In my eyes, you're gorgeous

Люблю твои руки на моих щеках, твои губы на моих губах, твой запах в моих легких. Люблю тебя во и на мне. —Фу, — Юнги откидывает в сторону, как оказалось, мокрую ветку и, с лицом, скривленном в гримасе отвращения, а потом ещё и боли, потому что напряжение мест, по которым недавно били, — не самое лучшее решение, вытирает руку от склизкой коры, что никак не хочет оставаться на листьях — природной замене салфеток, коих парень не взял с собой. Хворост Мин решил-таки собрать: не с пустыми же руками ему возвращаться. Тем более из размышлений его, не самым приятным способом, уже вырвали. Поэтому парень продолжает бродить по лесу, подбирая по дороге увиденные им сухие палочки и укладывая их на согнутую в локте руку, что прижимает неустойчивую конструкцию к груди. А когда собранное начинает частично выпадать обратно на землю из-за нехватки места, Юнги наконец разворачивается в сторону лагеря, через деревья можно разглядеть ярких цветов палатки, и несёт свой груз в общую гору, периодически поправляя его, потому что вторая, та, которая сегодня особо непослушна, рука никак не успокаивается, так и силится спустить весь труд парня в сточную яму. Ему уже несколько раз приходилось собирать всё обратно, поэтому сейчас Юнги пристально наблюдает за своей конечностью, надеясь, что хотя бы под надзором она не станет вновь всё портить. На выходе из леса, когда впереди Мина только поле, уже обустроенное для более-менее комфортного проживания на нем сорока с лихвой человек, по спине парня внезапно пробегают мурашки, а внутренний голос начинает яростно что-то нашептывать, будто предупреждая о какой-то опасности. И Юнги, оторвавшись от наблюдения, пускай и не сразу, понимает, чего, точнее, кого же так испугалось его сознание… Этот хищный взгляд точно не может принадлежать человеку, но именно ему, хотя Мин всё же сомневается на этот счёт, и принадлежит. Ветер завывает или Кихён, что издали, облокотившись на одно из деревьев, смотрит на паренька, как на аппетитную падаль, принял-таки истинное обличье и теперь издает свои естественные, волчьи звуки? «Он вообще моргает?» Юнги на свой страх и риск не прерывает зрительный контакт, чтобы это проверить. Мурашек всё больше, а признаков жизни у одноклассника всё меньше. Но как только Мин приходит к выводу, что тот заснул с открытыми глазами, пародирование статуи резко прекращается и парень делает шаг в сторону затрясшегося зайца, что успевает чуть ли не с жизнью попрощаться, увидев надвигающегося на него плотоядного. Ноги Юна решают действовать, пока их хозяин жив, поэтому парень, словно чемпион спортивной ходьбы, спешит в людное место. Там то его бить или делать с ним что-то подобное не будут… наверное. Костёр уже горит, юные туристы кружатся вокруг него, что-то активно обсуждают, раскачиваясь на пеньках, или проверяют складные стульчики на прочность, усаживаясь на колени людей, оккупировавших их. Да, Юнги здесь будет безопаснее, пускай и так же некомфортно. Мин, проходя мимо ребят к горе веток, вновь затылком чувствует эти взгляды, со всех сторон направленные на него. Когда уже эти люди займутся своей жизнью и перестанут обсуждать жизни других? Они не в цирке, Юнги не платят за то, чтобы на него смотрели, как на собачку или какую-нибудь ещё несчастную зверушку, на чью учесть пало развлечение детей. И то, что его рука таки одержала верх, это не какой-то номер, над которым можно усмехаться, прикрывая рты рукой и что-то шепча друзьям на ухо. И эти «растяпа», «лошок», «криворукий» тоже оставьте себе. Мин садится на корточки и собирает ветки, которые вот-вот донёс бы до пункта назначения. И вновь шестое чувство подсказывает, что кто-то приближается. Неужели Кихён пошёл за ним? Гадать не приходится, ведь ответ появляется сразу, как только Юн задаёт вопрос. Рядом, повторив позу парня, оказывается совсем не тот человек, которого он ожидал увидеть. В голове даже успела проскользнуть мысль, что это наконец Хосок объявился, но на самом деле палки собирают не обвитые теми самыми маленькими змейками крупные мужские руки, а небольшие, изящные женские. —Как лицо? —Соён… —Извини, — второй раз звучит более искренне, будто ей и правда жаль, даже голову склоняет вниз, и в глазах, кажется, блестит сожаление. Но зачем снова повторять всё это притворство? — На этот раз правда… Юнги молчит. Видимо, один черт может понять, что у девушки в голове, потому что у Мина, как бы он не старался, это сделать не получается. —Ладно, я пошла, — как только ветки оказываются на своём месте, девушка спокойно, так и не взглянув в чужое лицо, ретируется. А у Юнги лишь один вопрос: «Что только что произошло?» —Юн! — И снова не дают подумать, однако этому человеку он только рад. — Я тебя нашёл. Хосок подбегает к Мину и чуть ли не сваливает его с ног, сразу, даже не затормозив, прижимая парня к себе. Крепкие объятья дополняют покачивания и кружения. Голова Чона на плече друга, а Мина — в плече. Но последний опять-таки не жалуется, пока может чувствовать чужие тепло и радость. —Я уже успел соскучиться, — улыбается парень, торсом, шеей и головой отстраняясь от Мина, но так и не выпуская его из своих рук, не давая ему возможность вздохнуть полной грудью. — Хей, а что- Однако уже, кажется, любимую вмиг ставшую хмуро-серьёзной мордашку Юнги так разглядеть и не успевает, потому что старый громкоговоритель на весь лагерь вдруг