In my eyes, you're gorgeous

Если так подумать, любить себя гораздо сложнее, чем любить кого-то другого. —Answer: Love Myself

—Ну всё, мальчики, я пошла! —До свидания, тётушка Мин, — Хосок кланяется хихикающей от радости женщине, что закрывает за собой входную дверь, оставляя парней одних в прихожей двухкомнатной квартиры. — Ты так похож на маму, вы прям как две капли воды. Красный пикап подобрал парней у входа в учебное заведение. Его водительница — низенькая женщина с примечательными мимическими морщинками вокруг глаз и на лбу — взволнованно, с небольшим страхом, блестящим в мокрых зеницах, встретила своего сына, крепко прижав его к груди и начав расспрашивать о произошедшем. Когда у Юнги получилось-таки вырваться из рук родительницы и убедить её в улучшении своего состояния после визита школьного врача, внимание мамы перескочило на высокого паренька, стоявшего поодаль. Всю дорогу она с энтузиазмом расспрашивала Хосока о его жизни, никак не приходя к пониманию того, что у её сына наконец-то появился друг, да ещё какой. Однако и Мин продолжал каждые пять минут поездки слышать вопросы о больной голове. —Правда? О-обычно говорят, что на отца. Чон следует за Юнги по коридору довольно просторного для среднестатистической корейской квартиры помещения, наблюдая за приятелем со спины. В голове брюнета по пути в спальню, видимо, принадлежащую Юну, проскальзывает парочка мыслей, умиляющих и заставляющих сдерживать так и рвущуюся на свободу улыбку. "Вижу макушку Юнги", "Он ростом мне до подбородка" и та, что преследует его с самого момента знакомства у школьной раздевалки, — "Милый". Даже широкие плечи кажутся просто очаровательными в сочетании с небольшим телом их хозяина и этими пушистыми светлыми волосами, часть которых сейчас, к сожалению, пережимает белая повязка. Порой, когда погода устраивает воздушные представления, беспорядочно задирая лёгкие ткани на людях и их волосы, Юнги можно сравнить с одуванчиком. Хосок увидел похожую картину совсем недавно у входа в подъезд, когда внезапный порыв ветра взметнул вверх блондинистые локоны парня, и внутри чуть не треснул из-за ярких эмоций. Концентрация обаятельности в этом человеке превышает нормы приличного, поэтому Чону так сильно в тот момент захотелось крепко его обнять. Он, конечно, попридержал коней, но с каждым новым действием, сравнением и жестом, делающими Юнги похожим на котёнка, всё тяжелее становится сдерживаться. Уж больно Хосок падок на милые вещи и людей. —А, мне нужно позвонить домой и сказать, что я задержусь сегодня, но телефон в школе остался. У тебя есть запасной мобильник? Или типо того. —Должен был где-то старый т-телефон остаться, сейчас посмотрю. Парень подходит к рабочему столу и открывает соединённый с ним шкафчик. Среди папок и коробочек, разложенных по нескольким небольшим полкам, он находит одну фиолетовую с логотипом Самсунга. —Вот, — Мин протягивает вынутое из своей упаковки устройство, на экране которого красуются длинная трещина, проходящая от одного угла к другому по диагонали, и маленькие царапины по всему периметру. — Он работает исправно. П-просто стекло поменять надо, и глючит иногда. —Спасибо, — Хосок принимает полуразряженный телефон. — О, тут пароль... И есть подсказка: "First love" . Чон поднимает удивлённый и вмиг загоревшийся любопытством взгляд на обернувшегося к нему Юнги. —Как мило! — Парню остаётся лишь гадать, что ещё такое может выкинуть Мин, от чего его бедное сердечко сожмется и не захочет разжиматься. В преддверии интересного разговора, Чон начинает светиться, чуть ли не буквально ослепляя этим рядом стоящего человека. Пускай они с Юнги только недавно познакомились, но было бы очень занимательно послушать рассказ о первой влюблённости, которая, видимо, такой большой след оставила в памяти парня, что тот даже пароль с именем своего объекта воздыхания поставил на телефон. —И как же её зовут? —Пианино... — Зардевшиеся щеки прячутся за худыми, изящными пальцами. Юнги понимает, что