Sauveur

Холодный ветер то и дело с каждым новым порывом задувал в открытое настеж окно все сильнее, отчего в до того душном помещении становилось чересчур мерзко, и хотелось с головой укутаться в злосчастный советский вязаный свитер, который больше не дарил тепла, а своим горчично-бежевым цветом создавал ещё большее отвращение к сегодняшнему дню. Я уже молчу о проверке самостоятельных, время от времени отрываясь от которых, я натыкалась на не менее угрюмого Косеррина, залипающего напротив меня на лезвие ножа и выписывающего что-то на бумагу. За окном начинал настукивать дождь. Настроение, как и желание помочь Перовой живой силой с проверкой работ и Васе своим чистым французским с расшифровкой, падало ниже плинтуса. Лучше бы я просто осталась дома поспать подольше, а не отсиживала жопу в классе над чужими делами. «Пора прикрывать лавочку добродетельности», –говорила мне бабушка. Сейчас я начинаю соглашаться с ней. Только вот основная проблема в том, что новенький пристроился ко мне без спроса, а помимо пыхтения над ухом я от него ничего более и не слышала. Вопрос бы хоть задал, ну или дышал потише. Спустя долгий час сгроблевания над столом, принципиально громовским, Василий наконец сдался тихо размышлять над вариантами кода, тяжело и слышно выдохнув, и откинулся на спинку деревянного стула, приковав задолбавшийся взгляд ко мне, до сих пор иногда перекладывающей по проверенному только что листику во вторую стопку работ. –Что ты вообще делаешь? –прозвучало не заинтересованно, а скорее отвращено. –Проверяю самостоятельные. Думаю, это и так было логично. Особенно судя по моей презирающей все живое морде. Не понимаю, как можно проверять это каждый день? Боже, и это ты метишь в педагогический, Поднебесная? Да тебе если только библиотекарем с такой выдержкой. –Зачем? Пусть это делают те, кому за это платят деньги, –не, ну, так-то он прав, я и сама это прекрасно осознаю. Отправив очередной исписанный лист в стопку проверенных, принялась за следующий. –Чтоб ты знал, у учителей и так полно работы... я хочу немного сбросить с их плеч хотя бы груз этих самостоятельных, –а ещё я неплохо подделываю подписи. Но про это лучше не проболтаться. –А ты у нас до фига добрая.. Какая тема хоть? –Никотинамидадениндинуклеотидфосфат. –Господи! Какие страшные слова ты знаешь, –ничего, кроме как фырканье, вытянуть из себя не удалось. Потом одноклассник замолчал, перевёл взгляд обратно на выцарапанные буквы. Аж дышать легче стало. Воцарилась прежняя тишина. Ветер снова пронизал всё моё существо своими невидимыми холодными и противными тентаклями, буквально задув под кофту, из-за чего по спине пробежали тысячи мурашек. –Вась, закрой окно пожалуйста. Насколько не обмануло меня боковое зрение, парень сперва закатил глаза, но все же поднялся, обойдя восседающую на учительском новом кожаном кресле меня, и подошёл к раскрытому окну. –Так здесь ручки нет. Вот урод ты, Громов. Ну ничего, если и околею тут насмерть, то исключительно в его кресле. Пусть этот кожаный трон, явно не слишком дешёвый, будет осквернен моим дубовым жмуриком. Последний лист опустился к своим проверенным моей рукой собратьям, а после на соседний стол Ольги Витальевны. Вот и пришло время для тяжелого вздоха... И очередной порции усталости в виде переводчика, в данном случае, по французскому. Я лениво окинула взглядом одноклассника, затем код. «Hîv. Ûsë. Hàn. Xis. Œsîû. Gèù. Ûèî.» –Ты точно уверен, что это французский язык?.. Потому что я, глядя на эту жесть, и вовсе пытаюсь насовсем изгнать из головы навязчивую мысль, что это вовсе язык не с нашей планеты. –А? Ну да, уверен, –неуверенно прозвучало сбоку. –И как успехи? –Да пока никак... Понятно только то, что это, возможно, ЗИГЗАГ.. Или Цезарь, –не знаю, зачем, но я кивнула, –код так называется, –спешно пояснили моей не смыслящей туше. –Ты примерно знаешь, что это за шифр, разве теперь не проще разгадать? Косеррин протестующе вздернул указательный палец вверх. –Нет, не просто! Во-первых, –он агрессивно перевёл палец