности.       Хоть они не брали с собой мечи, лишь пару боевых ножей на всякий случай, но зато у Дилюка всегда имеется под рукой Глаз Бога. А этого более чем достаточно, чтобы разобраться со многими неприятностями, Крио же слаймы были изначально обречены.       Осмотр ближайших кустарников и холмов выявил ещё парочку мелких слаймов, беззаботно ползущих в поисках следов элементальной энергии. Если сообщить об этом Дилюку, тот тут же прибежит с ними расправиться. А потом направится дальше и непременно найдёт ещё, может даже найдёт какой-нибудь лагерь хиличурлов поблизости. В итоге всё закончится тем, что они весь день будут драться то с чурлами, то со слайми, то, будь они прокляты дважды, с магами Бездны, пока все окрестности винокурни не будут полностью зачищены. Так дело не пойдёт. Поэтому вернувшись обратно Кэйа докладывает, что никаких подозрительных существ поблизости не было обнаружено. Дилюк, конечно же, верит ему на слово. Как мило.       Теперь, когда со слаймами было покончено, стоял выбор места для привала. Кэйа хочет понежиться на песочке под ярким солнцем, как раз поблизости от того места, где до этого скакали слаймы. Дилюк же настаивает выбрать более тенистую местность на пригорке рядом с песчаной косой. Никто не хочет уступать другому, ведь упёртость была в характере обоих. В итоге Дилюк приводит контраргумент (хотя похоже больше на банальную манипуляцию), что на пляже Кэйа будет сам разогревать еду с винокурни на своём любимом солнышке, а не с помощью сил Пиро. Перспектива протухших бутербродов и засохших оладушков не очень радует, поэтому Кэйа решает уступить.       Расположившись в тени деревьев рядом с водоёмом, юноши быстро избавляются от лишней одежды, оставшись только в плавках для купания. Кэйа незаметно разглядывает фигуру старшего. Не то, чтобы он никогда не видел Дилюка раздетым в этом возрасте, они даже в душевых казармы иногда пересекаются в чём мать родила. В такие моменты Кэйа старается как можно скорее их покинуть, надеясь, что брат не заметит покрасневшего лица. Сейчас же совсем другая атмосфера и рядом нет никаких посторонних людей. Но любоваться собой Дилюк долго не позволяет, откидывает ненужную одежду на покрывало, и с разбегу запрыгивает в озеро.       — Эй, принцесса, хватит там ломаться! Прыгай сюда! — кричит Дилюк, отплыв чуть подальше от берега. А после этого игриво добавляет. — Или боишься холода?       С бесконечной службой Кэйа уже позабыл, что его брат может быть таким. Провокация срабатывает, поэтому, прокричав какую-то угрозу в адрес красноволосого, тот ныряет вслед. Вода действительно оказывается холодной, несмотря на длительную жару. Всё-таки озеро питают воды с Драконьего хребта, так что это весьма очевидно. Вот на озере в Спрингвейле сейчас должно быть очень тепло, даже на Сидоровом озере будет точно теплее.       Поравнявшись с Дилюком, Кэйа злобно отвечает:       — Сам ты принцесса! — и окатывает того залпом брызг, попадая прямо в глаза.       — Ах вот как! — Дилюк не ожидал такой подставы. — Это подло, сэр Кэйа. Я объявляю вам войну!       Всё перетекает в беспощадную игру, где каждый не грешит пользоваться подлыми приёмами. Брызгает прямо в глаза, тянет за ноги ко дну, пытается стянуть плавки и больно щипается за бока. Когда все запасы выносливости оказываются исчерпаны, а на плаву они держатся только из-за врожденной упрямости, первым решает сдаться Кэйа. Надо уметь отступать вовремя, вдобавок не ради шуточной победы он пришёл на озеро. Капитуляцию Дилюк принимает и вместе они выбираются на поверхность.       — Ты был достойным противником, — успокаивает старший.       — Я просто проголодался, после можем продолжить.       — Пожалуй, ты прав. Как давно мы ушли с винокурни? Часа два назад? Три?       — Достаточно, — отвечает Кэйа. Про себя отмечая, что Дилюк всё равно бы заставил его сдаться, не сейчас, так через минут пятнадцать точно. А ведь тот ещё до этого успел расправиться со слаймами почти голыми руками.       