Ад и Рай Евы: Искушение

      Странные сны не мучали меня уже давно. В общем-то, после того, как Ян посчитал, что я теперь окончательно ему принадлежу, он перестал подсовывать мне повторяющийся кошмар с мужчиной в парке, и я больше не боялась засыпать. Но после появления Чёрного Человека спать я стала заметно хуже, долго ворочалась и часто просыпалась. И, только когда Ян был рядом, я могла быть спокойной.       Но в этот вечер он отпустил меня в мою спальню одну, только как-то странно поцеловал в лоб, будто проверял температуру у больного ребёнка. И это окончательно испортило мне настроение, но, чтобы не устраивать сцен, я просто поспешила уйти к себе. Я становилась вспыльчивой, и сама это замечала. И была собой недовольна. Сложно было контролировать себя рядом с Яном, но это было жизненно необходимо, потому что Ян был всё ещё слишком непонятным для меня, единственное, что я точно знала, что в гневе он может меня убить. Да, он бы пожалел об этом потом, но мне бы это уже не помогло. Но даже если я не доведу его до крайней точки, то всё равно лучше не вступать с ним в конфликт, это было очевидно. Он слишком опасный зверь: его порой было страшно даже гладить, не то что дразнить.       Раздражение, накопленное за день, никуда не делось, так что я ворочалась в постели, кусала губы и едва не плакала от бессилия. Впервые я ясно увидела, что Ян забрал у меня что-то очень важное, дав взамен какую-то бессмысленную пафосную мишуру. Но я понятия не имела, что именно потеряла, только внутри был полнейший хаос, будто в квартиру забрались воры, всё перерыли и оставили после себя беспорядок, в котором пока не видно, что, собственно, пропало. И если спросить Яна об этом прямо, он только усмехнётся моим подозрениям. Всё ещё видит во мне маленькую глупую девчонку!       Я и сама не заметила, как уснула. Видимо, усталость и плохое самочувствие всё-таки сморили меня, но ненадолго. Меня буквально подкинуло на кровати, я проснулась в ужасе, с таким зашкаливающим пульсом, будто убегала от смертельной опасности. Но всё было спокойно — в квартире не было ни единого звука. Это было особое требования капризного Яна — он слишком любил тишину, так что все слуги вели себя как мышки даже в доме, да и в квартирах на нижних этажах, в которых они жили, тоже. С моим появлением в квартире правила стали ещё жёстче. Если раньше сюда могли без спроса войти Макс или Альберт, то теперь — только в случае смертельной опасности для меня. Я становилась ревнивой и почти сразу же потребовала от Яна, чтобы никто не появлялся в квартире без моего разрешения, раз уж он заявил, что я теперь его жена.       Так что никто не мог бы мне помешать. И всё же мне показалось, что это не было сном. Так что же меня разбудило? Я немного отдышалась, дождалась, пока стихнет бешеное сердцебиение, и прислушалась. Сложно было сказать, чем был занят Ян в другом конце квартиры. В любом случае, я точно знала, что он дома. Во-первых, чувствовала, а во-вторых, он бы не оставил меня одну без охраны даже в моей особенной спальне. Но никаких странных звуков слышно не было, только ветер бил в стекло, что не было удивительным на такой-то высоте.       И всё-таки лежать спокойно я не могла, как и идти бродить по квартире. За эту неделю Ян уже так достал меня своей плохо скрываемой паранойей, что я не хотела лишний раз объясняться, почему мне не спится, так что выход у меня был один — балкон. Ночь была неожиданно холодной для знойного сухого августа, рвущий ветер принёс запахи далёкого дождя и близкой реки, и мне сразу же захотелось что-то накинуть. Удивительно, как остро чувствовалась неизбежно надвигающаяся осень! Ещё немного, и всё.       И всё. Сколько раз за два месяца я стояла на этом бесконечном балконе и тосковала о чём-то? Слишком часто, намного чаще, чем я ожидала, приезжая в Киев. Я не надеялась, что мне будет легко, но ожидала другого. Уж точно не этого странного холода, будто отравляющего меня незаметно, но постоянно.       Я закусила губу и зажмурилась, отчаянно сдерживая слёзы. Почему я вообще плачу? Ведь со мной не произошло ничего плохого. Наоборот, Ян изо всех сил старается мне угодить, хоть и получается это у него своеобразно. Так почему мне всё чаще хочется сбежать и сделать вид, что ничего этого не было? Вот только даже если бы так получилось, даже если бы Ян сам отказался от меня, отпустил и забыл, то моя жизнь не стала бы прежней. Как и я. Ян был прав: я изменилась и с каждым днём менялась всё больше, так что не было никакой надежды, что я всё забуду.       Дурацкие ночные мысли! Как хорошо было работать целыми днями и спать по пять часов, чтобы валиться с ног от усталости и не терзаться! Как хорошо было не думать и не замечать! Но что же делать теперь? Жуткое ощущение одиночества, полной беспомощности перед настоящим и будущим грозило меня раздавить. С кем я могу посоветоваться? Кому пожаловаться? Кто вообще может меня понять? Макс? Пожалуй. Раньше я так и делала, но после бала мы с ним не виделись, и мне казалось, что он ревнует ещё больше. Что ж, я его понимала, но от этого лучше не становилось. А больше никого у меня здесь и не было. Никого, кто бы хорошо знал блистательного Яна Вронича.       Ночь была тёмной, небо затянуло облаками, и ни один лучик света не пробивался сквозь них. Далеко-далеко внизу мелькали огоньки припозднившихся машин, но они мне казались не более реальными, чем звёзды, не видимые сегодня. Совсем одна на такой высоте, и единственный человек, который должен был стать мне близким, отделён от меня десятком стен и лабиринтом комнат. Какой смысл во всём этом, когда я одинока и несчастна? Когда некому поплакаться, потому что никто не поймёт, да и я сама не понимаю.       От отчаяния я почти упала на холодный пол балкона, только продолжала держаться пальцами за перила и упёрлась лбом, будто пыталась остудить себя о холод толстого стекла. Или спрятаться от самой себя? Если бы я могла, так же как Ян, спокойно падать вниз и легко подниматься по воздуху, то уж точно не сидела бы на узком балконе. Но ветер был ко мне безжалостен даже в тихие солнечные дни, и я не верила, что вообще когда-либо смогу его укротить. Так что, опустившись за перила, я действительно спряталась от него, но легче не стало, наоборот, я ещё острее почувствовала, что рвёт меня изнутри, а не снаружи, и от этого так просто не сбежишь.       