✧✧✧
Цзян Чэн вспыхивает жарче от пристального, сосредоточенного на нем внимания Лань Сичэня. — Я… Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, — бормочет он, отводя взгляд от красивого лица. — Хорошо, — отзывается Лань Сичэнь. — Я так долго ждал. Он осторожно придвигается ближе, заключая в крепкие, теплые объятья. Цзян Чэн сразу же напрягается. Лань Сичэнь обнимает его, прижимая спиной к груди и аккуратно устраивая их согнутые ноги. Цзян Чэн и раньше видел мускулистую спину Лань Сичэня, его накачанные руки, мощное телосложение в полной наготе на горячих источниках Цайи, но это впервые, когда он чувствует все это так близко. Лань Сичэнь теплый и крепкий, пахнет жасмином и бергамотом. Цзян Чэн думает, что вот-вот упадет в обморок. — Ты нервничаешь, — смеётся низкий голос у уха. Цзян Чэн вздрагивает от дыхания на шее. — Я не… Я не нервничаю, — бессмысленно бормочет он. — Все в порядке, — говорит Лань Сичэнь. — Мы можем не торопиться. Цзян Чэн медленно и осторожно расслабляется только после того, как аромат Лань Сичэня заполняет голову настолько, что он не может думать ни о чем другом. Найдя путь к плечу Цзян Чэна, широкая рука начинает выводить круги на коже. — Мне нравится прикасаться к тебе, — вздыхает Лань Сичэнь, после ещё одного момента тишины. — Твоя кожа такая нежная. И ты чудесно пахнешь. «О нет,» — думает Цзян Чэн, чувствуя, как тяжесть сосредотачивается внизу, — «это конец. Вот так я и умру.» — Подожди, — внезапно говорит он. Лицо пылает, когда он чувствует, как рука Лань Сичэня обвивается вокруг талии и…слишком близко, слишком близко, слишком близко! Лань Сичэнь немедленно отстраняется, вокруг Цзян Чэна снова становится холодно. Затем, он забывает, что хотел сказать… Было слишком много? Недостаточно? Почему он остановил его? — Я не хотел причинить тебе дискомфорт, Ваньинь. Мы можем делать все медленно или нам вообще не нуж… — Я не говорил прикоснуться ко мне вот так, — говорит Цзян Чэн. Вероятно, сегодня в него вселился какой-то демон, не позволяющий просто закрыть рот. Лань Сичэнь смотрит на него с настороженностью. У него идеальная челюсть, широкие плечи. И невероятно теплые руки. «К черту,» — думает Цзян Чэн. — «Пути назад нет.» — Имею в виду… Я… Я хочу сделать это. — Я думал, что тебе будет комфортнее, если мы будем все делать медленно, — осторожно говорит Лань Сичэнь. — Куда ещё медленнее? — огрызается Цзян Чэн почти в истерике. — Мне пришлось терпеть месяцы дурацких ритуалов ухаживания, а затем двухнедельную свадебную церемонию. А теперь мы женаты почти три недели, а мой муж хочет…обниматься, вместо того, чтобы заняться со мной сексом. Из всех людей, Вэй Усянь и твой брат переспали раньше нас, а они даже не женаты! Сильные руки вновь обнимают за талию, в нос бьёт пьянящий аромат. Цзян Чэн издает смущённый звук, когда Лань Сичэнь одновременно успокаивает и усугубляет его сексуальную неудовлетворённость. — Хорошо, — тихо смеётся Лань Сичэнь, прижимаясь к нему. — Твое сердце так быстро бьётся, Ваньинь. Да, потому что я вот-вот сойду с ума, черт возьми, — Цзян Чэну хочется завыть. Между мучительным искушением последних нескольких месяцев и внезапным открытием, что его муж хочет…сделать что-то с ним, но все ещё хочет не торопиться ради Цзян Чэна, мозг чувствует себя настолько измотанным, что до полного отключения осталось всего несколько ошибок. — Если ты хочешь меня… — тихо начинает Лань Сичэнь, — то я уже пообещал, что дам тебе всё. И я сделаю это. Но ты должен сказать. — Я хочу. Я хочу этого. Тебя, — с пылающим лицом бормочет Цзян Чэн, снова прижимаясь спиной к твердой груди. — Чего ты хочешь? — Я хочу тебя, — повторяет он немного отчаянно. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Блять. Теперь он абсолютно уверен, что слышит улыбку Лань Сичэня. — Я хочу, чтобы ты… чтобы ты прикоснулся ко мне. — Где? — спрашивает Лань Сичэнь, проводя пальцами по коже Цзян Чэна. Ласкает челюсть, шею, мягко проводит по груди. И останавливает ладонь на бедре. — Здесь? — шепчет он, дразняще втирая круги на коже все ближе и ближе к заднице. — Или здесь? — говорит Лань Сичэнь, скользя рукой вперёд, касаясь члена под одеждой. — Здесь, — тихо отвечает Цзян Чэн. — Скажи четко, муж, — шепчет Лань Сичэнь. — Я… хочу, чтобы ты прикоснулся к моему члену, — выдавливает Цзян Чэн. Мягкий и весёлый выдох обжигает ухо. — Все, что угодно для моего дорогого мужа, — соглашается Лань Сичэнь, обхватывая большой ладонью его член. Цзян Чэн задыхается. Сичэнь теплый. Блять. И его рука такая… твердая. Он лениво, будто у них есть все время в мире, двигает ладонью. Цзян Чэн чувствует себя немного нуждающимся, немного задыхается. Двигает бедрами, чтобы толкнуться в руку. Чувствует, как что-то твердое упирается в задницу и как разум затуманивается при мысли об этом. Большой палец слегка трёт головку, отчего Цзян Чэн чувствует себя невероятно близко. Руки поднимаются, чтобы схватить Лань Сичэня за запястье и… — Подожди, я… я пока не хочу кончать, — выпаливает Цзян Чэн. Сичэнь замедляется. — Я… Я хочу… — Чего ты хочешь, детка, — спрашивает он. На секунду Цзян Чэн думает: «Боже, я только что сказал, что не хочу кончать». Детка. Детка. Детка. Обращение звенит в ушах. Он настолько отвлечен, что не понимает, что замолчал. — Скажи мне, — просит Лань Сичэнь. Возможно, Цзян Чэну лишь кажется, но он сам звучит немного отчаянно. — Я хочу, чтобы тебе было хорошо. — Хочу, чтобы ты трахнул меня, — тихо говорит Цзян Чэн. Унижение обжигает горло. — Что? — невинно спрашивает Лань Сичэнь. Но Цзян Чэн знает, что Сичэнь услышал его, потому теперь тот ощутимо трётся членом о его задницу, словно вся сдержанность лопнула, как резинка. — Скажи громче, Ваньинь. Я не расслышал. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня, Сичэнь, — повторяет Цзян Чэн, несмотря на смущение в груди, которое огнем расползается по коже. — Громче. — О, ради всего… Лань Сичэнь, если ты не трахнешь меня своим членом, то я уйду из дома, вернусь на Пристань Лотоса, где найду того, кто меня трахнет! — рычит он, крепче сжимая руку и бессознательно подаваясь бедрами назад. Лань Сичэнь смеётся. И внезапно Цзян Чэн оказывается на спине. Его муж нависает над ним с нежной улыбкой. — Я ничего не могу с собой поделать, муж. Тебя так забавно дразнить, — бормочет он, наклоняясь для поцелуя. Когда их губы встречаются, Цзян Чэн удивляется мягкости этого, нежности ладони на своей челюсти и теплоте твердой длины, прижатой к бедру. — Ты становишься настолько отчаянным, злым и раздражительным, что мне хочется трахнуть тебя ещё больше, — говорит Лань Сичэнь, когда они, наконец, отстраняются. «Боже,» — думает Цзян Чэн, беспомощно глядя на него. — «Как он может говорить подобное?» Вытерев слюну с губ Цзян Чэна, Лань Сичэнь вновь обхватывает ладонью его член и лениво поглаживает, глядя сверху вниз сквозь полуприкрытые веки. Цзян Чэн чувствует себя очень маленьким и извивающимся под расплавленным взглядом. — Что