Снова рядом.
— Я хотел бы знать больше, — Кэйа слегка наклонил голову в сторону своего собеседника, озадаченно смотря на чёрное полотнище неба. Отчего-то сейчас оно манило его взгляд ещё больше, нежели прежде, а он и не противился этому. — Ты… хочешь знать причину, по которой тебя отправили сюда? Или вернуть воспоминания? Было непривычно снова слышать и видеть его таким вовлечённым в беседу. Даже немного смущает, если честно признаться. Но Кэйа этого, конечно же, никогда сам не скажет и будет лишь делать глупо-серьёзный вид. — И это тоже, но есть ещё много странностей и несостыковок. Например, я всегда знал, что там, откуда я родом, не действуют законы Селестии, следовательно, и глаза Бога получить каэнрийцы не могут… — Но у тебя же… — Именно. Странно, что я получил его так поздно, да ещё и в такой подходящий момент. И тут Дилюку стало некомфортно. Действительно, если бы всё не сложилось столь удачно, и Кэйа бы не получил милость богов, то Дилюк наверняка бы нанёс тому неизлечимые увечья.Да что там, он бы мог убить его.
Но казалось, Кэйю эта тема уже давно не задевала, потому он и продолжил тем же спокойным размеренным тоном: — Такое чувство, будто моя смерть не принесёт им выгоды… К слову, где сейчас мой глаз Бога? — У меня в кабинете. Я решил, что тебе пока не стоит пользоваться им, вдруг причина твоего состояния связана с элементальными частицами. Он чуть отличается от моего, как будто… — Неполноценный? Согласен, больше смахивает на фальшивку. Но что поделаешь, какой выдали, тем и пользуюсь, хе-хе… Странные попытки разрядить обстановку скорее вводили в ещё большее недоумение, поэтому Кэйа, понимая это, замолчал, отхлёбывая приличную часть вина из бокала. Пора бы ему заканчивать с этим. Пора прекратить притуплять эмоции, боясь, что кто-то заметит эту мерзость.Ха-ха, «мерзость».
— Может, на днях нам стоит отправиться в Ордо? — Дилюк повернулся к нему в попытке возобновить беседу. Что за удивительная ночь? — Ты и вправду первый мне это предлагаешь? Несмотря на неприязнь? Похвально, однако… — Думаю, сейчас мои давние разборки вообще не стоят внимания по сравнению с твоим состоянием. А там мы можем расспросить алхимиков… Лиза же до сих пор на посту? — Она не была бы Лизой, если бы решила потратить силы на поиск новой работы, о чём ты? — И то верно. Тогда пойдём утром, ты же сейчас в порядке. — Живой, как видит господин мастер. Вот что-что, а от извращённо-вычурных обращений капитан ещё не был намерен отказываться. Это, между прочим, было не очень приятной деталью в его уже более-менее открытом поведении. Но Дилюк не потерял надежду в то, что вскоре сможет слышать от Кэйи обычное «Дилюк».«Люк».
Снова в голове всплывает этот слабый голос. Может, ему почудилось? Может, просто не расслышал? Нет. Он всё прекрасно слышал. И он должен об этом спросить, насколько бы нелепо не прозвучал его вопрос. — В утро, когда ты устроил погром, я услышал от тебя крайне странное обращение, ты был как в бреду. Кэйа нервно усмехнулся и дал ещё более глупый ответ: — Это не я. — Не шути, прошу тебя, Кэйа, — если бы можно было, Дилюк одарил бы его оплеухой. Конечно же, очень аккуратной оплеухой. Но капитан лишь серьёзно свёл брови и перевёл взгляд прямо на Дилюка: — Но я правда. Этого. Не помню.«О, Боги, да что же за чёртовщина…»
***
Утро.
— Вижу, господам хорошо спалось? — Аделинда была рада видеть их обоих за завтраком, поэтому вся она словно светилась в ранних солнечных лучах, подавая тарелки и приборы. — Впервые за долгое время, мисс, — Кэйа вежливо улыбнулся и глянул на отстранённого Дилюка. Было заметно, что если бы не ежедневная привычка, то он не отказывал себе поспать чуть подольше.Точно сова. Забавно.
Сегодня по их плану день обязан пройти продуктивно. Сначала штаб, а позже собор для дополнительного осмотра, этим сейчас явно не стоит пренебрегать. А под конец на рынок. — А последнее с какой стати нам сдалось? — удивился Кэйа, уже стоявший в дверях и ожидавший своего занятого спутника (хотя, сейчас тактичнее было бы сказать «попутчика»). — Ты собрался теперь до конца жизни ходить в моих старых рубашках? — Но они довольно милые, смотри какие объёмные манжеты, а этот ворот, я словно заморская принцесса! — Кэйа манерно откинул пряди назад, хихикнув. — Ты словно идиот… — У меня был хороший учитель в детстве, — он хитро посмотрел на него, щуря один глаз. Да и второй, под повязкой, наверняка тоже. — И это ты.Что ж, эту словесную дуэль он, пожалуй, выиграл.