Слёзы побежали сами, слишком легко и стремительно, чтобы я могла их остановить, но зачем их вообще сдерживать, если всё равно никто не услышит? И не увидит. Это оказалось последним аргументом, и я даже с каким-то мазохистским удовольствием устроилась на холодной плитке балкона, свернулась комочком и замерла. Было хорошо просто побыть наедине с собой, поплакать и выплеснуть наконец-то накопившуюся боль. В голове и в сердце была пустота, но это и к лучшему.       Вот только находясь в себе я не сразу поняла, что что-то не так. Привычный уже вой ветра я успешно пропускала мимо ушей, но в него вдруг ворвался лёгкий шорох, как от костюмной ткани. Такой я всегда слышала, когда Ян снимал или надевал пиджак. И было ещё что-то, что я знала, но забыла. Как я потом поняла, это был скрип кожи. Эти звуки заставили меня замереть и прислушаться. И не зря.       Кто-то легонько и вежливо кашлянул, будто привлекая внимания, и мне потребовалось усилие, чтобы сдержаться и не закричать, потому что звук раздался не из-за спины и даже не сбоку. Испуганная, растрёпанная и заплаканная, в одной шёлковой ночнушке выглядела я не самым лучшим образом, но кто-то очень внимательно меня изучал — это чувство взгляда, буквально прилипшего к тебе, ни с чем не перепутаешь. Вот только в такой темноте я почти ничего не различала перед собой, только что-то чёрное, чернее непроглядной ночи.       От догадки сердце ухнуло вниз.       — Ты… — выдохнула я слишком быстро, будто из меня выбило воздух.       И сразу же захотелось смеяться, скорее от нервов, чем от облегчения. Это же надо так напугать!       — Прошу прощения, что прервал. Не люблю женские слёзы.       Этот голос! Вкрадчивый и насмешливый! От него мурашки бежали по коже, и в животе неприятно заныло. Ужасно хотелось рассмотреть его лицо, но от волнения было тяжело поднять голову. И всё же сидеть перед ним на полу не хотелось, так что я вскочила, сделала шаг назад к спасительной двери в комнату, но так и не смогла посмотреть ему в глаза.       — Не хотел тебя напугать. Не спится?       Что-то в его голосе мне не понравилось: какая-то самодовольная язвительная насмешка. Надо мной или Яном?       — Как видишь.       Я постаралась ответить ему в таком же тоне и наконец-то решилась поднять глаза. Что ж, я не ошиблась: это был он, Чёрный Человек, высокая тёмная тень, у которой белели только лицо и шея. Изящные руки в кожаных перчатках, глаза — тёмные и с нехорошим блеском, губы странно чернели на фоне неестественно белой кожи. Макияж или что-то демоническое? В первую встречу он напугал меня и в то же время заинтересовал, но тогда я ещё могла себе позволить отнестись к его вторжению как к розыгрышу. Сейчас же его появление было действительно опасным, так что я сделала ещё шаг назад уже осознанно.       — Что такое? Не рада меня видеть?       — А должна? Мы вообще-то даже не знакомы.       Он не приближался и не отстранялся, так и завис напротив меня на смертельной высоте. Ян уже проворачивал такое со мной, тогда я тоже испугалась, но не так! Если у него такие же способности, как у Яна, то насколько же он может быть опасным?       — Ян так и не сказал тебе, кто я?       Мужчина издал самодовольный смешок, и это окончательно меня вывело.       — Если ты опять пришёл ко мне, чтобы я что-то передала ему, то зря. Я уже не его секретарь, так что тебе придётся связываться с ним лично.       Чёрные губы искривила усмешка.       — И ты даже не скажешь ему, что я приходил?       — А должна?       Мне это не нравилось всё больше. Я могла бы закричать, но не хотела. Если этот странный мужчина хочет таким образом достать Яна, то у него ничего не получится. Но сам факт того, что он так легко проник ещё и сюда, вызывал тревогу. И стоило бы сказать об этом Яну. Наверное.       Он улыбнулся, и белые зубы стали ослепительными в контрасте с чёрными губами.       — Если не хочешь — не говори. Он и так тебя уже, наверное, достал со своей паранойей?       — Ну так ты этого и добиваешься. Вот только я не понимаю, зачем?       — А хочешь понять?       Он вроде как приблизился к перилам, но быстро спохватился и отстранился. Ага, всё-таки защита комнаты распространяется и на балкон! Неужели Ян продумал и тот вариант, что кто-то сможет пробраться ко мне и на двадцать пятом этаже? Возможно, планируя такую серьёзную защиту, он вспомнил и об этом человеке? Даже думать об этом было страшно.       — Не особо. Мне кажется, что это не моё дело. Я лишь хочу, чтобы у Яна было как можно меньше проблем.       — Это так мило! И именно поэтому ты не кричишь, не зовёшь его на помощь? Боишься, что твой герой не такой уж и сильный и может мне проиграть?       Это было уже слишком!       — Чего ты хочешь? Зачем ты вообще ко мне пришёл? — вспылила я и поняла, что ляпнула глупость. Зачем этому странному человеку приходить ко мне? Очевидно же, что его цель — это Ян!       — К тебе? — он засмеялся, и его настроение становилось всё игривее. — Да, ты угадала, я пришёл к тебе. И в тот раз приходил тоже к тебе, чтобы познакомиться.       — А сейчас зачем? Посмотреть, как я сплю?       — Но ты же не спала. Что заставило Госпожу рыдать на полу балкона? Видели бы тебя твои подчинённые! Или хотя бы Ян. Ты же и об этом ему не скажешь, ведь так?       Бойтесь своих желаний! Хотела кого-то, с кем можно было бы поныть и пожаловаться на Яна — получай. Вот только я не знала теперь, что с ним делать. Как от него отвязаться? Если только…       — Я не знаю, кто ты и зачем решил ко мне прийти, но больше так не делай.       — А то ты пожалуешься Яну? Ева, ты же не такая. Ты авантюристка, я это сразу понял. Ян задушит тебя, будь осторожна, не позволяй ему взять всё под свой контроль.       Истеричный смешок всё-таки прорвался. Странно было слушать советы от чёрного силуэта, зависшего на такой высоте. Если бы он хоть что-то о себе рассказал! А так у меня не было ни единой причины ему доверять! Даже слушать его не стоило. Я уже решилась развернуться и уйти в комнату, но не успела. Он остановил меня удивительно точными словами:       — Он уже это сделал, да? Ты и шагу ступить не можешь без его разрешения, а ведь ты сильная, и сама уже догадалась насколько. Настолько, что он испугался твоей силы и решил пока попридержать твои способности, направить их в нужное ему русло.       — Ты ошибаешься.       Это всё, что я могла ответить. Я не верила Яну ни в минуты его безумной одержимости, когда он шептал, что я смогу превзойти его, ни сейчас, в часы бесполезных тренировок. Так что этому сумасшедшему незнакомцу верить было невозможно. И всё же что-то в моём голосе было неожиданным даже для меня, и это меня и выдало.       — Возможно. Тогда почему он так тщательно оберегает тебя от общения с другими людьми? Почему не позволяет учиться у Любавы, как это делают остальные?       — Откуда ты… — я даже не успела договорить. Почему я вообще его слушаю? Ну очевидно же, что он хочет поссорить меня с Яном. И чем дольше я с ним разговариваю, тем больше помогаю.       — Ох, я знаю больше, чем ты можешь себе представить. Например, то, что Ян очень сильно ошибся с твоим обучением. Думаю, самой большой его ошибкой было то, что он вообще с тобой связался. И что теперь он думает, что может управлять тобой, как одной из своих марионеток. Кстати, о них. Что там Макс? Давно не виделись?       Его несло всё сильнее и сильнее. Даже я поняла, что он не может себя контролировать, так что решила пока помалкивать и перестала дышать, чтобы не спугнуть такой поток откровений. Откуда он всё это знает?       Но он остановился сам, чтобы перевести дух. Мне показалось, что он побледнел ещё больше, а глаза загорелись ярче.       — Можешь не отвечать, я и так знаю, что он ревнует. И уже не раз пожалел, что не избавился от тебя сразу же. Кто знает, что он задумал теперь? Может, попытается настроить Яна против тебя? Хотя, не думаю, что может быть ещё хуже. Ты и сама прекрасно справляешься: покорно терпишь то, как он с тобой обращается, молча делаешь, что он велит, но он всё равно недоволен. Ты счастлива, Ива?       — Не смей!.. — мне стало так жарко, что я испугалась, что подожгла что-то. Во всякому случае, на долю секунды огонь действительно ослепил меня. — Не смей так меня называть!       — Да что ты? Ива мертва, да? Ну смотри, чтобы и Ева не умерла. В угоду Господину.       — Убирайся!       Он отступил на шаг и театрально медленно поклонился.       — Так держать! Рычи, возможно, кто-то услышит твой рык.       Он исчез почти так же незаметно, как и появился, я услышала только шелест. С меня будто спало наваждение, и я снова смогла чувствовать. Ветер невыносимо бил по лицу, щёки горели, глаза жгло от слёз, и я чувствовала себя ещё хуже, чем до того. Вот только теперь я впервые ощутила, что такое боль. Не просто ноющее отравляющее чувство, наподобие тошноты, а действительно невыносимая острая боль, вроде кровоточащей раны, которая всегда напомнит о себе, как только ты попытаешься отвлечься. Уже невозможно было забыть об этом, не обращать внимания, поэтому с этой странной встречи мои мучения только начались.       Зачем он приходил? Зачем наговорил мне такой ерунды? Какая-то часть меня упрямо твердила, что всё это подлые уловки, чтобы рассорить меня с Яном, но семя сомнений упало в благодатную почву, и это не могло не тревожить. Всё, что он сказал, я будто уже слышала когда-то, но забыла. Возможно, под обманчиво-сладким гипнозом Яна? Или сама так сильно хотела поверить в сказку о Золушке, что закрыла глаза и притворилась слепой?       Заходить в комнату не хотелось. Белая спальня сейчас была залита темнотой, так что и там мне не было уютно. Да и камер там теперь установлено достаточно, чтобы Ян смог подсмотреть за моими метаниями. Но и оставаться на балконе было сложно. Хоть ночной гость и исчез, но я больше не чувствовала себя в безопасности. Нигде. Даже зная, что Ян рядом, что он придёт на помощь, если я позову, я больше не верила, что он сможет меня защитить.       И это подействовало на меня самым странным образом — я будто проснулась. Пора что-то делать самой и для себя, а не оглядываться на Яна. В чём-то этот нахальный незнакомец прав — я как-то уже и забыла, какой приехала в Киев, и какой Ян видел меня уже не раз. Воспоминания о том, как я защищала Кристину, захватили меня, и я сдавленным рыком смогла заглушить рвущийся крик. Что он со мной сделал? И как ему это удалось?       Я метнулась в комнату в ужасе, потому что догадка одновременно обнадёжила меня и напугала. Я знала, что у меня есть нечто очень сильное, но тут же испугалась, что Ян и это мог забрать. Но нет: хоть и не сразу, но я нашла то, что искала. Маленький кулон, подарок берегини реки, казалось, мог светиться в темноте. Я почти не носила его, потому что Ян всегда недовольно кривился, едва учуяв его поблизости. Вместо этого на мне всегда было его чёрное кольцо. То самое, что пугало меня, и что означало кое-что большее, чем просто оберег. Я всегда надевала его в знак покорности и примирения, добровольно принимая тот факт, что Ян может контролировать мою жизнь. Но в эту ночь всё поменялось. Я вполне осознанно сняла кольцо и надела кулон. И только тогда смогла улечься в постель.              Утро после такой ненормальной ночи не могло быть добрым. Да и спала я мало: всё никак не могла уснуть, потом часто просыпалась от кошмаров, в которых то от кого-то убегала, то сама кого-то преследовала. Так что я почти не удивилась, что проснулась разбитой и с ломотой в теле. И, возможно, с температурой. Всё-таки рыдать на холодном полу балкона на двадцать пятом этаже было плохой идеей!       В общем-то я бы и не просыпалась в такую рань, если бы не разрывающийся телефон. Сначала мне показалось, что это будильник, но его я предусмотрительно отключила, когда поняла, что спать мне осталось всего несколько часов. Вот только я не учла, что у меня есть верные помощники, которые никогда не оставят меня в покое, так что проснулась я от настойчивых звонков Настасьи.       — С вами всё в порядке? — вместо «доброго утра» начала Настасья, и я поняла, что поспать мне не дадут.       — Доброе утро. Все дела отменяются, я не выспалась и плохо себя чувствую.       — Вызвать врача? Что случилось?       — Не надо никакого врача, просто отмени все дела на сегодня. Я позвоню, как высплюсь.       Если высплюсь. После такого резкого пробуждения уснуть было тяжело. Да и чувствовала я себя действительно неважно. Единственное, что радовало — месячные всё-таки пришли, хоть и с задержкой. Я завернулась в слишком лёгкое одеяло и спрятала лицо в подушки. Слишком светло — теперь камере прекрасно видно всё, что здесь происходит, а мне это сегодня особенно не нравилось.       За окном было пасмурно, и от этого мне снова было грустно. Вчерашние тревоги накатили с ещё большей силой, и не спасали даже дополнительные два часа зыбкого сна. Мне даже что-то снилось: я всё разговаривала с Яном и никак не могла понять о чём, просто сидела перед ним в его кабинете, и мы бесконечно говорили. Было в этом что-то жуткое, и настроение испортилось окончательно.       Дурные мысли лезли в голову. Странным было вот что: чем дольше я находилась рядом с ним, тем сильнее Ян отстранялся. Больше не было соблазнения и ласки, больше не было необходимости меня заманивать и подкупать. Будто всё уже решено, и нет пути назад. Ну а если есть? Бывали ли вообще у Яна ситуации, когда он боялся потерять кого-то? Был ли кто-то действительно важный в его жизни? Хотя бы раз? Я знала, что у Макса есть ответ на этот вопрос, но он мне его не скажет.       Почти сразу же я отмахнулась от этой мысли. Неважно, что было раньше, главное, как он относится ко мне. И меня не устраивало… Чёрт, я даже не могла сформулировать, что именно меня не устраивало! Кроме очевидных вещей вроде того, что я будто в заточении. Я не могу сейчас одеться, спуститься вниз и пойти гулять даже к Днепру, простилавшемуся под окнами! Почему? Да просто потому, что Ян запретил. На секунду мне стало интересно, а что они сделают, если я всё-таки попытаюсь уйти? Но фантазия почти сразу же завела меня в тупик. У меня в охране четыре опытных ведьмы — они меня вырубят так, что я даже не вспомню, что вообще вставала с постели. До чего же всё это невыносимо!       Я, сама не зная почему, вдруг встала и вышла из комнаты. В квартире точно никого больше не было, только с той стороны входной двери стояла охрана, возможно, сам Альберт. Но ноги повели меня не к выходу, а в один хорошо знакомый уголок. Я очнулась на пороге своей старой комнаты и не смогла сдержать слёз. Это было выше моих сил! Вот кровать, в которой я едва не умерла, и кресло, в котором Ян с тревогой ждал моего пробуждения. И окно. Закрытое тогда. Закрытое сейчас.       Совсем забыв о камерах, я сидела на полу, спрятав лицо в колени, и рыдала в голос. Всё оказалось очевидным — Ян меня обманул. Он так и не выпустил меня из этой комнаты, из того заточения в наказание за дерзость. Дверь якобы открылась, но с того самого дня я всегда ходила на коротком поводке. И исполняла все его прихоти. А если делала это недостаточно быстро или хорошо, то получала от него наказание в виде холода, истерик, ультиматумов и насмешек. И всё-таки он был хорош: так ловко смог убедить меня, что я сама всего этого хотела!       Это было ещё одно ранение, слишком сильное, почти смертельное, и я не смогла от него оправиться так скоро даже физически: у меня едва нашлись силы, чтобы встать, умыться, вернуться к себе и начать собираться. Все движения выходили замедленными и машинальными. Я даже не поняла, что надела, совсем забыв, что одежда была приготовлена ещё с вечера, только удивилась на секунду, что это брючный костюм. Выходит, Настасья знала, что сегодня будет дождливая и холодная погода, и продумала даже это! Ну, спасибо ей, а то я бы замёрзла и ещё больше простудилась.       Снова очнулась я уже на кухне, на той самой маленькой кухоньке с отвратительным стеклянным столиком. И отрезвил меня запах кофе и шипения кипятка. Эспрессо лился не в чашку, потому что я о ней совсем забыла. Да уж, видел бы меня Ян! Или он и так видит? Камеры же есть и здесь, хоть эта кухонька всегда была особенным местом в квартире, и мне не хотелось думать, что и здесь я не смогу побыть наедине с собой.       Что же делать? Как оказалось, даже в некогда самых любимых уголках квартиры мне теперь неуютно, но куда же бежать? Что вообще было запланировано на сегодня? Кроме вечернего бассейна, разве я должна была ещё куда-то поехать? Ян говорил, чтобы я наведалась к Любаве, но в таком настроении туда пока лучше не соваться — я подозревала, что она может тут же помчаться докладывать о моих очередных провалах Яну. А они уж точно будут — я даже кофе приготовить не могу, хотя тут особого ума не надо, всего лишь нажать на кнопочку! Так куда же мне податься?       Я даже не была уверена, где я бросила свой телефон, так что не могла посмотреть расписание на день, да и не особо хотела. Было хорошо просто сидеть, пить кофе и тупо смотреть в пустоту, пока странная догадка не пронзила меня: Лана Ларина! Ведь в её костюме я сейчас и сидела, и она уже как-то передавала через Настасью, чтобы я приехала на примерку одежды на осень. Вот кто мне нужен! Странная женщина, знавшая о Яне намного больше, чем говорила, и понимавшая меня лучше, чем мне тогда хотелось. А вот сейчас я бы с удовольствием с ней поговорила. Всё-таки она опытная женщина, может, что-то посоветует?       На самом деле, я понятия не имела, на что надеялась, когда собиралась к ней. У меня даже не было её номера телефона, чтобы договориться о встрече, зато он был у Настасьи. Та примчалась тут же, встревоженная и недовольная. Ну вот ещё одно огорчение этого дня: человек, которого я искала специально, чтобы немного развеять тучи этого холодного, надменного мира, сам хмурился, когда я отказывалась быть «послушной девочкой». Прямо женская версия Яна, по крайней мере, что касается контроля.       — Как вы себя чувствуете? Уже лучше? Или всё-таки…       — Не надо никаких врачей, — мне пришлось достаточно грубо её перебить, потому что времени и нервов мне не хватало. — Обычные женские проблемы, я выпила таблетки, и мне уже лучше. У тебя есть номер Ланы Лариной? Я хотела бы к ней заехать как можно быстрее.       — Да, я сейчас ей позвоню, — Настасья уже развернулась, чтобы выйти из кухни, так что мне пришлось останавливать её:       — Я сама ей позвоню, просто дай номер.       