Без Всего

Милко обнимал Киру за плечи и выслушивал излияния девушки относительно ее неконтакта с Александром в последнее время. Уютова на это только вздыхала. Нет, она искренне верила, что этот горе-гений мог быть очень мил и добр с теми, кого он искренне любил и ценил, но вот мог ли он дать по-настоящему прикладной совет в таких семейных делах, это уже вопрос. Ольга Вячеславовна искренне верила, что Милко застрял где-то между пятнадцатью и девятнадцатью годами, а периодически его закидывало в восемь, а иногда, в особых случаях, в пять лет. Поэтому она совершенно не понимала, зачем Кира пыталась спросить у него совета относительно Александра Юрьевича. Ольга перекладывала отрезки тканей на столе, невольно прислушиваясь к разговору, и беззвучно вздыхала. Уютова никогда бы не позволила себе влезать в разговор не то что Киры с Милко, вообще, в чей угодно, но сейчас она чувствовала себя почти что Тропинкиной, так все чесалось влезть в общение со своими советами. А все потому, что Ольга Вячеславовна прекрасно видела молодого Воропаева, очень хорошо составляла его портрет еще с юноши, когда он только начинал работать в ЗимаЛетто. Такой упорный, упрямый мальчишка, - губы Уютовой тронула грустная улыбка, - какими восторженными глазами он следил за производством, с каким рвением помогал Павлу Олеговичу, как отчаянно защищал совсем еще юную Киру. А потом все словно оборвалось - Александр бродил по коридорам компании мрачнее тучи, совсем перестал улыбаться, делал все словно через силу и с диким надрывом старался вывести из себя Андрея и Романа. Словно напрашиваясь не на скандал, а на полноценную драку. А затем он ушел. Именно тогда, в первый и единственный раз Ольга Вячеславовна позволила себе открытый разговор с Маргаритой Рудольфовной, которая радовалась уходу Александра из компании. Уютовой казалось, что Жданова не замечает главного: юный Воропаев не хотел уходить, что-то его заставило, буквально вытолкало прочь. Женщина упорно просила Маргариту поговорить с парнем, ведь только та, которая заменила ему мать, найдет ключик к его сердцу, поймет его состояние. Но не тут-то было, Жданова прямо заявила Уютовой, что последняя лезет не в свое дело и, если она попробует с похожими разговорами подойти к Павлу Олеговичу, то вылетит из компании как пробка. К своему стыду Ольга Вячеславовна отступила, загруженная последней фразой Маргариты по самые уши - “ Александру падать назад не на кого, а здесь тепличные условия жизни, Оленька, рано или поздно он скажет мне спасибо. Павел говорит, что Саша мог бы стать прекрасным Ледоколом у руля компании. Так что большому кораблю, большое плавание”. Воропаев и впрямь пошел в плавание - стремительное, жестокое, быстрое. Из восторженного юноши Александр превращался в закрытого за маской сарказма мужчину. В жестах его сквозила угроза, слова отдавали надменностью. Но когда Воропаев сталкивался в коридорах ЗимаЛетто с Уютовой, он всегда был мил, обходителен, а улыбка его была такой знакомой, такой мягкой. Ольге становилось стыдно каждый раз, когда уже не Саша, а Александр Юрьевич улыбался ей так знакомо. Ведь ей казалось, что ослушайся она тогда Маргариту, не поставь свою безопасность на первое место, возможно, она бы никогда не увидела в его карих глазах столько грусти. В последнее время сердце Уютовой оттаяло, ведь она заметила, как Катя потянулась к расположенному к ней Воропаеву. Они кружили друг вокруг друга в неясном танце, то сближаясь, то отдаляясь, а Ольге хотелось захватить их за шкирку и усадить друг напротив друга со словами - что вам еще нужно? Но ребята разобрались без нее, и женщина в очередной раз похвалила себя за молчание. Она наблюдала потихоньку, издали, стараясь не влезать, не давать советы, молчать привычно, дистантно. А потом Тропинкина, эта великовозрастная идиотка, этот ходячий эталон пошлой глупости, глупой пошлости, Господи