***
— Ты мне не нравишься. — А? — Ханма не отрывал взгляда от Шиничиро, что сидел на верхней ступени и курил, сейчас он выглядел даже забавно с удивлённо вытянувшемся лицом. Усмехнувшись, Ханма присел рядом с ним, тут же сёрбая из кружки кофе, а после довольно причмокнув, продолжил свою мысль. — Говорю же, ты мне не нравишься и друг твой тоже. — Ханма знал, что его нахальная улыбка раздражает людей, и ему нравилось видеть, как раздражение появляется на их лицах, даже его собственный отец, будучи в пьяном угаре, ненавидел это его выражение и всегда, когда Ханма смотрел в его остекленевшие от выпитого глаза, что каким-то чудом всё ещё внимательно следили за ним, Ханма так улыбался отцу. За что, зачастую, получал удар, наверное, это происходило слишком часто, именно поэтому он научился видеть и читать чужие удары ещё до того, как они его настигнут. — Вы бесите меня. Ходите недовольные, словно ложку дерьма сожрали. Чего вы все хотите от Таке-нии? Он вам что-то должен? — Ты не понимаешь. — Шиничиро поник, кажется, совсем забыв о тлеющей сигарете, Ханма сразу узнал «Caster», который курил Такемичи. Вообще-то этот парень уже второй день ночевал в доме Такемичи, и он вёл себя, по мнению Ханмы, совершенно нахально. Словно бы находился у себя дома, без какого-либо стеснения пользуясь вещами Такемичи. Он вообще не нравился Ханме, потому что с ним крутились странные типы, которым не нравился Такемичи. И грёбаный Такеоми один из них. — Чего я не понимаю? Того что Такемичи решает ваши проблемы? — Громко сёрбая, Ханма видел, как напряглись плечи парня, словно бы он хотел втянуть голову. — Удобно устроились? Да? Всё сваливаете на Таке-нии, а сами довольные… Конечно, так жить хорошо, не переживаешь ни о чём. — Ханма усмехнулся, отставив кружку и потягиваясь, заставляя Шиничиро невольно сдвинуться на край лестницы. Довольно зевая, краем глаза Ханма видел, как Шиничиро, выкинув окурок сжимает руки в кулаки, а его желваки заходили под кожей. — Не нужно париться, да? Таке-нии всё решит и придумает за вас. Ооо, а знаешь, что лучше всего? — Толкнув в плечо, Ханма заставил Шиничиро обернуться к нему и улыбаясь произнёс. — После всего ещё и наехать на Таке-нии, он же из железа, не сломается, да? — С чего ты вз… — Заткнись, урод. — Вся напускная весёлость исчезла с лица Ханмы, он прожигал взглядом Шиничиро, заставляя того невольно покрыться мурашками. — Он моя семья и за него — порву каждого. Вновь растянув на лице улыбку, Ханма краем глаза заметил, как к их дому подходит Казутора, который находится в лёгком замешательстве, когда вместо Такемичи видит Шиничиро, явно не узнавая его, замирает. — Тора-кун! — Подхватывая кружку, Ханма встал и направился к Казуторе, чтобы, обняв его за шею, потащить в дом. — Ты к Тигру? Давно тебя не было! Такемичи немного приболел, в комнате целый день валяется! Но ты заходи, заходи… — Он быстро проводит мальчишку мимо наблюдающего за ними Шиничиро и, прежде чем войти в дом, Ханма на мгновение оборачивается к нему, пытаясь взглядом передать свою неприязнь. Вообще Ханма был не против присмотреть за всеми детьми, что были преданы Такемичи. Ханме всегда нравились дети, потому что они чистые и искренние, ему нравилось возиться с ними, и он всегда мечтал о младших братьях и сёстрах, только его мать ушла от них, после того, как отец решил, что смысла держать себя в руках больше нет. Ханма вообще не понимал, как когда-то любящий отец, что и по праздникам предпочитал оставаться трезвым, так резко запил? Он словно с каждым днём становился всё злее и злее, не оставляя от себя прошлого совершенно ничего. Он стал чужим человеком. Ханма больше не получал той любви, словно резко перекрыли кран с водой, и лишь иногда редкие капли продолжали капать в воду. Но этого было недостаточно, чтобы Ханма остался самим собой. После ухода матери, он остался с отцом один на один. Точнее один на