Я уже едва не рычала. Неужели я выгляжу настолько беспомощной? Наверное, всё-таки выгляжу, потому что Настасья смотрела на меня так, будто перед ней был капризный простуженный ребёнок, а не её начальница. Но ещё хуже был её взгляд, когда я попросила её выйти. Да что же это такое?        — Что, задолбал он тебя таки? Ну приезжай, коли дома не сидится. Ты завтрака уже? Ну тогда давай быстрее, я пошлю девочек нам за вкусняшками.       Я не успевала и слова вставить, но ничуть не расстроилась, наоборот, улыбалась до ушей, и это не осталось незамеченным — Настасья смотрела на меня с подозрением. За всю эту неделю я ещё не была настолько счастлива.       — Мы едем к Лане, а потом, возможно, к Любаве, больше на сегодня планов нет.       — Но… Подождите! — Она не успевала за мной, рванувшей к лифту. — Но у нас ведь всё расписано!       — Ничего страшного! Перенеси. А лучше пока отмени, не думаю, что там что-то срочное.       Всё-таки работа у Настасьи была нервной: тот умиротворяющий свет, исходивший от неё даже через видео в день нашего знакомства, теперь потускнел. Она, казалось, постоянно ждала от меня подвоха. Что ж, сложно было её в этом винить, ведь на самом деле она была подчинённой Яна, а не моей. А я так, просто объект её внимания, постоянный раздражитель, о котором надо заботиться, как о тамагочи, иначе Ян ей голову оторвёт.       Так что я впервые увидела, как она злится, когда мы подъехали к магазину Ланы, и я попросила всех остаться в машине. Настасья, ожидаемо, запротестовала.       — Лана всё равно вас всех выгонит, можете даже не пытаться, — терпеливо улыбнулась я.       Мы и так перегородили машинами крошечную улочку, явно не предназначенную для парковки, но с этим пусть разбираются водители. В любом случае, к магазину подобраться незаметно для охраны было невозможно, так что я не переживала. Но моё легкомыслие раздражало теперь и вечно молчаливого Саню, от которого я за эту неделю слышала не больше двух-трёх слов в день.       — Евангелина Витальевна, но нельзя же вам оставаться одной! Это же запрещено! Нам надо хотя бы войти и проверить…       — Слышу школу Альберта, но здесь это лишнее. Если вас что-то не устраивает — звоните Яну, жалуйтесь, а меня завтрак ждёт.       Из магазина уже выпорхнули продавцы, что стало для меня знаком войти, хотя Ланы я не видела. Саня сунулся было за мной, но застыл на пороге от грозного:       — Так, это ещё что? Я охрану не приглашала!       Саня как-то сразу стушевался перед великолепием Ланы, королевы своего шоурума, но ему ещё хватило мужества попытаться протестовать.       — Ну уж нет! Даже Ян сюда не войдёт без приглашения, а вы и подавно.       Удивительно, но это подействовало. Наконец-то мы остались одни.       — Холодно? — спокойным, резко изменившимся голосом спросила Лана, поправляя на пышных плечах огромный чёрный платок с красными цветами.       — В вашем костюме — нет.       — Это хорошо. Посмотрим, может, я ещё чем смогу тебе помочь. Чтобы не было так холодно.       В том, как она это произнесла и как улыбнулась, был намёк. Или мне хотелось его видеть? В любом случае, мне действительно стало теплее от её слов.       — Пойдём со мной, подальше от витрины. А то на тебя глазеют с той стороны.       Она не дала мне оглянуться, чтобы проверить, так ли это, а быстро пошла в сторону двери в глубине зала. И снова в её словах мне послышался подтекст. Возможно, я обманывалась, потому что очень хотела услышать что-то ободряющее, но и этого было достаточно.       — Как хорошо, что я к вам приехала!       — А Ян знает?       — Думаю, уже да. От него ничего не может скрыться.       — Да ладно? — громко фыркнула Лана и даже повернулась ко мне. Её рука уже лежала на ручке двери. — Не переоценивай его способности и не принижай свои. Он тоже человек, хоть и с особенностями.       Ох, это слабо сказано! И всё же её слова заставили меня заулыбаться. Удивительно, что она так о нём отзывается!       Лана привела меня в маленькую комнату, которая явно была кухней, обычной кухней обычной квартиры, вот только стеклянная дверь из неё вела прямо в маленький старый дворик, весь в клумбах и цветах в кадках.       — Кофе уже пила? — спросила Лана, отвлекая меня от рассматривания дворика.       — Да.       — А с коньяком?       — Нет.       — Ну, значит, надо выпить. Держи.       Она протянула мне большую чашку с кофе, из которой сильно пахло коньяком. Интересно, в какой пропорции она их смешала?       — Как тебе моё платье? Как вечер прошёл? Тебя хорошенько рассмотрели?       Её глаза горели, но тон был всё такой же мягкий, даже гипнотический. Перстни на пухлых пальцах поблёскивали, от них невозможно было оторвать взгляд, и вместе с коньяком это создавало чарующий эффект.       — Да. Именно этим они и занимались. Рассматривали меня.       — Ну так тебя для этого туда и взяли. Ян хочет, чтобы все знали, что ты принадлежишь ему.       Теперь уже я не сдержала фырканье:       — Невелика ценность!       — Не скажи, — Лана поставила чашку на расписной поднос, и этот звук заставил меня вздрогнуть.       Я всё не могла на неё смотреть, только переводила взгляд с одной детали на другую. Это успокаивало и немного уносило из реальности. Оказывается, может быть и так: уютно и немного меланхолично.       — Он, конечно, спешит, но скоро ты и сама поймёшь, зачем он устраивает весь этот цирк. А пока будь осторожна, не ровен час, и тебя захотят украсть.       А вот это уже не звучало как шутка или комплимент. И я, конечно же, сразу вспомнила Чёрного Человека. Возможно, Ян не зря переживает? Но распространяться об этом я не собиралась, поэтому мягко соскочила с темы:       — У меня слишком много охраны. Да и Ян меня никуда не отпускает. Так что не думаю, что у кого-то получится меня украсть.       — Думаешь, нет никого сильнее Яна?       Я должна была увидеть её глаза, чтобы понять, как к этому отнестись. Лана смотрела на меня с томным прищуром и едва заметно улыбалась одними только уголками губ. Мне даже показалось, что она имеет в виду себя.       — Я не знаю. Честно, я об этом не думаю. Но зачем я кому-то? Я даже не понимаю, зачем я Яну.       — У каждого свои мотивы. В любом случае, многим стало очень уж интересно, что в тебе такого, что Ян так тебя превозносит? Да не красней ты! И пей кофе, пока не остыл. Ты выглядишь уставшей. Сколько мы не виделись, а ты уже как-то изменилась. Это нехорошо.       Я почувствовала себя как на приёме у врача. Лана проходилась по мне любопытным взглядом, от которого ничего нельзя было скрыть.       — Я же предупреждала тебя. И теперь ты начала догадываться.       Это было неприятно. Всегда неприятно признавать, что кто-то был прав. Но больше всего меня раздражало понимание того, что смелая я только здесь, вдалеке от Яна. Стоит ему только появиться рядом, приласкать меня, как я тут же растаю и даже буду просить прощения за свои сомнения! Как же это ужасно!       — Откуда вы его знаете?       Лана насмешливо приподняла бровь и покачала головой, накаляя интригу.       — Пусть для тебя это пока будет тайной. Но ничего такого, я только хочу, чтобы ты была счастлива, потому что ты хорошая девочка.       — И заслуживаю лучшего? — я попыталась продолжить её мысль, но ошиблась.       — Лучше, чем Ян Вронич? — усмехнулась Лана алыми губами и сделала крошечный глоточек. — А чем он тебе так плох? Ты же добровольно пошла за ним, так же можешь и уйти, никто не в силах тебя удержать, кроме тебя самой, конечно же. Но стоит ли горячиться? Он ведь нравится тебе, я же вижу.       Её голос становился всё более вкрадчивым. И, хоть Лана даже не изменила позу, так и сидела, по-хозяйски откинувшись в кресле, но мне показалось, что она приблизилась ко мне, будто пыталась немного надавить. Но быстро ослабила напор:       — Ну-ну, не злись. Странно, что тебя это задевает, ведь ещё не так давно ты гордилась тем, что ты его девушка. Что же изменилось?       — Не знаю. Наверное, я просто устала.       Сложно было быть откровенной даже с самой собой, особенно, если ты действительно ничего не знаешь и не понимаешь. А как объяснить это постороннему человеку? Или даже Яну? И стоит ли пытаться?       — Устала — отдохни. Покапризничай, побудь принцессой. Пусть теперь Ян за тобой побегает. Он это умеет.       Странно, но мне почему-то не понравилось, как она это сказала. Будто на своём опыте знала, что именно он умеет. Вот это уже было неожиданно: оказывается, я невыносимая собственница. Хорошо было думать, какой Ян тиран, и что он меня не отпустит, ну а я сама? Как я могу его отпустить? Невозможно даже представить, что он будет с другой девушкой! Эта картинка ударила меня под дых до боли в сердце и до комка в горле. И сразу же невыносимо захотелось увидеть Яна, обнять, утонуть в его терпко-горьком запахе.       — О чём задумалась? — расхохоталась Лана. — Допивай кофе — станет легче. А вообще вот тебе мой самый главный совет: будь сильной и смелой, иначе я больше ничего тебе не продам. Моя одежда для королевы, а не для рабыни.       Ещё бы сказала «для Госпожи», и я бы вообще рассмеялась. Всё-таки странная она была, взбалмошная, но опасная. Не хотела бы я, чтобы она была моим врагом. Поэтому в ответ только сдержанно улыбнулась.       — Ну-ну, не делай такой строгий вид, мы не на приёме. Я просто хочу, чтобы ты оставалась живой, такой же сильной, как в день нашего знакомства, даже если будешь такой же тёмной, как Ян.       — Разве это возможно?       Лана, вставшая, чтобы долить себе ещё кофе, косо посмотрела на меня через плечо.       — А то! Нет магии чёрной и белой, есть только последствия, цена, которую придётся заплатить. Или не придётся. Да не смотри ты на меня так! Разве Любава не говорила этого? Это же её вводная лекция!       Она настолько шокировала меня, что я могла только молча на неё смотреть. Почему все вокруг знают о магии? Что происходит в этом странном мире?       — Отвечаю на вопрос, который ты не задаёшь — мы с ней родные сёстры. И нет, я не шпионю в пользу Яна. Можешь считать, что мы с ним поддерживаем хрупкий нейтралитет.       — Я не уверена, что Любава хочет меня учить. Во всяком случае, она явно избегала общения со мной, хотя на балу мне показалось, что она очень мной заинтересовалась.       Говорила я медленно, с особой тщательностью подбирая слова. Нельзя допустить ошибки, особенно, когда не понимаешь, что происходит вокруг. Кто бы мог подумать, что Лана оказалась так связана с Яном?       — Что заинтересовалась, в этом я не сомневаюсь, — кивнула Лана, останавливаясь у окна в дворик. — Но, видимо, она ещё не получила от Яна указания, что именно можно, а чего нельзя с тобой делать. Вдруг она сможет увидеть в тебе то, что не хочет видеть Ян? Или, что ещё хуже для него, показать это тебе?       — Мне кажется, всё, что нужно, он увидел ещё при знакомстве. Мне нечем его удивить, потому что я сама о себе ничего не знаю.       — Так уж и ничего? Будь внимательна к своим ощущениям, особенно, когда попадёшь к Любаве. Отключи мысли, отпусти тревоги, позволь себе просто быть.       Я не стала задавать вопрос, уже вертевшийся на языке. Как это «просто быть»? Разве это не то, что я делаю каждый день? Но что-то во взгляде Ланы подсказывало, что это не так уж и просто. И мне ещё придётся поучиться искусству просто быть. А пока я была максимально осторожной.       — Кстати, если захочешь сбежать, чтобы тебя никто не заметил, милости прошу, — как бы невзначай кинула Лана, кивнув на дверь в дворик. И продолжила заговорщицким шёпотом: — Я прикрою!       Но пока я в этом не нуждалась. Да и не особо верила, что это можно так легко провернуть, когда за мной хвост из такого количества людей, которые, кстати, вертелись за дверью в шоурум, ожидая, когда же Лана меня выпустит. Но она увлеклась, и я обрадовалась, что отменила все дела на сегодня: когда Лана попадала в свою стихию, её невозможно было остановить.       — Куда теперь? — с надеждой в голосе спросила Настасья, когда я наконец-то вышла от Ланы.       — Вообще, к Любаве. Но перед этим надо заехать ещё кое-куда.       И я уже знала куда. Сане было всё равно, куда меня везти, а вот Настасья снова хмурилась.       — Евангелина Витальевна, как вы себя чувствуете? Не хотите отдохнуть или пообедать?       