прости, проболталась о, все еще весьма тонком контакте, между Катей и Александром, а потом случился скандал в кабинете Жданова. Уютова видела Воропаева в тот день, когда Кира так необдуманно его оскорбила. Мужчина был бледным, растерянным, словно потухшим, он даже не поздоровался с Ольгой, хотя никогда такого раньше не бывало! Кира винилась перед Милко в своем поведении, говорила, что Александр не слушает ее извинений, переводит тему, старательно делает вид, что не было тех жестоких слов, что так неудачно обогнали ее мозг. И Уютова только вздыхала, а так хотелось сказать: - Не говори ему ничего, просто показывай, своими действиями, вниманием, любовью. Ольга знала, что заставить Александра улыбаться было не так сложно, она иногда преуспевала в этом принесенным чаем, вовремя предложенным кофе, его любимыми шоколадными конфетами, которые она приобретала время от времени, заметив, что Воропаев зачастил в ЗимаЛетто. Сейчас Кира только дополнительно бередила неприятные чувства, которые она своими словами в него заронила. Как не крути Воропаев оставался все тем же упрямым мальчишкой, с этим можно было бороться любовью, лаской, но никак не упоминанием о перенесенной боли. От этого Александр закрывался сильнее, улыбался больше, говорил еще более веселым и приподнятым тоном. Уютова видела много реакций на глубокую обиду, но смех на попытку извинится, она видела только у Воропаева. Женщина верила, что Александр простил Киру, она соглашалась с девушкой в том, что задела сестра его слишком глубоко, чтоб он так быстро отпустил это чувство. - А вы что думаете, Ольга Вячеславовна? - Воропаева повернулась к Уютовой, выдергивая ее из раздумий своим обращением. - Я думаю, что не помешает почаще ему напоминать, что вы его любите, - демократично заявила Ольга, откладывая обрезки алого шелка на стол, - думаю, Александр Юрьевич оттает, - она ободряюще улыбнулась девушке, но тут же перевела взгляд на Милко, который расхохотался на последних словах женщины. - Александр Оттает? Ты думАешь он Умеет оттаИвать? Он жЕлезный! Кире просто нужно подОждать, пусть перебесИться, - Милко заявил это весьма уверенно, приобнимая Киру за плечо, - я знаю твОего брата! Ты много волнуЕшься. Уютовой захотелось выпороть этого великовозрастного ребенка. С каких пор модный гений решил заделаться заправским психологом? В женщине вскипает злость на кутюрье как на любимого, но избалованного, эгоистичного ребенка. - Схожу к девочкам на производственный этаж, - обратилась Ольга к Милко, - а вы тут общайтесь. - ОлЕнька! Недовольно вскрикивает Милко, ожидая, что Уютова еще немного побудет рядом с ними, принимая участие в восхвалении его гениальности, но женщина удаляется из комнаты. Прикрыв за собой дверь, Ольга немного раздраженно выдыхает - она уже умудрилась буквально отругать Машу, хватит. Нахмурившись, женщина зашагала к лифтам, перебирая в голове успокаивающие ее темы. Остановилась она только в просторном коридоре, удивленно уставившись на дремлющего на диване Воропаева. Мужчина держал на коленях открытый журнал, придерживая его чуть подрагивающими во сне пальцами, голова его была повернута чуть вбок, едва ли удобно устроившись на спинке дивана. Кого он ждет? Катю? Киру? Уютова огляделась и, не заметив никого вокруг, очень осторожно погладила мужчину по плечу. - Александр Юрьевич, - старалась она говорить тихо и спокойно, чтоб пробуждение мужчины не было слишком резким, - Саша, - Ольга Вячеславовна слегка потрясла его за плечо, - проснитесь. - Я не сплю, - голос мужчины был немного сиплым и он так и не открыл глаза, хотя слегка повернул голову, немного прогибаясь в спине, потягиваясь. - Конечно, не спите, - Уютова попыталась сдержать улыбку на случай, если Воропаев все-таки решит открыть глаза, - просто я впервые вижу, чтоб обычный текст читали так, словно это шрифт Брайля. Мужчина открыл-таки