ж, — начинает Цзян Чэн, стараясь казаться невозмутимым, но в итоге звуча невероятно смущённо, — Я… тогда сделай это. Ты заставил меня ждать несколько месяцев. У Сичэня хватает наглости покачать головой. — Нет, — отвечает он. — Думаю, ты можешь попросить ещё немного. Затем он обхватывает губами головку и опускается к основанию. — Ох, блять… — Если Ваньиню нравится, он должен сказать мне, — напоминает Лань Сичэнь. Член выскальзывает с неприятно-влажным хлюпом. Он облизывает его, плотно прижимаясь языком к стволу. — Я… хорошо, мне хорошо, продолжай, — скулит Цзян Чэн. Сичэнь снова обхватывает его губами, слегка посасывая. Его бархатисто-мягкий и невероятно горячий рот сладко обволакивает. Слюна стекает по члену к яйцам, которые Сичэнь ласкает скользкими от влаги пальцами. — О боже, блять, — хнычет Цзян Чэн. Он вбирает его так глубоко, что головка бьётся о заднюю стенку горла и это… это всё. — Сичэнь, Сичэнь, пожалуйста, боже, я… я сейчас кончу, я… черт, я кончаю, — беспомощно бормочет Цзян Чэн, извиваясь на простынях, сжимая в кулаках шелк. Сичэнь не отстраняется, сглатывая вокруг пульсирующего члена, позволяя разрядке попадать в горло. Ещё несколько раз облизнув Цзян Чэна, он улыбается. — Понравилось ли моему прекрасному мужу? — спрашивает он глубоким, хриплым голосом. Цзян Чэн прикрывает лицо руками. — Боже, ты опасен. Сичэнь мычит, приоткрытым ртом прижимаясь поцелуем к внутренней стороне бедра Цзян Чэна, посасывая достаточно сильно, чтобы оставить несколько отметин. Мокро. Небрежно. — Хочешь продолжить, Ваньинь? Или передохнуть? — спрашивает он между поцелуями, следами остающимися на бедрах. — Продолжить, — бормочет Цзян Чэн сквозь вату. — Я… Я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо, — говорит он, садясь и дотягиваясь до паха Сичэня. Тот нежно опрокидывает его обратно на постель, целуя челюсть, шею, ключицы. — Мне уже хорошо, — говорит Сичэнь. — Кроме того, у нас ещё будет время. Сегодня вечером, позволь мне побаловать тебя, муж. Я хотел этого с тех пор, как впервые увидел тебя. Сердце Цзян Чэна учащенно бьётся при этом признании. Внезапно разум проясняется и он вспоминает тот день, тот момент, когда впервые встретился взглядом со своим будущим мужем в беседке Пристани Лотоса, когда кои плавали вокруг в поиске еды, а нежные лилии танцевали на воде. Цзян Чэн отвёл взгляд. Лань Сичэнь никогда этого не делал. Он снова целует бедра Цзян Чэна, утыкаясь носом в мягкую кожу и в редкий персиковый пушок. — Продолжай, — говорит Цзян Чэн. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Я хочу, чтобы ты меня трахнул, — снова стонет Цзян Чэн, в очередной раз закрывая лицо ладонями, устав от поддразниваний. Сичэнь усмехается, утыкаясь в бедро. — Ты такой нетерпеливый, детка, — смеётся он. Член Цзян Чэна дергается от интереса к ласковому обращению. Он молится, чтобы было слишком темно, чтобы Лань Сичэнь не заметил этого. — Детка, — повторяет Сичэнь. Блядь. Несмотря на недавний оргазм, Цзян Чэн чувствует, как у него снова встаёт. Улыбка Сичэня становится шире, но он никак больше это не комментирует. — Думаю, ты торопишься, муж. — Сичэнь достаёт масло из комода возле их кровати. — Сначала мне нужно потрогать тебя пальцами, сделать влажным и растянутым, чтобы не было больно. Кожу Цзян Чэна покалывает с каждым словом. Лань Сичэнь говорит так спокойно и буднично, несмотря на то, что секс сочится из каждого слога. Влажным и растянутым. Детка. — Тогда сделай это, — выдыхает