Достав их нехитрый перекус из сумки, Дилюк его умело подогревает. Всё же удобно быть избранником богов. А сила Пиро была одной из самых универсальных. Пригодится и в бою против многих противников, и в путешествии костёр разжечь и еду подогреть. Кэйа же вытаскивает из своей сумки пару бутылок яблочного сидра, которые охлаждал флакончик с Крио маслом. Вино он пока не трогает, ещё не подходящий для него момент.       — Честно, я не особо люблю рыбацкие бутерброды, но на природе вся еда почему-то вкуснее, — признаётся Дилюк.       Кэйа с ним согласен, но особо крупные ломтики лука всё же старательно выбирает с куска хлеба. Яблочный сидр приятно освежает и бодрит.       Когда с едой было покончено, Дилюк решает опять поплавать, мотивировав это тем, что надо держать себя в форме. Когда же он превратился в такого трудоголика, а может всегда им был? Кэйа отказывается от приглашения присоединиться. Окончательно вымотаться и в итоге уснуть, так и не осуществив свой план по спаиванию брата, он не хотел. Поэтому ложится на покрывало под тенью высокого ароматного кедра, достав взятую с винокурни книгу. Иногда он бросает взгляд на яркую макушку, которая то появляется, то исчезает под водной гладью. Пение зябликов и скворцов умиротворяет, а теплый ветер убаюкивает. История из книги постепенно начинает ускользать. Как бы Кэйа не хотел этого, сон одолевает его.       — Спящая красавица, долго ещё дрыхнуть собираешься? — глубокий приятный голос совсем близко и что-то холодное, касающиеся груди, пробуждает Кэйю от дрёмы.       Открытым глазом он видит наклонившегося над ним Дилюка. Вода с алых волос попадает на обнажённую смуглую грудь.       — Разве так будили Спящую красавицу? — хитро улыбается Кэйа.       — Предлагаешь поцеловать тебя? — лицо Дилюка становиться задумчиво-раздражённым. С таким выражением на симпатичном личике так и хочется ответить «да».       — А ты против? — решает рискнуть Кэйа.       — А ты предлагаешь?       Кажется, что они сейчас зайдут в тупик. Каждый пытается уклониться от ответа.       — Забудь, — Кэйа опять решает уступить. Сегодня это уже второй или третий раз. — Сколько я так проспал?       — Хм, немало. Я успел два раза поплавать, нашёл парочку слаймов, перекусил. Да, взял ещё одну бутылку сидра.       — И ты меня не разбудил? — младший возмущённо садится.       — Ты так мило спал, не хватило духа тебя разбудить, — улыбаясь отвечает Дилюк, а после этого добавляет. — Так вот: я взял ещё бутылочку сидра.       — И? — Кэйа сначала не понимает, зачем Дилюк делает на этом такой акцент, но после резко осознаёт. — Подожди, ты хочешь сказать, что..?       — Да.       — Откажешься?       — Хм, — Дилюк выдерживает долгую паузу, хотя для себя уже точно всё решил, — пожалуй, сегодня сделаю исключение.       Кэйа расплывается в довольной улыбке. Всё же план споить брата не провалился.       — Но только немного! — сразу добавляет старший.       — Конечно, капитан!       Всё пошло не так, как было задумано изначально, но своей цели Кэйа в итоге добивается. Насвистывая весёлую мелодию, темноволосый начал доставать из своей сумки две бутылки вина.       — Одуванчиковое или виноградное?       — Хочешь начать прямо сейчас? — Дилюк подозрительно косится на бутылки в смуглых руках.       — Чем быстрее начнём, тем раньше протрезвеем. По крайней мере ты, — напоминает Кэйа о слабости старшего.       — Тогда одуванчиковое.       — Точно? Оно крепче. Градус нельзя понижать, если ты не знал, — изрекает он с умным видом.       — Не сомневаюсь, что ты в этом деле знаток, но я не собираюсь столько пить. Я же сказал, что только немного, — Дилюк был уверен в своих словах.       — Конечно, капитан. Как скажете, — Кэйа был уверен, что Дилюк ошибается.       Никогда не стоит пить с Кэйей. Никогда не стоит ему доверять в плане выпивки. Тот в свои пятнадцать лет уже уверенно чувствует себя в отношениях с алкоголем. Любит с ним заигрывать, наслаждаться вкусом и наблюдать за тем, как он туманит голову окружающим. Когда люди пьяны, их язык говорит то, о чем думает человек прямо сейчас. Действия не ограничивают комплексы, внутренние запреты. Вроде бы кто-то когда-то сказал, что истина — в вине, а может Кэйа это сам придумал.       