один с пьяным человеком, лишь внешне похожим на его отца. Он быстро изменился из пухлощёкого ребёнка, что предпочитал объятия матери, он стал худощавым и нескладным подростком и с радостью громил чужие тачки, и избивал людей. Ханма просто пытался хоть как-то отомстить своему отцу, ведь противостоять ему в самом начале не хватало сил, а после он видел в нём лишь того же любящего мужчину, и руки сами собой опускались. Поэтому Шуджи шёл на улицу и избивал других, чтобы хоть как-то освободиться от мыслей. Но он становился всё сильнее и сильнее, люди перестали его забавлять, и он погружался в свои тёмные мысли, когда его нашёл Кисаки. Ханма тогда сидел на качелях и наблюдал за тем, как Кисаки наблюдает за ним, но не подавал виду, потому что мальчишка совершенно не выделялся хоть чем-то примечательным, пока мялся в отдалении, но после он подошёл и предложил подтолкнуть его: «Потому что ты просто сидишь! На качелях нужно кататься, а не сидеть». В тот день Ханма катался на качелях, а Кисаки его подталкивал, и они говорили, много, и на разные темы. А потом Кисаки заговорил про Такемичи-сана, что угощает его ужинами. В самом начале это показалось Ханме подозрительным, ведь он часто ночевал на улицах и сталкивался с теми, кто «угощал» детей конфетами. Но, к счастью, Такемичи оказался другим. Именно с ним Ханма вновь почувствовал, что он ребёнок, а не непонятное нечто, жаждущее лишь веселья. А вместе с Такемичи, Ханма вспомнил и о том, что всегда хотел себе младших, хотел заботиться о них и воспитывать. Поэтому он старался стать для детей, о которых заботится Такемичи, примером, чтобы они могли положиться не только на старшего брата, но и на него. А когда Такемичи заговорил о Какуче, Ханме захотелось то ли разрыдаться, то ли рассмеяться — он хотел младшего брата, пусть и приложением к нему шёл Изана, с которым Ханма даже успел подраться. Хотя скорее это был простой обмен ударами и долгий разговор. И если бы Ханма сам не занимался тем, что собирал людей, он бы вступил в банду Драконов, но Изана опоздал буквально на несколько дней. В доме Такемичи Ханма чувствовал себя значимым, он чувствовал поддержку и заботу Такемичи о себе. Ханма чувствовал себя за стеной, что защищает его. Это было странно, но это было так. Такемичи стал стенами в его доме. И за него Ханма будет биться, даже с собственным отцом. — Неправда! — Майки, сложил руки в замок на груди и, задрав нос, смотрел на Казутору, что кормил Тигра. — Это и есть мой кот. — Нет! — Да! — Казутора хмурится и поднимается на ноги. — Такемичи просто держит его у себя. — Хей! Тише, вообще-то Тигр мой, и я всем вам просто позволяю о нём заботиться. — Ханма с улыбкой вклинился между ним, наблюдая за тем, как Акаши до сих пор говорят шёпотом друг с другом. Ведь по сути, Сенджу привёл именно Майки, точнее это она его сюда привела, когда Харучие был уже в комнате Такемичи. Ведь Такеоми оставил мальчика здесь с самого утра с Шиничиро, пока сам пошёл искать деньги. — Нет! — Запротестовали они хором, а из коридора донёсся шум — это Шиничиро вернулся в дом. Он вообще выглядел дерьмово, но Ханме было плевать — этот парень не нравился ему. Он до сих пор не понимал, зачем Такемичи пытается помочь каждому, кого встречает на своём пути, но Шуджи не станет его об этом спрашивать напрямую, по крайней мере, пока. Потому что Такемичи может сам решить, как ему поступить. Не особо разбирая, как развивался спор дальше, Ханма краем глаза следил за тем, как Шиничиро, бросив взгляд в кухню, где они находились, прошёл мимо, направляясь к лестнице. — Ханма! — Он отвлёкся, переводя взгляд на Казутору, что смотрел на него, вновь сидя у миски котёнка, поглаживая его по спине. — А что случилось с Такемичи-саном? — Он спасал Харучие! — Влез за Ханму Майки, указывая на своего друга. — А нам никто ничего не говорит и к Мичи-куну не пускают! — Спасал? — Ага! — Майки, хитро