Они вышли за порог. Так тоскливо и пустынно в виноградниках, земля промерзает с каждым днём все глубже и глубже, а ветер будто хочет снести все на своём пути. Ветви деревьев нещадно трещали под его напором, уже полностью голые, скинувшие последние гниющие листья. Ещё чуть сильнее — и они надломятся полностью. Что ж, это приятная пора для размеренных размышлений под чашечку чая у камина, когда ты засыпаешь от тепла, вполуха слушая невидимых бесов, что пляшут под окнами… Но им двоим сейчас явно не стоит так расточительствовать временем. Дилюк торопливо поправляет перчатки. Ох уж эти привычки аристократов. — Давненько я не ходил на своих двух, — Кэйа не смог сдержать смешка, — да ещё и с кем-то. — Прошла только неделя, да и тебе не смертельно. — Если опять свалюсь в обморок, тащить будешь ты, согласен? — Согласен, до ближайшей канавы. Чтобы не перекрывал дорогу прохожим. «Хе-хе, словно в детство попал, так же весело», — мельком пронеслось у Кэйи. Дорога, как оказалось, не заняла много времени и была не такой унылой, как думал он изначально. Они с Дилюком говорили об сезонных изменениях в природе, неоднозначной ситуации со скоплениями монстров у стен, открытии Инадзумы… И отчего-то оба опасались говорить о прошлом. «Сейчас явно не стоило портить настрой откровениями, сопливыми воспоминаниями», — думали оба. Но правда была в том, что упоминания прошлого всё ещё жалило их, задевая старые раны, заставляя бездумно обходить эту тему стороной. Возможно, сейчас всё будет в порядке, но через некоторое время им придётся прийти к этому разговору. Прийти так, чтобы он случился не таким спонтанным, как прошлый, чтобы после него они могли вздохнуть полной грудью и улыбнуться друг другу.________________________________________
Вот и старое знакомое здание Штаба. Всё точно такое же, без каких-либо изменений. Собственно, иначе быть и не могло. Кэйа без раздумий хватается за ручку двери, однако тут же осознает, что сейчас за его спиной стоит человек, которого совсем не прельщает переходить низкий порог и вспоминать неприятные события отсюда. Он оборачивается, смотря на Дилюка, неуверенно ступившего на первую ступеньку и осматривающего невзрачные оконные рамы. — Ты так и не передумал? Я и сам могу справиться, если только ты захочешь, не нужно заставлять себя. Дилюка все так же охватывало липкое чувство неприязни, которое он взращивал в своём сердце долгие годы. Но сейчас ему далеко за 18 и он не тот вспыльчивый мальчишка, идущий на поводу у эмоций. Он научился здраво мыслить, отбросив лишнее. Он научился сдерживать свои чувства, что порой бывают слишком непредсказуемы. — Я пойду. Велика вероятность, что когда-нибудь мне бы всё равно пришлось побывать здесь снова, и уж лучше пускай это случится сейчас.Осталось ведь совсем немного до истины, так ведь?
_____________________________________
— Видят боги, здесь что-то явно нечисто… — Лиза по своему обыкновению улыбнулась и отложила чайный сервиз, чуть позвякивая тонким фарфором, — И что же привело вас ко мне, джентльмены? — Добрый день, мисс Минчи, простите за беспокойство, но у нас с капитаном есть пару вопросов, и часть из них может косвенно касаться истории древних государств. — Дилюк, на удивление, начал первым, выказывая уважение. По крайней мере, во время работы его часто пугали необузданным нравом местного библиотекаря, отчего этот образ чётко отложился в его голове. Нужно не давать ей повод сердиться. Улыбка сошла с её лица, будто заостряя все его мягкие черты. Будто прочитав по глазам, она тут же спросила, обращая внимание уже на Кэйю: — Капитан, вы снова нашли неприятности на свою голову? Или это неприятности нашли вас? Эта женщина поражала своей догадливостью и, думается, даже без этого вопроса она с лёгкостью узнала бы причину. Кэйа сдержанно улыбнулся, стараясь поддержать стиль сложившейся беседы: — Пожалуй, второе сейчас подходит как никогда идеально. И мне… нам очень хотелось бы, чтобы Вы открыли нам глаза на происходящее сейчас с моим телом и сознанием. Они приняли приглашение присесть рядом, но от чая отказались. Уж больно экзотичен ведьмин вкус, никогда не угадаешь, что ещё она могла добавить в своё питьё. Далее же Лиза слушала молча, периодически вскидывая брови в знак удивления и заинтересованности. Чай, увы, давно остыл, так как рассказ Кэйи был продолжительным, а в некоторые детали не был посвящён даже Дилюк. Глаз, синие огни, странные сны… Все это в конечном итоге слилось в абстрактную картину, смысл которой ещё предстоит разгадать, и не факт, что этот смысл окажется единственным верным. В один момент, когда слов не осталось вовсе, Кэйа замолк. Наступило грузное молчание, продолжавшееся не меньше минуты, но этого времени вполне хватило, чтобы Лиза смогла переварить услышанное и сделать хоть какие-то выводы о ситуации. — Что-ж, если я правильно поняла, ты хочешь узнать причину, по которой дважды чуть не умер? — Трижды. В последний раз, по словам мастера, я чуть не перерезал себе вены в бреду, — он мельком посмотрел на сидящего рядом и удивился тому, насколько тот был встревожен: глаза Дилюка бегали из стороны в сторону, избегая самого Кэйю. Сейчас от его привычного состояния не осталось и следа. «Ох, Дилюк, и досталось же тебе от меня…» — Не столь важно, ведь ты сейчас сидишь прямо передо мной, живой и невредимый. Но