на меня, заставив сделать оборонительный отшаг, –в этом нет стопроцентной уверенности. Во-вторых, я ещё не знаю, какой это ROT. А их вообще полно. Господи Иисусе, на что я подписалась? Знаете, не хочу даже вникать, что значит ROT, иначе мой мозг окончательно лопнет. И он хочет разгадать эту мутотень уже полтора года? Сумасшедший. Впрочем, не могу не уважать его только за то, что это, отчасти, «воля» его деда. Хотя, быть может, Вася дешифровывает это из своих личных целей, а не любви к усопшему родственнику, кто знает. У каждого есть свои цели и причины их достигать. И ни один человек ничем не обязан другому, мы сами решаем свою судьбу. Я начала собирать, точнее сгребать, свои вещи, разваленные на столе, в старый рюкзак цвета хаки с кучей карманов и отделений, в коих я путаюсь уже как лет семь. Честно говоря, с порядком и чистотой я на «вы». Блондин, проследив мои действия, тупо поднялся с места, сунув нож в карман, аки профессиональный маньяк, и закинул свой, заранее собранный, чёрный рюкзак на плечо, выжидающе-грозно смотря на меня. Я отряхнула надетые на ноги брюки - а то вдруг ещё заразу какую от химика подхвачу - на зло ему поставила некую стопку листов прямо перед окном, чтобы когда все разлетелось, пенял на себя и дебильное окно, и двинула к нужному нам сейчас кабинету информатики, стуча тяжёлой подошвой берц по полу. За мной слышались шаги идущего рядом парня. Кстати, поскольку нас обоих потянуло сегодня прийти в школу без пяти семь (лично меня - потому что я решила изменить в кои-то веке своей негласной традиции), ему самому первому довелось оценить мой воистину стрёмный прикид, состоящий из бабушкиного старого растянутого свитера, годов так семидесятых, дедушкиных старых берц, на размер больше нужного мне, его же дряхлого рюкзака и, спасение моё, нормальных клетчатых брюк - почти единственных более-менее современных в моем гардеробе. И, естественно, в сочетании с моим мрачным лицом с весьма заметными синяками под глазами, Косеррину мой внешний вид явно не приглянулся. Да что уж, даже Диана, которую мы только что встретили в коридоре, привыкшая к моей неприязни ко всему новому, в том числе и одежды, не сдержала испуганного «мать моя женщина!» и ещё парочки нецензурных выражений по поводу моего петушиного - во всех смыслах этого слова - хвоста на голове. Только вот меня могло сегодня насторожить единственное: парень с ножом в кармане, идущий совсем близко ко мне, я даже отсюда ментально чувствовала каждой клеточкой себя его пыхтение. Страшно. Знаете, я считаю, каждому довольно собранному и ответственному человеку когда-то доводилось думать, что у него нет ничего, что ему катастрофически неприятно или для него крайне невыполнимо. Мне - тоже. Ровно до седьмого класса. Когда началась информатика. Тогда я думала, что нет нелюбимых для меня предметов. Есть только те, что даются мне легко, и те, к которых стоит приложить чуточку усилий, и тогда они пополнят первую группу. Но не в этом случае. И с каждым новым годом я убеждалась все сильнее - я абсолютно точно НЕНАВИЖУ, всем нутром НЕНАВИЖУ информатику. И, конечно, главной причиной тому служило зло всей моей жизни, мой заклятый враг - технологии. В данном случае - компьютер. Вот хоть убейте, ну не понимаю я ничего в этой железяке. А потому и дед-информатик остается в списке ужасных учителей, а его способ преподавания предмета, в виде нависания над душой и фразам по типу «ну, вот, теперь нажми кнопочку, нет, ту что правее, правее, не эту, ёкарный бабай, Поднебесная!» и вовсе презираю. И, будь моя воля, и будь я кладущей на все «обычной» школьницей, точно бы прогуливала все его уроки. Но не позволяет душа. Ну, и золотая медалька, к которой я упорно иду ещё с первого класса. А по своей ли воле, вопрос уже непринципиальный. Стали ли между мной и Косерриным отношения за эти несколько дней хотя бы приятельскими? Естественно, нет. Но от парочки шуток, что опустила Воронцова в нашу сторону, было все же не отвертеться. Любит же она зацикливаться на вещах, что