Sauveur

—Дай руку. Чё... —Если вы собрались испробовать на мне свое шаманство, то у вас ничего не выйдет, —самым серьезным тоном произнесла я, чуть опустив подбородок, чтобы придать лицу уверенности в собственной фразе. Биолог хохотнул, подняв брови: —Почему же? —Секреты фирмы, —в этот момент Сёма громко каркнул мне в ухо, заебашив крылом по лицу. И если бы не это, то выглядело наверняка очень эффектно. Мужчина шутливо испугался, восхищенно вздохнув и приложив руку к сердцу. —Неужели у меня появилась конкурентка в ритуальной деятельности? Ну нет, я вызову тебя на дуэль, —хорошо хоть не добавил «ходи оглядывайся» для полного завершения угрозы. Впрочем, даже без этого стало немножечко смешно и стрёмно. Кто знает, вдруг этот шизанутый не шутит. Тогда у меня есть все шансы не дожить до завтрашнего утра. Даже спустя пару минут моих безмолвных рассуждений и загонов, химик предложенную руку не убирал, ожидая, пока я сама вложу в его ладонь свою. Но я не понимала зачем, а параллельно успела продумать все возможные варианты устранения ложных выводов в отношении нас, если кто-то это увидит, и вплоть до обоюдного расстрела. Я, блять, сама своих мыслей пугаюсь. Но на самом деле, если он сейчас внезапно достанет из-за спины топор и рубанет мне по руке, то будет не так уж плохо. Только представьте: темное мрачное помещение библиотеки, рядом книга по анатомии, на ней лежит бледная окровавленная рука, над всем этим в индийских плясках скачут два сатаниста — один рыжий, кстати, — и все это под пугающее карканье черного ворона, чавкающего плотью из обрубка. Я срочно хочу принять в этом участие. —Поднебесная, почему ты всегда так много думаешь? —отчаянной интонацией усмехнулся Громов. Реально, он уже минут пять руку держит, как ебаный атлант. Скоро он ей станет тянуться к моей глотке. —Я не могу не думать. На мыслях у меня держится весь мир, —напряженно глядя на мужскую ладонь, добавила, —все равно что для вас курение — не получается так просто отказаться. —Но я курю не каждую минуту. И даже не каждый час, —спокойно заметил, чуть склонив голову набок, отчего на шее едва заметно выступила венка, —К тому же, если очень много курить, то организм в конце концов не выдерживает такой нагрузки, —как тонко. Фыркнув на смешке, я все-таки дала ему лапу, придя к выводу, что от моих мысленных терзаний навряд ли что-то изменится. Неминуемое неминуемо. Audacia pro muro habetur. —Готова поспорить на мой день без мыслей, если вы поставите свой без курения. —Идет, —дождавшись руки, мужчина активно ее пожал, —Холодная. Циркуляция крови плохая? —на мое «возможно» он тихо шепнул, что и сердце холодное, за что я почти на него замахнулась. Этого не позволил сделать только ворон, которой при малюсеньком рывке плечом пуще прежнего вцепился, уже не только в обивку пиджака, но, похоже, и в саму плоть. Вот говнюк маленький. Прибить бы тебя, но, боюсь, ты выклюешь мне глаз. Хотя один из них болтается уже просто для вида, потому что зрение частенько его покидает. Только в силу этот уговор вступит не сегодня и не завтра, потому что в этот день мы и надуматься и накуриться уже успели, а отключать мозг на контроше мне не улыбается, что, в принципе, нормально. Идиллию держания за руки прервал отдаленный звонок с урока — не день, а сплошная прерываемая катастрофа, — и мужчина грустно вздохнул, посмотрев в окно. Там во всю валил снег, и за огромном количеством снежных хлопьев я не сразу разглядела очертание промерзшей улицы, отсюда представленной лишь множеством близко стоящих к школе гаражей. —Кстати, ты знала, что здесь есть ход на крышу и один прямо в аудиторию? —поделился он наблюдением, с улыбкой оглядев отрицательно помотавшую головой меня. —И как туда попасть? На сей вопрос веселость мужчины приобрела большие обороты. Он отпустил мою ладонь, аккуратно спустив с