Цзян Чэн. Открыв флакон, Сичэнь медленно и небрежно выливает масло на пальцы. Немного капает на тело Цзян Чэна, — член, яйца, бедра — оставляя за собой блестящие следы. Сичэнь улыбается. — Скажи, если будет больно, — говорит он. Цзян Чэн думает, что вот-вот сгорит. Осторожно раздвинув бедра, Сичэнь нежно касается колечка мышц. Смазанные маслом пальцы скользят по краю раз, второй, сразу после чего он приоткрывает рот, прижимаясь им к дырочке Цзян Чэна. Цзян Чэн ахает, волосы встают дыбом. — Ах… Сичэнь, что ты… — Прости, муж, — произносит Сичэнь без намека на раскаяние в голосе. Лизнув Цзян Чэна ещё раз, он добавляет: — Мне остановиться? — …нет, — шепчет Цзян Чэн. — Хорошо, — соглашается Сичэнь. — Ты такой сладкий. Он снова касается языком колечка мышц, облизывая широкими движениями. Цзян Чэн чувствует себя таким… таким влажным. Грязным. Хорошо. Цзян Чэн знает, что Лань Сичэнь не смотрит на него, но все равно прикрывает лицо. Затем его муж вдавливает внутрь мягкий, теплый, влажный язык… И Цзян Чэн не может подавить стон, срывающийся с губ. — Черт, — хрипит он, задыхаясь, — блять, Сичэнь… Сичэнь заменяет язык пальцем, масло облегчает скольжение. Он продолжает лизать дырочку Цзян Чэна, затем переходит к яйцам, мягко посасывая, когда медленно вводит и выводит палец. Чувство странное, но не неприятное, потому что Цзян Чэн… доверяет ему. Откровение переворачивает желудок, заставляет сердце трепетать. — Ещё один, — требует он, решительно подталкивая чужую руку. На этот раз Сичэнь льет масло прямо на отверстие. Он хмыкает, погружая второй палец до самой костяшки. — Как ты себя чувствуешь? — говорит его муж, наклоняясь так близко, что их дыхание смешивается. Цзян Чэн вдыхает аромат жасмина, бергамота и желания. — Странно, — бормочет он. — А сейчас? — спрашивает Сичэнь, сгибая пальцы… так. По позвоночнику проходит тусклая молния. — Так! Сделай так ещё раз, — хнычет Цзян Чэн. Лань Сичэнь слушается. На этот раз удовольствие острое, непримиримое. Снова молния. Цзян Чэн дрожит, сжимая плечи Сичэня в отчаянии и нужде. Слов не хватает или, может быть, хватает, но он отказывается их произносить, поэтому он просто цепляется за тело Сичэня, сжимая ладони все сильнее. — Ещё один, — хрипло говорит он. — Хороший мальчик, — хвалит Лань Сичэнь, медленно погружая третий палец. Растяжка и удовольствие настолько невыносимы, что Цзян Чэн тверд, как камень. (Или, может быть, это потому, что его смехотворно горячий муж только что назвал его хорошим мальчиком. Он не знает. Он запоминает, чтобы разобраться позже.) Тремя пальцами Сичэнь входит и выходит из него. Масло вытекает из задницы, размазываясь по ягодицам и простыням. Кажется, Сичэнь наслаждается видом того, как костяшки исчезают и появляются снова. В равномерном ритме, глубоко и сладко, он продолжает трахать его пальцами. Цзян Чэн задыхается, грудь часто вздымается. — Не забывай, — Сичэнь снова небрежно и мягко целует Цзян Чэна, оставляя слюну на губах. — Я хочу знать, если Ваньиню нравится. — Да, да, — стонет Цзян Чэн. — Продолжай, Сичэнь, мне… мне нравится, мне нравится… — Все хорошо, любовь моя? — Сичэнь сгибает пальцы, улыбаясь во влажные губы Цзян Чэна. — Скажи, я доставляю тебе удовольствие? — спрашивает он темным и сладким голосом. — Ты… ах, блять… Мне хорошо, так хорошо, Сичэнь, пожалуйста… я… — Пожалуйста, что? — спрашивает Сичэнь, выцеловывая его шею. — Скажи, чего ты хочешь. — Пожалуйста, трахни меня, — вскрикивает Цзян