Без Всего

Андрей сидел в директорском кресле, со смесью жалости, злости и неуместности оглядывая кабинет, который больше ему не принадлежал. После “семейных посиделок” мама сказала ему, что это временная мера. - Андрюша, ты же понимаешь, что отец отойдет, главное, что на это место сейчас не собирается претендовать Саша. - Он не “не собирается”, а не может, - зло бросает мужчина, отворачиваясь от матери в сторону окна. - Пусть не может, так еще лучше, - Маргарита укладывает свои руки на плечи сыну, немного их сжимая, - тебе просто нужно вернуть уважение и расположение отца до того, как ЗимаЛетто закроет долг с этим Верчинским. - Вертинским, - поправляет Андрей мать, накрывая своей рукой ее руку, - папа меня сейчас и слышать не хочет. - Конечно, не хочет, Кристина постаралась, - зло бросает Маргарита, сжимая плечо сына, перед тем как отпустить. - И тебе, и Роману придется очень постараться, ускориться, я бы даже сказала, - заявляет она, присаживаясь на кресло у директорского стола, с которого Андрей же начал собирать свои вещи. - Он фактически отправил Малиновского в ссылку! - Жданов зло поворачивается и скрещивает руки на груди. Маргарита вздыхает, прикрывает глаза, всем своим видом показывая, что вспышка сына ей неприятна, кажется, что она считает в уме до десяти, прежде чем ответить. - Андрюша, Павел мог вообще выставить Романа прочь. Именно на этом настаивала Кристина, и он был готов уступить ей в этом, уж очень убедительной она была, - Марго закидывает ногу на ногу, - то, что Малиновского отправили налаживать связи с Киевскими партнерами, это просто невероятное счастье! Тем более что Надя, та, которая Ткачук, очень приятная девушка, во всех отношениях. - Да, я знаю, - задумчиво кивает расстроенный Жданов. Нет, это, конечно, хорошо, что Романа не погнали из ЗимаЛетто поганой метлой. Что самое парадоксальное, Воропаев и Кира воздержались во время голосования, тем самым поставив Павла Олеговича в тупик. Но Киев… да еще и почти на целый, без малого, год. Жданов-старший поставил весьма жесткие условия - если Малиновский не преуспеет в Киеве, то места в ЗимаЛетто для него больше не будет. - Вот и Роман узнает,- выводит Маргарита сына из задумчивости, - у него будет такая возможность. - Так как я, не узнает, - ляпает Андрей, и испытывает абсолютно детское желание закрыть рот рукой. Какой же он идиот. Мать смотрит на него нечитаемым взглядом и продолжает: - Говоря об этом, с кем ты в этот раз завел интрижку, что Кира игнорировала даже меня? Ты понимаешь, что помимо очень хорошей партии, и прекрасной женщины, ты теряешь часть возможных акций и голос в совете? Ты же никогда не был глупцом, Андрюша, я тебя просто не узнаю, невероятная беспечность. - Изотова, - он садится в кресло, которое теперь больше ему не принадлежит. Маргарита смотрит выжидательно, намекая своим молчанием, что эта фамилия ничего ей не говорит. - Да там ничего серьезного не было… - он пытается отмахнуться, сам зависая от осознания, зачем он с ней связался тогда. Было весело? Было хорошо? Было ново? Было беспечно? Скорее всего, это все вместе. Андрей нервно ерошит волосы, слушая как мать вздыхает - раздраженно и осуждающе. - Из-за “ничего серьезного” ты фактически разорвал помолвку с Кирой? - Я ничего не разрывал, - взмахивает он руками, а потом, после паузы добавляет, - я вообще никакой помолвки не хотел, знаешь ли. Кира то, Кира се, - он поворачивается то в одну, то в другую сторону, словно бы рассматривая плюсы в образе Воропаевой. - У меня к ней давно все закончилось. - Ну, знаешь ли, закончилось или нет, брак держится на другом, и создается на иной основе. Тебе всегда нужен надежный тыл, гавань, куда ты можешь вернуться, даже если пошел в странствия по всяким Изотовым. А Кира, - она выделяет имя девушки, - лучшее из всего, что когда-либо попадало в твои воды. - Она не готова, чтобы я возвращался к ней после Изотовых, - произносит Андрей как-то жалобно, словно ища у матери поддержки в несправедливости этого мира. - Конечно, нет, идиот, - злится Маргарита, заставляя сына распахнуть