Главная беда

      Рождественская ярмарка гудит на разные голоса: громко играет музыка, задавая тон празднику, настраивая жителей Нью-Йорка на нужный лад; смеются и визжат дети, затеяв игру в снежки; громко болтают взрослые, едва-едва различим звук лезвий коньков о лед; что-то звенит и шуршит, что-то даже бьется с громким звоном. И все это переливается разноцветными огнями, сияя так, что начинает рябить в глазах.       Но Розалинд не жалуется, она смеется и подпевает Фрэнку Синатре: - The lights are turned down low, let it snow, let it snow, let it snow! И тащит за руку не слишком довольного Руссо. Но она счастлива. Так счастлива в этот вечер.       Розалинд впитывает звуки ярмарки, останавливается возле лавок и лавочек, смеется, болтает с продавцами, подпевает и пританцовывает. Она заставляет Билла купить им яблоки в карамели, а потом еще и по большому стакану глинтвейна. Она рассматривает сувенирчики и, если бы Руссо не удерживал ее, то она бы разорилась на милых рождественских безделушках. Щеки ее раскраснелись, волосы выбились из-под шапки, а губы обветрились от глинтвейна и поцелуев, которыми она то и дело награждает терпеливого Билла. Тот лишь посмеивается, удерживает ее от бессмысленных трат, позволяет тащить себя сквозь людскую толпу и охотно подставляет губы для очередного поцелуя.       Сегодня Сочельник, и уже через пару часов ярмарка опустеет, люди разбредутся по домам праздновать Рождество, а Розалинд поедет к Билли.       Это нечто невозможное, то, о чем она и мечтать не смела – Рождество с Биллом. Но Чарльз остался в Олбани на внеочередном заседании сената, из-за обильных снегопадов, накрывших штат, он не смог добраться домой к Рождеству. И Розалинд, ненавидя себя, но быстро затолкав чувство вины на задворки сознания, объявила Руссо, что они встретят Рождество вместе.       Уже потом она подумала, что у Билли могли быть свои планы, но когда она, отводя глаза, сказала об этом, то Руссо лишь глаза закатил, а потом зацеловал ее. - Это лучший подарок на Рождество, Рози.       И теперь они гуляют, смеются и целуются у всех на виду. Розалинд уверена: в такой толпе никто не обратит на них внимания, ведь они просто еще одна влюбленная друг в друга парочка, которая не может сдержать своих чувств.       Розалинд кажется, что она воздушный шарик, легкий, невесомый, она готова воспарить в небеса, настолько каждая клеточка ее тела пропитана легким, пьянящим чувством свободы и любви, но о последнем она никогда не скажет Билли Руссо.       Они оказываются под омелой и под смех каких-то подростков, наклонив девушку к земле в эффектном жесте, заставив вскрикнуть от неожиданности, Билл целует Рози так долго и обстоятельно, что толпа начинает одобрительно свистеть и улюлюкать, а щеки Вебер краснеют еще больше, но уже, отнюдь, не от мороза. - Сумасшедший! – хихикает Розалинд, уткнувшись ему в шарф, вдыхая запах муската и кардамона, пьянящую сладость, от которой у нее подгибаются колени. - Хочу тебя, - провокационно шепчет ей на ухо Билли, заставляя кожу покрыться мурашками, - поехали домой.       Ей становится жарко, румянец пятнает шею, Вебер облизывает губы, словно пытается затушить в себе мгновенно вспыхнувшую жажду и понимает, что затушить ее под силу только Билли Руссо.       Целоваться они начинают еще в лифте, Розалинд тянет с шеи мужчины шарф, прикипая к светлой коже поцелуем, царапая зубами, наслаждаясь тем, как по его коже бегут мурашки. Они не могут оторваться друг от друга, чертыхаясь сквозь поцелуи под звонкий смех Розалинд, Билл, наконец, открывает дверь.       