Август, 2000
— Круцио! Не раздумывая, она отпрыгивает в сторону, инстинктивно прикрывает голову руками. Заклинание врезается в стену. Кирпичные и бетонные обломки летят прямо на открытые части части ее тела. Боль приходит незамедлительно, но у нее нет ни единой секунды, чтобы обращать на это какое-либо внимание. Ведь она отчетливо слышит шаги приближающейся Пожирательницы смерти. Гермиона делает глубокий вдох, крадущимися шажками выходит из своего укрытия с выставленной вперед палочкой. Она раздумывает недолго. У девушки не будет другой возможности защититься, и она выкрикивает заклинание, а исходящий из ее волшебной палочки луч ударяет ее прямо в грудь. Она падает, теряя сознание, и Гермиона медленно подходит ближе. — Обездвижена, — шепчет она, а толстые веревки, вызванные заклинанием, связывают женщину по рукам и ногам. Грейнджер с облегчением вздыхает, но уже в следующее мгновение слышит еще один взрыв и следующий за ним жалобный крик. Девушка игнорирует звуки, присаживается на корточки рядом с равномерно вздымающимся телом. Разжимает бледные длинные пальцы, стирает с изогнутой палочки пыль. Она отряхивает мантию, — точнее то, что от нее осталось, — и выходит из разрушенного зала вместе с палочкой Беллатрикс, готовая атаковать или защищаться, если это будет необходимо. Волна тревоги пробивает тело, когда она жадно оглядывает окрестности. Ее телом, ее разумом, всем ее существом овладевает странное желание найти какого-нибудь врага, с коим можно будет сражаться. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как она в последний раз сражалась в настоящей битве. И по какой-то неведомой даже ей причине лишь битвы могут делать ее счастливее. Вскоре она видит Гарри, сражающегося в дуэли с жестоким колдуном, что до ужаса ей знаком. — Конфринго! — вскрикивает Гарри, вовремя выпуская защитное заклинание, спасаясь. Но мощь заклинания Родольфуса заставляет ее колебаться. Пожиратель открывает рот, размахивая палочкой, с нечеловеческим блеском в глазах, намереваясь прикончить мальчика в одно мгновение, однако Гермиона соображает и действует быстрее. — Я не могу больше! — восклицает она, и луч света ударяется в грудь мужчины как раз там, где находится его сердце. Родольфус падает медленно, и Гарри заботится о том, чтобы выстрелить в него последним заклинанием. Ее сердце бьется неистово, безумно, отчаянно. Грейнджер чувствует, что она близка, очень близка к достижению своей цели. Волнение заполняет все ее внутренности, заставляет трепетать в предвкушении великолепного. Она приближается к Пожирателю большими шагами, и, не раздумывая, направляет на него палочку. Он пристально смотрит на девушку, а затем его глаза вдруг опускаются, останавливаясь на деревянном предмете. С его губ срывается, разносясь повсюду, хриплый смех. — Где она? — спрашивает Гермиона так, что ее голос заглушает смех Пожирателя. Он всецело игнорирует ее, и в крови бурлит ярость. Сжимая губы в тонкую нить, она взмахивает палочкой, оставляя на щеке Родольфуса глубокую отметину. Алая жидкость мелкими каплями скатывается по бледной коже. — Это все? Все, на что ты способна? Это лучшее, что ты можешь сделать с помощью палочки? — усмехается Родольфус. Рука Гермионы зло дрожит, но, прежде чем она успевает наложить какое-либо заклинание, Гарри подается вперед и крепко хватает ее за запястье. — Давай допросим его в Министерстве, — его голос чрезвычайно спокоен Но Гермиона не может больше ждать. Ни секунды больше. Ее так измучило неведение, что она готова выпотрошить из него все внутренности, только бы узнать ответ на свой вопрос. На свой единственный вопрос, что терзает ее каждую ночь и каждый день, не позволяя спокойно жить. И сейчас она готова сделать все ради истины. — Где она? Где она прячется? Он ничего не говорит, вместо этого лишь выпускает неприятный смех, сворачивающий