не это ожидал услышать Хосок и что такая любовь может показаться кому-то глупостью или даже бредом. Но что поделать, если старый музыкальный инструмент и правда засел в сердце Мина? —Такое коричневое... — Глаза парня бегают по стенке, даже боковым зрением стараясь не замечать Хосока с возможным разочарованием или неприязнью на лице, а левая нога начинает громко топать. — Пароль "пианино"... — Голос всё тише, голова всё ниже. —Вау, как неожиданно... — Интонация, на удивление Мина, совсем не такая, как в уже представленном им развитии диалога. — Я всегда восхищался творческими людьми! Я и сам иногда свою, эту, творческую энергию в танцы направляю. Так прикольно! Хочу послушать твою игру. От слов Хосока уши Юнги заливаются тем же цветом, что и щеки, а сам парень смущённо поправляет по-прежнему сползающий ворот футболки и дёргает головой, стесняясь что-либо ответить. Опять прогадал с реакцией, и правда, друга. —Окей, я выйду позвонить? —Ага, — Мин провожает Чона взглядом до тех пор, пока чужая спина не исчезает из поля зрения за прикрытой дверью, и садится на мягкий диван, напротив которого расположился плоский телевизор. В то время как некоторые мысли утрамбовываются где-то в коре головного мозга парня, его спортивная одежда снимается с особой аккуратностью через забинтованную голову и ушиб на щиколотке. Пока Хосок находится в другой комнате, Мин сменяет форму для занятий физкультурой на огромных размеров домашнюю одежду. С детства Юнги комфорт предпочитает больше, чем обтягивающие, но модные и стильные, вещи, поэтому широкая футболка, скрывающая своей длиной тазовую зону, и штаны, в каждую штанину которых могут поместиться две ноги Мина, — стандартный набор для расслабления после удушающих рубашек и неприятных на ощупь школьных брюк, пускай в этот раз парень вернулся домой не в том, в чём оттуда выходил этим утром. —Хей, мама, это я, звоню с телефона друга. Этому самому другу стало плохо, так что я вызвался за ним присмотреть, и сейчас я нахожусь у него дома. Ага. Нет, не всё так плохо. Просто он не может сейчас быть один. Да, всю домашку сделаю, не переживай. А, можешь, пожалуйста, вещи забрать? Они все в школе остались. Все равно сегодня родительское собрание, верно? Извини, спешил просто, как-то забыл обо всем. Спасибо. Ага, подружился. Да, со всем классом. Возьму у них конспекты, конечно. Да, учитель знает. Всё? Сделаю. Давай, пока, ты лучшая. Экран телефона вновь гаснет, и его временный пользователь идёт возвращать вещь её хозяину. Хосок отворяет закрытую дверь спальни Мина и проходит внутрь, заставая Юнги у шкафа с одетой в красную форму вешалкой в руке. —У кого-то правда нет того самого стула, заменяющего шкаф? — Парень плюхается на серый кресло-мешок у низкого столика, на котором лежат несколько кружек и стопок книг. —У к-кого-то правда есть мама, не бросающаяся тапками за "небрежное отношение к-к вещам"? Чон заливается смехом, всё больше разваливаясь на удобной мебели. Из-за комфортной атмосферы и положения тела, он уже чувствует себя как дома, хотя у него мешка, так и грозящегося засосать тебя в свои недры, ни в спальне ни в какой-либо другой комнате его дома нет. Юнги крутит всё ту же одежду, чтобы получше осмотреть её со всех сторон. —Кровь осталась у г-горла футболки, и трава на шортах. Отнесу в стирку. И-и поставлю чайник для чая? — Юн вопросительно смотрит на Хосока. —С радостью попью чай, — уверенный кивок. —Х-хорошо, я скоро приду. Юнги уходит в ванную комнату, а потом и на кухню. Чон же остаётся один в четырёх голубого цвета стенах, осматривая спальню. В глаза бросается большой чёрный шкаф для одежды, на содержимое которого парень даже успел глянуть, пока Мин сомневался, вешать ли туда спортивную форму. Одежда разных цветов и оттенков, кажется, там было даже что-то ярко-жёлтое. Хосок такой стиль одобряет и сам с удовольствием носит. Двуспальную кровать заменяет раздвижной диван, что сейчас собран, застелен цвета обоев пледом и прикрыт разных