Вот сейчас Дилюк без тени смущения распивает вместе с ним вторую бутылку вина прямо из горла. Ворчит на него раздражённо, когда Кэйа отпивает слишком много. Что-то про «жадину», «принцессу» и «бесстыдника». Сам Кэйа чувствует лёгкость и приятное головокружение, заливисто смеётся на почти каждую фразу старшего. Дилюк же конкретно пьян. Он то ложится на покрывало, рассматривая кружащийся небосвод, то внезапно вскакивает и хочет пойти купаться или разнести какой-нибудь лагерь хиличурлов. Кэйа с трудом удерживает его от этих суицидальных порывов.       В одном из таких порывов Дилюк теряет равновесие и заваливается на Кэйю, который пытался его удержать. Синеволосый недостаточно трезв, чтобы удержать такую ношу на весу, поэтому они падают прямо в густую траву. Несколько неловкая ситуация, надо лишь поднять это прекрасное и пьяное создание на ноги.       — Вставай давай, ты меня так раздавишь, — жалуется младший, стараясь не смотреть в алые глаза напротив.       Дилюк что-то протестующе мычит, а после самостоятельно слегка приподнимается на нетвёрдых руках. Кэйа физически ощущает блуждающий по его лицу взгляд.       — Можешь посмотреть на меня, — звучит так близко.       Кэйа зажмуривается и отворачивается. Слишком близко, слишком неправильно. Если он посмотрит на него, то пропадёт. Он просто хотел споить брата, подождать, когда тот уснёт, а после любоваться им и перебирать тяжёлые волнистые локоны. Дилюк для него непорочен, идол, божество. Такому грешнику как Кэйа запрещено показывать свои чувства, желать чего-то большего.       Он уже давно принял и осознал свою влюблённость. Сначала думал, что это детское, переходное. Но со временем чувство только крепло, пускало корни. Обвивало сердце шипами каждый раз, когда кто-то слишком близко подходил к названному брату. Ускоряло сердцебиение, когда тот его касался. Вот и сейчас сердце громко бьётся где-то прямо в горле, так, что тяжело сглотнуть.       — Посмотри на меня, — повторяет тихим глубоким голосом, — пожалуйста, Кэйа.       То, как он просит, как произносит его имя. Этому больше нет сил сопротивляться. Ничего же не случится, если он просто на него посмотрит?       Кэйа поворачивает голову обратно и раскрывает неприкрытый повязкой глаз. Нет, он больше никогда не будет спаивать Дилюка. Между их лицами расстояние в полторы ладони, Кэйа даже кожей чувствует горячее дыхание. Этот затуманенный взгляд напротив изучает его без какого-либо стыда. Сначала долго всматривается в открытый глаз, затем опускает взгляд на краснеющие скулы, останавливается на губах. После Дилюк отстраняется, чтобы продолжить изучать его шею, грудь, талию. Кэйа не выдерживает и закрывает лицо руками, щёки пылают. Надо как-то остановить Дилюка, иначе Кэйа просто опозорится, возбудившись у того прямо на глазах. Но ему так чертовски приятно, как никогда не было.       От мыслей отвлекают прохладные прикосновения в области живота. Кэйю слегка потряхивает и он резко распахивает глаз, поднимаясь на локтях, чтобы столкнуться с хитрой ухмылкой. Он видит бледные пальцы на своей талии и уже окончательно не понимает, что здесь происходит.       — У тебя такая тонкая талия, прямо как у девушки, — Дилюк пытается обхватить Кэйю руками, показывая, о чём говорит. И Кэйю ведёт от этого.       — Ди… — дыхание перехватывает, — Люк. Прекрати. Что ты делаешь?       — Любуюсь тобой, принцесса.       Пьяный Дилюк сам грех, демон, искушение во плоти. Кэйа больше никогда не будет пытаться того споить. Он поклянётся, только пусть тот прекратит.       — Не называй меня так, — голос неуверенный от смущения.       Никогда Кэйа не испытывал такого смущения до этого дня. А во всех предыдущих эпизодах главным виновником всё равно оставался красноволосый искуситель.       — Хочу и называю.       