Sauveur

–Бабу-у-уль, –зову я с порога, шелестя пакетами, и складирую их на полу, стягивая с ног берцы. В дверях комнаты появляется старческое лицо, покрытое морщинами, на лоб спадают седые волосы, в редких местах проблескивают выцветшие рыжие пряди. Старушка подходит ближе, заключая меня в объятия. От неё, как всегда, пахнет вареными овощами и шерстяными платками с рынка. –Ленуля, я так соскучилась! Проходи. Кушать будешь? Ой, шо ж ты опять на ноги-то нацепила? –Да-да. Кстати, вот, держи, –протянула я пакеты, которым родственница огорчилась, тяжело вздохнув, –Ну, я же для тебя. Нужно ведь кому-нибудь о тебе заботиться! Не вздыхай. Там продукты и парочка лекарств. Она сдалась, принимая пакет, но все же качая головой. –А как же сама-то? Сама-то? Хватит обо мне печься, собой займись, парня найди, может, ещё правнучков понянчу. –Бабуль! –всплеснула я руками, –Ну о ком мне ещё печься, если не о тебе? –бабушка подтолкнула меня в светлую гостиную, обвешенную коврами и иконами, пока я на ходу стягивала свитер. Старушка, тем временем, принесла с кухни тарелку с горячим рассольником, поставив на журнальный столик, перекрестив и посыпав солью, сама после села на кресло напротив меня. Я на её действия фыркнула, закатив глаза. Ну вот зачем суп-то крестить? –Расскажи лучше, шо в школе? Опоздала, небось, опять? –А, нам лекции теперь добавили по химии и биологии. –А ведёт кто? –я чуть суп не выплюнула, когда перед глазами всплыл образ Ильи Петровича. Я аж поморщилась. –Сын Ольги Витальевны, –коротко ответила, но бабушку это не устроило, и посыпались различные вопросы, а когда она узнала, что ему даже тридцати ещё нет, то приказала мне отнести ему пирожки, на что я долго отнекивалась. Ну, это хорошо, что про нашу утреннюю борьбу за дверь я не рассказала, а то бабуля бы ему ещё и холодец передала. Потом я отправилась к себе в комнату, - единственную комнату, кстати, не обвешенную гобеленами и крестами - сославшись на домашнее задание. В комнате не было абсолютно ничего кроме кровати, стола, стула, окна, ну, и моей страсти - шкафа, от и до забитого книгами. Там можно было найти как учебники, так и Мережко, Набокова, Конан Дойла, Герберта Уэллса, Перес-Реверте, Дэна Смита и даже Дюма. Любовь к книгам мне, вероятно, как и цвет волос, передалась от бабушки, так как она, если уж не готовит, то читает какой-нибудь роман восемнадцатого века или библию. Бабуля очень верующая, хотя я считаю, что это уже маразм на грани секты. Если я когда-либо стану сектанткой, то моя рыжая копна очень гармонично впишется. Буду читать проклятье при свечах и восхвалять Григория Грабового. Во картины маслом! Нет, на самом деле я адекватная и собираюсь оставаться такой ещё долго. И вовсе никого не проклинаю. Хотя, возможно, скоро начну кое-кого. * * * На утро я, как всегда с запозданием, проснулась не на подушке, а на стопке книг по химии. Начала поспешно собирать рюкзак, одновременно натягивая колготки, упорно отказывающиеся одеваться на мои прелестные ноги, спросонья теряясь в пространстве и пару раз пытаясь выйти из комнаты сквозь стену. Внезапно понимая, что первым уроком у нас будет технология, которую ведёт трудовик, почти не вылезающий из запоя, я облегчённо приложила руку к сердцу, позволяя себе уже спокойно собраться в школу. Бабушка пока спала, ну, я так думаю, вряд ли бы она пошла куда-то с утра пораньше - пенсия все-таки. В общем, я с чистой душой выплелась из квартиры, неторопливо спускаясь по лестнице. Однако, на лестничной площадке меня ждал сюрприз в виде скромной персоны лектора, курящего в открытое окошко. Я несколько секунд стояла, не понимая, это впрогрезь мне видится что ли? –Да вы сумасшедший! –на моё восклицание тот лениво поворачивает голову, а я резко выхватываю из его рук окурок. –Эй, чт... А, Принцесса... Какая