Без Всего

Мужчина недовольно зашипел, когда Катя коснулась его сбитых костяшек на правой руке, смоченной в перекиси ваткой. Сперва ей жутко захотелось сказать, чтобы он не вел себя как маленький, но она склонилась над его рукой и легонько подула, вызывая тем самым у него небольшой смешок. - А если бы ты выбил себе пальцы? - спрашивает девушка, не поднимая глаз на мужчину, продолжая заниматься его рукой, время от времени дуя на поврежденные участки кожи. - Ты мне не скажешь, кому от этого стало бы лучше? - Ты осуждаешь мою несдержанность? Ушам своим не верю, - Александр поддевает ее, и за это девушка опускает ватку к ранкам сильнее, заставляя его шипеть с новой силой. - Ты сделала это специально, - обвинительно заявляет он, стараясь отнять свою руку из ее пальцев. Но то ли он старается плохо, то ли Катя держит крепко, мужчина не преуспевает, оставляя все как есть. - Я в первую очередь волнуюсь за тебя, - наконец девушка поднимает глаза на Воропаева, встречаясь с его взглядом. - Он не стоил твоей злости, не стоит этого, - она осторожно приподнимает его сбитую руку, - не стоил бы времени в СИЗО, заряди ты ему в глаз. Он пустое место, Саша, он давно для меня пустое место, все его попытки тщетны и глупы. И мне безумно стыдно, что я испугалась, думая, что он может сделать что-то по-настоящему опасное. - Этот идиот пытался напугать тебя специально, - уверенно заявляет Александр, стараясь погладить ладонь Катерины. Девушка поддается минутной ласке, но затем снова возвращается к его костяшкам. - Я думаю, что он просто зол, на всех, на меня, на тебя, даже на Жданова, знаешь, - она вздыхает, открывая баночку с белесой мазью, что источает чуть горьковатый травянистый запах. - Его прогнали в Киев, и хоть место неплохое, у него сложилось ощущение, что он начинает с нуля. - Такой сор везде прорастет, ему же кроме дерьма, другой полив и не нужен, - зло заявляет Воропаев, следя за тем, как девушка наносит тонкий слой мази на стертую кожу. Катя на этот выпад только улыбается. - Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, так что не нужно притворяться, - она переворачивает его руку, ладонью вверх, оставляя по центру легкий поцелуй, - мне даже жаль его в какой-то степени. - Жаль? - Александр выгибает бровь, - давай ты сменишь свой объект жалости на кого-то другого, а то это как-то… - мужчина кривится, - он не заслуживает твоего хорошего отношения. - Жалость это не хорошее отношение, - Катя улыбается Воропаеву с нежностью, лаской, - он просто… у него ничего нет, понимаешь, ничего и никого. Есть только работа, которой его практически лишили, есть дружба с Андреем, которая, как по мне, движется к краху, и на этом все. Он и меня пытался уязвить только потому, что ему казалось, что он сможет. Не выскажет же он это все Павлу Олеговичу, слишком большой шанс вылететь как пробка, и уже далеко не в сторону Киева, - она качает головой. - Саш, - она ласкает его руку, стараясь не коснуться поврежденных костяшек, гладит его ладонь, запястье, проникая пальцами под манжет его рубашки, лаская тонкие полоски шрамов, до которых может дотянуться, - пообещай мне махнуть на него рукой, пусть сами разбираются. - Ты так хочешь? - Воропаев расслабляется под ее руками, и она очень жалеет, что их совместный вечер оказался омрачен этой дурацкой ситуацией с Малиновским. - Я очень сильно этого хочу, - она подается немного вперед, снова принимаясь покрывать поцелуями его ладонь и запястье, - хочу, чтобы все ты забыл об этом, и чтобы я забыла об этом, это не то, что стоит наших воспоминаний. - Александр разворачивает руку, захватывая подбородок девушки, чуть приподнимая ее голову. Он смотрит ей в глаза, словно бы выискивая в них подвох, но Катя знает, что она максимально честна с ним. Пусть Малиновский с его обидами останется там, в ужасе тех дней, когда Воропаев был прикован к постели. А сейчас, пусть это глупое недоразумение растает как дым. Они выше этого, выше того, чтобы обижаться на глупого, уязвленного человека. - Я не буду его трогать, - обещает ей Александр, принимаясь склоняться