её особо и не касаются, да и особой важность тоже не отличаются. Но она мне нравится. Она тот человек, что никогда в жизни не проявит ни к кому ни лицемерия, ни необоснованной злобы. Это то, что я больше всего ценю в людях как таковых. Я не столь интересная и многосторонне развитая личность, и все-таки мы с Дианой определённо нашли общий язык. У нас разные характеры. Взять хотя бы то, что если Воронцовой что-то не понравится, она открыто это скажет, я же промолчу. Хотя, кажется, с личной жизнью нам одинаково феерически не везёт. И, хоть подруга к ней стремится хоть как-то, а я нет, это действительно так. Вернёмся к информатике. Итак, было то моим спасением, посланным Богом, дабы я в него уверовала, или же очередной неуместной проблемой на моей заднице, но спустя пол урока рядом с шайтанскими машинами, дверь кабинета открылась после стука, и оттуда высунулась голова, черт его дери, биолога. Девчонки незамедлительно отлипли от компьютеров. –Здрасьте, Валерий Вячеславович, –с миловидной улыбкой сказал он, в ответ получив такое вежливое «здравствуйте», –Разрешите забрать одну ученицу? –Чайна, глянь только, какая у него восхитительно-сасная рубашка! –Конечно, –неопределённым жестом руки указал старик на класс, пофигически отвернувшись обратно, и продолжил нависать над чьей-то запуганной головой. Лектор благодарно кивнул, осмотрев класс с гаденькой улыбкой и прищуром, остановившись на моем ответном взгляде, выражавшем, наверно, только испуг и мольбу, видимо, не услышанную. Громов, склонив голову на бок, поманил меня пальцем к выходу. Боже, ну почему именно я? У нас в классе достаточно людей, чтобы поболтать с кем-то из них во время уроков. Медленно поднялась, так же медленно прошествовав к нему под внимательные взоры некоторых одноклассников, и остановилась в коридоре ровно тогда, когда за мной закрылась дверь, неслышно сглотнув. Но, вопреки моим ожиданиям, химик предпочёл себе место за моей спиной, нежели передо мной, отчего становилось ещё более напряжно. –Ну, что же, Принцесса, –начал мужчина неожиданно жизнерадостно, и я немного повернула к нему голову, дабы хоть боковым зрением видеть его... хитрую морду, –Проверил я вчера все твои самостоятельные. И как-то все неоправданно. Непонятливо приподняла брови, поворачиваясь к мужчине на этот раз всем корпусом. –В смысле неоправданно? Что именно? –почему-то прозвучало с вызовом, а не с удивлением. –Оценки твои, –вздохнул Месье Дятел, хлопнув в ладоши и заключив, –придётся над ними поработать. Я было хотела что-то возразить, но как открыла, так и молча закрыла рот. Что-то я не въезжаю, какого хрена? Он умом тронулся? Какие ещё отработки? Мне что, заняться нечем больше, кроме как проводить с ним ещё лишние часа три плюсом к итак шести в неделю?! Черт, кто меня вообще тогда за язык тянул?!? Нужно было просто ляпнуть, что на деле я безбожно тупая, никто б не прикопался. Мужчина обошёл меня, огладив по волосам, помахивая на прощанье рукой, уже из-за спины бросил: –И, пожалуйста, никогда не надевай больше этот свитер. Обидно слышать от человека в «восхитительно-сасной» чёрной рубашке... И раз дёрнул с урока, то мог бы дёрнуть хотя бы до перемены, раз на то пошло, мудак. * * * Всегда ли я жила с бабушкой в советских времен пятиэтажке в столь малом городке? Конечно.. нет. И период до этого я вспоминать крайне не любила. Ещё больше не любила хоть как-то, пускай даже случайно и завуалировано, упоминать об этом в разговоре. Но больше всего ненавидела, когда собеседник напрямую спрашивал меня об этом. А сейчас этот вопрос я ненавидела в разы больше, потому что его задавала моя подруга, недоговаривать, а уж тем более врать, которой было морально нелегко. И до этого весьма приятная атмосфера за столом в школьном общепите стала противоположной. Не знаю, удалось Воронцовой почувствовать мой стальной взгляд, устремленный в обшарпанную белую поверхность стола, но её, может и показавшееся на первый взгляд осторожным, «ты всю жизнь жила с бабушкой? А как же родители?» стало как