встреча! Слушай, верни сижку, душенька, последняя из пачки, –шатен медленно тянется к моей руке с сигаретой, но я успеваю кинуть ту в окно, на что биолог взвывает так, будто все вселенские горести свалились на его плечи. –Простите, но если хотите курить, будьте добры выходить из подъезда, –на всякий случай пришлось в оправдание ткнуть в облезлую табличку «не курить» на стене. Тот как-то озадаченно глянул на меня, взлохмачивая свои довольно отросшие волосы, а после усмехается, глядя на мою щеку. –Что, Принцесса, хорошие сны снились? –я сначала конкретно не въезжаю, о чем он, а после, открыв камеру телефона и обнаружив на правой щеке красный отпечаток от угла книжки, фыркаю, ловля себя на мысли, что сон на подушке лишним не будет, –Так, а чего это ты не на уроках? –включив режим папки, хмурится он, уперев руки в боки. Черт, а я вроде отличница, и староста к тому же, опаздывать мне не положено. –Так у нас окно... –вранье - лучший выход из ситуации. Стоп, а что он вообще делает в моём доме? –Резонно, –кивнул он, начав спускаться по лестнице. Я - за ним. С минуту мы шли по улице в абсолютном молчании, я держалась на расстоянии в пятнадцать шагов, от греха подальше. И идёт в нужном мне направлении. Впрочем, наша школа ведь совсем близко к здешнему институту. Блин, хочу лупануть его кирпичом по голове и убежать... Хотя это какие-то не слишком-то добрые мысли. –Принцесса, как ты относишься к экстриму? –выпалил мужчина настолько для меня неожиданно, что я подпрыгнула на месте, удивлённо на него глянув. Молчание затянулось и пришлось его разорвать. –Экстрим... Типа американские горки или прыжки с тросом? Не знаю даже, никогда ничего подобного я не делала, –интересно, он это к чему? Со скалы решил меня скинуть, в качестве мести за сигарету? –Что, прям вообще никогда?! –Нет. Мужчина посмотрел на меня, будто перед ним сейчас стоял говорящий богомол в человеческий рост. –Какая-то ты неправильная старшеклассница, –кашлянул он в кулак. Нет, все-таки его лицо, похоже, готово познакомиться с кирпичом. Если подумать, я особо из дома не вылезаю, и друзей у меня не жирно, чтобы сходить с ними куда-то. Самое отбитое, что я делаю, так это уроки просыпаю. Да и то случайно. Я вообще так-то с душой бабки, в креслице сижу, книжонку читаю и чаек хлещу. Мне больше и не надо. К тому же бабушка - мой единственный родной человек, а у неё больное сердце, нечего ей ещё и из-за меня седеть. Дальнейший километр мы совсем молчали, только биолог иногда матерился, всякий раз наступая то на камень, то на собачьи какашки, я тихо посмеивалась сзади, лихорадочно сотрясаясь. Надо же, и как у Олечки Витальевна вырос такой сын? Потом рядом со школой лектор ускакал в табачку, а я пошла к корпусу. Как я уже сказала, время шло, и я безбожно пропустила весь первый урок к чертям. Не знаю, погуляли ли труд остальные, или же пришли как положено, но все же все десять человек - не считая меня - из класса уже были на месте. Точнее, почему-то, одиннадцать. За второй партой в среднем ряду сидел незнакомый мне парень с явно выкрашенными в блондинистый оттенок короткими волосами, беседующий с братьями Липкиными. Новенький, похоже. Я миновала ряды, усевшись за свою парту, за соседней уже пристроилась Диана, поглядывающая на паренька. –Пс, Чайна, –окликнула меня она, вскочив со стула и упав за мою парту аккурат ко мне плечом. Я нервно дернулась, скосившись на неё, –к нам Васек пришёл, –подруга повела бровями в сторону светловолосого, призвав мельком обратить к нему взор, и, как по иронии, мы встретились глазами. –Фамилия? Несмотря на разговор с персоной в лице девушки, с «Васьком» зрительный контакт мы не разрывали. Кстати, глаза у него были необычного цвета - болотными со светло-карими, почти