In my eyes, you're gorgeous

Не хочу, нет, боюсь признать, что ты мне нужен. —Так вот ты где! — За шумом разъезжающейся молнии палатки следует ещё более громкий. — О, не ты, а вы. Хосок хмурится из-за разбудившего его гостя и жмурит глаза, в которые беспощадно бьёт дневной свет. Лицо слегка помято, до узоров, оставленных неровностями ткани кофты; волосы слегка взъерошены, до победы в конкурсе на лучшее птичье гнездо; но в целом Чон выглядит вполне бодро, до зевков каждые десять секунд. —Что такое? — Бубнит только что проснувшийся и разворачивается ко входу передом, но так и не встаёт - лежит себе дальше, подминая под голову руку, которую не успел отлежать. —Что у вас тут такого интересного происходит, что вы уже вторые сутки по палаткам бегаете? — Парень заглядывает другу за спину. — С полуголым Юнги. Хосок приподнимается, чтобы взглянуть на то, о чём там бредит Чимин. Мозг резко начинает, пускай и не совсем правильно, работать, а странные слова Пака уже не кажутся таковыми, когда Чон видит бледную спину, покрытую цветущими, словно камелия, темно-розовыми отметинами. —А. Это. Мы, — Хосок, пока плохо осознавая, почему, спешит прикрыть чужой голый торс лежащей рядом толстовкой. — Температуру сбивали. То есть, я помогал Юнги сбить температуру. Стой. Нет. Просто у него был жар. И, чтобы охладиться, он разделся. Наполовину. —Эм, — Чимин медленно переводит взгляд то на одного, то на другого парня, будто недоверчиво ища подтверждение слов собеседника. — Ладно... —А ты чего пришёл? —Хоуп, это и моя палатка тоже. —А, да, я как-то забыл. — Хосок поворачивается к Юнги и аккуратно тормошит его за плечо. — Юн-и, просыпайся. —"Юн-и"? — Шепчет себе под нос Чимин, наблюдая за тем, как в чужих глазах он благополучно слился с воображаемой стеной. —А? — Приоткрытые глазки бегают по сторонам, пока разум пытается выбраться из такого манящего марева, взаимно не желающего выпускать из себя, в последнее время, частого гостя. —Как себя чувствуешь? Ничего не болит? Чимин всё сильнее настораживаться: щурит глаза, будто это поможет рассмотреть что-то намечающееся, и навостряет уши, собираясь услышать шокирующие подробности. В этом случае роль стенки даже играет ему на руку. —Н-нет, — Юнги приподнимается на локтях, но с живота на спину или бок так и не перекатывается, оттого и парня у входа не замечает. — Всё хорошо. Мин легко улыбается Хосоку, что находится совсем близко, что смотрит на него как-то по-новому. Как на любимый фильм, или на кубок по баскетболу, или на бургеры после уроков, или на дворовых котят, что трутся о ногу, прося приласкать и накормить. Да, как-то так, только всё это вместе. И такая смесь ласково журчит в глубине карих глаз и ярко блестит, заставляя Юнги сомкнуть веки и, залившись алой краской, спрятать лицо где-то в полу. Он вспомнил, что было часом ранее. —П-полагаю, — так и не вынимая голову из песка, Мин приглушенно, из-за неудобного для разговоров положения, пытается что-то сказать, преодолевая немалых размеров барьер стеснения. — Мы должны об-обсудить то, что произошло... —А то, что произошло, - это причина, по которой у тебя исполосована спина? — Наблюдатель всё же не выдерживает интриги. Юнги резко поднимает взгляд на человека, перед которым сейчас чувствует себя меньше мышки, и шарахается в сторону, нервно прикрывая тело всё той же толстовкой. —Я - —Это комары п-покусали, а я расчесал... — Мин перебивает друга (?), бросив на него многозначительный взгляд и вновь отведя его на так и стоящего в проходе парня. —Странно, меня ни разу не укусили за всю поездку... — Юн начинает нервничать. —Говорят, у карликов кровь горькая. А кто захочет такую пить? — Наконец соображающий Хосок решает отвлечь Чимина от того, что останется для обсуждения на потом, от того, чего так стесняется Юнги, глазами, Чон наконец понял, просящий помочь избавиться от лишних ушей. Хосок смеётся с поведения Пака, который спешит снять кроссовок и кинуть его в одноклассника, но запутывается в шнурках и с красной миной принимается за расправу голыми руками. Приходится уклоняться, даже немного задеть ни в чём не повинного, но Чимин и правда переключается на того, кто это внимание легко сможет выдержать. —Всё, всё, успокойся, — Чон говорит уже весёлым голосом. — Давай выйдем, Юнги спокойно оденется, а мы обсудим твой проигрыш в волейболе. —Что? Как ты понял? —Ты ж, как антиталисман, всегда несёшь команде проигрыш. —Ах ты! Продолжают парни уже снаружи, потому что Хосок вытолкнул расшумевшегося и немного наигранно, из-за понимания, что всё это шутки, недовольного Пака на улицу и вышел