глаза в неверии, - ни одна уважающая себя женщина не будет это терпеть. Для этого ты должен быть осторожен, и всегда нежен, предупредителен и щедр с женой. - И у кого я, по твоему, должен был этому научиться? - как-то удивленно спрашивает Андрей, - не видел ни одной книги, которая бы учила подобному! - Возьми пару уроков у отца, - мать поднимается, расправляя полы удлиненного жемчужно-серого жакета, - и заканчивай сборы как можно быстрее, Павел еще хотел сегодня засесть здесь с твоей Пушкаревой. Точнее, теперь уже с его. Мужчина следит за тем, как удаляется мать из кабинета, как закрывается за ней дверь, а в голове бьется только одна единственная мысль - отец изменял маме? Он знает, что вещи нужно собирать быстрее и расторопнее, но делать это без Романа скучно, а без Пушкаревой как-то скомкано и не конструктивно. У него не идет из головы Катя, которая собирается уволиться, следуя, скорее всего, за Зорькиным, под крылышко Воропаева. Павлу приходится проговорить с ней предметно почти час, чтобы убедить ее не бросать фирму до полного выхода из кризиса. Он гарантирует ей лучшие условия работы, другой оклад и полное отсутствие в ее контактах… Андрея. С Малиновским ситуация и того лучше - его вообще не будет в стране. Девушка упирается, постоянно порываясь подойти к Александру, которого в свою очередь удерживала Кристина. В первый и единственный раз Жданов был благодарен за это Воропаевой. Будь Сашка рядом с Катей, она бы последовала его совету, а так поддалась на уговоры и чувство вины, практически незримо позволяя Андрею ощутить шанс наладить с ней контакт снова. Исключительно как с ценным сотрудником, говорит себе Жданов, вспоминая утонченную линию шеи, подчеркнутую синей строгой рубашкой, как очень ценного сотрудника. Андрей принимается сортировать документы на не нужные, важные и “хрен знает, как это сюда попало”. Отец был с ним резок, очень, до боли где-то под ребрами, до чувства собственной ничтожности. Особенно унизительно было выслушивать это при всех, и Жданов внутренне радовался, что ни Катя, ни Николай, ни эта придурошная Ремез не остались. - Вы два кретина, и я поражен, как вы еще умудрились оставаться на плаву столь долгое время! При всем при этом обманывая всех вокруг. Саша предупреждал меня, что в твоих отчетах есть какой-то подвох, но тогда я был абсолютно слеп к его заявлениям, искренне считая, что он просто к тебе предвзят, - Андрей косится на Воропаева, который сидит, чуть откинувшись на стуле. При упоминании своего имени, он бросает фразу, словно в воздух. - А я и есть предвзят, - он немного жмет плечом, но Павел не в настроении принимать какого-либо рода подначки или отвлечения. - Не сейчас, Саша, с тобой будет отдельный разговор, - Воропаев поднимает руки вверх, всем свои видом показывая готовность молчать. В кой-то веки! Отец снова возвращается к Андрею и Роману, который и вовсе старается казаться невидимым в свете истеричных обвинений Кристины, в которых Малиновский разве что в гибели Помпеи не участвовал. - То, что создавалось годами, в твоих руках рассыпалось прахом, за, без малого, два года? Я был уверен, что оставляю компанию в надежных руках, в руках преемника, человека, готового отдавать себя любимому делу, человека, преданного компании, - Павел бросает взгляд в сторону Александра, адресуя последнюю шпильку в его адрес. Тот кривится, то ли от боли в ребрах, то ли от осознания, что Жданов-старший так и не простил ему ухода. - Все мои надежды вы двое просто обратили в ничто! И сейчас, балансируя на грани краха, мы должны довериться абсолютно чужим людям, фактически уповая на удачу. Я думал, Андрей, что ты перерастешь и свою лень, и свою беспечность, и безалаберность, и … - он взмахивает рукой, подбирая, что еще в сыне его не устраивает. Маргарита касается его плеча: - Павел, может, хватит? Мальчики уже все осознали, - но впервые в жизни, ласковый голос жены не имеет должного эффекта. Жданов-старший сбрасывает руку с плеча. - Мальчики? Маргарита, ты серьезно? Очнись, эти два, - он указывает рукой в сторону