все же я предполагаю, что твои странные сны явно связаны с физическим состоянием. Не думал, что это могут оказаться те самые утерянные воспоминания, которые ты так жаждешь вернуть? — Думаю, это верно. Но правда ли всё, что я вижу — истинная память, не искажённая временем? Правда ли я могу верить всему, что вижу? Знаете, мне в последний момент даже начало казаться, будто я слышу голоса. Они гудят где-то внутри головы и рвут на части. Не помутнение ли это? Может, я просто уже настолько душевно болен, что начинаю разваливаться по-настоящему? — Кэйа, не неси чушь. Впервые за долгое время Дилюк заговорил. По сухому тону было точно ясно, как ему неприятны столь печальные рассуждения и отчаянные попытки объясниться. Лиза заинтересованно глянула в его все так же беспокойные глаза, чем заставила чуть смутиться: — Почему вы считаете эти слова чушью? Мне кажется, что капитан просто-напросто скептичен в некоторых моментах. Это вполне в его характере, не находите? Но я всего лишь скромный библиотекарь и мало чем могу вам помочь в этом странной ситуации… Неужели они пришли сюда зря? — Хотя, я знаю того, кто возможно может понять вас лучше меня, капитан Кэйа. Прошу, позвольте мне отлучиться на пару минут. Лиза грациозно встала, поправляя выбившиеся из причёски пряди, и поспешно удалилась под цокот собственных каблуков. Кэйа и Дилюк наконец могли выдохнуть, оставшись наедине. — Эх, как же я скучал по этому чувству… — Кэйа довольно пощурился от солнечных лучей, нагло ворвавшихся в окно. Дилюк нашёл эту сцену довольно спокойной, поэтому дал волю эмоциям: — Чувству, будто тебя вот-вот поджарят? — Ахах, ты настолько её боишься? — Нет, просто… Она слишком непринуждённо говорит о таких вещах. Будто о чём-то догадывается, но в то же время не хочет сама лично узнать правду. В чём же причина такого поведения? Хотелось бы понять… — Я прогуляюсь у стеллажей, — Кэйа неспешно встал, слегка коснувшись чужого плеча, — может, найду что-нибудь полезное. Как-то неспокойно. С недавних пор Дилюку становится не по себе каждый раз, когда он теряет его из виду. Боится не успеть, если с ним что-то случится. Какая-то незначительная часть мозга шептала, что он попросту превращается в параноика, но что теперь поделать. — Я с тобой, — он поднял взгляд вверх, до жути нелепо хватая пальцы со своего плеча и заставляя Кэйю застыть в замешательстве. Пока в глаза ему (а точнее, в глаз) можно смотреть спокойно — синее нечто закрыто плотной повязкой. На самом деле, Дилюк и сам не до конца понимал, почему ему было так тревожно от него в тот вечер. Непривычно? Вряд ли. Неприятно? Может быть, но и это вызывает сомнения. Благо, видимый аметист напротив был все так же спокоен и красив. — Не думал, что тебе так нравится рыться в бумажных кипах. Совсем стареешь? Или, может, отрекаешься от прошлого? — растерянно усмехнулся тот, пытаясь освободить руку. Это было… неожиданно. — Прошлое остаётся в прошлом, Кэйа. До прихода Лизы они успели осмотреть несколько книжных полок с исторической литературой, но ничего дельного так и не отыскали. Наверное, информация о Каэнрии не пользуется спросом. Или по какой-то причине засекречена, кто знает. — Может, получиться найти что-нибудь в учебниках алхимии? — Дилюк наблюдал, с какой скоростью капитан пробегает глазами по страницам, почти вертикально. Он точно всё это прочитывает? Кэйа отстраняется от книги, задумавшись: — Вполне может быть. Будь так любезен, верни-ка это на место, — записи моментально оказываются у Дилюка в руках. На самом деле, Кэйа уже давно понял, что чего-то конкретного они здесь не найдут. Ему просто нужно было как-то скоротать время, заняться делом в конце-концов. Да и Дилюк не успокоится, пока не появится возможность помочь хоть чем-то… пускай и столь бесполезным. Ах, ну какой же он бесцеремонный, встал за спиной и молчит, словно бедный родственник. — Ты слишком горячо дышишь, — Кэйа чуть съёжился, пока тот разглядывал страницы из-за его плеча, — тебе что, и вправду настолько интересно? Кажется, отчасти это было правдой, поскольку Дилюк свёл брови, будто вспоминая что-то: — Нам упоминали об этом в академии, вскользь, но это точно было… Кэйа возвращается к заголовку и довольно улыбается: — Ты про философский камень? Я тоже помню эту странную лекцию с демонстрацией трансмутации, она была просто отвратительна… — Ты сам не разобрался тогда в реактивах и создал шумиху. — Эй, это был незапланированный эксперимент! Ахах, кто ж знал, что этот камешек есть лишь в теории. Сейчас мне думается, что это звучит не более чем бред, ты так не думаешь? — Может быть, ты прав. Сведения довольно старые, а большая часть данных утеряна. Хотя, может когда-нибудь люди и создадут его, но не думаю, что мы к тому времени ещё будем… Дилюк на полуслове оборачивается к Кэйе и замирает. Прядь, что всегда выбивается в самом удачном месте, полупрозрачная от утреннего света радужка, дрожащие ресницы. Он слишком близко. Надо бы чуть отстраниться, учитывая, что капитану не слишком приятен подобный физический контакт. Как же можно так забыться? Кэйа, так и не услышав окончания фразы, решает взглянуть на Дилюка, однако тут же их глаза сталкиваются в несчастных сантиметрах друг от друга. Последующий вдох дался с великим трудом, обжигая лёгкие словно от раскалённого воздуха.Нехорошо всё это, ой как нехорошо.
