Без Всего

Спать на кресле было не просто неудобно, это было еще и болезненно. Кристина встала и потянулась всем телом, прикрывая глаза. Уже второй день она ночевала в больнице на этом самом кресле рядом с кроватью брата. Каждый раз, когда Александр приходил в себя, он пытался выпроводить ее прочь, она клятвенно ему обещала, и все начиналось сначала. Сегодня на «ночном дежурстве» ее должна была сменить Пушкарева. Не то чтобы Кристина радовалась этому, но Саша чувствовал себя гораздо лучше, а принять душ было бы не лишним, да и переодеться не помешает. Катя тоже проводила у кровати Воропаева все свободное время, но на ночь должна была остаться впервые. Кристина задумывалась над тем, чтобы попросить, за звонкую монету, поставить в палату какую-нибудь раскладушку, а то испортит себе Пушкарева спину, а ремнем Сашка выдерет за это ее. Она склонилась над спящим братом, едва касаясь его лица, погладила щеку. Горло обожгло спазмом, лицо Александра размылось невольными слезами. Кристина отстранилась, потрясла головой, Господи, как же больно. Она принялась делать глубокие десятисекундные вдохи, и такие же выдохи, нормализуя внутреннее состояние. Воропаева снова перевела взгляд на брата. Может ну его этот душ? Может остаться рядом с Сашкой еще и сегодня? Ему тут еще нужно пробыть как минимум неделю, успеет еще Пушкарева с ним побыть ночами. Вон, пусть дома его потом караулит, когда ему уже станет полегче. И нет, она не сомневалась в Катерине! Нисколечко! Ни капельки! Воропаева раздраженно выдохнула, обнимая себя за плечи. Ладно. Ладно, блядь, она сомневалась, но это не имело никакого отношения к Кате как к человеку, Боже упаси! Просто… Кристина перевела взгляд на брата. Просто ее выворачивало от ощущения, что с ним может что-то случится, если она отлучиться так надолго. Провести целую ночь вдали от возможности проснуться и коснуться его, проверить его состояние, услышать его мерное дыхание – это пугало ее до дрожи. Желание выйти покурить становиться настолько сильным, что Кристина практически ощущает во рту сигаретный привкус. Она проверила наличие пачки Сашкиных сигарет в своем кармане. Воропаева курила их экономно, не больше пары в день. У нее были и свои сигареты, но к ним она не прикасалась. Брат таскал эту пачку во внутреннем кармане, и она пахла его парфюмом, она не выпускала ее из рук. Ее даже врач отругал, заметив, что Кристина носиться с пачкой по больнице, пришлось долго и упорно объяснять, что курит она в отведенном месте, а держать ее в руках ей никто запретить не может. Воропаева снова села рядом с братом, двумя руками поглаживая забинтованную левую ладонь. Когда она приехала в больницу, буквально одновременно с Ремез и Николаем, то Сашу уже забрали врачи. До самой больницы он так и не пришел в себя и Раю буквально колотило от мысли, что они опоздали. Как только они пересекли черту города, Зорькин сразу же дозвонился до Кристины, уточняя, куда им лучше всего ехать. Воропаева направила их именно в эту больницу и, запрыгнув в машину сама, прихватила с собой Пушкареву. До Киры она дозвониться не смогла. Скорее всего, сестра укатила вместе со Ждановым отвозить Малиновского в больницу. Выбить Ремез зуб ему не выбила, но устроила ему скол двух зубов качественно. Воропаева искренне надеялась, что починка будет долгой, болезненной и дорогой, очень. Лаская пальцы Александра, Кристина прикрыла глаза. В кабинете Жданова в тот день творилось что-то невообразимое, и дело было не в истеричном поведении Раисы, дело было в поразительном спокойствии Киры и Жданова. Воропаева выдворила из кабинета всех “лишних” и подождала, пока за ними закроется дверь. - Отскребай себя с пола, Рома, - она двинулась к Ждановскому столу, - и иди сюда, нам есть о чем поговорить. Андрей выглядел