к лицу девушки, - я слова не скажу об этом Павлу, - его большой палец ласкает щеку, и девушка льнет к его руке, - оставлю в покое Жданова, раз ты говоришь, что он был не причем, - между их лицами остается практически несуществующий промежуток, и он буквально выдыхает ей в губы, - но как только в ЗимаЛетто все станет на круги своя, ты оттуда уйдешь. - Хорошо, - немного теряется Катя, ощущая, как мысли шустрыми тараканами разбегаются прочь от близости этого невыносимого мужчины, - но куда я уйду? - Например, в декрет, - уверенно заявляет Александр, и целует ее до того, как девушка успевает что-либо ему ответить. Встреча с Малиновским далась эмоционально гораздо тяжелее, чем Пушкарева могла себе представить. Нет, она, конечно, очень достойно ему ответила и даже гордилась собой неимоверно, но после той встречи, она старалась с ним не пересекаться. О наличии Романа в стенах ЗимаЛетто Катя рассказала Александру самолично, но Воропаев, оказывается, был уже в курсе, так как ему эту информацию принесла раздосадованная и нервная Кристина. Старшая Воропаева была недовольна тем, что Павел так быстро вернул Малиновского из ссылки, но Александр поспешил заверить сестру, что Жданов-старший просто решил проверить Романа. А потом Малиновский обязан был вернуться обратно и продолжить свою работу все в том же Киеве. Это немного успокоило Кристину, но не погасило ее желания пойти и поскандалить с Павлом, даже несмотря на всю ее любовь к нему. Воропаев уточнял у Катерины каждый вечер, как прошло ее общение с Романом, не было ли больше столкновений, не позволял ли Малиновских каких либо шуток или чего-то лишнего. Но ответить Александру Катерине, слава Богу, было нечего, ведь она и впрямь практически не видела ни Жданова, ни Малиновского. Ей даже начало казаться, что Андрей специально разводит ее и Романа по разным углам, но она могла и ошибаться, поэтому соображениями насчет этого с Воропаевым не делилась. Напряжение стало постепенно сходить на нет, позволяя Кате работать гораздо спокойнее. Она практически поверила, что она больше не увидится с Романом до его отъезда в Киев. Но такого везения при рождении ей отмерено не было, поэтому в очередной день, когда она заработалась до позднего вечера, она решила добираться домой на такси. Она попросила Кривенцову, а та, в свою очередь обратилась к Тропинкиной, ведь в основном Маша заказывала всем ЗимаЛеттовцам такси. Маша отзвонилась Кате, сообщив, что машина вызвана и скоро будет, но это “скоро” все не наступало и не наступало. Пушкарева все еще ждала сигнала от Марии, но когда Тропинкина позвонила ей, то Кате чрезвычайно не понравилось, то, что сказала ей Тропинкина. - Катюш, я не знаю что приключилось, - повинилась Мария, - я еще раз в такси перезвонила, а машины все нет. Говорят, что может через час, ты подождешь? - Подожду, - вздохнула Пушкарева, понимая, что выбора особого все равно нет. Она крутила в руках телефон-раскладушку раздумывая, стоит ли звонить Александру. Катя знала, что сегодня у него была важная встреча, и ей было неловко отрывать его от этого, лучше она подождет, вдруг такси приедет пораньше? Чтобы чем-то себя занять она принялась по второму кругу анализировать выведение ЗимаЛетто из-под крыла НикаМоды. До этого, конечно, было как до солнца задним ходом, но объемные расчеты такого рода жрут время, дай Бог, а ей это было то, что нужно. Она полностью погрузилась в работу, вооружившись простым карандашом делая пометки в черновом варианте документов, когда дверь ее кабинета распахнулась без стука. Катя не подняла головы, просто обращаясь к вошедшему: - Шур, ты, наверное, иди домой, если ты, конечно, не ждешь такси, как и я, а то мне неловко, что ты из-за меня тут так допоздна остаешься, - но подняла голову, когда Кривенцова ей не ответила, и встретилась со смеющимся взглядом Малиновского. - Вы мне, от щедрот своих, добавили добрых полметра роста, - произнес он, буквально отлипая от входной двери, к которой приваливался секунду до этого. Катя не ощутила бы паники, начни он с ней пустую праздную беседу на