Выглядит как клише из того романа, что капитан так и не удосужился дочитать. Уж больно наивно и сопливо, но что поделаешь. Но несмотря на это, выглядела эта сцена все также неловко. «Если бы только этот стеллаж выразил ко мне сожаление и соизволил упасть прямо сейчас, прямо на наши головы…» Не ему одному хочется провалится сквозь землю, Мало того, Дилюк пытается всеми силами, как можно аккуратнее и тише дышать, пока в один момент просто не отходит в сторону, не произнося более ни слова. Казалось, смятение должно уйти, а волнения стихнуть, но в тот же момент за их спинами раздаётся уже знакомый слащавый и напевный голос: — Предлагаю голубкам отложить все нежности и пройти за мной. И пока Дилюк, наливаясь пунцом, решал, какое окно выбрать для побега, Кэйа лишь вздохнул, с неподдельным сарказмом выдав что-то наподобие курлыканья.__________________________________
На верхних этажах располагалось несколько алхимических кабинетов. Запах гари и спирта пронизывал всё насквозь, но никто из местных уже не обращал на него особого внимания. От людей, работающих снизу, порой можно было услышать шутки о скорой погибели, так как алхимики были напрочь лишены инстинкта самосохранения, проводя все более и более безумные эксперименты. Кэйа редко бывал здесь, по понятным причинам, а сейчас же, стоя у стены в загромождённом кабинете, чувствовал себя крайне неуютно. Про Дилюка можно было сказать абсолютно тоже самое, за исключением ещё одной маленькой детали: мочки ушей всё никак не хотели белеть, безбожно выдавая его с головой. Ещё немного, и он окончательно почувствует себя пристыжённым на глазах у толпы мальчишкой. — Вы пришли удачно вовремя, господа, даже не верится, что вам не пришлось сделать прогулку до Хребта, — Лиза закрыла дверь и провела их к дальнему рабочему столу, что по своей захламлённости не уступал всей комнате в целом. Из-за неаккуратных бумажных стопок показалась светлая макушка, а затем и её обладатель. Лиза с улыбкой продолжила: — Я вкратце объяснила господину Альбедо вашу ситуацию, и он нашёл её довольно интересной, поэтому согласился на беседу. Правда же, господин Альбедо? Молодой человек утвердительно кивнул головой: — Верно. Мисс Минчи ввела меня в курс дела, но без всех подробностей мне будет сложно что-либо выяснить, поэтому прошу Вас, капитан. Кэйа вздохнул — уж слишком много раз на дню он говорил одно и тоже. Но это сейчас необходимо, поэтому он тут же принялся повторять свою историю, стараясь не забыть про, казалось бы, незначительные детали. Альбедо скрестил руки, отводя взгляд светлых глаз в пол и обдумывая всё услышанное. Кажется, даже его всё это слегка вводит в тупик. — Симптомы вашего физического состояния можно спутать с порчей Бездны, но то, что ваш разум до сих пор нормально функционирует, полностью это опровергает. Конечно, для точного диагноза следует провести ряд исследований, но пока… «У него нет даже гипотезы?» — Кэйа устало посмотрел в распахнутое окно, уже полностью смирившись с положением дел. У них изначально было мало шансов что-либо выяснить, и сейчас всё это выглядит как абсурд. Глаза алхимика вдруг сверкнули, прояснившись: — Прошу, покажите мне дефектный глаз. Это может быть неплохой наводкой, — он прямо взглянул на капитана, опираясь на край стола, и не допуская возражений. Вот тут-то Кэйа и поджал кулаки. Ему пришлось очень отчаяться, чтобы позволить Дилюку увидеть это. Но в остальных случаях его всё также мучали сомненья — не думается, что ему наказали скрывать его по пустяковой причине. В какой момент может случиться непоправимое, нарушив он этот запрет ещё раз? Голова начинает слегка кружиться, предавая его и абсолютно не желая слушать. Дилюк видит, как он неуверенно поджимает губы, перебирает складки на ткани рубашки и мечется между отказом и желанием узнать правду. Поэтому, вздохнув и взвесив своё сомнительное решение, он делает шаг вперёд, мягко касаясь плеча Кэйи: — Он не готов. Прошу прощения. Кэйа чувствует, как его запястье оказывается сжато чужой ладонью. Дилюк без замедления, несколькими шагами выволакивает его из кабинета. Лиза и Альбедо, как и ожидалось, провожают их удивлёнными взглядами. — Мисс Минчи, всегда ли они ведут себя подобным образом? — юноша заинтересованно поглядывал на дверь, так и не поняв причину. — Если честно, я и сама без понятия. Но капитан явно обеспокоен, а раньше ему это не было свойственно. Впрочем, я не сомневаюсь, что вскоре они посетят тебя вновь — только дай время. Юноша посмотрел в окно, отрешённо наблюдая за встающим в зенит солнцем: — Время значит…___________________________________