все ее внутренности в тугой клубок, подкатывающий к горлу неприятный ком. Гнев овладевает ей и девушка делает попытку вырваться из хватки Поттера, отчаянно хочет напасть на него, доказать ему, что она не проигрывает, не сдается, но все усилия становятся бесполезными. Гарри сильнее сжимает ее руку и она опускает руку с палочкой, успокаивая болезненное ощущение. Пять Авроров, аппарировавших прямо в зал, бегут к ним, засыпая десятками ненужных вопросов об их состоянии, но друзья не отвечают. Зеленые глаза Поттера с суровым выражением впиваются в ее лицо. — Давай допросим его в Министерстве, — повторяет он, чуть ослабляя хватку. Гермиона рывком освобождает запястье, оборачивается, — Ты в порядке? Ты не ранена? — ее ответом служит молчание.***
Гермиона до безумия жаждет присутствовать на допросе Родольфуса, жаждет задавать вопросы и получать на них ответы, жаждет знать все, что он знает, но начальство не уступает даже несмотря на ее бесчисленные мольбы. Это решение, очередное решение Министерства не в ее пользу заставляет ее дрожать от негодования, но остатки здравомыслия принуждают ее отступить оттуда прежде, чем потерять рассудок. Она уверяет себя — не все потеряно. И, прогуливаясь по коридорам Министерства Магии она размышляет о том, что Лестрейндж должен вернуться в Азкабан в ближайшем времени. И в голове ее созревает подобие плана.***
— Мы ведь герои, — бормочет Гарри, опуская новый выпуск «Ежедневного пророка» на стол и садясь в мягкое кресло. Гермиона не прочь заглянуть в газету. Ей не нужно даже краем глаза заглядывать в газету, дабы точно узнать — новость о поимке Родольфуса и других Пожирателей смерти украшают первую полосу, но также их имена не раз встречаются во многих других колонках с заметками и статьями. — Их уже забрали? — спрашивает Гермиона, опершись локтями на стол, — Они в Азкабане? — Еще ранним утром. — И что? Что они сказали? Есть какие-нибудь сведения о Беллатрикс? Гарри облизывает пересохшие губы, только затем отвечает: — Вероятно, они знают место ее пребывания, но никто не хочет признаваться, если мы не выполним некоторые их условия. Что-то, напоминающее сделку, — Гермиона недоверчиво вздрагивает и друг улыбается, — Однако, Министерство пока что не готово заключать сделки с преступниками. В конце концов, мы знаем, что на свободе лишь единицы Пожирателей. Все убеждены, что в скором времени мы поймаем их. Гермиона откидывается на спинку стула, закрывает глаза. Она устала. Она совершенно не спала прошлой ночью, ведь разум ее был — и остается, — полон идей, планов и возможностей. Ее жизнь и мысли превратились в хаос, неконтролируемый торнадо, ураган, который может остановить лишь Беллатрикс. Ей нужна Беллатрикс. — Тебе надо взять отпуск. — Могла бы, — сонно отвечает Гермиона, массируя шею. На самом деле она не собирается бросать свою работу, не говоря уже о том, что она всем своим существом чувствует невообразимую близость захвата Беллатрикс.***
Дементоры давно изгнаны из стен Азкабана, однако у Гермионы создается впечатление, что они всё еще там, что они преследуют ее, наблюдают за ней из темных мест здания, ожидая подходящего момента, чтобы загнать ее в тупик, подарить ей свой жуткий поцелуй. Одна такая мысль леденит кровь, и она сжимает палочку с такой силой, что костяшки пальцев белеют. Она следует по стопам охранника, опасаясь любого шороха. Они входят в темную комнату, едва освещаемую тусклыми огнями факелов, что висят на стенах. Гермионе кто-то говорил, что эта секция тюрьмы максимально безопасна, и делает глубокий вдох. Она знает, что именно здесь таятся пережившие Вторую волшебную войну Пожиратели смерти и никто из них не будет рад увидеть ее вновь. Она не может ошибиться, не может проявить слабость к заключенным, не может жалеть их. В этом Гермиона уверяла саму себя весь путь сюда. Как она и ожидала, ее