глаза, проморгался и потер их кулаком, абсолютно детский жест заставивший улыбнуться Ольгу в этот раз гораздо шире. - Много тут зрителей собралось? - выглядел Воропаев откровенно уставшим, и женщине стало даже немного стыдно, что она не позволила ему немного поспать. - Никого не было, когда я вошла, - ответила она честно, - хотите я сделаю вам чаю? - Никого это хорошо, - Александр протер лицо руками, - не хватало еще на полставки аттракционом тут подрабатывать, - он прикрыл рот рукой зевая, - простите ради Бога, - мужчина словно выглядел пристыженным от того, что Ольга увидела этот очень человеческий жест, так несвойственный идеально собранному Воропаеву, - не нужно чаю, я тут ненадолго. - Я вам все-таки сделаю чашечку, своего личного, с малиновым листом, вы пойдите в комнату отдыха, я вам туда принесу, - она улыбнулась как можно мягче, - и конфетами поделюсь, у меня как раз есть, - заверила она его, подмечая легкий отпечаток неловкости на лице мужчины, - мне кому рассказать о том, что вы здесь: Катерине или Кире Юрьевне? Последняя как раз в мастерской с Милко, а Катенька на производственном этаже с Андреем Палычем, там у них какие-то дела. Я как раз туда иду, если вы к ней могу ее предупредить, но сперва все же чай. Воропаев пораженно воззрился на женщину, затем улыбнулся Уютовой так, как ей больше всего нравилось - довольно и немного заговорчески. - А от вас ничего не утаишь да, Ольга Вячеславовна? - Хотела бы я поддержать этот образ Всезнающей и Всевидящей, но, увы, не смогу, поэтому просто распишусь в своей наблюдательности, - Уютова осторожно сняла ненужный журнал с колен Александра, - идите в комнату отдыха, я мигом с чаем к вам вернусь, а потом скажу Катюше, где вас искать. - Да вы Серый Кардинал ЗимаЛетто, - рассмеялся Воропаев, поправляя и без того безукоризненный пиджак, - как я раньше этого не замечал! - Вот уж не думала, что удостоюсь от вас такого высокого звания, - Уютова уложила журнал на стопку его собратьев на столе, - а давайте мы решим, что я просто умею молчать и слушать. - Тоже редкий дар, - немного склонил голову набок Воропаев, в глазах его играла легкая задорная веселость, и Уютова очень надеялась, что это не наигранно. В чем-чем, а в притворстве Александру не было равных. - Тогда давайте мы оставим его наличие у меня исключительно между нами, - Ольга легонько подтолкнула мужчину к двери, ведущей в сторону комнаты отдыха, ступайте. Воропаев улыбнулся и галантно приоткрыл дверь, из которой еще несколько минут назад и вышла Уютова. - Вы обещали мне конфеты к чаю, - напомнил он, когда женщина уже направилась обратно к Мастерской. - Непременно, - кивнула она ему, и он скрылся за дверью. Уже в Мастерской Уютова заварила чай и выгрузила несколько конфет на небольшую тарелочку. Милко обозвал ее тираншей, за то, что она хлопнула его по руке, за попытку посягнуть на не предназначенные ему сладости. Кира посмеялась, наблюдая за забавляющей ее сценкой. Ольга приготовила чай и на нее, оставив кутюрье без чашки ароматного напитка. Раз уж она тиранша, то нужно же соответствовать, так ведь? Направляясь в комнату отдыха, Уютова пересеклась с Тропинкиной, покидающей кабинет Малиновского. Помада ее была чуть смазана, а блузка немного неверно застегнута, хоть то, как обычно девушка ее носила “застегнутым” в принципе назвать было нельзя. Ольга не была ханжой - дело молодое, страсть и все дела, но как-то это выглядело немного неправильно. Может, это выглядело слишком напоказ? - Ой, Оленька Вячеславовна, добрый день, - радостно поздоровалась девушка, пытаясь тут-таки перезастегнуть пуговицы блузы, - а кому это вы чай несете? Может лучше я? - Александру Юрьевичу, - женщина попыталась обойти девушку так, чтоб ненароком не пролить на нее горячий напиток, хотя соблазн был велик, - не думаю, что тебе очень хочется желать ему доброго дня. - Мне уж точно не хочется, - закивала