манер едкой пикировки, но когда рука его коснулась ручки двери, и щелкнул внутренний замок, сердце ее пропустило удар. Все хорошо, уговаривала она себя, глядя на мужчину большими от испуга глазами, что он может сделать тут, в стенах компании. Да и вообще, что он может сделать? Роман мог быть кем угодно, но не идиотом. А соответственно бояться было нечего, а пару неприятных минут можно было пережить. - Я была уверена, что это Шура, она часто задерживается вместе со мной на работе, - ответила Пушкарева, принимаясь нервно и быстро убирать документы со стола, стремясь, не только навести порядок, но и успокоить себя мерными движениями. - Увы, это всего лишь я, - Роман двинулся ближе к столу, протягивая руку к стойке с ручками и карандашами, - при мне Кривенцова так надолго не задерживалась, он вынул из стакана-подставки тонкую черную ручку, принимаясь покручивать ее в пальцах. - Возможно это потому, что вы никогда не задерживались так допоздна? А если и задерживались, то явно не для работы? - предположила Катерина, забирая из рук мужчины ручку и возвращая ее обратно в стакан. - Возможно, - не отказывается Малиновский, усаживаясь полу боком на край стола, я так смотрю, вы замечательно обжились в моем кабинете, - он осматривает свой бывший кабинет пристально, словно отмечая, что осталось прежним, а что изменилось, с приходом новой владелицы. - Не оставалось ничего другого, кроме как обжиться, - отвечает девушка, поднимаясь со своего места и решаясь выйти, прочь, спустится вниз к Марии и подождать свою машину там. - Другого кабинета мне никто не предложил. - И неужели ваш драгоценный Воропаев не выбил вам место получше? - Роман подхватывается со своего места, перекрывая Кате дорогу к двери, заставляя сделать ее шаг назад. - Неужели директорское кресло не было вам предложено? - Мне и это кресло было без надобности, Роман Дмитриевич, - недовольно отвечает Катя, стараясь обойти мужчину, но Малиновский хватает ее за локоть и отталкивает обратно к стене. - Куда же вы так торопитесь, Катенька? - девушка потирает руку, собираясь внутренне, стараясь не показывать тот налет страха, что снова начала испытывать. - На моем месте вы так тепло и удобно устроиться смогли, а уделить мне минуту внимания для общения вы не намерены? - Я не вижу причин этого общения, а из праздного любопытства я говорить с вами не хочу, простите, - она снова пытается пройти мимо Малиновского, но он снова перехватывает ее, и, притягивая к себе ближе, шипит буквально ей в лицо: - А что так, Катенька? Или вы думаете, раз вы оказались под Воропаевым, то все остальные вдруг стали второго сорта? - девушка ощущает от Романа легкий запах алкоголя, но этого недостаточно, чтобы списать его поведение на опьянение. Он сжимает свои руки на ее локтях сильнее, и Катя морщится от боли, пытаясь вырваться: - Отпустите меня, вы делаете мне больно, - Пушкарева дергается сильнее, пытается ослабить хватку на своих локтях, - вы совершаете ошибку… - О! Да вы научились угрожать! - он притягивает ее к себе еще ближе, а затем с силой отталкивает ее от себя. Катя ударяется бедром об угол стола и практически падает, успевая задержаться за отодвинутое кресло. - Может, вы еще изучили искусство шантажа? - в дверь кто-то стучится, а потом ее пытаются открыть и Роман поворачивается на звук. - Роман, ты тут? - голос Андрея из-за двери звучит взволнованно. Катя решается на бросок, проскочить мимо мужчины, пока он обратил все свое внимание на дверь. Но не преуспевает, он снова перехватывает ее, отталкивая назад. - Тут я, тут, не переживай, мы тут мило общаемся с Катенькой. Правда, Катюш? - Роман поворачивается к девушке, чуть склоняя голову к плечу. - Рома, открой дверь, не занимайся херней! - выкрикивает Жданов, - выходи оттуда и вали домой, я позвонил Воропаеву! - Врешь, - смеется Роман, но поза его выдает в нем напряжение, - ты бы так не сделал. - Сделал! Ты с катушек поехал на этом всем, успокойся и открывай, давай! - Видите, Катенька, - Малиновский начинает игнорировать голос Жданова из-за двери, а девушка тихо молится, чтобы