напряженным, Кира хмурилась, но эти эмоции были направлены на приход Кристины, а никак не на то, что Александр попал в руки к этому… этому… уроду. Малиновский таки поднял себя с пола, принимая от Киры платок. - Держи, Рома, ваша Ремез вообще головой поехала, - обратилась она к Кристине, под “вас” скорее всего имея в виду Сашку и ее, а еще возможно Пушкаревско-Зорькиновский тандем, - это вообще нормально? - Кира указывает на Малиновского, что прижимает платок к разбитым губам. - А если бы она его угробила? - А тебя не смущает, что угробить могут Сашу? - уточняет Кристина максимально спокойным тоном. В голове колотиться злые мысли, грудь сжимает он гнева, но внешнее спокойствие ее непоколебимо. Кира хмурится, и замолкает, переводит взгляд сперва на Жданова, затем на Малиновского, потом снова на сестру. - Все настолько серьезно? - как-то очень осторожно уточняет она, не отрывая взгляда от Кристины. - До сломанных костей, - отрезает Воропаева, переводя взгляд на Жданова, - Андрей, подтверди или опровергни мои слова. Жданов мнется и затем кивает, сплетая свои пальцы с пальцами Киры: - Это и правда все очень и очень серьезно, солнышко. С этими людьми шутки плохи, это была наша с Романом ошибка, что мы с ними связались. Кира косится на Малиновского, и тот только кивает, видно, как он двигает языком под губами, ощупывая осколки зубов. Он злой, раздосадованный, но не раскаявшийся. Кристине очень хочется врезать ему так же жестоко, как и Ремез, но она терпит. - И Саша хотел, чтобы ты пошел на встречу с этими людьми? - Воропаева поворачивает голову на слова Киры, задирая брови высоко вверх. - Ты в уме? - обращается Кристина к сестре, - тебя не смущает, что твой благове… просто твой, - она указывает пальцем на Жданова, - заварил эту кашу вместе с этим, - она указывает на Малиновского, - а в итоге влетает твой брат? - Что? - Кира удивленно смотрит на сестру в ответ, - ты что, как ты можешь? Конечно, я переживаю за Сашу! - она сильнее вцепляется в руку Андрея, и Кристину коробит от этого жеста. Она очень хочет высказать сестре все, но тогда такое трудно дающееся ей спокойствие слетит с нее ко всем чертям, поэтому она проглатывает большую часть того, что она хочет бросить в нее со всей силы. - Деньги нужно везти Вертинскому срочно, и я очень надеюсь, что Ремез в курсе, где он сейчас находится, иначе я понятия не имею, как выручить единственного человека, благодаря которому вы оба, - Кристина окидывает взглядом мужчин, - живы и целы. Я хочу знать, как так вышло, что деньги не дошли до Саши вовремя. И какого хера их вез он, а не ты, - она обращается к Андрею, немного повышая голос. Жданов начинает мяться, то и дело бросая косые взгляды на молчащего Романа. То ли он ищет в нем поддержку, то ли он просит его что-то скрыть, Воропаева теряется в догадках, не получая фактического ответа на свои вопросы. Она требует пояснения от Малиновского, но тот говорит, что принес деньги тогда, когда он их получил, и, мол, это от него не зависело. Мужчины снова играют в гляделки, что раздражает Кристину еще больше. Она сплетает пальцы в замок, холодея от ощущения, что все это не просто халатность со стороны двух идиотов. Уж больно спланировано это выглядит. От этого ей становиться тошно, горько, спазм в горле схватывает так сильно, что она прикладывает руку к горлу, старательно сглатывая слюну. Воропаевой надоедает вся эта тягомотина: - Я буду связываться с твоими родителями, вы заигрались, Андрей. Я позволила вам заиграться, зная изначально, как сильно подставляется из-за вас Саша. Поэтому я, как один из ведущих акционеров, требую совета директоров, внепланового, Андрей. Срочного. Можешь не утруждаться, я позвоню им сама. До момента, пока я не узнаю ситуацию в корне, я требую, чтобы Малиновский был отстранен от должности. Ему как раз будет чем заняться во время этого внезапного отпуска.