подоконника на пол, а сам, тем временем, встал на него ногами, отпирая окно и распахивая в полную силу, отчего сильный порыв ветра ворвался в помещение, заставляя поежиться от мерзлоты. Я в ступоре пронаблюдала, как он, ухватившись о раму рукой, всем телом вывалился наружу и потянулся к стене. Еле подавила в себе порыв схватиться ему за ногу. Этот способ, блять, — ебаный прыжок в окно? Просто доводить препода до суицида не было моей жизненной целью. Однако, чуть погодя, биолог постучал пальцами по чему-то железному. Пожарная лестница. Лицо Громова вновь вернулось в зону видимости, и он неспешно спустился с подоконника, закрывая окно обратно. —Твой товарищ вон как замерз, —указал он на мое плечо, побуждая перевести взор на восседающую там птицу. Черные перья ворона так быстро покрылись инеем, а занесшийся с улицы снег припорошил голову, которую Семён втянул в плечи, когтями сжимая ткань моей одежды. Бедняга, —Странно, что он не вылетел. Мерзлявый что ли? —тыкнув в клюв птице, снова безбожно звонко каркнувшей мне в ухо, усмехнулся лектор, после чего многозначительно взглянул на меня. То что я дрожу от холода, видимо, было весьма заметно. —Все-таки жаль, что Ольга Витальевна ушла, —на мою фразу Илья Петрович грустно улыбнулся, а я вдруг кое-чем озадачилась, —Но как тогда вы один будете вести уроки. У нас иногда химия идет параллельно с другими классами. —Поднебесная, ты нормальная? Вам расписание еще перед каникулами поменяли. Чего?.. —Тебе бы лучше высыпаться, дорогая. Как будто это не вы мне иногда в пять утра звоните, чтобы задать касательно материалов урока дополнительные вопросы. Ах, нет, я кажется поняла. Я еще последнюю неделю ноября удивлялась, почему все мои учебники были собраны неправильно, кроме как по понедельникам... Странно, что в тот раз внимание на это я не обратила. Хотя почему странно. Я просто тупая. —Так какой у тебя урок? —Геометрия, —убито прокряхтела себе под нос. После математики мой мозг атрофируется в разы сильнее обычного. И это обще признанный факт. —Да, Александра Борисовна без живого места на теле оставит, лишь бы выучил теорему, —сочувственно похлопав по плечу, с пониманием кивнул, подталкивая меня в сторону выхода. Ну, вообще в какую-то сторону, потому что местоположение люка я до сих пор забываю, —А у меня, не поверишь, биология. Смешно, блин. Хотя ты свою геометрию уже отучил. —То есть вы тоже у Ланиной учились? —на мой слишком удивленный тон лектор наигранно обиженно вздохнул. —К твоему сведению, я не такой уж старик. Учебник по анатомии плавно перекочевал ко мне в рюкзак, и, серьезно, по-моему я потихоньку обношу библиотеку. —А не скучно так: каждый день кому-то объяснять материал, который уже знаешь, как свои пять пальцев? Идущий по левую сторону учитель скосил на меня взгляд, задумчиво пожимая плечами. —Скажем так, я знал, на что шел. Да и это вовсе неплохо — закреплять полученные знания. Хотя, соглашусь, делать это из года в год уныло, —слушая химика, я пыталась как можно аккуратнее снять с плеча Сёму, но, к сожалению, этого не хотел он. Сначала когтем сильно подцепил обивку пиджака, отчего теперь на нем болталась черная нитка, а потом полоснул по только зажившей руке, за что я разжала тельце этого упырёныша с явной жаждой крови, и он с равнодушным ебалом обратно сел на плечо, пока я разглядывала маленькую царапину на пальце, —Давай помогу, —заметив мои, не только физические, терзания, биолог с ювелирной осторожностью захватил птицу, прижав крылья по бокам, и поставил Семёна на полку, с которой он тут же сорвался, в полете вмазав мне по затылку крылом. Говнюк, я к тебе с душой, а ты... Пиздюмён, вот ты кто. —Спасибо... Но он же здесь не задохнется? —Не, —уверенно отмахнулся Петрович, нагибаясь к люку. Да ладно. Еще даже минуты не прошло, как он так быстро выход отыскал? —К тому