пуля в лоб. Я первые секунды после реплики Воронцовой нервозно бегала глазами по всем предметам в помещении, лишь бы не смотреть ей в глаза, но, сделав усилие, все же встретилась с её серыми глазами, в ожидании и лёгким оттенком тревоги смотрящими на меня. Подумалось, а стоит ли ей рассказывать? Но вопрос исчез столь же быстро, как и появился. –Не всю, –девушка еле заметно дёрнула бровями, заинтересованно придвинувшись на пару миллиметров, однако, заметив мой озадаченный и неуверенный вид, улыбнулась уголками губ: –Тема не для чужих ушей? –она незаметно дёрнула подбородком, обведя фразой всех присутствующих в столовой. Я медленно кивнула. Диана понимающе улыбнулась, уперев локоть в стол. –Но ты же расскажешь? –заговорчески подмигнула шатенка, состроив пониженный голос бандита 90-х, указательным пальцем поправив очки в круглой оправе на переносице, вызвав тем самым и у меня лёгкую усмешку. –Расскажу, –ладонью отодвинула её неприемлемо весёлое лицо в сторону. Хотя делиться чем-то настолько личным мне ещё ни с кем не доводилось, но Воронцова моего вранья явно ничем не заслуживает. Девушка с объятьями нагнулась, хотя, пожалуй, уместнее будет сказать напрыгнула на меня - боже, прямо через тарелку с рыбной котлетой - ходит легенда, что котлета-то из кошатины - с пюре. В которое она, похоже, вляпалась блузкой. Но нормальных обнимашек было не видать, потому что, получив неплохой разряд током от моего свитера, отпрыгнула назад. И да, в пюрешку она таки окунулась. –Чайна, блин... Заклинаю, никогда в жизни больше не надевай этот ужасный колючий свитер, –рассмеялась шатенка, пальцами с блузы стряхнув порцию еды, шлепком вернувшейся в тарелку. Блин, что-то у меня после таких махинаций аппетит пропал, –Он ещё и цвета такого.. –девушка вновь скривилась. –Какого? –Блевотного, –в этом вся Диана. Конкретно обосрать одной фразой мою внешку, в особенности любимый свитер, до этого носивший гордое наименование "горчично-бежевый". И всем-то он не нравится, кроме соседских кошек. Впрочем, я не уверена, симпатию ли они выражают желанием подрать его когтями. Но вот рассказать придётся точно уж не сегодня. Об этом меня оповестил сегодняшний неумолимо идущий за окном ливень и телефонный звонок, поступивший прямо после окончания сегодняшней лекции, соответственно, в конце учебного дня, и заиграл незамысловатый рок-н-рол семидесятых годов. Так и не собрав с парты вещи, я выудила с дна рюкзака свой доисторический кнопочный аппарат Nokia, совершенно неубиваемый. Даже упав с балкона пятого этажа на асфальт в лужу, этот терминатор и трещиной не пошёл. На экранчике высветился неизвестный номер. –Але, –недоверчиво протянула я, пока наблюдала за удаляющимися из кабинета ребятами и решившей дождаться меня в коридоре Воронцовой. –Лена? –послышался знакомый уверенный баритон. Из тысячи голосов я бы опознала его даже будучи глухой. Такой неприятный, притворно заботливый. В сознании всплыл давний образ, ненавистный, –Я зво.. –Пошёл ты, –нажатие кнопки сбросило звонок, дабы я не продолжала злостное шипение на собеседника. Спустя пару секунд мелодия снова раздались, но на этот раз была сброшена сразу. Какая жалость, что на этом ровеснике динозавров нельзя блокировать номера. Когда я оторвалась от телефона, поняла, что в аудитории осталась только я и устало смотрящий на меня из другого конца кафедры биолог, мягко намекающий, что пора бы мне уже свалить из его кабинета. Я закинула рюкзак на плечо, сделав лицо кирпичом, и прошествовала прямиком к выходу, где меня терпеливо дожидалась подруга. Сразу за мной вышел Илья Петрович, запирая двери на ключ, я глядела на Диану, она - на «сасную» рубашку препода. Ну как тут не закатить глаза? –Илья Петрович, –начала сероглазая воодушевленно. О нет, щас точно что-то с дуру ляпнет! Мужчина повернулся к ней всем корпусом, встав аккурат сзади меня, что я даже спиной чувствовала, как он дышит мне почти в висок и как складки его рубашки соприкасаются с моими локтями. Да этот хрыч издевается. –Лена сказала, что у вас