мужчин, - великовозрастных идиота натворили таких дел, что нам сейчас, по лучшим подсчетам, - на этот раз он поднимает папку, оставленную Ремез, - два года нужно будет только разбираться с долгами, возвращаясь к прежнему положению. Мы потеряли уважение половины наших партнеров, ЗимаЛетто буквально дрожит перед кредиторами. Я уже молчу о гениальном произведении твоих “мальчиков”, направленном в сторону Катерины. Это тоже юношеская глупость? Вы чем думали? Как у вас вообще могло такое сложиться в голове? - Не забываем ситуацию с Вертинским, - подает голос Кристина. Андрей смотрит на нее зло, недовольно. Такое ощущение, что Павлу мало уже услышанного. Но на нее уже шипит Воропаев. Что конкретно он говорит, не понятно, но Кристина продолжает весьма громко, просто таки во всеуслышание, - хрен там я буду молчать. Тебя в тупую подставили, уложили в больницу, ты чудом избежал реанимации. Поэтому знаешь, куда засунь свое “успокойся”? Туда тебе солнце не светит! - Александр прикрывает глаза рукой, а уговорить Кристину успокоиться старается уже Кира. - А ситуация с Вертинским, - соглашается Павел с Воропаевой, - вообще за гранью! Кто додумался обратиться за деньгами к нему? Фирма чудом уцелела! - Фирма уцелела не чудом, - Александр снова прерывает Жданова-старшего, - а как раз таки наличием долгов. В этой ситуации везение заключалось в нашем плачевном положении. - Какой Андрюша молодец, - изображает радость Кристина, хлопая в ладоши. Воропаев пытается прижать ее руки к столу: - Крис, ну все, хватит, все уже все осознали, - сестра оскаливается на него, но немного стихает, откидываясь назад, словно ей и дела нет до происходящего. - С каких это пор, Сашенька, ты заступаешься за Андрея? - Воропаев вздыхает на заявление Маргариты, а Кристина снова подается немного вперед. Жданов уже готовится к очередному всплеску негатива, но Александр быстро находится с ответом, не позволяя сестре заговорить первой. - Я никого не защищаю, в той заднице, в который мы все оказались, Андрей и правда виноват, но только благодаря такому стечению обстоятельств Вертинский не отжал себе половину ЗимаЛетто, если не все, - Жданов замечает, как Александр сильнее упирается на локти, словно бы перенося вес тела на руки, и Кира поглаживает его по спине. Он поворачивает к ней голову, мягко улыбаясь. Кристина довольной не выглядит, но хотя бы молчит. - И конечно, раз Андрей виноват во всем, - Маргарита взмахивает рукой, описывая в воздухе круг, - то ты, Сашенька, идеальный вариант для директорского кресла? - Увы, нет, - он даже улыбается, - хотя я не спорю, что при другом стечении обстоятельств, я бы подвинул его, - он кивает на Андрея, - не задумываясь. Но сейчас, я не могу этого сделать чисто физически, - Александр разводит руками, - я сейчас даже не акционер. Глаза Маргариты расширяются в удивлении, Кира тоже поворачивается к брату с таким лицом, словно не понимает смысл его слов, словно он говорит на другом языке. - Временно! Он временно не акционер, - Кристина толкает Воропаева в плечо, - Саша, мы же договаривались! - А нам пояснить ситуацию не хотите? - Павел поворачивается в сторону Александра всем телом, принимаясь сверлить его взглядом. - Что значит ты, - он переводит взгляд на Кристину и назад, - “временно” не акционер? - Как не поверни, а у Вертинского я все еще под ударом, - пожимает плечами Воропаев, - мы не знаем, как пойдут наши дела, при самых лучших раскладах, все, конечно, идеально. А вот если нет, - Александр замолкает, а Кристина вздрагивает всем телом от этого предложения, сжимая руки на столе в замок, Воропаев не глядя накрывает их своей, поглаживая, продолжает, - нужно было сделать так, чтобы у меня остался минимум, ведь у меня, как у поручителя, он тоже может отнять все. Свои акции, свои активы - все это я перевел на имя Кристины, все легально, чисто, отнять у нее это нельзя, - мужчина настолько доволен, что Андрею кажется, что он вот-вот скажет, что это особо удачная шутка. Но его сестры веселья Воропаева не разделяют. Кира касается руки брата: - Саша, почему я ничего об этом