- Она видит, как дергается на кресле Роман, как взвивается в своем Жданов. Но Кристина взмахом руки пресекает любую попытку заговорить, - говорить больше не о чем. Это не обсуждается. Кира, - она переводит взгляд на сестру, - пусть Андрей покажет тебе все документы относительно положения дел в компании. Пусть покажет настоящие и не очень отчеты. Хватит, пора разбивать тебе розовые очки, трезвей и включай мозги, надеюсь, что до совета директоров ты оклемаешься. - Кристина встает из-за стола, пронизанная тремя недовольными взглядами, - я не прощаюсь, - и удаляется из кабинета. Если бы можно было бы убивать мыслью, она бы уже упала замертво, раза эдак три. Воропаева качает головой, поглаживая руку Александра поверх повязки. На тыльной стороне ладони, под слоем бинтов сокрыта рваная рана, оставленная, по предположению врача, каблуком тяжелого ботинка. Эта мразь наступила ему на руку, только чудом не сломав тонкие кости пальцев. Приходиться снова делать дыхательную гимнастику, а то так недолго и сутками рыдать, особенно листая заключение врача. А полистать есть что: сотрясение мозга, сломано три ребра, множественные ушибы и ссадины, ушибы внутренних органов, в особенности почек и печени… Даже мерные вдохи не успокаивают Кристину, и она позволяет себе заплакать, договариваясь с собой - ненадолго, просто чтоб выпустить немного того, что разрывает ей грудь изнутри. Она плачет, поглаживая пальцы Александра, и улыбается, когда они подрагивают под ее рукой в ответ. Торопливо стирая слезы, Кристина склоняется над братом, улыбаясь. Сашка немного хмуриться, прежде чем открыть глаза. Она радуется, что постельное белье нежно-фиолетового цвета, а то с белой наволочкой он бы сливался сейчас. Сперва взгляд Воропаева расфокусирован, выглядит он растерянным, немного взволнованным. Она гладит его, шепчет: - Саш, все хорошо, я здесь, ты в больнице. - Я помню, что я в больнице, - сипит он, и Кристина поворачивается к столику, снимая с него стакан воды и соломинку, осторожно поддерживая брата, она помогает ему сделать глоток, - а что делаешь ты в больнице? Ты же мне обещала. Она облокачивает его себе на грудь, чтоб удобнее было пить воду, и от этого ему неудобно на нее смотреть. Его лоб покрывается испариной, сигнализируя о том, что простое полусидящее положение отнимает много сил. Он откидывает голову на ее плечо, снова прикрывая глаза, наслаждаясь близостью. - Все что я обещала, я прощаю, - все еще шепотом продолжает Кристина, - будешь еще воды? - Не хочу, - он пробует отрицательно покачать головой, но не преуспевает, - голова кружится, словно я всю ночь пил, не просыхая. - Лучше бы ты пил, не просыхая, - вздыхает сестра, шурша носом у его уха, - Господи, Сашка, как я за тебя испугалась. - Не поверишь, - пытается выдавить из себя смешок мужчина, - я тоже за себя испугался. - Идиот, - подытоживает Воропаева, целует мужчину в висок, следя за его дыханием. - Мне так плохо от этих уколов, - жалуется он, пытаясь погладить ее забинтованной рукой по коленке, - может, ну их? - Сбрендил? Ты на стенку от боли не лезешь только благодаря этим уколам, - возмущается Кристина, удобнее устраивая его на себе, чуть отклоняясь назад, снимая дополнительное напряжение с его ребер. Корсет или нет, а нужно поберечься. - Я бы на стенку и без них бы не лез, в таком то состоянии, - пытается шутить Александр, вызывая в Воропаевой смесь любви и желание его придушить. - Это пустой разговор, ты же знаешь. - Знаю, - голос его становиться тише, - но я от них постоянно хочу спать, я же не ребенок, - голова его откидывается сильнее, полностью укладываясь ей на плечо, - спасибо, что ты здесь. - Мы все здесь, - шепчет