Кисть начала понемногу затекать, что не могло не раздражать Кэйю: — Да что ты творишь?! — тон его голоса резко повысился, — Разве я просил тебя влезать в разговор? Дилюк лишь медленно отпустил его руку, болезненно хмуря брови: — Ты всё ещё боишься. Всё ещё не готов довериться. Думаешь, переборов себя, ты избавишься от многолетних мук совести? Вот оно что. Он просто беспокоится и не хочет, чтобы всё повторилось. Кажется, со стороны всегда виднее, поэтому сейчас, сблизившись, у Кэйи не получится скрыть ни-че-го. Даже собственных чувств. — Я больше не хочу лгать, понимаешь? Меня окружает ложь и недосказанность. А выбраться из этого, увы, не так легко. Я должен… — Ты никому ничего не должен. Никому. Ничего. Не должен. В детстве он так любил улыбаться, что порой казалось, что даже солнце светилось не так ярко, как его глаза. Сейчас же его губы плотно сжаты. Он больше не светит.Но обжигать всё ещё способен.
Кэйе легче было бы отмахнуться, не обращая внимания на Дилюка. Но слова, что он говорит, до безобразия правдивы, и игнорировать их будет просто глупостью. Поэтому, принимая их, становится так больно, словно тысячи прутьев располосовали тело. Больше слов не осталось. Они просто молчали, смотря друг другу под ноги, как в ожидании приговора, смирившись со своей участью. Возвращаться в кабинет не было смысла, да и желания, если честно, тоже. Поэтому они также молча вышли из здания и неспеша направились в сторону Собора. Дилюк лишь только раз решил попросить прощения, но его тут же заткнули, объяснив, что это не то, что хотели бы от него слышать. «Но чего же тогда он хочет?» В церкви их первой встретила Барбара, что очень радовало Дилюка (прошлая встреча дала о себе знать). Она провела их в лазаретную комнату и провела небольшой осмотр, дабы убедиться, что капитан идёт на поправку. — Господин Кэйа, я крайне рада, что вы хорошо себя чувствуете, — ох, как же она была рада, что ошибалась насчёт порчи, — Я надеюсь, что вскоре вы сможете снова жить обычной жизнью. Кэйа взглянул на скучающего у двери Дилюка, рассматривающего этикетки всевозможных бутыльков и снадобий. — Жить как раньше, к счастью, больше не получится, — он слегка улыбнулся ей в ответ, отчего пастор лишь удивлённо моргнула своими чистыми глазками-капельками. Выйдя из кабинета, Дилюк хотел бы благополучно покинуть здание, но у капитана были свои планы, поэтому он направился по коридору в противоположную сторону. — Постой, куда ты? — Я хотел бы перекинуться парой слов с Роз, поэтому можешь не ждать меня. «Он серьёзно?» По неизвестной причине Дилюка раздражали их непонятные отношения. Как мать раздражает тот факт, что её любимый сын ошивается с плохой компанией. Но отличие было в том, что Кэйя сам и был этой «компанией», а Розария — лишь его подруга по несчастью. Или больше чем подруга… Дилюк еле слышно фыркнул, наблюдая за непринуждённо отдаляющейся фигурой. Естественно он будет ждать, пусть Кэйа даже не надеется на обратное. Крайне непонятное состояние. Хочется затеять ссору, а затем опять помириться. Можно ли назвать подобное нормой? Когда Кэйа вернулся, то Дилюк нашёл его вид крайне озадаченным, и это, естественно, вызывало где-то внутри долю детского любопытства. А ещё ничем не подкреплённым скользким чувством… Обиды? — О чём вы говорили? — будто невзначай решил он поинтересоваться, чем вывел Кэйю из отрешённого состояния. Церковь они уже давно как покинули, и сейчас не спеша слонялись по узким запутанным улочкам, разбросанным на каждом углу торговым лавкам, иногда останавливаясь поглазеть на аккуратно выложенный товар. — Как бы тебе сказать… — начал он ровно, поднимая глаза на серо-лазурное полуденное небо, — Думаю, наш разговор можно назвать «небольшим обменом новостями и потрясениями». — «Потрясениями»? Только не говори, что сейчас сокрушаешься по кому-то? — судя по обычной речи капитана это можно было трактовать именно так, что и сделал Дилюк. Кэйа прищурил глаз, заметив в вопросе неприкрытое недоверие: — Оу, мне кажется, твои собственнические задатки дают о себе знать… Ревнуете, мастер? — он преградил ему путь, шагнув чуть вперёд. — Если бы и ревновал, то только из-за того, что твоя мора уходит не только на выпивку из таверны, — он устало вздохнул, сам не понимая причину своей лжи. «Хотя лучше бы она не уходила и туда тоже». — Правда? Тогда не ворчи, если следующая моя зарплата полностью уйдёт в винные реки… Что-то сверкнуло под солнцем, привлекая зоркий сорочий глаз. Кэйа невольно остановил изумлённый взгляд и не мигая