сам, закрыв за собой полу палатки. Юнги остаётся один. Неожиданно для него, где-то внутри грудной клетки и в пространстве вокруг образовывается ощутимая пустота, причиной которой стали ушедшие куда-то далеко от домика люди, что забрали с собой свои шум и тепло. И не важно: люди или человек, главное, что Мин не свыкся с таким редким для него чувством сильного дискомфорта от отсутствия кого-то рядом. Хотя действительно ли это редкость в последнее время...? Свежий воздух приятно наполняет лёгкие. Юнги потягивается после долгого лежания и наконец полноценно убеждается в том, что тянущая боль ушла. Даже тиков практически нет, лишь иногда руки несильно подергиваются, но, по сравнению с уже обычным днём, это почти незаметные движения. Однако, скорее всего, такое явление ненадолго, ведь парню уже скоро придётся вернуться в социум, в столовую зону лагеря, где все активно занимаются приготовлением обеда, который громкими завываниями кита требует его живот. Хосока, как и Чимина, поблизости не видно. Вероятно, их, словно пунги змею, околдовал и заставил следовать своим указаниям запах, что шлейфом следует от свежих, купающихся в бурлящей воде мяса и риса. Юнги тоже решает поддаться зову и уходит туда, куда велит ему пойти нос. Людей на 'кухне' оказывается не так уж много: небольшая толпа у столов, на которых происходят активные процессы помывки и нарезки чего-то, несколько людей у костра, над которым подвешена кастрюля, и две парочки просто кружатся поодаль от рабочей зоны. Мин вливается в компанию, словно масло в воду, ища место, где можно прибиться и никому не мешать. —Юнги! — Женский голос окликает неловко бродящего из стороны в сторону. —Николь, положи нож! — Брат отбирает у девушки холодное оружие, которым та машет в воздухе, привлекая внимание нового друга. —К-как сходили в лес? — Мин подходит к одному из столов. —Чудесно, зря ты с нами не пошёл, тебе бы очень понравилось, я уверена. — Николь приятно улыбается Юнги и вновь принимается за нарезку редьки, отвоевав свой нож у, беспокоящегося за здоровье всех в радиусе двух метров, парня. — Не хочешь поучаствовать в готовке? "Могу ли я отказаться? Они всё приготовят, а я опять буду просто есть? Они ведь не обязаны..." — задумывается Юн и кивает своим мыслям. —Попробую... "Ничего же плохого не произойдёт, да? Мне лучше, руки не дрожат..." Один ломтик, другой, теперь аккуратно на кубики... —Ай! — Звон отброшенного ножа доносится до стоящих рядом с местом происшествия. —Ты в порядке? Обеспокоенная Николь оставляет все приборы на месте и подходит к поранившемуся парню. За ней следует и брат, а после к группе поддержки присоединяется и Сора, тянущая за собой Юнги, которого побоялась оставлять одного с ножом, хотя он почти закончил разделывать свои овощи. —Ч-чимин? На поверхность, накрытую одноразовой скатертью, падают красные капли. Парень, чья кровь теперь постепенно окрашивает салфетку, что всучила ему подбежавшая Николь, хмурится от неприятных ощущений и смотрит на позвавшего его по имени. —У м-меня бинты есть. Сейчас принесу. —Отлично, мы пока промоем рану. — Девушка одобрительно качает головой и ведёт Пака туда, где будет удобно вылить много воды. Через пару минут Юнги возвращается с тюбиком мази, перекисью и неровной белой упаковкой марли в руках. С такой жизнью нужно быть готовым ко всему, оттого и весь этот набор всегда присутствует в портфеле парня. Помочь замотать рану недоверчивый Чимин Мину не разрешает, поэтому последний вынужден стоять в сторонке и ждать, пока сможет задать интересующий его вопрос. Для Юна не так уж и страшно или важно, что ему не доверяют, явление частое, да и небольшая рана на чужом пальце его не особо волнует, но вот где сейчас Хосок, который ушёл с Паком и куда-то пропал, вот это действительно заставляет Юнги потерпеть злые кряхтения Чимина и такую же речь при разговоре. Через долгие несколько минут допроса Юнги наконец узнает, что Чон не потерялся, его не забрали в какой-то поход или что-то подобное, он сам был инициатором того, чтобы оставить друзей и отойти ради беседы. Беседы с учительницей Хан. И, раз его до сих пор нет, то диалог явно затянулся и, может быть, даже затянул в себя кого-то ещё. Юнги понимает, о чём они говорят, ведь больше, чем он и биология, с которой у Хосока, в общем-то, нет проблем, Чона с педагогом никто и ничего не связывает. Главной темой, Юн почти готов поставить на кон свой зуб, стал тот, кого отправили домой сегодня утром, тот, чьё имя Мин даже не хочет произносить, тот, с кем Хосок планировал разобраться. Неужели Кихен и правда исчезнет из жизни Юнги?