После огромного количества кофе с коньяком, выпитого у Ланы, мне, конечно же, стало лучше. Но было ещё кое-что, что не давало мне покоя. То самое чувство собственничества и сводящей с ума ревности заставило меня немного подкорректировать свои планы. Лана во многом была права, но привычные установки нельзя было разорвать так быстро, так что после бессонной ночи и странного утра я хотела как можно скорее оказаться в приятном укутывающем гипнозе Яна.       Пока мы ехали в сторону его офиса, я краем глаза следила за Настасьей, чтобы она не успела сообщить Лизе о том, что я скоро приеду. Пусть это будет сюрпризом. Но, зная сумасшедший ритм Яна, я понимала, что могу не застать его в офисе, так что не так всё просто, как хотелось бы.       «Доброе утро. Есть время выпить кофе?».       Таких предложений от меня он ещё не получал, и это показалось мне до смешного странным. Он называет меня своей женой, а я же боюсь даже позвонить ему, всегда ищу отговорки, что он занят, и ему не до меня. По-видимому, занят он был и сейчас, потому что ответил минут через пять (мы как раз очень удачно застряли в пробке, поэтому от скорости его ответа особо ничего бы не изменилось): «Что-то случилось?». Не самый романтичный ответ. Я ожидала чего-то другого.       «Нет, просто захотелось встретиться. Я как раз недалеко от офиса». Ну как «недалеко», всего-то полчаса при идеальном трафике, на который не приходилось надеяться. И Настасья, и Саня ощутимо нервничали: день сегодня шёл не так, как они ожидали. И эта нервозность начинала портить настроение и мне. Вообще, я была не особо рада, что в моей машине постоянно присутствуют чужие люди, будто в маршрутке. Нечто подобное я могла позволить только Максу, но он вёл себя так, будто был рад от меня избавиться, так что я и не навязывалась на встречу. Всё-таки Макс — это не Ян. От его отношения ко мне моя жизнь мало зависит. А вот Ян порой заставлял меня понервничать. Вот как сейчас.       «Жду». Слишком лаконично как для любимого человека, но и на том спасибо.       — В офис, как можно быстрее, — кивнула я Сане, которого, казалось, это ничуть не удивило, а вот Настасья засуетилась, тут же полезла в сумку за телефоном, но осеклась, услышав моё настойчивое:       — Отдай его мне, ненадолго. Пока я не выйду из офиса.       Наверное, впервые она побледнела и посмотрела на меня с лёгким испугом.       — Евангелина…       — Да-да, я знаю. Просто отдай мне свой телефон.       Было даже немного забавно наблюдать, как она злится, но подчиняется. Если бы не тот факт, что я приглашала её в Киев специально, чтобы она была моей поддержкой и опорой, а не шпионила за мной. И я с удивлением отметила, что ощутила своеобразное садистское удовольствие, пряча её телефон в своей сумочке. Возможно, впервые я поняла, что чувствует Ян, когда ведёт себя так с подчинёнными. И позавидовала ему. Плохо только, что чаще всего это именно я была в роли Настасьи.       Всю дорогу до офиса мы ехали молча, и я едва не уснула. Всё-таки коньяка Лана не пожалела. И хорошо, что настроение моё сегодня было не таким как вчера! Иначе я бы устроила Яну ужаснейшую истерику. Ещё вчера я бы так и сделала. И даже утром, возможно, попадись он мне на кухне, я бы не выдержала. До чего же безумный день! И всё из-за этого странного незнакомца. И ещё и Лана со своими нашёптываниями!       Всё было бы намного проще, если бы Ян не скрывал от меня так много всего! Немного искренности — и, возможно, я бы сама с удовольствием ему помогала и даже перешла бы в разряд его подчинённых. Но пока я не могла позволить себе верить ему безоговорочно. И впервые за эти два месяца меня посетила мысль, что он думает обо мне то же.              Лиза вошла в приёмную почти сразу же после меня, так что натолкнулась на уже заготовленную улыбку.       — Евангелина Витальевна! — выдохнула она. Стоит отдать ей должное — если она и растерялась, то только на считанные секунды. — Ян Дмитриевич сейчас немного занят… Вам, наверное, стоило предупредить…       — Я предупредила. Спасибо.       Слишком знакомая дверь! Мне даже захотелось постоять немного, чтобы собраться с мыслями, справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Леонеллы не было, и мне не хотелось, чтобы Лиза видела меня в замешательстве, ведь она не поймёт, что для меня значило работать здесь! Вспоминать, как Ян мог быть жесток и милостив, и я не была готова подстраиваться под его настроение. И ведь, по сути, ничего не изменилось, просто война из офиса перебралась в его апартаменты.       Замок щёлкнул, едва я закрыла за собой дверь, так что с той стороны могло показаться, что это сделала я. Но нет. Странно, но Ян не ждал меня в кресле в глубине кабинета, а буквально караулил возле двери, так что я даже растерялась и какое-то время просто молчала. Ян так же без слов сгрёб меня в объятия и долго не отпускал.       — Соскучилась? — шепнул он мне на ухо, и я чуть поёжилась — щекотно.       — Немного. Мы вчера плохо попрощались, а утром вас уже не было.       Говорить было тяжело — Ян сжимал меня слишком сильно, но я пока терпела.       — Вчера мне показалось, что ты хочешь побыть одна. А ночью мне пришлось уехать.       — Неотложные дела?       — Можно и так сказать. Ты не испугалась?       Неожиданный вопрос. Он что-то знает? Чёрт, как бы не выдать себя! Мне пришлось отвечать быстро, потому что пауза затягивалась.       — Я привыкла спать одна, тем более что я действительно плохо себя чувствовала, так что всё нормально.       — Не совсем нормально.       Уже по его тону стало понятно, что у меня неприятности, но, когда он быстро и сильно перехватил мою руку, я похолодела. Ян резко отстранил меня и посмотрел холодно:       — Почему ты сняла кольцо? Ты же помнишь, зачем его носишь?       Я попалась. Официальной версией было то, что кольцо даёт возможность Яну следить за моим состоянием, так что, даже если на меня нападут и вырубят, он это тут же почувствует и найдёт меня. Не говоря уже о других ощущениях. Это распространялось абсолютно на всё, в том числе и на всё хорошее, так что стоило мне где-то весело провести время без него — и Ян тут же бы об этом узнал. А такого он бы не простил.       Было и ещё кое-что: кольцо глушило часть моих способностей, и это меня беспокоило, но вполне устраивало Яна. Так что объяснить, почему я сняла кольцо и избежать скандала, у меня бы не получилось.       — Я… Этой ночью мне было как-то беспокойно, и я его сняла, сама не знаю почему. Просто порыв какой-то.       — Угу, такой же порыв, что заставил тебя надеть вещь, которую я не люблю? Ева, мы же говорили об этом!       Он отбросил мою руку как гадюку и, резко повернувшись, отошёл от меня к дивану. Его излюбленная тактика: догони меня и докажи, что любишь. Играть в эту игру ужасно не хотелось, но и ссориться тоже. Вместо этого я спросила:       — Когда вы уезжаете?       — Завтра. А что?.. — он почти сказал какую-то язвительную колкость, но вовремя повернулся, чтобы увидеть мою реакцию, и осёкся: — Ева, что случилось?       — Не оставляйте меня одну! Мне плохо. — Это было сложно сказать, но ещё сложнее было признаться, что: — Мне страшно.       Ян протянул мне руку, и я буквально нырнула в его объятия. С трудом сдерживая слёзы, я уткнулась в его плечо и повисла на шее. Да, ему неприятно чувствовать так близко мой оберег, но мне сейчас ещё хуже, так что пусть немного потерпит.       — Что случилось? Этой ночью ты почти не спала, долго бродила по комнате, долго стояла на балконе. Что тебя тревожит?       — Просто не оставляйте меня одну надолго. Всё так сложно! И так зыбко. Кажется, малейшее дуновение — и всё рассыпется.       — Да что с тобой?!       На этот раз Ян уже начал злиться. Он снова отступил, поднял моё лицо за подбородок и впился взглядом так, что мне стало страшно. Удивительно, что с ним могло быть ещё страшнее, чем без него!       — Что-то происходит вокруг меня. И я не знаю что. Но мне страшно. Я сама не справлюсь, если вы меня на защитите.       — От чего?       Я молчала, не поднимая на него глаз. Ну как ему признаться? Ночью я ведь знала, что Ян где-то в квартире, знала, что я могу уйти в комнату и не говорить с тем странным человеком, что могу и даже должна позвать Яна! Но я не сделала ничего из этого и теперь понимала, что, если признаюсь, мне придётся объясняться.       — Или от кого? Ева, если тебя кто-то обидел — ты должна сразу же сказать об этом мне!       — Мне так стыдно! Ещё ничего не случилось, но я не могу найти себе места! Мне везде неуютно и тревожно, будто мне везде грозит опасность! Вся эта охрана… Да и Настасья… Пожалуйста, не оставляйте меня одну!       Говорила я сбивчиво и сама не понимая, что хочу сказать. Истина была намного глубже: я отчаянно не хотела участвовать во всём этом! Пусть Ян заберёт меня отсюда, пусть оградит от всех людей, от журналистов и их сплетен, от подчинённых и охраны, от Лизы с её завистью и Настасьи с уязвлённым самолюбием! И от магии и Чёрного Человека. Я не просила ни о чём таком, так почему же должна со всем разбираться?       — От всех не убежишь и не спрячешься. Я всегда буду рядом, стоит тебе только позвать, и я тут же появлюсь, даже не сомневайся в этом. Но мы не можем быть вместе неразлучно — ты же сама первая взвоешь от этого.       Ян старался меня утешить: медленно поглаживал по лицу, чарующе заглядывал в глаза, которые я продолжала отводить. Да, он прав: я не всегда могу его выдержать, но и он ведь не старается ужиться со мной и сам порой с облегчением меня бросает. Но чего же он хочет от меня на самом деле?       — Да, вы правы. Но вот вы уедите, и что я буду делать?       — Тебе нечем заняться?       Ну вот! Снова тон строгого отца!       — Мне есть чем заняться. Вот прямо от вас я еду к Любаве, надеюсь, что смогу чему-то научиться, пока вас не будет. Но всё равно, пока я ещё не смогу дать отпор в случае чего.       Видимо, моя тревога была слишком очевидной, да и я начала повторяться, так что Ян отпустил меня из объятий и сел на диван, приглашая меня присоединиться.       — И кому ты собралась давать отпор, хотелось бы знать?       Ах, вот и он! Великолепный Ян Вронич во всей красе! С его надменным тоном и вальяжной позой. И насмешливым взглядом, конечно же. Ну вот, теперь я вспомнила, почему так бесилась вчера вечером и сегодня утром, и почему бунтарские слова Чёрного Человека и Ланы вообще на меня подействовали.       — А это вы должны мне рассказать, от кого так усиленно меня защищаете?       Ян закинул ногу на ногу и чуть склонил голову. Прекрасный вид. Почти так же хорош, как в наши первые встречи. Вот только я подозревала, что, будь у него в руках чашечка или бокал, он бы тут же принялся вертеть их в пальцах.       — Ева, ты же догадываешься. Так почему не спросишь прямо?       — Потому что вы не ответите. Будто бы не знаете, что, чем дольше будете это скрывать, тем любопытнее мне будет. И тем больше шансов, что я сама полезу выяснять это и нарвусь на неприятности. Разве не проще предупредить это?       — Не проще. Мне проще, чтобы ты ничего об этом не знала. А лучше вообще забыла. Ведь ему как раз и надо, чтобы тебе было любопытно или страшно.       — Тогда можете считать, что он добился своего.       — Но ведь ничего страшного не случилось? Так что, если тебе слишком уж любопытно, можешь попытаться узнать что-то сама, я не буду тебе мешать, но и присматривать не перестану. Будем считать это твоим первым экзаменом.       Я не поверила своим ушам! Как так? Что такое произошло, что Ян не только не отчитал меня за излишнее любопытство, но и поощрил его? И тут же меня поразила мысль: он не верит, что я смогу! Думает, что я просто пошутила или переоценила свои силы. Но это же не так! Я действительно в тот момент верила, что способна стать третьей силой в их непонятном мне пока противостоянии! Ах ты ж чёрт! А Ян действительно бросил мне вызов!       — Хорошо, я согласна. И обещаю быть осторожной и сразу же звать вас, если почувствую, что мне грозит опасность.       — Вот и отлично!       Я и не заметила, как Ян быстро встал и оказался возле меня. Удивительно быстрый! Не успела я прийти в себя, как он быстро чмокнул меня в висок как бы закрепляя свои слова и добавил:       — А теперь поехали к Любаве, посмотрим, что она сможет тебе предложить!       Настроение у него вдруг улучшилось настолько, что он буквально искрился от возбуждения, так что я не стала с ним спорить. Ведь ничего страшного не случится, если он побудет со мной у Любавы?       И ещё. Искрился? Я снова видела его эмоции! Впервые за эту безумную неделю я была живой.