не знаю? - голос ее сжатый, напряженный, нервный. Александр поворачивается к ней, не отпуская рук Кристины. - Это просто перестраховка, крайняя мера, ничего не случится, правда, Кира. Правда, - он говорит к ней спокойно, улыбается. Но сестра смотрит на него широко распахнутыми глазами, качая головой в неверии, резким, быстрым движением вытирая слезы. - Хорошая моя, ты чего, - Воропаеву приходится отпустить Кристину и притянуть в объятия Киру. Старшая сестра обходит Александр, усаживаясь на подлокотник Кириного кресла, тоже ее обнимая. - Не реви, ну не реви, - уговаривает она сестру, - уже все, все уже, понимаешь. Ну, Кира! Андрей скашивает глаза на родителей, что выглядят немного растерянными, отец хмурится, потирая нижнюю губу. Роман немного расслабляется в своем кресле, подталкивая Жданова под руку. - С чего трагедия, не могу понять, он же логично страхуется, - Малиновский немного хмурится, дергая плечом, - документы выглядят более чем достойно, ничего с Сашенькой случиться уже не должно. Или это у нее от тебя отходняк? Андрею очень сильно хочется стукнуть Романа, желательно отвесить ему подзатыльник, чтобы сейчас, пока над их головами завис Дамоклов Меч, он держал рот закрытым. Но его слова успевает уловить Павел. Он немного склоняется к мужчинам, опережая Андрея с ответом. - Прикрой свой рот, я еще до тебя лично не добрался, - произносит он, чеканя слова, заставляя Романа снова сжаться в кресле, бросая взгляды полные надежды на Маргариту. Она слегка кивает ему, намекая расслабиться, и Андрей выдыхает вместе с Малиновским. Если мама спокойна, то у нее уже есть идея, как вытащить их из этой передряги. Теперь нужно подождать, пока у Киры пройдет истерика. Стол был расчищен от его вещей полностью. Из секретного бара Жданов вытащил оставшиеся две бутылки виски. Покачивая одной на просвет, Андрей задумался, что было бы неплохо накатить с горя, но для этого нужна была компания. А Роман сейчас был заперт на ближайшие пару дней с Кирой, изучать документы относительно Киева и тех планов, которые он должен был там воплотить в жизнь. Малиновский уцепился за этот шанс буквально зубами, скорее всего к такому исходу готовила его Маргарита. А вот что делать со своим исходом Жданов не имел не малейшего понятия! Отец сослал его на производственный этаж, трудиться на благо фирмы, доказывать, что он чего-то стоит. И можно было бы даже расслабиться, если бы не возврат Павла Олеговича на пост директора компании. К огромному удивлению Андрея, Жданов-старший попытался предложить на место директора Киру. Но и сама Воропаева, и ее брат с сестрой единогласно отмели состоятельность этой идеи. - Каждый человек хорош на своем месте, - заявила успокоившаяся девушка, - мне не хватает опыта для директорского кресла. Маргарита порадовалась ответу Киры, поддерживая ее позицию, аргументируя это тем, что нечего женщине делать у руля компании. Но Воропаева на похвалу не отреагировала, и идею Ждановой о том, чтобы сделать Андрея заместителем отца не поддержала. Да и сам Жданов-старший идею эту в расчет не принял от слова совсем. - Будешь учиться, - заявил он Кире, - сейчас прочить на пост директора компании просто некого. Опыт не придет, если ты будешь стоять в стороне, - Кира кривится, всем своим видом показывая, что она и собиралась стоять в стороне. - Но ведь Андрей,- начала было Маргарита, но Павел прервал ее, довольно жестко. - Хватит, Андрей уже наруководился, теперь он будет учиться работать, - отец смерил сына скорее грустным, чем злым взглядом. - А вы не пробовали сразу сначала начинать? - спросила Кристина, продолжая сидеть на подлокотнике Кириного кресла. - Крис, да что ж это такое! - Воропаев повернулся к ней, вздыхая. - Что? Почему мне уже рот открывать нельзя? Я, между прочим, говорю хорошие вещи, - она даже брови задирает вверх от возмущения, Александр только подкатывает глаза. Хотя по скромному мнению Андрея, Кристина должна была молчать на постоянной основе! Все вещи были упакованы в коробки, которые в свою очередь были сложены одна на одну, не далеко от входной