незаметными, пятнышками. –Косеррин. Говорят, он баскетболист. Из другой школы к нам пришёл. Э, ну че залипла? –Воронцова обернулась на Васю, снова вернувшись взглядом ко мне. Я уже смотрела на неё, а она уже с кривой ухмылкой, –Понравился? Я только лишь фыркнула, отвернувшись. Девушка цокнула. –Ну ладно, а как тебе вчерашний лектор? Красавчик, а? –не знаю, то ли у них чуйка на подобные темы, то ли обостренный слух, но, кто от созерцания сборища в кабинете, кто от экрана телефона, остальные девчонки, все, кроме Ани Бароновой, вечной стервозной истерички, оторвались от своих, до этого невероятно важных, дел, повернувшись к нам. Я приподняла правую бровь, попытавшись подумать, какая же черта биолога привлекательна. Итогом было неопределённое пожатие плечами. –Биолог как биолог... Ребят, вы чего? Да с него ж песок сыпется. –О-ох, Ленка-а-а, –страдально протянула подруга, роняя голову на парту, –ну ты как из средневековья! Ничего не понимаешь. Ой, вот тут обидно. В средневековье меня б ведьмой прозвали и с вилами и факелами пошли по мою душу. В нежелании продолжать этот бессмысленный и в принципе неправильный - Громов учитель, все-таки - разговор, я, закатив глаза, поднялась из-за стола, взяв в руки классный журнал. Диана, вздохнув, ретировалась за свою парту, перекинувшись парочкой фраз с новеньким. Я, тем временем, записала его в пустую строчку журнала. Что ж, Косеррин Василий, добро пожаловать. Посмотрим, какой ты у нас персонаж. По пути в учительскую мне пришлось столкнуться с дедом-информатиком. Как бы я не уважала в принципе всех пожилых людей, этот определённо был именно «дед». Причём постоянно подкатывающий к Насте Фришиной - она, конечно, тот ещё человечек. Если вкратце, хиппи, с синими волосами, как под кайфом. Весь класс шутит, что она проспорила парикмахеру. Ну, не знаю уж, как можно в здравом уме покраситься в такой отвратительный цвет и носить эти реальные мешки из под картошки. Ну, информатику она определённо подходит по этой некой ненормальности, ибо тот порой надевает на наши уроки плащ, полагаю, что на голое тело. Уж не знаю, да и предположить не могу, как настолько странные люди обосновались в нашем городке. Быть может, данным вопросом озадачена лишь я, потому что осталось мало людей, поддерживающих «традиционное» общество и не принимающих подобные странности, да и вообще, что-то новое. Возможно, Илья Петрович и верно сказал, «неправильная» я старшеклассница. Там же, в учительской, мне сообщили - с запозданием, конечно, но все же сообщили - о появлении нового одноклассника и попросили присмотреть за ним, так как душа его нечиста от плевания кожурой апельсина в учителей с лестницы и прочим хулиганьем. Господи, за что мне это? И как, скажите на милость, мне за ним присматривать? В ответочку зарядить в лицо апельсином? Иногда начинаю понимать, что быть старостой для такой забитой мизантропки как-то не подходит. Ещё, на скорый День Учителя, до которого остался всего месяц, мне выдали некий сценарий для очередного грандиозного концерта, ежегодного. Сказать честно, за все десять лет, проведённых в этой школе, я так и не поняла, к чему такая суета на пятое октября. Не Новый Год же. Тем не менее, казалось, моего непонимания не разделял никто. Все весьма ответственно подходили к подобным вещам. А ещё, в моей любимой лаборантской появился новый стол, около стены, а стол Ольги Витальевны любезно перекочевал к стене напротив. А вот тут поподробнее... Насколько я знаю, на весь лицей у нас только один химик-биолог. Да и почему в одном кабинете? Однако мои упорные размышления прервал звонок. В кабинете появились сразу трое: завуч - женщина бальзаковского возраста, с мелодичным, но немного сиплым голосом, Перова и... И чему я удивлялась, собственно?.. Все было более чем очевидно. –11"Г", –заговорила