прищурившись, обернулся к сжавшему губы в тонкую линию, Харучие, и выпятив грудь, желая показаться больше, пошёл на него. — Расскажи нам! Ханма сначала хотел вмешаться, так как знать о том, что случилось, им явно не обязательно, но позже плюнул на это — кто он такой, чтобы им запрещать? Они и без него разберутся, а Ханме больше интересно, зачем Шиничиро решил прокрасться к Такемичи, поэтому-то он и направился на второй этаж, слиняв из кухни, как можно тише, и на цыпочках поднимаясь на вверх, чтобы приложить ухо к закрытой двери. В начале в комнате стояла тишина, а после он услышал едва разборчивый голос Шиничиро. -… твою. Зачем лезешь на рожон? Ты самый глупый мудак из тех, кого я знаю. — Ханма осторожно присел под дверью, потому что стоять сгорбившись было неудобно. — Долбаёб. В комнате вновь стало тихо, Ханма различил лишь то, как едва слышно скрипнула кровать. Подростку хотелось заглянуть внутрь, чтобы узнать, что делает Шиничиро, но он не хотел выдавать своих позиций, поэтому слушал лишь тишину. Такемичи сейчас спал, так что Шиничиро сидеть там не было смысла, при этом продолжая молчать. Это надоело Ханме, так что он поднялся, так же тихо как и сел и приоткрыл дверь, заставив Шиничиро, сидящего на краю кровати, вздрогнуть и вскинуть голову, а позже резко отвернуться от него. — Ты чего тут сидишь? — Тихо спросил он у парня. — Таке-нии спит, не буди его. — Шиничиро не повернулся, даже не пошевелился, явно глядя на измученное лицо Такемичи. — От того, что ты рядом с ним ему лучше не станет, иди смотри за своим братом. Или вообще, возвращайся домой! Проведя ладонью по своему лицу, Шиничиро обернулся и поднялся на ноги, выходя из комнаты, чтобы, как только закроет за собой дверь, обратиться к Ханме. — Не отчитывай меня, ты еще не дорос. — Не веди себя, как ребёнок, чтобы я не отчитывал тебя. — Ханма специально задел его плечом, направившись к лестнице. — Можешь валить домой, тебе здесь делать нечего. — С чего ты вообще решил, что можешь указывать мне, что делать — это даже не твой дом. — Ханма замер, уже начав спускаться, он обернулся к следующему за ним Шиничиро, и растянул на лице улыбку. — Потому что Такемичи назвал меня братом, а ты здесь никто. — Показав фак, Ханма продолжил спускаться, не обращая внимание на возмущённый вздох. Остановившись прямо внизу лестницы, явно мешая пройти Шиничиро, Ханма вынул из кармана завибрировавший телефон, с СМС от Коко, который просил о встрече и, как бы не хотелось Ханме сейчас остаться с Такемичи, он понимал, что прямо сейчас нужен не здесь. Коко никогда не стал бы беспокоить его по пустякам, а пока, обернувшись к замершему за его спиной Шиничиро, Ханма нахально улыбнулся ему. — Присмотри за домом.***
— Так что произошло? — Инуи явно выглядел взволнованным, схватив Ханму за рукав, после того, как подросток проигнорировал его. — Сейчас он просто спит, у него лёгкие травмы. — Ханма пожал плечами и вновь обратился к Коко. — Так что случилось? — Точно всё хорошо? Ты уверен? — Инуи вновь дёргает его за рукав, выглядя средне, между взволнованным и злым, хотя злился пацан явно на Ханму, который не особо охотно делился подробностями. — Нет, Инуи, не всё хорошо. Таке-нии плохо, он будет приходить в себя несколько дней. — Вырвав свой рукав, Ханма отошёл от него на пару шагов. Несмотря на то, что Инуи был действительно полезным и сильным бойцом, но в некоторых вопросах он был чересчур прилипчивым. — Со мной связался Ран. — Как только закончил Ханма, начал Коко, двигаясь в сторону скамьи, находящейся в тени деревьев, вынуждая и остальных следовать за ним. — Он вновь предложил сделку… — Мы чернухой не занимаемся, Коко, ты же помнишь? — Ханма довольно развалился на скамейке раскидывая руки в стороны, он чувствовал внутри необъяснимую усталость, которой раньше у него никогда не было. — Да, но это действительно очень маленький риск, я всё ещё