двери. Окидывая полупустой кабинет взглядом, Андрей не мог отделаться от жуткого чувства потери. Даже слова матери о том, что он сможет вернуться сюда через год-другой, не внушали доверия. Его навсегда запрут там внизу, на производственном этаже, как он сам когда-то запер Воропаева, в надежде на свой успех. Все и правда приходит бумерангом? В дверь постучали, но Жданов был слишком погружен в свои мысли, чтобы отреагировать на звук. Он повернулся, когда дверь отворилась и в кабинет вошла Катя. - Простите, - она собиралась шагнуть назад, - я искала Павла Олеговича, - девушка собиралась скрыться в коридоре, но Жданов поймал ее за запястье, притягивая ее назад в кабинет. - Катя, я хотел поговорить с вами, сейчас, один на один. Мне не представилось такой возможности “до”, и я не уверен, что мне представится такая возможность “после”. Ведь мы будем работать с вами на разных этажах, - он удерживал ее руку достаточно мягко, чтобы не причинить ей боли или неудобства. С этой Катей хотелось быть бережным, осторожным, словно то, что было внутри нее, теперь светилось и снаружи. Девушка попыталась высвободиться, но без крика или истерики. - Андрей Палыч, отпустите меня, пожалуйста, - она выглядит строже в этих очках, в этом светлом костюме. Он отпускает ее запястье, словно повинуясь, но тут же перехватывает ее ладонь, борясь с желанием притянуть ее ближе к себе. - Катя, позвольте мне сказать, позвольте мне пояснить… хотя я согласен, пояснить это невозможно, - он удерживает ее ладонь двумя руками, поглаживая ее пальцы. - Я бы никогда не обидел вас, не планировал, нет, не так, то, что было… то, что я делал. Вы прекрасная девушка, и я повел себя как последняя сволочь. - Не надо, Андрей Палыч, - она тянет руку, высвобождаясь, но он снова перехватывает другую ее руку, захватывая в плен своих ладоней, - я не хочу об этом говорить, в этом нет смысла, как и в том, что вы делали, не было чести. Прошу вас! - Катя, - он притягивает ее ближе к себе, но касается только ее рук, - вы же видите, что все чего я хочу, это чтобы вы меня простили. Вы же видите, что сейчас, вы не … мне не нужно ничего другого. Катя, вы просто не дали мне возможности поговорить с вами, а сейчас как раз… - Ничего не как раз, Андрей Палыч, - она начинает высвобождать руку ожесточеннее, - мне жаль вас, мне жаль даже вашего Романа Дмитрича, но я не могу вас простить. Я не хочу. - Катя! - он притягивает ее снова, оказываясь к ней лицом к лицу, - вы не такая, я знаю, - он прижимает ее руки к груди, - вы… - Не помешал? - голос Воропаева заставляет девушку отпрянуть от Андрея стремительно. Она отталкивается от него настолько резко, что умудряется оцарапать руку о его запонку. - Помешал, - Андрей вздыхает, переводя уставший взгляд на Александра, который смотрит то на Катю, то на Жданова. Лицо его ничего не выражает, глаза кажутся слегка стеклянными, как при начинающейся простуде. Руки в карманы, привычная полная сарказма улыбка. Андрея догоняет ощущение дежавю, словно это уже было, но словно это было как-то не так, иначе. И в этом “иначе” его было сверху, он был в выигрыше, рядом с Катей, с вот такой Катей, украшающей собой не каморку, а кабинет, улыбающейся не Воропаеву, а ему. Он трясет головой, отгоняя странное наваждение. - Я старался, - Александр делает шаг вперед, и девушка сокращает между ними дистанцию, неуверенно замирая рядом с ним. Он берет ее руку в свою, переворачивая ладонью вверх, прослеживая пальцем царапину, - тебя ищет Павел, он на производственном этаже, он думал ты уже там. - А я еще здесь, какая жалость, правда? - Андрей подхватывает верхнюю коробку с самыми важными вещами. - Такая глупость, - Воропаев вздыхает, - не будь идиотом, не зли отца. - Это мой отец, я уж как-нибудь разберусь, как мне себя с ним вести, - Жданов буквально оскаливается на мужчину просто потому, что ему хочется с кем-то поскандалить. Если нельзя выпить, то хоть так сбросить напряжение. Обычно готовый к такому Воропаев делает шаг к нему, отпуская руку Кати. - Слушай, Андрюша, если ты очень сильно хочешь в