Чэн. — Пожалуйста, черт возьми, я не могу… ух… я не могу больше, я… — Но я уже трахаю тебя, — смеётся Сичэнь. «Боги, этот человек — дьявол», — думает Цзян Чэн, особенно когда движение пальцев становится восхитительно-грубым и жестким. — Или ты хочешь большего, чем мои пальцы, милый? — Да, — говорит Цзян Чэн, быстро, тяжело и горячо выдыхая. Сичэнь снова облизывает его рот. — Скажи, чего ты хочешь, — говорит он. — Хочу, чтобы ты трахнул меня своим… своим членом, — стонет Цзян Чэн с ярко-красным лицом. — Что? — Войди в меня своим членом, черт возьми, Сичэнь, — Цзян Чэн чувствует себя настолько расстроенным, что вот-вот заплачет. — Трахни меня, пожалуйста! Пальцы замедляются. С низким смешком, Сичэнь прижимается грудью к его груди. — Ты даже сказал «пожалуйста», — говорит он, убирая руку, чтобы обмазать маслом свой член. — Какой воспитанный. Хороший мальчик. Почти полностью забывая стыд, Цзян Чэн стонет от фразы. Он невероятно тверд, когда Сичэнь плавно прижимается к его входу, тупая головка прижимается к сочащемуся кольцу мышц. Истекающий член Цзян Чэна не остаётся незамеченным. — Только посмотри на себя, — бормочет Сичэнь. — Ты такой твердый для меня. Понравилось немного попрошайничать, да? Цзян Чэн извивается под ним, скользя вниз, пытаясь, наконец, ощутить член внутри, но рука Лань Сичэня крепко удерживает на месте. Другая ладонь сжимает бедро Цзян Чэна — раскрытые пальцы размазывают масло по коже. — Ш-ш-ш, муж. Потерпи, — шепчет Сичэнь, а затем толкается, растягивая Цзян Чэна. Горячий и большой. Слишком. Цзян Чэн дрожаще и громко стонет, сжимая член своего мужа. — Блядь, — выругивается Цзян Чэн. Кровь стучит в ушах. Заполнен. Он чувствует себя совершенно заполненным. — Ты такой горячий, — говорит Сичэнь, носом утыкаясь в его шею. — Посмотри, как прекрасно ты меня принимаешь. У тебя хорошо получается. Цзян Чэн чувствует себя беспомощным, цепляясь за каждое слово Сичэня. Все хорошо. У него хорошо получается. Так сказал его муж. Подняв руки, Цзян Чэн притягивает его вниз для голодного и просящего поцелуя. Слюна висит между ними, когда он облизывает губы. Сичэнь медленно выходит и также медленно погружается обратно. Неторопливо. Глубоко. — Мой муж прекрасен, — смеётся Сичэнь. — Прекрасен на моем члене. Он задевает простату — пучок нервов — и Цзян Чэн видит белое. Он скулит. Затем… Сичэнь останавливается. Отстраняется до тех пор, пока внутри не остаётся одна только головка, которая удерживает Цзян Чэна раскрытым. Но он перестаёт двигаться, перестаёт входить. Цзян Чэн издает раздражённый звук, отчаянно двигаясь вниз в попытке вернуть ощущение заполненности, но Сичэнь удерживает его на месте. — Мм, используй слова, — напоминает он. — Пожалуйста, — стонет Цзян Чэн. — Блять, боже, просто трахни меня уже, — скулит он, чувствуя себя раздражённым и беспомощным одновременно. — Скажи, как ты этого хочешь, — говорит Сичэнь, снова наклоняя бедра, чтобы скользнуть дальше — совсем немного. Цзян Чэн шипит от кипящих под кожей смущения и разочарования. — Ты так мило умоляешь о моем члене. Скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал, — говорит Сичэнь, лениво целуя его грудь. — Просто трахни меня уже, пожалуйста, — вскрикивает Цзян Чэн. — Я хочу твой член, хочу, пожалуйста! Сичэнь милосердно скользит обратно, пока его бедра вплотную не прижимаются к заднице Цзян Чэна. Они в унисон стонут. От удовольствия Цзян Чэн скручивает на ногах пальцы. — Глубоко, — слабо хнычет он. — Что ты