раз просчитал и… — Коко, нет. И за моей спиной ты тоже этого не будешь делать, ясно? Кисаки не нужно тащить за собой дерьмо. — Но это поможет срубить хороший куш! — Деньги не важны, ясно? — Ханма взглянул на сидящего рядом с ним Коко, он выглядел немного безумным с синяками под глазами. — Такемичи не примет от тебя денег, Даже если ты пришлёшь их в безымянном конверте. — Я не хочу быть должен. — Поджимая губы Коко выглядел пугающим. — Ты ему не должен. Не смей связываться с Хайтани, ты понял? — Коко не ответил, тогда Ханме пришлось надавить повторно. — Ты меня понял? — Да. — Инуи, следи за этим шкетом. — Хорошо. — Инуи кивнул. — Я могу зайти к Такемичи-сану? — Думаю это лучше сделать завтра, он сегодня должен спать. — Я бы мог что-то приготовить… Инуи… — Ханма усмехнулся. — Я и сам справляюсь. Всё будет нормально.***
Такемичи чувствовал жажду, когда его глаза с трудом открылись, ему казалось, что он онемел на половину тела, на которой провёл много часов. Вновь жутко хотелось пить, и живот неприятно урчал. К своему счастью, он разглядел в полутьме комнаты стакан с водой, стоящий на тумбе у кровати, и разом осушил его, прежде чем сесть в кровати, схватившись за голову. Боль пульсировала по всей черепной коробке особенно в висках и на затылке, где была громадная шишка. На улице садилось солнце, и был полумрак, так что Такемичи стал искать телефон, чтобы взглянуть на время, к своему удивлению, находя непрочитанное сообщение с неизвестного номера. Которое он получил ещё ночью. Так что не медля, он открыл его, тут же пробегаясь глазами по словам и с ужасом осознавая, что сейчас уже 22:37 он игнорировал сообщение с просьбой о помощи весь день. Такемичи тут же вскочил на ноги, перед глазами у него потемнело, и появилась слабость, и он едва не свалился на пол, вовремя успев ухватиться за тумбу. — Блядь. — Ему потребовалось некоторое время, прежде чем он смог добраться до шкафа и переодеться в первые попавшиеся штаны и футболку, едва не валясь на пол от постоянно накатывающих волн слабости. Едва он с этим закончил, как тут же набрал номер, пытаясь перезвонить, но в этот же момент дверь открылась и внутри появился Ханма. — Ты чего скачешь? Таке-нии, покой и отдых. — Потом, Шуджи. — Слушая гудки, ответил Такемичи, пытаясь пройти мимо подростка, но тот лишь схватил его за запястье, заставляя остановиться. — Тебе нужен отдых. — Не сейчас… — Гудки резко оборвались и трубку сняли. — Что случилось? — Ханагаки-сан? — Это был действительно голос Риндо, так что Такемичи смог облегчённо выдохнуть, уперевшись рукой в дверной косяк, чтобы не свалиться, глядя на вставшего в позу Ханму, что, кажется, не собирался уходить с пути. — Я не знал к кому ещё можно обратиться, Ран меня не хочет слушать. Поговорите с ним. — Куда мне прийти? — Ты никуда не пойдёшь! — Вклинился в разговор Ханма, попытавшись протолкнуть Такемичи в глубь комнаты, вероятнее всего, надеясь повалить на кровати и заставить вновь заснуть, но у него ничего не получилось, так как Такемичи крепко вцепился в дверной косяк. Риндо на том конце молчал, явно вслушиваясь в происходящую возню. — Отправь мне адрес сообщением. — Произнёс Такемичи, отключая звонок и полностью обращая внимание на Ханму, что недовольно пыхтел, сложив руки на груди. — Шуджи… — Ты ещё не в порядке! Ты чертовски не в порядке, остановись и подумай о себе! — Я не могу… — Почему?! — Такемичи совершенно не ожидал, что подросток буквально за мгновение из недовольства впадёт в некое подобие отчаяния, сжав плечи парня и встряхивая его, от чего у Такемичи чуть не подкосились ноги, заставляя мир перед глазами перевернуться и вернуться на место. — Почему ты не жалеешь себя?! Ты привязал меня к себе, но сейчас я вижу, как ты убиваешь себя! Остановись! Хватит! — Шуджи, я не… — Я не хочу вновь остаться один! — Глаза Ханмы изучающе метались по лицу Такемичи, что-то пытаясь