сегодня очень классная рубашка, –вот дура, хотя бы по логике, ну не могла я это сказать про бесящего меня человека! Я сжала челюсти, пока подруга откровенно угорала со сложившейся ситуации. Будь бы у меня супер способность стрелять лазерами из глаз, её бы точняк уже не было в живых. Но, увы. Даже позвоночником я отчётливо почувствовала, как усмехнулся преподаватель. –Неужели? –Похоже, решила сменить свой свитерок на что-то более модное, –они дружно засмеялась, так что не услышали, как я прокляла их обоих на латыни. Вот что ты за человек, а, Воронцова? Хрен я теперь тебе снова соберусь что-то рассказывать. Чтобы, наконец, прервать идиотский недоконтакт с лектором, я облокотилась о стену, где стояла Диана. Однако теперь приходилось наблюдать его противную рожу. Ну-ну, фиг я ему помочь сунусь хоть с чем-то. И на отработку непременно приду, пусть помучается со мной лишние часы своей жизни. Специально тупить буду. Чтоб сам сдался, постучав по дереву, и свалил уже в нахуй. Шатенчики, похоже, приняли единогласное немое решение пойти на улицу, продолжая обсирать мой прикид. Я плелась за ними, подумав о том, что на день рождения Диане подарю один из своих свитеров, самый "красивый". Заслужила. –А Чайна у нас умная на самом деле, –закинув руку мне через плечо, улыбнулась девушка, скорчив гримасу, –А ещё нудная бабулька, –очкастая получила локтем в живот, –Не, ну так-то умная. Только она больше по гуманитарным наукам. Знаете, Илья Петрович, она в прошлом году на уроке литературе у Виктории Степановны вообще на... –Диана, ты разве не хотела сегодня телефон забрать? Воронцова с изумлением посмотрела на меня, то ли высказывая претензию, что я перебила её увлекательный рассказ, то ли потому что не поняла, о чем я толкую. Потом скривилась. –Бли-и-ин, зачем ты так, ну?.. Я еле слышно фыркнула, обратившись к учителю, с ожиданием на нас глядящего: –Она в прошлом месяце айфон в общественный туалет чуть не смыла... –Чайна!!! Биолог тихо рассмеялся, в то время как я улыбнулась подруге. На этот раз она беззлобно закатила глаза. –Ладно, все, сдаюсь. Военная тайна, –кивнули мы друг другу. Ветер все также холодными потоками фланировал по улице, и даже пальто уже не могло подарить тепло. Хотелось поскорее добраться до дома, обняться с батареей и больше никогда от неё не отходить. Жить в симбиозе. Листва успела опасть за первую осеннюю неделю, но под ногами не шелестела, а хлюпала, в чем ей подсобил недавний дождь. Снова стало противно на душе. Особенно тогда, когда моя подружка, похлопав по плечу, попрощалась с опешившей мной и уставшим химиком, отправившись на остановку автобусов в совершенно противоположную мне сторону. Она че, решила оставить меня с этим один на один?! Громов окинул взглядом меня, я его. И оба взгляда буквально озвучили: "Пожалуйста, закрой хлебало и ничего не говори, а то я тебе почки вырву". По крайней мере мой - однозначно так. Мы молча зашагали в сторону, где вдалеке крылись кирпичные пятиэтажки, обросшие виноградом, кипарисом и прочей неоднозначной растительностью. Учитель решил не терять времени зря, залезая в карман куртки, и достал оттуда сигареты Philip Morris. Ностальгия, у меня такие дедушка курил. Хотя не так уж много моментов осталось о нем в моей недолговечной, как и у других людей, памяти. –Не против? –прежде, чем черкнуть колёсико зажигалки, немногословно поинтересовался он, зажав чуть намокшую от капающей с деревьев воды сигарету в зубах. Воу, да ты у нас с налётом интеллигентности. Я одобрительно кивнула, сделав пару незаметных шагов в сторону. С зажжением огонька воздух пропитался едким горьким запахом табака, но вдыхать его неприятно не было, и дым, может, и почти незаметно, но согревал лицо. Громов умиротворенно смотрел вперёд, время от времени делая новую затяжку и выдыхая облачка пара и дыма. В отличие от меня, шаги его не сопровождались глухим ударами подошвы о землю, потому, когда его силуэт так обыденно вписывался в обстановку, а боковое зрение не улавливало его движения, я нервно