Главная беда

      Выйдя из операционной только в десятом часу вечера, Розалинд теперь в растерянности вертит в руках телефон. Ожидаемо: ни звонка, ни сообщения.       Последний их с Биллом разговор состоялся полторы недели назад, когда вся страна узнала, что Фрэнк Касл, известный как Каратель, жив. Розалинд вне себя позвонила тогда Руссо. - Ты не всерьез! – кричала она в трубку, - ты не можешь верить, что Фрэнк виноват! – больше известия о том, что Касл жив, ее поразило заявление Билли о том, что его друг – опасный преступник, - как ты мог вообще заявить такое! - Не вмешивайся в то, чего не знаешь, Рози! – жестко оборвал ее тогда Руссо, от его тона мороз продрал по коже, - не лезь! Ты ни черта не понимаешь! Объяснять он отказался. Да и не было уже в этом смысла в разгорающемся скандале.       С тех пор телефон молчит.       Пару дней назад, задавив гневно возмущающуюся гордость, Розалинд все же набрала номер Билла, долгие гудки были ей ответом. На сообщение он тоже не ответил. Рози не была уверена, что вообще прочитал.       Она вздыхает и медленно собирается. Девушка скучает по Руссо, но как помириться не знает, сколько еще шагов ей придется сделать ему навстречу, прежде чем Билли Руссо соизволит снизойти? В конце концов, она тоже не железная. И у нее тоже есть гордость. Теплится наивная надежда, что он занят. Внутренний скептик говорит ей, что раньше никакая занятость не мешала ему написать пару строк, порой такого пошлого содержания, что у нее горели уши.       Вебер невольно улыбается этим воспоминаниям и выходит в холл. Она не сразу замечает, что говорят по телевизору. Девушка вообще не любит ТВ и редко обращает на него внимание. Вот и сейчас цепляется лишь за слова: «вооружен и опасен!» Снова о Касле? Она лениво поворачивает голову и застывает: с экрана телевизора на нее смотрит лицо Билли, подпись под фото: Уильям Руссо.       Немеют руки, а ноги будто прирастают к полу, Розалинд не может сдвинуться. Она бледнеет, сердце стучит медленно и тяжело, пока диктор равнодушным и деловитым тоном перечисляет, в чем виновен Уильям Руссо. Боже! Это же… невозможно! Розалинд все стоит и смотрит на экран не в силах поверить своим глазам и ушам. Потом крепко зажмуривается до черно-белых точек перед глазами, так сильно, что начинают ныть виски, а когда открывает глаза, холл больницы какое-то время плавает в тумане.       По телевизору теперь говорят о чем-то другом, а Рози уже мчится прочь, вылетает на крыльцо, поскальзывается, едва не падает, судорожно тычет пальцем в экран телефона. «Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети». Вебер ругается под нос грязно и долго. Ловит такси и, не раздумывая, называет адрес.       Уже подъезжая к дому Билли, думает о том, что это глупо пытаться найти здесь Руссо. Если бы ее искали по всей стране, она бы не стала возвращаться домой. Но пойти ей больше некуда, а сидеть на месте она не может.       Всю дорогу она вновь и вновь набирает номер Билла и слушает равнодушный механический голос: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети». «Абонент временно недоступен…» «Абонент…»       И ругается себе под нос, таксист косится на нее в зеркало заднего вида, но ничего так и не говорит.       Выскочив из машины, Вебер пересекает придомовую территорию бегом, то и дело оскальзываясь, стучит каблуками ботинок, полы пальто, которое она так и не удосужилась застегнуть, хлопают за спиной, подобно крыльям.       Дверь, холл, лифт. В зеркале отражается ее бледное лицо и расширенные зрачки, словно под наркотой.       У квартиры Руссо Розалинд медлит. На нее накатывают страх и робость, она бесцельно вертит в руках ключ со смешным брелком в виде паучка. Паучок крутится и мерцает, подпрыгивает, живет своей жизнью.       Наконец, глубоко вздохнув, задержав дыхание, Рози отпирает дверь, входит в темную прихожую и почему-то не решается зажечь свет.       Пахнет мускатом и кардамоном, но сегодня привычный запах не дарует спокойствие, потому что в него примешиваются новые нотки. И нотки эти хорошо знакомы девушке: кровь и спирт. А еще немного – порох. Боже!       - Билл? – робко зовет она.       Тихо. Так тихо и страшно. И темно. Едва слышимый шорох, металлический стук.       Рози мчится на кухню и резко тормозит в дверном проеме, словно налетает на стену. От открывшейся картины ей дурно. Девушка хватается рукой за косяк, чувствуя, как подгибаются колени.       - Билл, - шепчет, рука дергается, ложится на горло, словно пытаясь задавить рвущийся наружу истерический крик паники, от которой кружится голова.       Руссо сидит на столе, рядом лежит пистолет, открыта аптечка, разворошенная небрежно, стоит бутылка виски. Розалинд видит огнестрельное ранение, оно приковывает ее взгляд, неаккуратный мазок красного на бледной коже. - Билли, - ее голос едва слышен, - господи… что… как же… Это же не… Нет! – выдыхает. Не может быть. Не может быть. Не может. Нет!       - Так и будешь там стоять и причитать или, может, поможешь? – грубо прерывает ее бессвязный лепет Руссо.       Это словно удар, словно хлесткая пощечина приводит Рози в чувство. Пусть она не хирург, но все же врач.       Пальто летит на пол. Розалинд проходит в комнату, моет руки, тщательно вытирает. Приближается к мужчине, то и дело взгляд ее съезжает на пистолет рядом. Но Билл же не выстрелит в нее, верно? Об этом и думать нелепо.       «Вооружен и очень опасен». Боже.       В голове крутятся хаотично мысли, подобно листьям облетающим с деревьев осенью, оставляя после себя лишь чернеющие пустые ветки.       Розалинд решительно отстраняет руки Билли, осматривает рану. - Пулю надо вытащить, - говорит ей Руссо. - Помолчи, - теперь уже она обрывает его грубо и берет хирургический пинцет. Почему-то в ее руках он кажется смертельным оружием. Розалинд плотно сжимает губы. Вытаскивать пулю вот так, без обезболивания, противно всему ее врачебному существу, но выбора нет.       Руссо мужественно терпит, только напрягается его рука, только слышится ей вполне явственный скрежет зубов. Рози пытается отрешиться от этих звуков, молится только о том, чтобы не повредить какой-нибудь сосуд неосторожным движением, потому что остановить кровотечение будет проблематично.       Наконец, пуля извлечена, она звякает о стол с глухим звуком. Розалинд обрабатывает рану антисептиком, аккуратно зашивает ее – у Руссо в аптечке полный хирургический набор. Кто бы сомневался! – снова обрабатывает, бинтует.       - Тебе нужна будет перевязка завтра, - говорит тихо, моя руки, глядя, как вода окрашивается в едва заметный розовый цвет. - Разберусь, - отмахивается Руссо. Розалинд закрывает воду, стоит, вцепившись пальцами в раковину, бездумно глядя на блестящие прожилки пересекающие черноту искусственного камня.       - Билл, - оборачивается и с размаху налетает на его прямой взгляд, вжимается бедрами в тумбу, подаваясь назад инстинктивно. Не ожидала. - Боишься меня? – выгибает бровь Руссо, он спрыгивает со стола, в два шага оказывается рядом с девушкой, ставит руки по обеим сторонам от ее бедер, склоняется, почти касаясь ее носа своим. - Нет, - качает головой Розалинд, - просто… - она отводит взгляд, смотрит на руку Билла. Она помнит тепло и нежность этой руки, которая… убивала. Да, на войне! Но чтобы вот так… в мирной жизни?! - Это правда? – говорит, - все, что говорят по ТВ, это правда?       Он аккуратно берет ее за подбородок, разворачивая лицом к себе, долго и пристально смотрит в глаза, жадно скользит взглядом по лицу, словно желает запомнить, запечатлеть этот миг, увековечить в памяти, на изнанке век отпечатать. Билл склоняется ниже, чуть прикрыв глаза, почти касается ее губ своими, выдыхает нежно: - Да.       Она не вскрикивает, не отшатывается больше, не дергается и не отталкивает его. Просто так и стоит, запрокинув голову, когда Билл отпускает ее и отходит. Он деловито собирает что-то, проверяет оружие. А Розалинд стоит, вцепившись в кухонную тумбу, ставшую ей опорой. Ей кажется, что все это дурной сон, - о как бы она была этому рада! Дурацкий розыгрыш, неудачная шутка. Ее тянет заплакать и одновременно истерически расхохотаться. Но она молчит, и лишь стук входной двери выводит ее из оцепенения.       Девушка дергается к двери, вопросительно смотрит на Билла, он прижимает палец к губам, знаками показывает ей оставаться на месте, а потом выходит из кухни. Розалинд напряженно вслушивается и вздрагивает всем телом, когда раздаются два выстрела. Через мгновение Билл появляется на кухне, хватает девушку за руку и буквально выволакивает из комнаты. - Не смотри, - командует сухо. Поздно. Она видит два трупа на полу гостиной. И пусть как врача мертвые тела ее не трогают, осознание того, что это сделал Билли, накрывает ее удушливой волной страха. Но она покорно идет за Руссо, не пытаясь высвободить руку, ее тошнит и качает из стороны в сторону.       Они выходят из квартиры. И замирают у лифта. Билл кладет руки ей на плечи, чуть сжимает, пытаясь завладеть вниманием. Взгляд девушки скользит по холлу, возвращается к незапертой двери квартиры, снова по холлу, по стенам, полу. - Рози! Она все же смотрит на Руссо. Он заглядывает ей в глаза со всей серьезностью. - Ты должна убираться отсюда. Лифт, холл, такси. Ты поняла меня? - А ты? – собственный хриплый голос кажется ей чужим, он странно звучит и царапает ей горло. - Чем меньше ты знаешь, тем меньше сможешь рассказать, когда тебя спросят, - отзывается Руссо. - Но… - начинает было Розалинд. - Не время для споров, - отрезает Билл и подталкивает ее к лифту, - иди. Она нажимает кнопку вызова.       - Билли, - не выдерживает, - мы еще увидимся? Билл смотрит молча, взгляд его не читаем. Двери лифта открываются. - Иди! – сухо командует Руссо.       И Розалинд подчиняется.       Звук взрыва она слышит, когда такси отъезжает на пару кварталов от дома Билла.