смотрел и витрину с разложенными украшениями. Дилюк, заметив, что капитан стремительно отдаляется, тут же поспешил за ним следом. — Был бы я изнеженной дамой, носил бы эту прелесть не снимая, — тихо приговаривал он, засматриваясь на всевозможные цепи, шпильки с резными цветами, серьги, инкрустированные капельками цветного камня… Когда Дилюк подошёл ближе, в глазах у него замелькали тёмные пятна: уж слишком ярко и слепяще всё это выглядело. — Изнеженные дамы, в отличии от капитана, не напиваются до полуобморока, поэтому тщетно мечтать о таком. На него посмотрели безукоризненно, расплываясь губами в улыбке: — Кто же сказал, что раз я не женщина, то не могу позволить себе подобное? — он ненароком прижался к плечу Дилюка, — смотри, разве эта безделушка не подойдёт… к моему цвету глаз? — он указал на две аметистовые капельки, свисающие с серебряных нитей-цепочек. Дилюк отметил, что они довольно изящны и лаконичны в своём исполнении, и этим могут подойти Кэйе, но лишь стоило ему ещё раз посмотреть в серую туманность сиреневой радужки, он тут же отказался от своих размышлений. — Они тебе не пойдут, — мягко утвердил он. Кэйа, казалось бы, устал удивляться, но сделал это вновь: — Правда? Что ж, тогда прошу, позаботься о том, чтобы выбрать подходящие. Отчего-то в тот момент Дилюк почувствовал себя менее уставшим и даже чуть обрадовался такому предложению. Может, роль играло то воодушевление, с которым Кэйа относился к обычным камешкам, стёклышкам, шарикам… А может, дело было в самом Кэйе. Кроме нежно-аметистовых были похожие серьги, что изредка отблёскивали бледно-голубоватым светом с гранёных стенок. — Какой это минерал? — позвал Дилюк полусонного торговца, которого было не так уж и легко заметить. Вот она, мондштадская бдительность во всей красе. — Ох, юный господин, смею доложить, сей камешек зовут «лунным камнем» из-за цвета. После слова «юный» за спиной раздался чуть слышный смешок. Кэйа, вот же балбес, дай ему хоть малейший повод для шутки, хоть самой неуместной — и он будет бесконечно рад этому. — Примеришь? — будто и не заметив, спросил Дилюк у него, но получил отказ: — Зачем же сейчас? Их ещё нужно обработать спиртом, да и… — он показал на нетронутую мочку левого уха, — Мне нужно довести это дело до конца. За весь их диалог несведущий торговец так и не мог понять, кому же предназначалось украшение: не то даме сердца господина в чёрном, не то даме его спутника, что «не довёл дело до конца», словно намекая на собственную неуверенность и неустойчивость отношений… Что ж, с последним делом покончено. В конечном итоге оказалось, что поклажи с рынка оказалось не так уж и много, как они предполагали изначально. Поэтому особых проблем для возвращения на винокурню не представилось. Стоило перейти порог поместья, и их уже с нетерпением в глазах встретила суетливая Аделинда. Она помогла разложить вещи, усадила за накрытый стол и все не могла успокоить своё ликование, метавшись из края в край, стараясь ничего не упустить. В столовую доносился аромат домашней выпечки. Ветер бросал заиндевелые листья в звонкие стекла. Камин чуть потрескивал поленьями. Будто время нещадно катится назад, заставляя обжигаться памятью снова и снова. Так тепло и тоскливо на сердце. Кэйа оглядывается на закрытую дверь, пытаясь последними силами вытащить из головы последнее воспоминание о подобном дне. И рвано вздыхает, поняв, что воспоминание это пришло само собой.***
Юноша утомлённо свесил ноги с широкой софы и полулёжа смотрел в серое небо за окном, попутно накручивая на палец длинную огненную прядь. «Скорее бы лето…» — печальные вздохи его раздавались по гостиной. Юноша нуждался в солнце — уже шестнадцатый год подряд весенняя сырость будто укачивала его, вводила в глубокую тоску и ленность, отодвигая жизнь далеко назад: в тёплые дни с запахом лесной хвои, винограда и ила; к берегу озера с словно драгоценной, искрящейся в лучах палящего солнца, водой. Он подумал, как было бы чудесно сейчас оказаться прямо там, закрыл глаза и нехотя зевнул — даже к этому не хотелось прилагать каких-либо усилий. Сзади почти бесшумно подкрались, стараясь как бы не спугнуть «жертву», а после резко закрыли ему обзор ладонями. Но Дилюк даже и пальцем не шевельнул, лишь вяло сдержал очередной зевок: — Я знаю, что это ты… Но после этого глаза ему не открыли, только молча выпрашивая своё имя. Дилюк расплылся в плутовской улыбке, оживившись: — Это ты, мой бесценный и самый занудный зануда. Секунда молчания. — Ответ неверный. В наказание Кэйа плюхнулся на него сверху, довольно хмыкнув