озиралась назад, каждый раз убеждаясь, что мужчина все ещё идёт рядом. Докурив сигарету до самого фильтра, шатен бросил окурок на мокрый асфальт, отчего тот тут же намок. Я недовольно фыркнула, искоса пронаблюдав сие действие. Да проклянут вас экологи, Илья Петрович. Мы все ещё молчали. Да и сонное лицо шатена ничем не уступало моему пандовому. Так что настроения для диалога не было. У меня так этого настроения в отношении лектора не присутствовало и в помине. Тем более меня весь день мучало осознание того, что скоро День Учителя, а значит, мне, как старосте класса, было поручено разобраться, кто из наших будет петь, кто вручать презенты, кто... не знаю, в оркестре будет, ну и так далее. Более того, моя невольная участь частичного организатора всего этого празднества, обязывала мне не только головную боль в виде нервотрепки во время решения ролей и внесения всего этого в списки, но и самой принять участие наравне с остальными школьниками. И оставалось лишь молиться, чтобы никто не заболел и не пришлось искать замену, к сведенью, не имеющую возможность существовать, в силу малого количества учеников. Черт, осталось всего три недели с хвостиком, а это сильно осложняет моё не слишком выгодное положение. Уйдя в тоскливые размышления, не сразу сообразила, что до дома моего я почти дошла, а Громов заметно сбавил ход. У самого двора я остановилась, в который раз за сегодня развернувшись к химику, через пару секунд вставшего напротив. –Что ж, Принцесса, до понедельника, –удостоил он меня слабой улыбкой, получив в ответ такое же немощное «до свидания», и, повернув вправо, возобновил путь вдоль улицы, хотя после недавней встречи в подъезде около мусоропровода, я уж было начала опасаться, что этот дятел живёт со мной в одном доме. И, слава Деве Марии, это, видимо, не так. Уже более приободренной ходьбой я дотопала до квартиры, где, как всегда встретившись с бабушкой, прошмыгнула в комнату, не раздеваясь завалившись в кровать с милым осознанием, что сегодня пятница, а значит, у меня будет минимум два отчасти свободных дня для составления бланков на учительскую тусню. С такими приятно-отвратными мыслями я и закрыла глаза, весьма быстро заснув. * * * Бывают дни, которые с первых секунд прибытия в сознание имеют подсознательное наименование «ужасные», и ещё надолго остаются в отдельной ячейке памяти с неприятными событиями из жизни. Так вот, эта суббота однозначно и недвижимо записалась в такой список, едва я разлепила глаза от звенящей под самым ухом мелодии, причём ещё долго не могла понять, откуда доносятся звуки. Как оказалось, звонил телефон. С грацией суриката приняв сидячее положение и смерив позже взятый в онемевшие пальцы мобильник убийственным взглядом, я уставилась в сторону окна. Сквозь тюль в комнату едва сочились оранжевые лучи света, отражаясь от светлых стен, приобретших розоватый оттенок, назойливо освещая мою рожу азиатского пчеловода. На экране телефона высветился очередной неизвестный абонент. –Але, –о ужас, мой голос напоминает трение пенопласта о стекло или крик пеликана. –Проснись и пой, Принцесса, –жизнерадостно протянули в трубку, что я чуть не блеванула. –Илья Петрович?.. Как.. Вы.... Хоть знаете какой сейча.. Полпятого утра?! Послышался смех, у меня задергался глаз. Какого черта?.. Какого черта ты там ржёшь, пёс?! –Принцесса, две секунды на раздумья! –воскликнул так неожиданно, что у меня из уха чуть кровь не брызнула, –Надцарство живых организмов, чьи клетки содержат оформленные ядра! Мозг как каша. –Э-э.. Эукариоты?. –Принято, –вызов был отключён в следующую же секунду. Я ошалелыми глазами с минуту пялилась то в окно, то на часы, то снова на экран телефона. Как.. Откуда он вообще надыбал мой номер? И не охренел ли звонить в долбаные четыре утра, чтобы спросить про эти дебилоидские эукариоты?! Серьёзно?! Совсем еблан, или все мозги выкурились!? Моя тушка грохнулась обратно на постель, щеку кольнуло свитером. –Пидр... –прокряхтела я в трубку, хотя меня, к сожалению, никто уже не мог услышать.