сразу узнают. Узники прыгают на свои решетки, протягивают к ней костлявые иссохшие руки, выкрикивая сотни оскорблений против нее. Узкий коридор между камер вскоре наполняет рычание, крики и неразборчивые ругательства, но Грейнджер даже не вздрагивает, продолжая идти с высоко поднятой головой. Она не позволит словам глупых лишенных свободы людей повлиять на нее. Она изменилась с тех пор, как верила каждому сказанному против нее слову. Охранник останавливается перед одной из камер, указывает на нее рукой. Гермиона медленно кивает и, подняв руку, шепчет заклинание. Кончик палочки загорается, освещая темное пространство. Мужчина стоит на коленях, уткнувшись лицом в собственные бедра. — Я останусь здесь, если вам что-нибудь понадобится, просто подайте мне сигнал. Хотя, полагаю, у вас все будет под контролем, — говорит охранник. — Можете быть уверены, — она выдавливает из себя усмешку. Охранник мимолетно улыбнулся в ответ и делает пару шагов назад. Это служит пленникам знаком для молчания. Гермиона выжидает, когда мужской силуэт растворится во тьме, чтобы поговорить с человеком, ради встречи с которым она явилась сюда. Он просовывает палочку в щель, силясь рассмотреть маленькую каменную комнату. В воздухе смешаны ужасные запахи — грязи, пота… Стены измазаны грязью и кровью, кое-где их покрывают царапины и бессмысленные каракули. Жесткая, очевидно очень неудобная кровать с изъеденным крысами матрасом и горшок — единственные предметы, находящиеся внутри. По-настоящему отвратительное место, каким его и описывают. Гермиона сморщивает нос, и Родольфус издает застигший ее врасплох смешок. Она мгновенно направляет палочку на него, и тогда он вспыхивает от хохота. Она замечает шрам на его щеке, приятное воспоминание накрывает ее с головой, уголки губ приподнимаются в слащавой усмешке. — Что привело тебя в мою обитель, маленькая грязнокровка? — он делает акцент на двух последних словах, хочет спровоцировать ее, но Гермиона полностью игнорирует его. — Где твоя жена? Родольфус замолкает, но спустя пару секунд лицо его искажает выражение удовольствие, а губы испускают хриплый смех. — Моя жена? Моя жена? — насмешливо повторяет Пожиратель, вытирая несколько слезинок рукавом своей старой изорванной мантии, — Она не моя жена, она мерзка, — добавляет он настолько хриплым голосом, что Грейнджер он напоминает волчье рычание, — Это не так, она никогда по-настоящему не была моей женой. Она никогда не любила меня, она не способна любить… — Я здесь не для того, чтобы слушать о твоих проблемах в семейной жизни, — закатывая глаза, перебивает Гермиона, — Где прячется твоя жена? Где она? Говори, сейчас же. — Я ничего тебе не скажу. — Почему? Почему ты любишь ее, хочешь защитить, даже если она не чувствует того же к тебе? Это что, какое-то проявление безусловной любви? Как мило, Родольфус, но у меня совсем нет времени на такие глупости. Скажи мне, где она находится. Стиснув зубы, Лестрейндж поднимается на подкашивающиеся ноги. Он злится, и его глаза сияют тем самым неистовым блеском, что делает его безумным. — Уходи, идиотка. Я тебе ничего не скажу. — Я все понимаю, конечно. Твоя помощь мне бескорыстна, не так ли? Но, возможно, ты хочешь заключить сделку с Министерством? Тебе повезло, ибо я готова пойти на договор, — Гермиона широко улыбается, а брови мужчины озадаченно ползут вверх, — Скажи мне, где сейчас твоя жена, и она будет полностью в твоей власти, когда закончу с ней. Могу устроить вас в одной камере, если захочешь. Ты и сам знаешь, что я действительно могу сделать это. У меня есть возможность, есть влияние, — добавляет она, — Я уверена, вы сможете исправить свои супружеские проблемы, когда у вас не останется выбора, кроме как прожить вместе всю свою оставшуюся жалкую и отвратительную жизнь! Что скажешь, Родольфус? Это здорово, правда? Гермиона