Пальцы с талии исчезают, чтобы появиться на пылающем лице. Подушечки аккуратно оглаживают пунцовые скулы, останавливаясь на повязке, слегка её поддевая.       — Можешь снять её для меня, пожалуйста. Я всё равно пьян и ничего потом не вспомню. У тебя такие красивые глаза, хочу видеть их полностью.       Дилюк знает, что под повязкой у Кэйи нет никакой ужасной травмы. Ещё в детстве случайно подсмотрел, но не успел разглядеть. Как давно он хотел попросить об этом?       Внутри Кэйа пытается взвесить все за и против, но ничего из этого не получается. То, как смотрит на него Дилюк, как нежно касается чувствительной кожи, что Кэйа готов согласиться на всё, о чём тот только попросит.       — Снимешь её для меня? — решает поторопить.       — А что мне за это будет? — Кэйа на последних остатках самообладания пытается хоть как-то выкрутиться, ищет выгоду.       — Поцелуй, — Дилюк почти по слогам произносит это слово. — Поцелуй для прекрасной принцессы. Только не говори, что не хочешь этого. Я же вижу, как ты на меня поглядываешь, как отводишь быстро взгляд, когда я ловлю тебя на этом. Ты буквально плавишься сейчас в моих руках. Твоё сердце бьётся слишком часто для того, кому безразлично.       Он звучит слишком разумно, слишком трезво для пьяного. Может единственный, кто здесь был пьян — это Кэйа? Может это всего лишь сон, игра воображения? Если это правда, то как Кэйе потом находиться рядом с Дилюком?       — Ну так что? Я всё ещё жду.       Кэйа принимает решение. Пусть он об этом пожалеет, но риск у него в крови.       Лёгкий кивок. Дилюк всё правильно понимает. Он пододвигается ближе, аккуратно поддевает пальцами повязку, стаскивая её с головы. Та почти беззвучно падает куда-то в траву. Кэйа медленно открывает скрытый до этого глаз, щурится им, часто моргая. Ещё достаточно светло и находящийся в постоянной тьме глаз резко на это реагирует. Дилюк терпеливо ждёт, даёт Кэйе привыкнуть. Когда изображение перестаёт расплываться, а глаз больше не болит от естественного освещения, он наконец решает взглянуть в лицо напротив.       — Ох, — вздыхает Дилюк, — ты прекрасен. Эти глаза такие волшебные.       Если можно было смутиться ещё сильнее, Кэйа бы смутился. Вместо этого он издаёт лишь тяжёлый вздох и громко сглатывает. Взгляд опускается на пухлые губы брата, немного сухие на вид и, он уверен, мягкие на ощупь. Мысли спотыкаются на слове «брат». Разве могут быть между ними такие отношения? Разве происходящее между ними нормально? Дилюк пьян и не соображает, что творит. Надо его остановить, пока они не зашли слишком далеко.       Кэйа пытается отстраниться, но сильные руки его уверенно удерживают на месте.       — Куда собрался? — его уверенно возвращают обратно, прижимая ещё ближе, чем до этого.       — Ты об этом пожалеешь, — возражает Кэйа.       — Я об этом не вспомню, — успокаивает Дилюк.       — Тогда зачем ты это делаешь?       — Намекаю тебе, — произносит одним тёплым дыханием непозволительно близко.       Язык быстро скользит по сухим губам, точно давая понять, что ждёт Кэйю дальше.       — Дилюк!       — Тсс, — останавливает тот последнее возражение мягким прикосновением к губам.       Сначала он касается на пробу, совсем легко, почти невесомо. Кэйа резко закрывает глаза: видеть то, что делает Дилюк, выше его сил. Реакция младшего забавляет: такой обычно уверенный и дерзкий, сейчас краснеет и дрожит как девица. Ради такого зрелища стоит напиваться почаще.       После поцелуя Кэйа не наблюдает никаких дальнейших действий и расслабляется, решает открыть глаза и взглянуть на сидящего напротив парня. Тот же игриво улыбается, а в глазах сверкают огоньки — явно что-то задумал.       — Сядь на меня, — в его голосе нет просьбы.       Он отстраняется и садится, поджав ноги, после этого их немного раздвигает. Руки приглашающе хлопают по крепким бёдрам.       — Не заставляй применять силу. Будь послушным мальчиком.       