издаёт какие-то страшные звуки, а после человек по ту сторону объявляет о сборе у самой большой, принадлежащей 'вожатым', палатки. Приказ на то и приказ, чтобы его выполняли незамедлительно. Все ученики, как муравьи к муравейнику, сползаются к назначенному месту встречи. Вот только шумные они, не как маленькие насекомые. Толпу приходится успокаивать, задействовав тот же рупор, только уже ручной. А учителя хорошо подготовились, знают своих подопечных. Когда все наконец позакрывали свои громкие рты, учительница Хан начинает вещать. —Сейчас пройдёт распределение по палаткам. Подходим к учителю, за которым вы закреплены, и записываемся. Палатки разноместные. Некоторые из вас будут жить вдвоём, некоторые втроём или вчетвером. Девочки с девочками, мальчики с мальчиками. Палатки разделены на три зоны, в каждой из которых будет проживать одна группа, ну, это всё мы уже проходили. Давайте будем организованными. Запишемся в порядке очереди. Организованность не совсем подходит для сорока подростков, но они правда стараются не поубивать друг друга, пока встают в три ряда. Хосок даже очень вовремя спохватился и успел стать одним из первых. Юнги же повезло меньше, но он не попал в самый конец, так что это его уже радует: скоро можно вернуться к Чону, который таки не забыл о нем, а даже скучал по нему… Щеки Мина слегка розовеют. —Чон Хосок, — парень, пока его имя записывают на листе, рассматривает набросок карты с палатками, где записаны сокращённые имена или инициалы его одногруппников. — Можно к Пак Чимину? —Хорошо, сейчас запишу. Иди скажи ему об этом. —Спасибо. Очередь сдвигается на шаг вперёд из-за, покинувшего её, парня. Следующая цель Хосока — найти сожителя и сообщить ему о его новом звании. А после вернуться к тому, к кому наконец-таки удалось вырваться, хотя баскетболисты никак не хотели отпускать ценного игрока, а девушки-фанатки — личного фотографа и модель по совместительству. Пускай последние и сказали, что пришлют фотографии Чона ему в Какао, но он уверен, что часть кадров те оставят себе «на память». Лишь бы потом не увидеть свое прифотошопленное лицо на каких-нибудь полу- или просто обнажённых фото. По опыту Чон знает, что и не до такого некоторые додуматься могут. —Чимин, привет. Не против, если мы разделим одну палатку? — Хосок подходит к беседующему с одноклассником парню и пожимает обоим руки. —Звучит очень романтично, — хихикает тот и стучит предыдущего собеседника по руке. — Я за, — кивает. —Отлично, тогда я пошёл, — Чон хлопает Пака, ставшего со временем ему хорошим знакомым, по плечу. —А, и это… Я в первую ночь не буду ночевать в палатке, прикроешь? — Чимин переглядывается с другом и снова чему-то хихикает. —Только если ты не что-то опасное пойдёшь делать. —Не думаю, что покер как-то угрожает моей жизни, но вот проигравший Чонгук и правда выглядит устрашающе, — задумывается Пак, пока на фоне смеётся его одноклассник. — Но Тэхен для него как успокоительное. Да, надо бы ещё и Кима позвать… Короче, всё безопасно, не переживай. —Хорошо, — Чон кивает, ещё раз хлопает по плечу и уходит. Где там его человек-кот? Очередей уже нет, а значит, что распределение, удивительно быстро, закончилось и что теперь придётся приложить некоторые усилия, чтобы найти Юнги. Так где же обитают представители семейства кошачьих? У других Чон не знает, но его обычно там, где мало людей. А где на территории лагеря есть пустынное местечко? Вот об этом Хосок уже понятия не имеет, поэтому отправляется на его поиски. —О, Хосок, ты вовремя. — Пройти мимо импровизированной 'кухни под открытым небом' было ошибкой. — Мы отправляемся в небольшую экспедицию, чтобы выполнить одну из лабораторных работ по биологии заранее, а не, как планировалось, завтра. Так у вас будет побольше свободного времени. Переоденься в удобную одежду, если надо, и мы отправляемся сразу, как только все соберутся. И снова-здорово! То одно, то второе, а с Юнги встретиться у Чона никак не получается. Это всё больше начинает раздражать, хотя Хосок известен своими крепкими нервами. Он же ведь не многого просит: ему бы просто немного побеседовать, спросить о тех красных пятнах на щеках, объяснить, почему не нашёл его раньше, узнать с кем Юнги будет жить эти два дня… —Учитель, а можно посмотреть план палаток? —Хочешь с кем-то поменяться местами? —Зависит от увиденного. Мужчина непонимающе смотрит на парня, но достаёт из папки листок бумаги. —Вот. Наша зона красная. —А у учительницы Хан? —Жёлтая. А зачем тебе? —Посмотреть, где друга поселили. —Мин Юнги? —А? — Чон поднимает удивлённый взгляд на учителя. — Да, его. Хосок иногда забывает, что у учителей, нередко, принято перемывать всем косточки, а когда вспоминает, то и удивление его быстро пропадает: естественно они знают, кто с кем да как, тем более Чон с Мином часто проводят время вместе. —Двухместная зелёная палатка вот здесь, — Мужчина тыкает пальцем на карту. — Он остался один, вот я и запомнил. «Один…?» —А можете меня к нему подселить? —Вы в разных группах, о таком и речи быть не может. —Наши палатки всё равно рядом находятся, — настаивает парень. —Нет, — то есть: «Надо будет переписывать документы, а мне лень». —Хотя бы… Ну, ладно, как скажете. Хосока его слова навряд ли остановят, так что вымаливать разрешение он не собирается. Пускай палатка сегодняшней ночью вообще пустовать будет, но к Юну он уйдёт, «о другом и речи быть не может».