получает то, чего добивалась: лицо Родольфуса, бледное и измученное, приобретает красный цвет от ярости. Той самой, что заставляет тело дрожать с головы до ног. Он сжимает кулаки в угрожающем жесте, неслышно для девушки бормоча под нос, что он был бы рад сделать с Беллатрикс. — Что скажешь? Ты принимаешь мое предложение? Такой шанс выпадает лишь раз в жизни, Родольфус. Не пойми меня неправильно, но ты не очень хорошо выглядишь. Думаю, компания твоей жены поможет тебе. Знаете, ты мог бы снова почувствовать любовь и тепло, прямо как в вашем доме! — Убирайся, грязнокровка. Проваливай! — неожиданно выкрикивает он. — Не будь глупцом, Родольфус, никто другой… — Я убью тебя! — рявкает мужчина, окончательно обезумев, бросаясь к решетке и прижимаясь к ней всем телом, — Я убью тебя, мерзкая грязнокровка! Но он не в состоянии закончить угрозу, его рот наполняется пузырями и пеной. Он падает на колени, задыхаясь, хватаясь руками за горло, и Гермиона смеется, очарованная эффектом собственного заклинания. — Все в порядке? — кричит охранник, сопровождавший ее. Его шаги эхом разносятся по коридору. — Отлично! — радостно отвечает Грейнджер, — Не о чем беспокоиться! — она снова поворачивается и направляется к Лестрейнджу, изо всех сил пытающемуся каким-нибудь образом избавиться от неприятной массы во рту, — Просто я немного занялась воспитанием мерзавца. Она прерывает заклинание и присаживается на корточки, дабы хорошо видеть человека, выплевывающего вспенившуюся жидность на каменный пол. Он смотрит на нее налитыми кровью глазами, не произнося ни слова. Он хочет убить ее, хочет замучить до смерти, она это знает. — Ты, кажется, забыл, у кого палочка, Родольфус, — продолжает Гермиона, — Так что следи за свой речью если не знаешь, как следует говорить со мной, ясно? — он не отвечает, но ей на это плевать, — А теперь вернемся к нашему разговору. Ты поведаешь мне, где прячется твоя жена, а я дам тебе просторную камеру в компании твоей любимой Беллатрикс. Мне кажется, это справедливый обмен: мы оба получаем, что хотим. Так что ты скажешь? Ты согласен? Не скучаешь по ее поцелуям? По теплу ее… Рук? — она не понимает, почему воображает все, что говорит. Тело стремительно заполняется странным возбуждением, в то время как в ее сознании воспроизводятся довольно интимные образы, где она и Беллатрикс играют главные роли. Ее колени подрагивают, а дыхание становится прерывистым, точно она только что пробежала целый марафон, — Ты… Ты скучаешь по ней, Родольфус? К счастью, он настолько ошеломлен, что не замечает резкого изменения в ее поведении. — Я тебе ничего не скажу… — шепчет с трудом мужчина. — Почему нет? Боишься нарушить клятву в любви? Ты правда не хочешь ее вернуть? Ты не хочешь почувствовать ее… снова? — ее голос превращается в тревожный осторожный шепот. Откровенные образы не покидают ее голову, сводят с ума своей реалистичностью, она обязана что-нибудь сделать, как-то прекратить это, — Скорее, Родольфус. Прекратим эту чушь. Где Беллатрикс? Где она? Он смеется, лишь смеется, и Гермиона чувствует, как по телу разливается ярость. Она дрожит, по коже бегают мурашки. — Где она? Пожиратель качает головой, стучит кулаками по полу, не переставая громко смеяться. Он безумен, безумны и все его действия, слова. — Где она?! Она не получает ответа, не получает и слова. Лишь дает Родольфусу повод злорадствовать от ее отчаяния. Грейнджер поднимается с колен, направляет на него палочку Беллатрикс. Она может убить его, хочет убить его… Он издевается над ней, ее раздражает его смех. Убить его так же просто, как и произнести вслух всего два слова, покончив с его никчемной бессмысленной жизнью. Что может пойти не так? Кто может жалеть об этом? Волшебный мир ликовал бы, был бы очень признателен ей… И она полностью уверена, что разочарованный ее крик слышен по всему Азкабану.