Кэйа и представить не мог, что Дилюк может быть таким. Эти повелительные интонации в голосе, что не терпят возражений. Так и хочется им подчиниться. Поэтому он как завороженный подползает чуть ближе. Приподнимается, а натренированные руки уже сами уверенно его притягивают прямо на колени.       — Вот так, молодец, — Дилюк одобряюще гладит его по обнаженной спине, заставляя покрыться мурашками и сдавленно задышать.       — Хм, не знал, что ты такой чувствительный, — одобрительно хмыкает. — Иди ко мне ближе.       Кэйе жарко. Его уносит. Он уже не отдаёт отчёт своим действиям. Вжимается в горячее тело напротив. Закидывает уверенно руки на шею, обнимает. Тянется самостоятельно к манящим губам. Сначала также легко, лишь касается. Действительно мягкие и горячие. Затем чуть увереннее, пробует на вкус. Обхватывает сперва верхнюю, чуть оттягивая, а после спускается к нижней, долго посасывая. Хочется ещё, хочется больше, и не ему одному.       Дилюк больше не может терпеть и скидывает с себя парня с глухим рыком прямо на спину, тут же нависая над ним. Накидывается на влажные губы беспощадно, без присущей до этого нежности. Покусывает их, больно оттягивает, тут же зализывает ранки. На языке металлический вкус, на губах чужая слюна. Этого всё равно мало. Пытается проникнуть в горячий ротик языком. Кэйа ему тут же раскрывается, активно отвечает.       Братья не могут делать такое. Не могут братья вылизывать рты друг друга так увлеченно. Не могут сдавленно постанывать в поцелуях. Кэйа не сможет после этого обращаться так к Дилюку.       Запоздало до него доходит, что эти постыдные звуки издаёт он сам, буквально скулит в ответ на дерзкие движения языка, который то переплетается с его собственным, то изучает нёбо, зализывает оставленные ранки на внутренней стороне губ. Внизу живота всё сладко тянет, свободные плавки совсем не скрывают эрекцию. Так хочется потереться, прикоснуться.       Дилюк отстраняется, чтобы отдышаться. Они слишком увлечены друг другом, забывают о дыхании.       — Кэйа, пожалуйста, мы должны остановиться. Или мы зайдём слишком далеко.       Тот отстранённо наблюдает за тяжело дышащим Дилюком. Взгляд скользит по припухшим губам, по венке, которая быстро бьётся на шее, по часто вздымающейся груди. Когда взгляд опускается ниже пояса, то Кэйа тяжело сглатывает. Теперь он понимает, о чём говорит Дилюк. Но не он это первый начал, не ему первому прекращать.       — Сам меня соблазнил, а теперь убегаешь?       — Ты меня споил, — пытается возразить.       — Это так на тебя не похоже. Перекладываешь ответственность?       — Пытаюсь исправить сотворённое, пока ещё есть шанс.       — Поздно спохватился, — ухмыляется Кэйа в ответ, снова тянется к манящим губам.       — Я пытался, — разрывая поцелуй оповещает Дилюк перед тем, как снова его возобновить.       Сложно было оторваться от податливых губ, но этого уже обоим казалось недостаточно. Запечатлев ещё один долгий поцелуй, Дилюк спускается цепочкой влажных касаний по смуглой шее. На особо вкусном местечке в изгибе шеи он прихватывает зубами кожу, а после жадно её посасывает. Кэйю бросает от этого в дрожь. Он прекрасно понимает, что делает Дилюк. Руки сами впиваются в густые алые пряди, притягивают ещё ближе, прося сделать так снова. И его поощряют очередным засосом, а затем третьим, четвёртым.       Шея сладко болит от бесконечных укусов, а с губ срываются уверенные стоны. Кэйа бесстыдно потирается пахом о бедро Дилюка. Они сошли с ума, не иначе. Завтра настанет конец света, а может они уже мертвы. Это слишком хорошо для реальности.       — Повернись, — тяжелый шёпот касается разгорячённой кожи.       Кэйа слушается, не может ослушаться. Поворачивается на живот. Трава тут же щекочет лицо, поэтому он прячет его в изгибе локтя.       — Послушный мальчик, — Дилюк одобрительно проводит кончиками пальцев по чувствительной спине, а после опускает ладонь на упругие ягодицы.       