Щелкает замок, на пол летит верхняя одежда. Обувь скидывают, запинаясь. Руссо толкает их обоих к стене, едва успевая подставить руку, чтобы Рози не ударилась затылком.       Он целует ее медленно, глубоко, словно желает распробовать на вкус, сплетает языки в неспешном ритме, распаляя девушку еще больше, заставляя стонать в поцелуй и нетерпеливо ерзать у стены, сжимая бедра. Руки мужчины тем временем живут отдельной жизнью, в нетерпеливом жесте тянут и пытаются задрать слишком узкую шерстяную юбку. И недовольный вид, наконец, оторвавшегося от нее Руссо заставляет Розалинд глупо захихикать. - Рози, - предупреждающе тянет Билл, сверкая глазами. - Нет-нет! – фыркает девушка, - даже не смей! Это моя любимая юбка! Она скидывает ее поспешно, вслед за юбкой на полу оказываются колготки и нижнее белье, щелкает пряжка ремня на джинсах Билла. А потом он, подхватив девушку, одним плавным движением насаживает ее на себя. Розалинд охает, сжимается на нем, заставляя Руссо выругаться сквозь зубы. Толчки его резкие, быстрые, им нужно утолить этот вспыхнувший голод, который, кажется, только разрастается, подобно пожару, захватывает обоих. Рози цепляется за плечи мужчины, хватает за шею, ища точку опоры, стонет, закусив губу. Ей жарко в так и не снятом свитере, пот стекает по спине, неприятно щекоча чувствительную кожу. Она подается навстречу, насаживаясь сама до упора, так, что это почти на грани между наслаждением и болью. Руссо двигается, раз за разом вышибая из легких воздух, сжимая пальцы на ее бедрах, целует под челюстью, прикусывает кожу. В прихожей пахнет мускатом, сексом и карамелью. Голова кружится, внутри нее будто натягивается тонкая и звонкая струна, которая лопается с громким вскриком, оставляя после тебя восхитительную пустоту и истому в теле.       Билл опускает ее на пол, ноги дрожат, и Розалинд опирается на стену, чувствуя, как влажно между бедер, неловко переступает босыми ногами. - Сумасшедший! – утыкается лбом в плечо Руссо, пытаясь восстановить дыхание. - Не то чтобы ты очень сопротивлялась, - хмыкает Билл, получая тычок пальцем под ребра, притворно вскрикивает и смеется.       Позже они валяются на кровати и едят заказанную накануне еду. Розалинд всегда была отвратительной хозяйкой, поэтому они решили даже не пытаться экспериментировать с приготовлением праздничного ужина.       Едва слышно болтает телевизор, а комната переливается огнями гирлянды. Для Вебер до сих пор странно, что сегодня она может остаться на всю ночь, проснуться в одной постели с Биллом. А завтра они поедут на обед к Каслам, ведь Мария, в отличие от Вебер, прекрасно готовит. Так, что Рози уже предвкушает настоящий пир и заранее облизывается.       Розалинд рассказывает, какие подарки она купила друзьям. - Ты разбалуешь детей, - качает головой Билл, впрочем, он улыбается лукаво, едва заметно. И становится понятно, что он говорит так, только чтобы подразнить Вебер, - Фрэнк едва ли будет тебе благодарен. - Они же дети! – возмущается Рози, которая действительно не могла остановиться, бегая по универмагам Нью-Йорка, покупая то одно, то другое для Фрэнка-младшего и Лизы, которых обожала, - это Фрэнку ничего не нужно! А им нужно! - Нам понадобится отдельная машина, чтобы все это привезти, - продолжает дразнить ее Руссо. - Ты преувеличиваешь, - заявляет Розалинд. - Я преуменьшаю! – парирует Билл, откровенно издеваясь. - О боже! – закатывает глаза Вебер, - просто заткнись!       Она притягивает его к себе за шею и крепко целует, улыбаясь сквозь поцелуй.       Пожалуй, это самое лучшее Рождество в ее жизни.