она ему, но в ответ слышит мерное дыхание спящего человека. Она перекладывает его обратно в удобную позу, стараясь быть максимально бережной. Именно за этим ее застает Ремез. - Как он? - она помогает Кристине с одеялом и вторично поправляет и без того хорошо поставленную подушку. - Речи толкает, уколы колоть себе собирается запретить,- делиться с Раей она, - покурить не хочешь? - она, конечно, знает, что Ремез не курит, но ей пара сигарет не повредит. Кристина замечает, что ее руки мелко дрожат. - Хочу, - кивает она, - пойду, приведу сюда медсестру. Она скрывается за дверью, оставляя Воропаеву наедине со спящим братом. Настроение становится немного лучше от того, что Сашка пытается качать права, пусть это ещё и пополам с просьбой, но все же. Кристина поправляет ему волосы и вздыхает, все эти дни и ночи она мечтала только об одном, чтоб на месте ее горячо любимого брата оказался Жданов. Вот прям, сидела и представляла, даже визуализировала, как бы ему тут было тяжело и плохо, как бы на ее месте сидела Маргарита, умываясь слезами пополам с успокоительным, как она сама в первый день. От этих мыслей становилось немного легче. И Кристине было не стыдно, ни капельки не стыдно! В палату вплыла Ремез, подталкивая в спину молоденькую худенькую медсестру. - Посидишь рядом с этим юношей, - указала Рая на спящего Александра, - если проснется и захочет пить, подашь ему воды, скажешь, что сестра вышла и скоро будет, - девушка кивнула, и Кристина подметила, что в руке она сжимала достаточно крупную купюру. Правильный подход к делу у Ремез. - Если спросит, куда вы отлучились, что мне сказать? - уточнила девушка, голос у нее был тоненький, почти птичий, очень мелодичный. Воропаева решила, что она наверняка очень хорошо поет. - Просто скажи, отлучилась ненадолго, если что, найдешь нас там, с черного входа на курилке, только ему, - Рая снова указала на Александра пальцем, - об этом не говори. Медсестра кивнула, и Ремез махнула головой в сторону двери, мол, пошли. И Кристина просочилась в коридор, ускоряя шаг. Рая не отставала. Ради разнообразия она вделась в джинсы, кошмарный растянутый свитер, который она по глупости своей именовала трендом и кожаную куртку. В таком прикиде и без макияжа Рая была похожа на подзаборного гопника, а не на серьезного юриста. Вот она, сила правильно подобранного образа. - Тебе так горит покурить? Почему вы, Воропаевы, постоянно носитесь до тошнотиков? Кристина выгнула бровь в немом удивлении и открыла дверь черного хода, приглашая Ремез выйти на свежий воздух. - Просто хожу так, это уже привычка, - жмет плечами Кристина, но при этом торопливо поджигает сигарету, затягиваясь с маниакальным удовольствием. Если есть в жизни счастье, то оно сейчас на кончике фильтра. Хорошо. Струйка сизого дыма покидает едва раскрытые губы, завиваясь почти игриво. Ремез следит за тем, как дым растворяется в воздухе, рассеиваясь. Тишина не угнетает, это почти благословение, что нет необходимости что-то обсуждать, что-то говорить. Но Воропаева, затягиваясь второй раз, выпускает в воздух не только дым, но и слова. - И как тебе Зорькин? - Выше всяческих похвал, - ловит Ремез слетевший с дерева листик, принимаясь разрывать его посередке, по жилке. - Рекомендуешь? - С интересом склоняет голову к плечу Кристина. - Хвастаюсь, - отрицательно машет Рая головой, - я не делюсь. - Даже так? - удивлению Воропаевой не было предела. Она и сейчас была уверена, что переспать с Николаем идея была очень сильно так себе. Юный, восторженный мальчишка и пройдоха Ремез - это не та комбинация, которую можно было бы назвать гармоничной. А теперь оказалось, что Рая еще и делиться ним не собирается. Не то чтобы Воропаева положила на Зорькина глаз, но… Милый, такой симпатичный, немного