глаз, давай я тебе дам в глаз, тебя отпустит, и ты прекратишь творить херню, - выглядит мужчина достаточно серьезным, и запал у Жданова немного стихает. - Я не могу толком злорадствовать, потому, что ситуация идиотская. Давай, вылезай из своей жопы, я вылезу из своей, а потом пободаемся, ты же знаешь, я не против, - он улыбается привычной нагловатой улыбкой, и внутри у Андрея смешивается облегчение пополам с досадой, он больше из вредности заявляет: - Я больше хочу дать в глаз тебе, чем получить сам, но я подожду, пока тебе станет легче, - Александр пожимает плечами, косясь себе за плечо, наблюдая за Катей, которая внимательно следит за их диалогом. - Если решишь, что хочешь поругаться, то милости прошу, - и Андрей кивает на предложение Воропаева, криво ухмыляясь. - Катенька, - Жданов кивает ей, заставляя Александра сместиться в сторону, чтобы девушка оказалась больше за его спиной. Параноик, думает Андрей, собственник и параноик, - не прощаюсь, нам еще предстоят рабочие моменты. - Надеюсь, что нет, Андрей Палыч, - Катерина делает шаг из-за спины Воропаева, становясь рядом с ним, - в мои обязанности наши контакты входить не будут, - Пушкарева выглядит спокойной, даже более спокойной, чем до ее входа в кабинет. - Катя, - обращается к ней Александр, - подождешь Павла Олеговича тут? - она улыбается мужчине, кивая ему. - Да, он просил меня обсудить с ним наши ближайшие планы. Тебе нужно идти? - она касается его предплечья, поглаживая. - Проведу Андрея Палыча на производственный этаж и вернусь, - он подмигивает девушке, - я быстро. Жданов хочет сказать ему, что он не нуждается в провожатых, но сталкиваясь со взглядом Воропаева сдерживается. Вручает ему свою коробку: - Раз уж ты меня провожаешь, то будь полезен, и смотри не урони, - Жданов подхватывает очередную с пола, - ведешь меня? - Веду, - Александр толкает дверь плечом, - пошли, - он не выказывает возмущения относительно того, что Жданов решает его нагрузить своими вещами, и это удивляет. Какое-то время они идут молча, и Андрей напряженно ждет, что собирается сказать ему Воропаев. На языке вертится - “соскучился по производству” - но и это он умудряется сдержать, просто поражаясь собственной выдержке. Уже в лифте, когда они оказываются наедине, Александр начинает разговор, обозначив причину своей “помощи”: - Андрей, давай договоримся сразу, держись от Кати подальше. То, что вы с Малиновским пытались провернуть, - он сжимает челюсти, и Жданов видит, сколько Воропаеву стоит сдержаться, - тебе просто сказочно повезло, что дальше этой сказки на бумажке дело не пошло. Но к ней приближаться не смей. Катя поможет выбраться ЗимаЛетто из кризиса, но на этом все, так вот, дай ей доработать с максимальным комфортом. Я знаю, ты можешь, - он молчит какое-то время, а потом добавляет, - не ищи в моем лице врага, ты же знаешь, я способен на многое, если меня разозлить. - Ты мне угрожаешь? - даже немного теряется Андрей, уже готовый отпустить какую-то колкость в сторону Александра. - Угрожаю, чтобы ты был в курсе, и чтобы потом не говорил, что тебя не предупреждали,- лифт открывается, и Воропаев покидает его, продолжая на ходу, - я не хочу тебя видеть рядом с ней лишний раз. Ей это неприятно. - Мне так кажется, Сашенька, что тебе гораздо неприятнее, - замечает Жданов, следуя за мужчиной, - чем ей в этой ситуации. Ревнуешь? Правильно делаешь. Я до сих пор под впечатлением от того, насколько человека меняет стиль. - Жданов, ты дурак? А еще работаешь в модной индустрии, - качает головой Воропаев, - и да, мне тоже неприятно, но я могу это пережить. А ревность, это деструктивное чувство, знаешь ли, - подмечает Александр высокомерно, - пришли. Андрей останавливается возле двери своего нового кабинета, где просматривает какие-то документы Павел Олегович. Мда… дыра конечно. Он окидывает будущее обиталище тоскливым взглядом, а затем смотрит на Воропаева, что ставит коробку на стол, и тоже влезает в документы, что-то комментируя Жданову-старшему. Ревность деструктивное чувство? Это и ежу понятно. Но боится ли его Воропаев?