В ответ получает громкий всхлип, а затем наблюдает, как смуглое тело сильно потряхивает. Решает повторить проделанное наслаждаясь реакцией. Это так неправильно, но так только усиливает желание. У Кэйи такой сладкий голос, что хочется слушать его ещё и ещё. Дилюк не наблюдал за собой до этого момента садистских наклонностей, но мучить это соблазнительное тело одно удовольствие.       У Кэйи чувствительная спина, интересно увидеть его реакцию, если он оставит на ней несколько засосов. Поэтому придавливает его сверху, почти полностью на него ложась. Кэйа до этого уже потерялся в чувствах, сдавлено постанывая и прикусывая собственное предплечье, но ощущение чего-то твердого между ягодиц его резко отрезвляет. Он уже хочет что-то возразить, вразумить, однако прикосновения горячих губ в области лопаток заставляют забыть все слова. Ему остаётся лишь продолжать сдавленно постанывать и тереться одновременно своим стоящим членом о землю, и задом о возбуждение Дилюка. Слишком много чувств, слишком много прикосновений — этого всего слишком. Он переполнен ощущениями, а в голове пустота, лишь слышно, как быстро стучит сердце. Ещё немного и он готов кончить от всего этого.       Внезапно исчезают губы, дарящие приятные прикосновения. Дилюк замирает где-то в области четырнадцатого позвонка, а после прикасается горячей щекой к вспотевшей спине. Так длится пару минут.       — Дилюк? — решает сдаться Кэйа.       Ответа не следует. Он зовёт ещё раз, но чувствует лишь спокойное дыхание чуть выше поясницы. Приподнявшись и повернув голову Кэйа видит, что его соблазнитель бесстыдно заснул на самом интересном моменте. Реакция алкоголя на организм красноволосого взяла своё, подарив перед этим интересное откровение.       Кэйа чертыхаясь вылезает из-под тяжёлого тела. Переворачивает его, чтоб тот не спал лицом в землю. Собственная эрекция требует разрядки, смотреть же в паховую область Дилюка после всего происшедшего внезапно стыдно. Можно подрочить себе, но почему-то этого совсем не хочется делать.       Синеволосый находит лежащую в траве глазную повязку. Делает пару глубоких вздохов. А затем с разбегу ныряет в прохладные воды озера. Это помогает снять напряжение и привести мысли в порядок. Когда же от холодной воды начинает сводить конечности, Кэйа выбирается на берег. Быстро высушивает тело полотенцем и натягивает одежду, чтобы скрыть оставленные Дилюком следы.       В последней бутылке вина оставалось ещё пару глотков. Кэйа выпивает их для смелости и направляется будить брата. Солнце клонится к горизонту, а им надо вернуться на винокурню допоздна и привести красноволосого в приличный вид.       — Дилюк, — неуверенно касается он обнаженного плеча. — Эй, просыпайся.       Никакой реакции. Не хочет по-хорошему, тогда будет по-плохому. Кэйа отжимает влажные волосы прямо на спящие лицо. Холодные капли воды всё же заставляют пробудиться бессознательное тело.       — Я тебя ненавижу, — бурчит Дилюк, вытирая капли воды. — Сколько я так проспал?       — Много. Часа три, а может все четыре, — это ложь и проверка.       Если Дилюк помнит, что делал пьяный, то сможет сопоставить, что не должен так много проспать. Если он не помнит, то сейчас он будет очень возмущен, начнёт винить младшего в безответственности и неуместной любви к алкоголю.       — О, Барбатос, три-четыре часа? Я вроде уснул, после первой бутылки. Ты выпил в одиночку всю вторую? Кэйа, это так безответственно! Твоя любовь к алкоголю не доведёт тебя ни до чего хорошего. Почему не разбудил меня раньше?       Как и было ожидаемо, тот всё забыл. Кэйа даже завидовал. Это ему придётся жить с этими воспоминаниями как-то дальше. Называть его братом, сидеть за одним столом, ходить в одни душевые. Он что-то на автомате отвечал быстро одевающемуся Дилюку, помогая собирать вещи.       Обратный путь до винокурни они преодолевают почти не разговаривая. Каждый погружен в свои мысли. Кэйа старается не смотреть на Дилюка, находя разглядывание камней под ногами весьма увлекательным занятием. Дилюк же старается так часто не поглядывать на Кэйю, особенно на выглядывающие из-под воротника рубашки засосы.