оттенков синего подушками. Один серый кресло-мешок занят Хосоком, второй лежит у большого пластикового окна, слегка приоткрытого сверху. С улицы тянется прохладный ветерок, разбавляющий температуру в комнате и заменяющий кондиционер, что висит над спальной зоной. На рабочем столе Юнги лежит синтезатор, своим видом привлекающий внимание вставшего и направившегося к нему Хосока. Рассмотреть такой интересный музыкальный инструмент у парня, однако, не получается, потому что с кухни доносится грохот. Хосок успел забыть, для чего он вообще сюда пришёл, но моментально это вспомнил, когда увидел осколки стакана на паркете и напуганного Мина рядом. —Ты в порядке? Не поранился? —Н-нет, всё нормально. —Где у тебя совок лежит? —В-в туалете. —Сядь на диван, а то наколешься ещё. Я всё уберу. Юнги слушается и аккуратно сдаёт назад, уходя подальше от последствия трясущихся рук. Он правда старался удержать посуду, даже двумя руками вцепился в неё, чтобы наверняка, чтобы точно не выронить, чтобы сказать своему синдрому "не в этот раз", но у него опять ничего не получилось. Мину до жути обидно от того, что кто-то, не задумываясь о том, насколько ему повезло в жизни, наслаждается даже тем же проклятым чаем, не боясь опрокинуть всю посуду на пол или обжечься кипятком. Хочется просто выть и плакать ручьями солёных и не по вкусу горьких слёз. Не справедливо. Всё так несправедливо. Раз уж владелец всё-таки решает дать волю эмоциям, то мозг проецирует и другие царапающие душу моменты. Почему кто-то может свободно заниматься спортом, любимым делом, а он без непроизвольных движений и звуков и получаса прожить не может?! Не честно! А из-за травмы ещё и голова раскалываться начинает! —Юнги? Ты плачешь?! Всё-таки поранился? Дай посмотреть, куда попал осколок. Хосок откладывает совок для уборки к мусорному ведру, в котором лежат собранные частички разбитой стеклянной кружки, и подходит к Мину, тут же хватая его за ладони, дабы найти и разглядеть порезы. —Н-не порезался. Просто в гла-глаз что-то попало. Утирающие мокрые щеки и глаза ладошки, прячущееся от чужого взгляда лицо, приподнятые и явно напряжённые плечи. Хосок всё понимает. Он наклоняется и будто прикрывает парня собой, обвивая руками его спину. Молчит как рыба. Не меняет позу, даже когда тики Юнги буквально отталкивают его в сторону. Проходит ни много, ни мало — минут десять. Всхлипов становится всё меньше, набухшие вены у висков постепенно приходят в нормальное состояние. —Спасибо... — Юнги наконец подаёт голос, тихий и хриплый. —А теперь, может быть, посмотрим что-нибудь? У Марвел вышел новый фильм, в интернете его уже можно найти в хорошем качестве, — Хосок вновь улыбается. — Глянем? Парень смотрит в чужие глаза, большим пальцем помогая стереть влажные дорожки, бегущие вниз к подбородку. —Знаешь, супергерои часто бывают отвергнуты обществом, которое не готово принять непохожих на них, но это не мешает им совершать грандиозные поступки. Они борются со своими трудностями, принимают себя и становятся теми, кем хотят. Ладно, может я как-то не правильно выразился. Попробую по-другому. У гениев же всегда есть своя изюминка. Бетховен - глухой композитор. Кит Салмон - ослепший художник. Не сосчитать знаменитых людей творческих профессий, больных шизофренией... Ой, как-то, наверное, странно звучит. Надеюсь, ты понял, о чем я. —А-ага... —Тогда...? —Пошли посмотрим фильм, — Юнги приподнимает уголки губ, которые вдруг начинает тянуть в стороны Хосок. —Вот так надо улыбаться! И радоваться жизни! —Х-хорошо. —А, ещё кое-что... Я, видимо, не всё убрал, потому что пятку что-то колит. Можно ванной воспользоваться? —К-конечно! Я сейчас достану бинт. —Не суетись, не так всё и страшно. Хосок прыгает на одной ноге к душевой кабинке, чтобы промыть кровоточащую ранку, а Юнги бежит за аптечкой, заодно с бинтами и мазью доставая оттуда и таблетку от головной боли, которая, пускай и стихла, но просмотру фильма будет мешать. Весёлый, однако, денёк получается.