Эльмира Феодосьевна, встав ровно посередине класса, обводя абсолютно всех присутствующих быстрым взглядом. Вздохнув, что она делала перед каждой своей фразой, женщина продолжила, –Начиная с этого дня, у вас появляется как новый преподаватель биологии и химии, так и второй классный руководитель. Также Илья Петрович остаётся вашим лектором, –моя голова грохнулась об парту, –Отныне Ольга Витальевна будет преподавать не всегда, наравне с новым биологом, –Перова стояла рядом с сыном, пытаясь подавить улыбку, которую невозможно было не заметить. Боже, я готова простить Громову все на свете, если из-за него Ольга Витальевна продолжит так улыбаться и гордиться им. Мои родители, насколько помнится, ни разу не поддержали меня ни в чем, –Можете приступать, –кивнула завуч Громовым-Перовым, после чего, стуча каблуками, вылетела из кабинета, на прощанье кивнув затихшему классу. Скажите, за что? Как вообще у одного класса могут быть два классных руководителя? И почему именно сейчас, в выпускном классе, когда нужно заставить себя сконцентрироваться на ЕГЭ, а не на новых заменах учителей? И почему именно Громов!? Мир настолько тесен?!? И че он тут лыбится, я ему щас в еб.... кхем, то есть в лицо пеналом запущу. Ольга Витальевна, сказав, что этот урок у нас будет под надзором Ильи Петровича, а она пойдёт к другому классу, поспешила удалиться, незаметно перекинувшись взглядами со мной и с сыном. Ох, родименькая, покуда ж вы покидаете меня? Профессор подошёл к учительскому столу, взяв в руки списки класса и, с лёгкой улыбкой на губах, пробежался по нам глазами. –И намучаюсь же я с вами, –вздохнул тот, после чего класс уже не был таким напряжённым, особенно расслабились девочки, –Так, ладно, кто из вас староста? С тяжестью поднимаюсь, хмуро изучая учителя глазами, тот изучает глазами меня. Блин, я, конечно, с внешностью интересной, но не минуту же меня разглядывать. –Имя. –Что? –никогда не думала, что могу казаться, даже самой себе, настолько дубоголовой. По классу прошлось хихиканье. Я нервно дёрнула плечом. –Звать тебя как, Принцесса? –улыбнулся шатен, боком оперевшись о край стола. –Лена Поднебесная. Биолог что-то записал в тетрадку на проволоке (откуда он вообще её достал?). Затем он медленно кивнул. –В классе все? –Да, журнал я отнесла в учительскую. Мне сказали что-то типа «ладно, потом разберёмся» и разрешили сесть на место. Не знаю, почему он казался мне строгим на первой лекции, но на этом уроке я была вынуждена убедиться в обратном. Он общался с учениками, как с личностями, чьи интересы и мнение уважал. Пару раз мужчина даже смеялся вместе с половиной класса над какими-то шутками, которые я не услышала. Не понимаю, что в нем такого? Ничего хорошего и ответственного, как говорила Перова, ничего красивого и начитанного, как лепетали девочки, я в нем не вижу в упор. Вижу перед собой обычного взрослого человека, такого же серого, как и вся остальная толпа. Возможно, я вижу так не только окружающих меня людей, но и мир в целом. Он был цветным, только когда я была ещё ничего не смыслящим ребёнком. Но теперь у меня ощущение, что чего-то мне все же не хватает. Чего-то очень важного. По окончанию урока я стояла, подпирая косяк двери лаборантской, ожидая появления Громова, который сказал мне ждать здесь, а сам куда-то смотался. Уж не знаю, куда мне деть взгляд, поэтому тупо просверливаю дыру в новом столе из тёмного дерева. Блин, ему что, мало было пары в университете проводить? Или ему больше нравится наблюдать за несовершеннолетними идиотами? Ещё и классруком у нас поставили. Неужели нельзя было оставить его без класса... От нечего-делать я уже начала считать птиц за окном. Дверь в класс открылась, и в помещении появился лектор, миновавший меня тихими шагами, настолько незаметными, что когда