сказал? — спрашивает Сичэнь, медленно отстраняясь, чтобы снова войти в него. Снова и снова. В ленивом, медленном ритме. — Глубоко. Ты так глубоко, — стонет Цзян Чэн. Сичэнь снова целует его, пачкая губы слюной. — Ваньиню нравится? — спрашивает он, дыханием щекоча ухо. — Покажи, как сильно тебе это нравится. — Черт, — выдыхает Цзян Чэн. Продолжая толкаться в его простату, Сичэнь нежно играет с его сосками, пока он снова не становится слишком твёрдым. Цзян Чэн чувствует, что распадается на части. — Хорошо, хорошо. Мне нравится, Сичэнь, пожалуйста силь… ах, боже, пожалуйста, сильнее, — бездумно бормочет он, выгибаясь, когда Сичэнь входит и выходит. Лань Сичэнь шипит, когда Цзян Чэн, сминая простыни в пальцах, с каждым толчком бессознательно сжимается. — Посмотри, как мой прекрасный муж умоляет о моем члене. Ты и правда очень ненасытный, да, детка? — он смеётся. Низкий звук рокочет в груди. Верный слову, он ускоряет темп — двигает бедрами быстрее, грубее, с такой силой, что Цзян Чэн вжимается в подушку. — Черт, — вскрикивает Цзян Чэн. Простата снова и снова страдает от безжалостных толчков члена Лань Сичэня. Масло хлюпает между ними, стекая между бёдер. Пот капает с их кожи. Воздух тяжелеет от влажных, прерывистых звуков. От особой чувствительности его колени сводятся вместе, но реакция Лань Сичэня мгновенна — руки взлетают к бёдрам, обхватывают ноги и закидывают себе на плечи. Наклоняясь вперёд, он почти сгибает Цзян Чэна пополам. Член проникает глубже, толчки становятся сильнее. Цзян Чэн настолько потрясен, что ему хочется плакать. — Боже, Сичэнь, пожалуйста… ты… так глубоко… — Ты хорошо справляешься, муж, — произносит Сичэнь, целуя в висок, сладко и нежно, несмотря на грубые толчки. Цзян Чэн стонет, чувствуя, как он сильнее сжимает его бедра. — Такой… такой красивый. — Это… хорошо… Пожалуйста, ещё, Сичэнь, пожалуйста… — Хорошо, детка. Мой хороший мальчик прекрасно меня принимает и так мило умоляет. — Сичэнь обхватывает пальцами чувствительный член. Цзян Чэн вздрагивает, всхлипывая от контакта. — Ты заслуживаешь награды. Позволь сделать так, чтобы тебе было хорошо, — уткнувшись ему в шею, Сичэнь улыбается. Цзян Чэн одновременно толкает его в грудь и сжимает плечи в тисках, чередуя «слишком» и «недостаточно». — Блять, блять, блять, — скулит Цзян Чэн. — Сичэнь, я… я собираюсь снова кончить, я не могу… я не… — Можешь, — просто говорит Сичэнь, снова наклоняясь, чтобы поцеловать его. Поскуливая в приоткрытые губы, Цзян Чэн кончает. Белое пачкает животы. Сичэнь улыбается, облизывая сперму с ладони. Цзян Чэн моргает, глядя на него. Голова все ещё кружится, будто он едва не упал с высоты. — Продолжай, — слабо просит Цзян Чэн. — Я… я не говорил тебе остановиться. Сичэнь смеётся. Теплый звук заставляет кончики пальцев перед глазами расплываться (или, возможно, это последствие умопомрачительных множественных оргазмов.) С новой силой Сичэнь притягивает Цзян Чэна ближе, гонясь за собственным освобождением. Он безжалостно трахает его, раз за разом задевая простату с низкими, задыхающимися стонами. Цзян Чэн дрожит под ним, настолько опьяненный недавним оргазмом, что слюни размазываются по подбородку от слишком большого количества грязных поцелуев. — Черт, Ваньинь, если бы ты только видел себя, — стонет Сичэнь между толчками. — Ты чертовски прекрасен. Мне невероятно повезло. — произносит он. Цзян Чэн может только ахнуть в ответ, задыхаясь от нарастающих ощущений, пока Сичэнь продолжает толкаться