в знак своей маленькой победы: — Тебе что, настолько противно моё имя? — он медленно сполз в сторону и улёгся рядом, разделяя с Дилюком и софу, и весеннюю хандру. — Нет, я просто думал о том, что тебе больше пошло бы другое имя… Сквозь затянутое дымными облаками небо прорезался первый луч света. Они видели это вдвоём и наблюдали за тем, как луч становится шире, а дымка понемногу уходит. — И какое же мне подходит? — Кэйа повернулся, чуть припонявшись на локтях. Дилюк про себя отметил, что было бы намного удобнее, останься тот на месте. Сейчас же можно было во всей красе наблюдать, как он пытался найти удобное положения, которое не стесняло бы второго. — Идиотом тебя назвать надо было, — он утыкает Кэйю носом в своё плечо, довольно зажмурившись от бьющего в окно света. Было тепло. И ничуть не тесно. И хотелось лежать так до скончания времён. На следующее утро погода стояла просто чудесная. «Вот она, неподдельная весна!» — думал каждый, глядя в окна или выходя за порог. Дети словно подорожники рассыпались по рощам и полянам, затевая новую шалость. Дилюк ещё совсем сонный и растрёпанный, в радостном порыве взмахнул широким рукавом, распахивая занавески собственной комнаты: — Идём за малышнёй! Кэйа, поправляющий высокий тёмный ворот, поднял брови, дабы показать своё недоумение: — Собрался прятаться от детей на деревьях? Боюсь, теперь даже та широкая осина тебя не выдержит. Юноша чуть вспылил на это ехидное заявление, поджав кулаки: — Но мы же тоже пока дети! Неопровержимый факт, однако. Но и на него Кэйа нашёл что подметить, напоказ отводя взгляд: — Ну, настоящие дети не прячут вино в ящике с грамотами… Неизвестно, зря он это сказал или нет, но по багровевшему Дилюку сразу стало ясно, что он ткнул прямо и метко. Кэйа продолжил: — Когда 2 месяца назад ты уезжал на задание со штабом, я потерял свои запонки на выход, и мне оставалось только одолжить твои. Кто же знал, что я отыщу такое сокровище в самом скучном месте… Дилюк молчал, всё такой же красный и неряшливый, готовый вот-вот лопнуть со стыда. Он же сам когда-то говорил Кэйе, что не понимает культа алкоголя в городе и всячески порицает это. А теперь запечатанную бутылку находят у него самого. — Поделишься? — неожиданно спросили у него. — Что? — Дилюк недоуменно захлопал глазами. — Ну, я вижу, ты бережёшь её на какой-то особый случай, поэтому я хочу разделить его с тобой. Кэйа прикрыл глаза, улыбнувшись. Дилюк удивлялся, как тому удаётся так легко и непринуждённо переключать эмоции. Он вздохнул, успокаивая дыхание и помотал головой. — Нет. — Что «нет»? — спросил Кэйа, лениво подперев щеку ладонью. С его точки обзора солнце пробивалось сквозь запутавшиеся красные пряди, и, о святые Архонты, как же это волшебно выглядело! Опять он будто впал в транс, рассматривая, как яркие опалы изредка поблёскивают на свету, как Дилюк потирает их тыльной стороной аккуратной ладони в попытках окончательно прийти в себя, как задумчиво поджимает тревожные губы, будто провинившись. И наконец, как он поднимает на него чистый взгляд со словами: — Повода нет. Лежит просто так. «Как напоминание о том, что детство скоро кончится». Смешно. Так хвататься за настоящее, окружая себя символами и воспоминаниями. Кэйа этого, увы, не поймёт, как не может понять и страха взрослой жизни. Нельзя бояться того, что уже наступило. А ему, к сожалению, повзрослеть пришлось слишком рано. — Ты что-то путаешь, братец, — он подошёл к злосчастному ящику, отыскивая «символ взрослой жизни». — Ты чего удумал?! — Дилюк оттянул его руку, но бутылка уже была зажата крепкой хваткой. — Выказываю тебе помощь. Кэйа и сам не знал вкуса вина. Лишь иногда с винодельни раздавался бродящий аромат, и его вполне хватало, чтобы слегка одурманиться юношескому разуму. Он с трудом откупорил бутылку и поднёс ко рту, но его вновь остановили: — Утро на дворе, совсем окочурился? Да и кто ж так выпивает, совсем совести что ли нет? — Будто ты много в этом смыслишь… Дилюк наконец вырвал вино из цепких рук, прижимая к себе, под громко колотящееся сердце, пряча в складках широкой рубахи: — Лучше… лучше тогда уж за двором, где виноградники, только не здесь, молю. Если отец вдруг заметит, то… — То очень разочаруется, да… Вот и главная причина тревоги Дилюка. Кэйа ждал, пока он закончит свои сборы, а собирался тот, к слову, всегда довольно долго. — Я когда-нибудь говорил тебе, что ты похож на принцессу Фишль из книжки? — наблюдал он за тем, как Дилюк впопыхах расчёсывает вихры на голове. — У тебя всё на книжки похоже, — быстро отрезал он, кинул