же здесь форточка не закрываемая. Устанет булки греть — улетит. Биолог нырнул в открытый люк и, оказавшись на полу, подал мне руку, которую грех было не принять. И тем не менее, во-первых, в туфлях я чуть не сломала себе ноги, а во-вторых, люк взял инициативу в свои.. ладно, у него нет рук, так что он ее никуда не брал и, тем не менее, захлопнулся прямо по кое-чьей рыжей голове. Что за день, что за день? Я пропищала на него, что он урод, последовав за уже удаляющимся мужчиной. —До свидания, —неуверенно произнесла, когда мы вышли в основной коридор, наблюдая за нескончаемой в нем беготней. Это отвратительное чувство, когда прощаться как-то грустно, но более чем уместно. —Увидимся завтра, —зловеще и многообещающе прозвучало со стороны химика, и он, на последок светло улыбнувшись, направился далее к кабинету, как вдруг я все-таки остановила его окликом, сообщнически приближаясь. —Скажите, в контрольной будут вопросы о шейных мышцах? Мужчина засмеялся, лукаво щелкнув мне по носу. —Секрет, дорогая. Он пошел дальше, к кабинету, где его сразу же перехватили десятиклассники, задержав на моей фигуре озадаченные взгляды. Непродолжительно проводив его взором, я все же нашла нелишним постараться не опоздать к Александре Борисовной, чтобы она меня там прилюдно не отпиздила за опоздание. А она может. В общем, я тут же рванула на второй этаж, все еще не придя в себя от тепла руки биолога. И да, поводов к взятию за руки я так и не нашла. * * * К слову, заручившись настроением благодаря Громову, я не оставила надежд выпытать информацию из Дианы, взявшись за эту идею с новыми силами. А место раскрутки информации — оно всегда одно, и наизусть мной выучено. Как и способ. Подругу нужно просто прикормить. А поскольку бесплатная еда и так пропадает в желудке Воронцовой с завидной частотой, то я позволила себе роскошь в качестве покупки ей сэндвича. Я часто про себя замечаю, что фамилия Воробушкина шла бы ей многим больше. И только теперь подруга окончательно, уже не то что растаяла, а прямо-таки закипела. —Ну ла-адно, —простонала она в потолок, немного расслабившись, —Опасный ты человек, Чайна, все болевые точки знаешь, —еще бы. За все десять лет, что я тебя знаю, милая, и не такое уяснила. Девушка, прожевав первый кусок царской пищи — вторую половину сэндвича она щедро оторвала и вручила мне, — уже более серьезно на меня посмотрела, на всякий случай обернувшись. Впрочем, кроме нашего, все ближайшие столики пустовали — остальные массы людей толпились около буфета в противоположном конце зала, откуда я только что с горем пополам выбралась, чуть не лишившись ребер. Потому поводов для беспокойств на самом деле не было. —Так, для начала, for sure, между нами с этим дедухом ничего нет, —я не сдержала смешка, —Что ты ржешь? Я серьезно. Мне, в отличии от некоторых, постарше не нравятся. —Эй! То что я посчитала чьего-то дедушку горячим, не значит, что я в активном поиске папика. Она с лукавой улыбкой покивала на отъебись-я-все-уже-знаю, продолжив: —Короче, я сама узнала только в тот день, ну, когда компьютерный изверг с инглиша меня забрал, —девушка еще потомила, зацепившись взглядом за белую улицу, отделенную от нас еще парой рядов и оконным стеклом, —Короче оказалось, что это Димин отец. —Как отец?.. Подруга, судя по выражению лица, мой шок полностью разделяла. —Твой Димочка разве не студент? —Да я сама охренела, —чуть подумав, она глубоким вздохом показала, насколько ее возмутило это в тот момент, —Сначала подумала, что это бредни, а потом узнала Димину фамилию и отчество. Реально батя, —Диана поглотила второй кусок, любовно смотря на начинку из ветчины и салата с сыром. Но, похоже, поняв, что немного отвлеклась, снова впилась взором в меня. —А хотел от тебя он что? —мой напряженный вопрос вновь побудил Воронцову продолжать: —Сказал, что мы друг