боковое зрение уловило его силуэт совсем рядом, я чуть ли не подпрыгнула, распахнув глаза. Мужчина уселся на мягкий кожаный стул у своего стола, жестом предложив сесть на деревянный рядом, в нашем ученическом люде это прозвали «лобным местом». Пока я взгромождалась на этот адский стул, передо мной бахнули стопку листов, под которой, мне показалось, даже стол почти прогнулся. Что это за хрень? –Это контрольные и тесты, –прочитав мой взгляд объясняет он. Погодите, дядь, вы чего, хотите, чтоб я вам все это решила!?! –Но они ведь не по программе.. –произношу я, внимательно разглядывая задания на первых из них. –Но ты отличница, –улыбается он, откидываясь на спинку кресла под моим настороженным взглядом, –Принцесса, как считаешь ты сама, каков твой уровень знаний? Мой нос непроизвольно дёргается, а лоб хмурится. –Я... считаю, выше среднего. –Среднее - это школьная программа, –шатен склоняет голову набок, вепривая взгляд в противоположную стену, ну, или на стол матери, –И если ты уверена, что стоишь выше этого уровня, –он складывает руки на груди, и складывается ощущение, будто он говорит это не мне, а кому-то другому, некому невидимому собеседнику, –то докажи это. Вот так принципы у него... Но в чем-то он прав. Ох, чего уж, он полностью прав. Однако, окинув ненавистную уже стопку тестов, я больше склонна к варианту, что он просто хочет убить меня изощренными моральным пытками. А первым делом и мой разум. И, принимаясь за первые задания, я начинаю сомневаться в развитости как своего мозга, так и своей нервной системы. * * * Не смотря на то, что было только начало сентября, на улице, из-за вечно гуляющих над морем ветров, было мерзляво и в одной рубашке можно было околеть, как раз плюнуть. И все-таки я любила после школы - точнее ближе к семи вечера, так как из лицея уйти получалось довольно поздно - ходить по вечно пустому парку, где открывался вид на синюю полоску воды и массивные портовые корабли. Место это было пустым не только из-за малонаселенности нашего города, но и из-за своей заброшенности: ржавый, заросший плюще-подобными вьющимися ветвями забор, покосившийся фонарный столб и несколько скрипучих лавочек, скрытых за плотной листвой кустов. Здесь было очень умиротворенно и спокойно, будто весь мир останавливается, ставя тебя перед этим синим шквалом пены и узкими песчаными дорожками, петляющими между зарослью парковых глубинок. Уже как два года нет ни одного человека помимо меня, смотрящего на эти плавными движениями плывущие далёкие махины и вдыхающего этот дивный морской воздух. Похоже, люди перестали ценить красоту, или же это я вижу её там, где её нет. Но в глубине души становится тоскливо. Скоро весь этот ветхий парк останется забытым всеми навеки. Сколько я тупо смотрела поверх салатовой листвы на чёрное небо и такое же тёмное море, где лишь изредка мелькали красные огоньки? Минут сорок? Час? Однако, тишина со временем тоже начинает настораживает и заставляет нервно оборачивается, как параноик со стажем. И тут некто падает на совсем близко стоящую лавочку, но фигуру уже наполовину скрыло кустом. Черт, пора валить. А то на меня сейчас ещё и алкаш какой-то нападёт, так сказать, для полного завершения картины сегодняшнего дня. Только я привстала, чтобы мотать отсюда ноги, как увидела грустно смотрящего вдаль этого... как его?.. Васька, точно. Только вот с банкой энергетика в руке. Ну здрасьте-мордасьте. Это что за манеры? Невольно опустившись обратно на деревянную поверхность, я то с укором смотрела на предмет в его руке, то озадаченно на лицо парня, которое вскоре повернулось ко мне, и в каре-зелёных глазах блондина еле заметно отразилось мои - монотонные, цвета матчи. Мы молча глядели друг на друга минуты три, как инопришленец на землянина. –И что староста забыла тут