едкий. Такой мальчишка не достоин становиться суррогатом ни для чего. Ни в качестве замены не случившемуся, ни в качестве утешения после сильного эмоционального взрыва. Но кто, в конце концов, она, Кристина, такая, чтоб учить Раю, кого впускать в свою постель? Не силой же она его к себе затащила. Хотя… Воропаева окидывает взглядом Ремез, с этой станется. А Коля, как настоящий джентльмен, просто не способен отказать даме. - Ты что там уже в башке своей собираешь, кошмарная женщина? - хмурится Ремез, замечая прищуренные глаза Кристины, - у нас все по обоюдному согласию, - подмигивает и хохочет. Воропаева пытается скроить отстраненное и независимое выражение лица, но Рая продолжает смеяться, - у тебя же на лбу написано, не трахнула ли я мальчика против его воли! Не боись, я его не просто до квартиры довела, я ему еще и на ночь позволила остаться, даже завтраком накормила. Я о своей собственности хорошо забочусь - Что, настолько хорошо трахается? - обе брови Кристины неумолимо ползут кверху, после заявления Ремез. - Да вообще отвал башки, - взмахивает она руками, рассыпая вокруг остатки расчлененного листика, - старательность, внимательность, выносливость с его стороны, да опыт с моей стороны… - И фантазия, добавляет Кристина. - И фантазия, - соглашается Ремез, - даже досадно, как я его раньше не… попробовала, - шевелит она бровями. - Нимфоманка, - отрезает Воропаева, едва сдерживая смех. - Ой, не говори, - отмахивается Рая, - пошли обратно, я замерзла. По дороге к Сашкиной палате они обсуждают прогнозы, которые дает врач. Кристина делиться, что недельку стационара Воропаеву придется потерпеть точно. Как минимум нужно нормализовать его после сотрясения и понаблюдать за ребрами и почками, которые пострадали больше всего. Еще день-два, и Александру перестанут колоть такие дозы обезболивающего, переводя на более легкие, и он перестанет походить на спящую красавицу. Вот тогда всем будет очень мало места. Ведь Воропаев захочет домой и будет этого добиваться. - Готовься отбивать этот удар судьбы, - подкалывает Кристину Ремез. - Не говори, - вздыхает она, - это же жуть! Ты же знаешь, каким вредным он может быть! - Побыстрее бы, - мечтательно вздыхает Рая, и Кристина молчаливо соглашается, пока не замечает, как навстречу им медленно идет медсестра, которую они оставляли присматривать за Александром. До того, как кто-то из них успевает что-либо сказать, она отчитывается. - Там еще одна ваша девушка пришла, в такой странной одежке, - она пытается изобразить двумя руками кружево рубашки Пушкаревой, но по виду это больше похоже на пародирование боа, - она сказала, что справится. - Он просыпался? - уточняет Ремез, немного грустнея. - Как раз когда я уходила, он пришел в себя. Я помогла ему сесть и оставила с девушкой, она, если что, подаст ему воды. До свидания. Медсестра проскальзывает между ними, удаляясь дальше по коридору. Кристина внимательно смотрит на Ремез, которая начинает топтаться на месте. - Зайди, поздоровайся, - предлагает Воропаева, следя за тем, как Рая потирает шею неуверенным движением. - Давай уже завтра, - отводит взгляд Ремез, - с ним все хорошо, и это главное. Не хочу просто… - она делает неопределенный взмах рукой, словно это может все пояснить, и Кристина прочитывает действительно все в этом жесте. - Хорошо, - кивает она девушке, - я скажу, что ты заходила. - Ага, передавай привет, - Ремез быстро ее обнимает и стремительно удаляется, опустив руки в карман куртки. Этот неловкий момент случился как раз в тот злополучный день, когда Александра и доставили в больницу. Они ожидали вердикта врачей - Кристина, Рая, Коля и Катя. В коридоре больницы они успели и посидеть, и полежать, и походить, пока врач не вышел к ним с готовыми сведениями. Ремез колотило больше