другу не подходим и все такое. Офигеть просто. Долбанулись вы что ли, Валерий Вячеславович? При всех остатках уважения... —Я, правда, не поняла, меня он при этом презирал, или сына, но я возмутилась, мол, сами решим, а он вообще в это лезть не должен. Он на меня посмотрел, как на презренную рабыню какую-то, и ушел молча. Все, в принципе. После мы пару раз встретились с Димой, когда я ему рассказала, то он попросил, чтобы мы последние пару недель виделись поменьше. Сказал еще, что сам разобраться попробует, —подруга задумчиво посверлила обшарпанную поверхность стола глазами, после чего сняла очки, отложив те, и потерла руками лицо, на секунду их там задержав, —Мы неделю уже не виделись, но он написал, что в процессе. Хотя это все, конечно, та еще жесть. С минуту помолчав, обдумывая то, во что меня только что посвятили, я неловко фыркнула, невольно улыбнувшись. Теперь все встало на свои места. —По крайней мере я могу тебя заверить, что инкогнито и правда этим занялся всерьез, —вспоминая откровенные крики квартирой выше Васиной, я еле пересилила себя, чтобы не уронить голову на стол и поржать в полную силу. Пускай смешного здесь было не так уж много. Девушка перевела на меня недоуменный взгляд, сведя брови к переносице, и спросила тихое «что», отчего я и вправду едва ли проглотила смех вместе с остатками божественного бутерброда, —Секрет, дорогая. * * * Если днем на улице шел сильный снегопад, то вечером, когда мне только удалось вырваться из коварных рук лицейских преподавателей и вахтерши, которая десять минут отчитывала меня за то, что так поздно ухожу домой, и грозилась запереть раздевалку вместе с моим пуховиком, и выгнать на улицу без верхней одежды, то уже вовсю разбушевался самый настоящий буран. Остановившись на крыльце, я с горечью оглядывала природную прихоть не дать мне дойти до дома. Небо еще с обеда стало черным, а теперь из-за неугомонного снега, что образовал просто торнадо, видны были от силы очертания чего-то белого и черного. В этом Инь-Ян я сомневалась, что не умру где-нибудь в ближайшем сугробе. —Ну твою же ж мать, —тихо выдохнула, пряча замерзшие руки в карманы. Я даже на секунду подумала, а не остаться ли мне в школе? Но, быстро вернувшись в реальность, в которой мне крайне нежелательно оставлять теперь бабушку в одиночестве так часто и получать от уборщицы ссаными тряпками, отговорилась от подобных решений, спускаясь по бетонным ступеням. —И не говори. Услышав голос позади себя, я, сжав руку в кулак, ощущая, как костяшки пальцев ударились о металл перочинки и «шарпса», настороженно обернулась, делая самое хладнокровное лицо, которое могла. Впрочем, необходимости в этом не было, потому что вскоре незнакомый парень зашагал рядом, и я надеялась, что этот парень не маньяк. —Паша. Я из «А» класса, —представился он, протягивая мне руку, но, лишь скользнув по ней неопределенным взглядом, жать я ее не стала. Мысленно попыталась прикинуть списки классов, которые некогда взялась заучить наизусть. —Евстигнеев? —Ага, —чуть рассеянно подтвердил брюнет, убирая непринятую руку в карман куртки. Убирая нос в недра шерстяного шарфа, я вспомнила, что, если уж параллелью я общаюсь очень редко, то с его классом и подавно. Блин, почему всем постоянно от меня что-то нужно? —Вообще я по делу, —помявшись, произнес он, на что я нехотя кивнула подбородком, призывая говорить, —Ты же с Аней в одном классе, да? Ебаный рот, чувак, мне из тебя что, постоянно фамилии выпытывать, или уже нормально ставить вопрос научишься? —С какой? С Ахматовой? Нет, к сожалению она умерла в 1966 году. Или может ты про Каренину? —с удовольствием заметила, как Паша едва сдержался и не закатил глаза. —Бароновой. —Ну и? —Вы же неплохо общаетесь, —я посмотрела на него с откровенным шоком. Не, ну если в твоем понимании то, что она надо мной постоянно