в такое время? –с издевкой произнёс Косеррин, прищурив глаза. Я, молча, с лицом-кирпичом поднялась, забрав у него из руки энергетик и вылив на песок, –Эй! –Теперь я за тобой присматриваю, –оправдание можно засчитать нормальным, особенно в сочетании с моим убедительно-принудительным тоном. Тот продолжительно на меня глянул, после устало вздохнул, махнув на чудо-напиток рукой. Правда в том, что после недавнего разговора с Ильёй Петровичем, я уже не уверена в правильности своего взаимодействия с окружающим миром. Сегодня я у всех забираю из их лапок всякую дрянь. Усевшись обратно на лавку и вспомнив, что завалила почти все данные Громовым тесты, я оперла о руку подбородок, в унисон с новеньким тяжко вздохнула. Эх, делать мне больше нечего, как в этот нудный вечер четверга просиживать зад на ветхой лавочке на пару с мутным одноклассником. Что ж, Лена, пора браться за мозги, а то скоро превращусь в полнейшего питекантропа в глазах даже такого напыщенного дятла, как Громов. Похоже, мои профилактические душевные посиделки в лаборантской с Олечкой Витальевной вскоре будут возмещаться такими: с Косерриным - или каким-нибудь увлекательный бомжом - в брошенной парке под бесячее стрекотание кузнечиков. –Лен, –я аж вздрогнула. Не привыкла, чтобы кто-либо по имени ко мне обращался, особенно без уменьшительно-ласкательных форм. Повернула голову к сидящему рядом Васе, что пытался выудить что-то из своего дряблого рюкзака. Тут он достал оттуда перочинный нож. Е-моё! Че за приколы?! Он меня щас ножом пырнет что ль?! Говорила я, что раньше валить надо было! Бегло пробежала глазами, в поисках места, куда можно бежать. Парень тем временем вложил мне в руку сей предмет, на что я удивлённо взметнула брови вверх. Харакири?.. Он пальцем указал на лезвие, призывая меня озадаченно присмотреться. И правда, на железе было выцарапано что-то неразборчивое, похожее на просто нелепое сочетание нерусских букв вперемешку. –Что это? –Ты знаешь французский? –я медленно утвердительно закивала, парень испытывающе посмотрел мне в глаза, –Мой дед оставил мне этот нож и код на нем, –отвернулся он к морю. Что, всем настолько неприятно смотреть мне в лицо при разговоре? –перед смертью, –спустя паузу добавил Вася, я быстро глянула на его грустные глаза, –Сказал, что когда будет нужно, я смогу его расшифровать. Вот только уже полтора года я не могу найти даже нужный ключ. –Твой дедушка был моряком? –Вася кивнул, ностальгически улыбнувшись уголками губ. –И больше всего в мире любил Францию и корабли. Говорил, что только в таких изысканных странах продолжают ценить красоты, –да, я согласна с этим его дедушкой, определённо согласна,– Какое-то время он даже учил меня некоторым кодам, –паренёк усмехнулся, –вот только во французском я не шарю. Я снова посмотрела на лезвие ножа. Оно было чуть рубчатое и довольно старое. А на рукоятке было написано фирменное «France». –Почему я? –вопрос прозвучал как-то бесчувственно и хрипловато. Косеррин повернулся ко мне, задумчиво оглядев с ног до головы, похоже, сам задался тем же вопросом. Потом усмехнулся. –Мне просто нужна помощь. Я хочу его расшифровать, и как можно скорее. –А к чему спешка? Вдруг время ещё не пришло? –фыркнула я и пожала плечами, мол, «зря торопишь события». Парень моего мнения, видно, не разделял. –Время летит быстро. Незачем тратить его на то, что тебе безразлично. Только то, что для тебя по-настоящему важно, имеет значение и право занимать хоть секунду жизни. Выслушав короткую мораль от подозрительного парня, сидящего рядом со мной на скрипучей лавке в заросшем ещё зелёными сухими кустами парке, и смотря на черную полоску моря, я вздохнула. Что за день поучений? Замигал уличный фонарь, до этого тусклым светом освещавший наши с Косерриным лица, и погас. Уже насовсем.