Андрей и правда позвонил Александру. - Мы с вами одного поля ягоды, мы из породы людей “никто”, тех, которых могут перемалывать в своих жерновах такие семьи как Ждановы, Воропаевы. Вы думаете, что вы станете частью семьи? Наш восхитительный Сашенька потрахает вас, потрахает, да и успокоится. И, несмотря на то, что вы так похорошели, вы все равно останетесь за бортом. - Роман начинает приближаться к девушке, заставляя Катю отступить к стене. Она не желает ничего ему отвечать, она внутренне подбирается, готовясь даже ударить его в случае чего, ведь девушка не может понять, чего она может ожидать от Малиновского. Жданов продолжает молотить кулаками в дверь, обещая ее сломать и войти, но ни Катя, ни Роман внимания не обращают. - Сейчас вы вознеслись высоко, я даже и не думал, что, такая как вы, будет искать протекцию через постель. Я правда, искренне не понимаю, почему вы не искали того же с Андреем, - он жмет плечами, - уж Жданов-то явно лучше подходит вам на роль любовника чем Воропаев. - Пушкарева открывает рот и произносит фразу до того, как успевает хорошенько обдумать, следует ли растрачивать воздух на эти самые слова: - А вы что, сравнивали? - Малиновский буквально багровеет и бросается к девушке, Катя прижимается спиной к стене сильнее и вскидывает руки, прикрывая лицо. Но вместо удара слышится звук сломанной двери и битого стекла. Знакомый голос угрожающе гремит по кабинету: - А ну, иди сюда, мразь! - Катя вовремя распахивает глаза, чтобы увидеть, как Александр сгребает ухмыляющегося Романа за грудки и прижимает его к стене с другой стороны окна. Воропаев замахивается для удара, явно метя в лицо мужчине, скорее всего в так нагло оскаленные зубы. - Саша, нет! - голос у Кати словно бы прорезается, - он того не стоит, не стоит! - она дрожит, ей гораздо страшнее сейчас, когда она видит, что Александр может сделать что-то непоправимое. Уж больно разъяренный и даже угрожающий у него вид, в особенности его хватка фактически под горлом Малиновского. - А что так, Сашенька? Теперь ты у нас цепной и послушный? - Роман произносит это довольно, без тени страха, - ты же хочешь меня ударить, что тебя останавливает? Страшно? Или тебя за это отлучат от постели, а? - Воропаев, не смей, - голос Андрея ровный, хотя в нем сквозит напряжение, - не трогай его, я тебя прошу. - А что, ты уже со Ждановым даже спелся? Так я очень многое пропустил! Может, вы еще между собой и нашу топ-модель делите? - Катя вскрикивает, когда Александр проводит удар. Малиновский, целый и невредимый дрожит в его руках с закрытыми глазами. Воропаев отпускает его и делает шаг назад, на белой стене остаются кровавые следы от разбитых костяшек. - Жданов, забери его нахрен, а то я за себя не отвечаю, - отрезает Александр, и Андрей буквально уволакивает Романа, который резко растерял половину своего запала, да еще и улыбку в придачу. Катя бросается к Воропаеву, хватая его за руку, но он высвобождается из ее ладоней и притягивает ее к себе, утыкаясь носом ей в макушку, - ты в порядке? - спрашивает он немного хрипло. - Да, да, со мной все хорошо, это просто, - Катя не может вывернуться из объятий Александра, поэтому продолжает говорить ему куда-то в рубашку, - он бы ничего мне не сделал, он просто… расстроился, - девушка слышит, как мужчина бубнит ей в волосы что-то нечленораздельное и явно матерное, и прижимается от этого к Воропаеву сильнее. Лучше поехать домой. Пальчики девушки ласково поглаживали ключицу спящего мужчины. Губы Александра чуть приоткрыты, слегка припухшие от длительных поцелуев, ресницы дрожат, обозначая то, что мужчина видит сон. Рука ее медленно стекает к плечу мужчины и вниз по руке, к ладони, где она принимается ласкать его пальцы, гладит костяшки. Здесь она может позволить себе такую ласку, ведь сбитой оказалась только правая рука. Сердце ее заходится в груди от мыслей о том, что ради нее он был готов оторвать Малиновскому голову. Катя ставит себе заметку о том, что нужно сделать все, чтобы схожие ситуации не повторялись, что там Кристина говорила о перцовом баллончике?