гребень и завернул бутылку в широкий клетчатый шарф, — Пошли скорее, пока я не передумал. Под удивлённые охи Аделинды они выбежали на улицу. Руки у обоих дрожали, и Кэйа нервно посмеялся: — Мы такие идиоты, Дилюк. — Пожалуй, с этим я соглашусь. Если бы не хорошая погода, они возможно бы и не пошли на эту авантюру. Но солнце светило, а ветер приятно обтекал щеки тёплым потоком. Мальчишки спрятались за невысоким ограждением, роняя на головы росу с тонких веток. Дилюк развернул шарф, трепетно доставая запретный плод. — А если все-таки нас потом раскроют? — он всё ещё колебался. — Тогда я скажу, что ты объелся винограда с утра пораньше… Выглядит правдоподобно. Несмотря на желание Кэйи присвоить первый глоток себе, Дилюк одним движением вытащил пробку и несколько раз отхлебнул прямо из горлышка, перекрыв дыхание. — Во балбес… Ну, как оно? Волнение так и сводило живот, заставляя потеть ладошки, а глаза бегать из стороны в сторону. Дилюк оторвался от бутылки, прижав светлый рукав к намокшим губам: — Противное. Как это вообще можно любить? Кэйа пожал плечами, забирая вино и рассматривая, как жидкость перетекает в полупрозрачных тёмных стенках: — Думаю, вкус здесь — дело вторичное, главное — ощущения. Кэйа посмотрел на горлышко. Затем на наблюдающего во все глаза Дилюка. И, глубоко вдохнув, сделал большой глоток, пропуская холодный сброд прямо в тело. Оно не обжигало, как он предпологал раньше. Удивительно, но этот вкус был более сладким, нежели каким-либо другим. Немного горчил на языке, заставляя сглотнуть повторно и прочувствовать всё заново, сделать глоток снова и снова. Бесконечный цикл, который может превратиться в зависимость. Тем не менее, никаких изменений и помутнений Кэйа у себя не обнаружил, а потому посмотрел на Дилюка для полной уверенности в том, что всё в порядке. И, как и ожидалось, тот был совсем не в порядке. Он смотрел в одну точку, будто забывшись. Можно было подумать, что он просто застыл в раздумьях, да только красные щеки ломали всю эту трезвую картину. — Дилюк, ты как? Дилюк вяло посмотрел на него. И Кэйа увидел, что в глазах его, в его ярких опалах застыла пелена. Никогда раньше он такого не видел, а потому и не знал, как стоит реагировать на подобное. — Кэйа, я… — он начал тихо, но довольно связно, а это значит, что всё не так уж и плохо. Он бессильно положил голову тому на плечо, хватаясь руками за спину: — Я не знаю, чего хочу. Взрослые знают. Ты тоже… наверное. А я — нет. Кэйа, это вино ужасно, и я не хотел… Но мне же пришлось бы, верно? Ты хотел, и я решил, что тоже хочу… Я, — он засипел, предвещая скорые слёзы, — Я… Наверное, не стоило его провоцировать таким образом. Где-то далеко внутри Кэйа почувствовал тихие отголоски вины. А теперь не знает, что сказать в ответ. Может вообще ничего? — Чего тебе хотелось бы сейчас? — он провёл по его волосам, распутывая пряди. Дилюк поднял голову, смотря навстречу его взору и не знал, как дать выход всем тем чувствам, что просились наружу. — Я хочу понять, как… — захлёбываясь, глотал он слова, — как понять себя. Как мне понять, Кэйа? Кэйа часто дышал. Что он может сделать? Дилюк пьян, и возможно, этот разговор будет забыт и потерян, но что ему предпринять именно в данный момент? Кэйа потерялся в пространстве, смотря на красную тоскливую пелену.И задохнулся, стоило этой пелене накрыть его, прикасаясь к губам.
Это было его попыткой вынести свои чувства напоказ, рассказать всё без слов, без лишних придыханий. Он делал это так по-детски нелепо, со слезами на глазах, что хотелось просто прижать его к груди и обнимать, обнимать, обнимать… Но этого нельзя было сейчас сделать. Потому что он сам принял решение. Это большой и очень, очень сложный шаг для него. Кэйа позволил ему, прильнул ближе. Запах вина всё также витал в воздухе, горчил на их покрасневших губах. Они накрывали друг друга, лёгкими мазками скользили вниз и возвращались наверх, в самое начало. Погода стояла просто чудесная. А им было горячо до жжения в груди, до дрожащих ресниц, до спазмов в животе… Дилюк, чувствуя, что растратил все свои силы, безжизненно припал прямо Кэйе на грудь. Кэйа прижал его к себе так крепко, как только мог. — Вот же дерьмо, — процедил он, обнимая второго. Он чувствовал, как внизу всё горит, сводя мысли с ума. Это ужасно. Это просто отвратительно. «Я просто пьян, я просто пьяница».Он просто хотел его.
***
— Тебе нехорошо? — Дилюк хмуро посмотрел на Кэйю, тупо глядящего в окно. Капитан бросил встревоженный взгляд, торопливо уводя его в сторону. — Нет. Я в полном, абсолютном порядке.