всех, ее буквально трясло, словно в больнице стремительно падала температура. Она была до синевы бледной и, слушая врача, становилась просто таки серой. Когда основные сведения им были предоставлены, Рая развела бурную деятельность - покупка лекарств, организация медперсонала, подбор палаты. Кристина решала вопросы с лечащим врачом, прибывшей полицией, которую вызвал медперсонал и перепуганной Катериной, которая действительно не знала, куда себя деть. Когда им, наконец, позволили увидеть Александра, правда спящего, но стабильного, находящегося вне опасности Ремез влетела в палату первой, оставив в недоумении за дверью Катерину и Колю. Кристина ощущала неловкость, повисшую в воздухе, буквально считывала растерянность Кати, которая прижалась в утешении к Зорькину. Который в свою очередь выглядел настолько уставшим, что просто таки неспособным на какие-либо эмоции. Когда Рая вышла из палаты, то на короткий миг Воропаевой показалось, что увидев Александра в безопасности, девушка собралась и окончательно расслабилась. Не было той дрожи, горячности во взгляде, глубинного страха. Кристина сделала к ней шаг, собираясь спросить, как там Саша, все ли в порядке, жестом показывая Николаю, что он может провести Катю в палату к Александру. Но Ремез глянула на Кристину спокойным, но каким-то пустым взглядом и просто завалилась вперед, как стояла, так и упала, с широко открытыми глазами. Николай и Воропаева бросились к ней одновременно, столкнувшись головами, но все же удержав ее от окончательного падения. Подоспевшая медсестра помахала нашатырем перед носом Раи, заставив ту поморщиться и медленно прийти в себя. А затем выдала ту фразу, из-за которой Ремез теперь избегала Пушкареву: - Жена вашего брата переволновалась, бывает. Когда Кристина вошла в палату, Александр полусидел оперевшись на приподнятую спинку кровати и подушки. Катя сидела аккуратно, на уголке его постели, держала его за руку. Было видно, что между ними шел какой-то мерный, спокойный диалог. Решив обозначить свое присутствие, Воропаева заявила: - Уламывай его на все что хочешь, он сейчас под такой дозой кайфа, что согласен на все. Катя вздрогнула и повернулась: - Здравствуйте, - улыбнулась она Кристине, - если так, то я буду упрашивать, чтоб он остался здесь до полного восстановления. - Хорошее решение, - одобрила женщина, смещаясь в сторону уже такого родного кресла. Нет, сегодня она не уступит Катерине свое место, пусть приходит караулить Сашку на выходных. Возможно. - Не смей подговаривать мою Катю против меня, - слабо возмутился Воропаев, - это как минимум нечестно, а как максимум недальновидно, - он сплел свои пальцы с пальцами Пушкаревой, продолжая смотреть на сестру, - у меня есть способы ее переубедить. - До твоих способов тебе еще валяться месяц не меньше, - она демонстративно окидывает его оценивающим взглядом. - А язык мне, по-твоему, на что? - Начинает Александр, слегка ухмыляясь. Кристина высоко задирает брови и переводит немного ошарашенный взгляд с брата на Катю и обратно. Она молчит несколько секунд, пораженная такой … откровенностью, а затем интересуется. - А как ты ее тут положишь, чтоб у вас получилось? Теперь черед Воропаева выгибать брови. Лицо его с растерянного становиться понимающим. Он бросает быстрый взгляд на абсолютно пунцовую Катю и сам краснеет. Ее брат. Краснеет. - Кристина! Я тебе про свой дар убеждения говорю, Господи ты Боже мой! Про вербальную коммуникацию, пошлячка! - Я принесу еще воды, - пищит Катя, буквально пулей вылетая из палаты. - С ума сойти, вот обязательно было так пошлить? - Воропаев прикрывает рот рукой, на губах его играет растерянная улыбка. Кристина потирает руки, сдерживая рвущийся наружу смех. - Первый раз в жизни, я сделала это не специально. Веришь?