девушка в подтверждение своих слов, - жуткий тип этот Воропаев, прав Роман Дмитриевич, он немного того, - крутит пальцем Мария у виска, - зыркает иногда так, что все внутри холодеет! Я надеюсь, вы ему чего-то в чай добавили, - смеется девушка, подмигивая. Уютова только вздыхает. Затем улыбается Тропинкиной, заявляя. - Если бы тебе чай делала, может суперклей бы налила, чтоб не болтала много, а с Воропаевым даже теряюсь, что ему можно добавить. - Ну, Ольга Вячеславовна, - недовольно тянет девушка, - зачем вы так, - она чуть обиженно поджимает губы, - я уже и перед вами извинилась, и перед Катей, даже два раза! Правда, я считаю, что зря она... Но Уютова прервала излияния Маши относительно несостоятельной по ее мнению пары Воропаев-Пушкарева. Тропинкина умудрилась капать на мозг Кате по этому поводу, правда девушка очень демократично попросила Машу не лезть в ее дела, фактически на языке Пушкаревой Тропинкина была послана далеко и надолго. Маша, правда, не замолчала, продолжая “подсказывать” подруге, как и с кем лучше строить отношения. Пришлось Ольге вмешаться в разговор, заметив, что гениальная в отношениях Тропинкина сама стала звеном Малиновского любовного треугольника. Девушка обиделась и притихла, а Уютова отругала себя за несдержанность - и без нее бы разобрались, так ведь нет! - Маша, я тебе уже говорила, это дело Катеньки и Александра Юрьевича. - Но у них не склеится! - Тропинкина возмущенно взмахнула обеими руками. - А они не будут клеить, Маша, они взрослые люди, они над отношениями будут работать. Все, мне нужно идти, чай стынет. Оставив Тропинкину позади, Уютова вздохнула немного спокойнее. Конечно, Ольга Вячеславовна любила всех девочек ЗимаЛетто, испытывая некую ответственность за сборище именуемое ЖенСоветом. Но их неуемная любовь влезать в жизни других людей иногда просто убивала. Уютова часто оправдывала это тем, что таким образом девочки прятались от собственных проблем и лишений, но иногда это переходило все возможные грани здравого смысла. За такими размышлениями Уютова почти добралась до комнаты отдыха, когда перед ней пронеслась прижимающая к груди документы Катя. - Катюш, - окликнула ее Уютова, подмечая, как круто развернулась девушка на каблуках, немного накренившись вперед, - ты куда торопишься? - Я так… туда, - неопределенно кивнула она головой в сторону, где еще недавно ожидал ее Воропаев. - Александра Юрьевича там нет, - Ольга Вячеславовна улыбнулась на растерянное выражение лица Катерины, - он в комнате отдыха, вот, чай ему несу, - продемонстрировала она чашку и блюдце, - могу и тебя ему доставить, даже не знаю, чему он будет рад больше. Катя стремительно покраснела, прижимая сильнее документы к груди, и Уютова уже решила извиниться. В конце концов, и правда это было немного неловко, шутка, скорее всего, была весьма неуместной. Она подалась немного вперед, планирую облечь свои мысли в вербальную форму, когда Пушкарева заявила: - А можно я вам документы отдам, а вы мне чай? Просто мне нужно их к себе в кабинет, - она потрясла сложенными папками, - но я как-то, - она бросила взгляд в сторону комнаты отдыха, вызывая улыбку на лице Ольги, - пока туда не тороплюсь. Уютова совершила обмен девайсами практически безропотно - передав Кате чашку с чаем и блюдце с конфетами, взяла себе папки. - Я их пока подержу у себя в Мастерской, - кивнула ей Ольга, - когда нужно заберешь, у меня не пропадет. Катя благодарно улыбнулась и стремительно направилась в сторону комнаты отдыха. Уютова только покачала головой. Главное, чтоб Катюша этим чаем Александра не полила, а то с ней это время от времени бывает. Женщина постояла еще пару минут, а затем направилась в сторону лифтов на производственный этаж. Сожалела Уютова сейчас только об одном, что не могла увидеть по-настоящему счастливое и довольное лицо Воропаева, редкое, на самом деле, зрелище.