в чувствительную дырочку. — Поцелуй меня, Сичэнь, поцелуй меня, — почти умоляет он, обхватывая своего мужа за плечи. Тот наклоняется, языком дразня его губы. Цзян Чэн в полном беспорядке, на грани очередного оргазма сразу после того, как едва отошёл от прошлого. Сичэнь смеётся, когда Цзян Чэн прикусывает его нижнюю губу, голодный, возбуждённый и обезумевший от удовольствия. — Детка, — шепчет Сичэнь, когда тело Цзян Чэна дрожит и сжимается при каждом толчке. — Ваньинь, я близко, я… — Кончи в меня, — говорит Цзян Чэн, не задумываясь, — заполни меня, муж, сделай своим. Пожалуйста. Бедра Сичэня сбиваются с ритма. Впервые за сегодняшний вечер он выглядит ошеломлённым — Цзян Чэн слишком погружен в собственное удовольствие, чтобы заметить, как учащается чужое дыхание. Сичэнь толкается в него сильнее, глубже, темп становится все более и более неустойчивым, отчаянным. И все это время Цзян Чэн извивается, мучимый экстазом ощущений. — Давай, детка, — стонет Цзян Чэн, — войди в меня, заполни так, чтобы оно вытекло наружу… Это происходит внезапно: со стоном Сичэнь погружается внутрь по самое основание, член пульсирует внутри. Сичэнь продолжает медленно входить и выходить, прежде чем окончательно изливается. Каким-то образом, ощущение того, как Сичэнь двигается в его дырочке, толкает Цзян Чэна через край. Его снова накрывает оргазм, на этот раз сухой. Дрожа всем телом, он сильно сжимает член Сичэня. — Блять, блять, блять, — скулит Цзян Чэн, мгновенно превращаясь в хнычущее, потное месиво. Сичэнь прижимает его к себе, целуя виски, шею, уши. — Ты прекрасен, — шепчет Лань Сичэнь, как только Цзян Чэн снова может дышать. Лениво разомкнув губы, они снова целуются. Цзян Чэн никогда не чувствовал себя настолько расслабленным и грязным одновременно. Он устало мычит, измученный тремя оргазмами и лучшим сексом в своей жизни. — Ты хорошо справился, муж, — говорит Сичэнь, медленно выходя из него. Цзян Чэн чувствует, как масло и сперма вытекают из дырочки, которая сжимается, непривычно-пустая без Сичэня. Блять. — Ты идеально подходишь для меня. — … Мне было хорошо, — произносит Цзян Чэн после мгновения молчания. Сичэнь устраивает их так, что они снова лежат, прижавшись друг к другу, несмотря на отвратительные жидкости вокруг и между ними. — Я рад, — смеётся Сичэнь, выдыхая ему в затылок. — Мой прекрасный муж. Видишь, что происходит, когда ты позволяешь мне позаботиться о тебе? Цзян Чэн чувствует, как на животе высыхает сперма, но почему-то не может собраться достаточно, чтобы волноваться. Он уклончиво мычит, слишком измотанный, чтобы смущаться. — Не будь таким самодовольным, — бормочет он, прижимаясь к Сичэню ближе. — Ты ещё должен наверстать упущенное за три недели. Услышав низкий, сладкий смех своего мужа, Цзян Чэн понимает, что они сделают больше, чем просто наверстают упущенное. Ему уже не терпится.✧✧✧
(— Ну, — говорит Цзян Чэн однажды утром, просто для справедливости, — не похоже, чтобы ты говорил о своих желаниях… — Я каждый день пишу тебе стихи о твоей красоте, твоём интеллекте и том, как бы мне хотелось прикоснуться к тебе, — отвечает Лань Сичэнь. — Что? — Ты смотришь, как я пишу! Ты читал некоторые из них вслух! Просил меня почитать тебе! Цзян Чэн заикается. — Я думал, ты на самом деле увлечен весной и лотосами! — огрызается он. — Ваньинь, — говорит Лань Сичэнь, — этот конкретный пример был метафорой о моем желании творить с твоим телом ужасные вещи. Цзян Чэн теряет дар речи. — Метафора.)