стебётся и заклеивает в моей тетради страницы жвачкой, называется неплохим общением, то вполне возможно, что так, —Хотя это неважно. Не знаешь, ей нравится кто-нибудь? Я почти засмеялась. Если слюнообмен можно считать за симпатию, то каждые месяца три ей нравится кто-то новый. Сочувственно взглянув в глаза ашнику, когда тот даже придержал мне калитку на выходе за территорию, я лишь озвучила: —Может, тебе у нее лично поинтересоваться? —я бы в самом деле посоветовала ему выбрать иной предмет, я так понимаю, обожания, но лезть в это не собираюсь, тем более раз дело касается Ани. У нас с ней далеко даже до приятельских взаимоотношений. Потому что со стервозными интриганками я не вожусь, а она — с ебанутыми заучками. Наше с ней общение стоится разве что на этом столкновении взаимной неприязни — заметно пересиливающей с ее стороны, — и вряд ли оно может считаться здоровым. Да и этот парнишка, не думаю, что может тягаться с тем мачо с гопницкими склонностями, с которым я видела ее в последний раз. Хотя, нужно отдать Евстигнееву должное уважение — представить не могу, сколько времени он меня так поджидал, с учетом-то того, что уроки кончались в три часа дня, а сейчас уже перевалило за семь вечера. Парень на мои слова вздохнул: —К ней подойти, не хватанув при том оскорблений, чего только стоит. —Ну вот, —развела руками и мило улыбнулась, на что Павел с надеждой возвел на меня взгляд, но я эти надежды ебала во все отверстия, —делай выводы. Он на несколько секунд застыл на месте, чем позволил мне оторваться вперед и перебежать пустую проезжую часть одной. Впрочем, вскоре Паша снова материализовался где-то рядом, догнав меня на повороте в сторону нужного квартала. —Блин, ну Лесь, я ж серьезно, —как он меня назвал?.. —Так и я полностью серьезна. Паш, я ей не подружка, расхваливать не буду, защищать, а уж тем более рекомендовать для отношений. Так что либо решай вопрос сам, либо переключись с этой алюминиевой жрицы на кого-нибудь другого. Конкретно я здесь бессильна, —оскорбительное наименование кое-кого, похоже, все-таки задело, и до этого момента державшийся немного позади парень схватил меня за плечо, заставляя обернуться. Приподняв брови, посмотрела на него с ожиданием, которое тот не слишком-то ожидал. Ну ты меня ударь еще, ага. —Со словами поосторожней, —звучало больше не угрожающе, а скорее сухо и чуток скомкано. После этого парень отпустил мое плечо, отводя взгляд. —Поосторожней с выбором, —с несвойственной мне бодростью по-мужицки так хлопнула его по плечу, разворачиваясь, и продолжила путь. Далее парень за мной не пошел, оставшись стоять на месте, и я, наверное, все же его оскорбила, но стыда за это не чувствовалось. В конце концов, я не почтовый голубь и не сваха, чтобы сводить малознакомых мне людей с малоприятными. Да и через день этот парнишка про меня напрочь забудет. —Все равно спасибо! —приглушенно послышалось сзади, но, охреневши от такого поворота обернувшись, я увидела только без конца сыплющийся с неба снег. И вот теперь стало стыдненько. Больно хороший пацан попался. Мысленно укорнув себя за внезапный пофигизм к такому хорошему человеку, я заметила, что иду не той дорогой, потому что, видно, свернула слишком рано. Выругавшись, остановилась, пытаясь понять, как отсюда выбраться. Погода мне с этим помочь явно не стремилась — из-за засыпавшихся в глазницы снежинок нихрена не было видно, кроме очертаний фонарей и каких-то темных квадратов, видимо, самих домов. И вот, готовая уже от безысходности упасть на землю и просто лежать в ожидании своей идиотской — под стать жизни — кончины, как вдруг нечто мелкое подбежало ко мне сзади вцепившись в колено. Я обернулась, в ступоре посмотрев на ребенка, лицо которого скрылось под съехавшей на лоб красной шапкой. Да блять, дойду я сегодня до дома, в конце концов, или нет?!