отыскать в его чертах. — Ты не будешь один. — Стараясь пересилить тошноту поступающую к горлу, Такемичи пытался говорить убедительно. — Я и Ханма-сан будем рядом. — Ты убиваешь себя! Зачем ты всё это делаешь?! — Телефон Такемичи оповестил о пришедшем сообщении, а сам он на мгновение задумался над словами Ханмы, но быстро бросил это и запихнул неприятные мысли подальше. — Я должен. Должен делать это. — Кому? — Я должен это самому себе, Шуджи-кун, пожалуйста. Дай мне закончить со всем. — Что от тебя останется в конце? — Пальцы Ханмы сильнее впились в плечи Такемичи, а его голос дрожал, словно он вот-вот собирался разрыдаться. И Такемичи поджал губы, глядя на подростка, ему казалось, что он поступает неправильно по отношению к нему, но, даже несмотря на свою боль, на своё состояние, он должен был выполнить данное обещание. — Шуджи, я дал слово. Я должен сделать это, иначе моё слово ничего не значит. — Он понимал, что действует достаточно очевидно, пытаясь сыграть на чувствах Ханмы, но хватка на плечах ослабла, а сам подросток опустил голову, промямлив себе под нос. — Ты как живой труп. Сдалось тебе это «слово»… — Это доверие. Каждое данное слово должно быть выполнено, иначе веса твоим словам не будет. — Такемичи изобразил улыбку на лице и растрепал волосы подростка. — Даю слово, я буду жив, и мы вместе поедем навестить Какуче, как только я поправлюсь. — Я пойду с тобой! — Нет, я должен сделать это сам. — Но как ты дойдёшь, тебя шатает?! — Ханма хмурился, вновь сильнее цепляясь в плечи Такемичи. — Я вызову такси. Всё будет хорошо. — Правда? — Даю слово.***
— Блядь! — Вцепившись в руку, воскликнул Ран, едва держась на краю крыши, рискуя свалиться прямо на дорогу. — Ханагаки-сан?! Такемичи вглядывался в паникующие лицо подростка и чувствовал, что его шатает. — Ханагаки-сан. — Обеспокоенный голос Риндо, что остался у входа на крышу общежития, где он и Ран живут, он опасается сделать шаг ближе, чтобы Такемичи не отпустил ворот Рана, и тот не разбился. Новая порция боли пронзила голову, едва не заставив Такемичи выпустить чужой ворот из рук. А ведь когда он только добрался до общежития, адрес которого и прислал Риндо, Такемичи не подозревал, что застанет Рана, свисающего с края крыши. Риндо сам вышел его встретить, медленно провожая к себе на этаж, попутно комментируя то, как отвратно выглядит Такемичи: «Будто по тебе проехал трактор», заявил мальчишка. В тот момент он нервно посмеивался, пытаясь быстро объяснить, что происходит. Ран ввязался в авантюру с наркотиками, точнее он только собирается заняться этим, временно подыскивая людей, которым мог бы безопасно сливать товар. Он абсолютно не слушал Риндо, отвечая на все его протесты: " Самый быстрый способ забраться на верх, это бежать по головам. Не паникуй, Рин-Рин, всё будет отлично!». Он абсолютно не желал никого слушать, поэтому, отчаявшись, Риндо и набрал Такемичи, он, конечно, не ожидал, что парень находится в настолько плачевном состоянии, что его буквально вырвало, стоило только выйти из машины. У самого входа в комнату подростков, Такемичи поинтересовался, есть ли тут уединённое место со свежим воздухом, иначе, Такемичи чувствовал, что вновь блеванёт. В тот момент он ни о чем другом не думал. Так что после того, как Риндо сказал о крыше этого пятиэтажного здания и объяснил, как пройти, Такемичи направился туда попросив привести Рана. Как оказалось, Риндо не рассказал брату о том, что ему нужно поговорить с Такемичи, так что когда парень сидел, прижавшись спиной к невысокой бетонной оградке, а на крышу вышел недовольный Ран, ворча на своего брата, Такемичи поднялся на ноги, чем и привлёк внимание подростка, который повернувшись, за мгновение переменился в лице. Из раздражённого и злобного выражения, его лицо будто разгладилось и кто-то его подсветил счастьем. Ран кинулся в его сторону, в мгновение сжимая в объятиях. — Ханагаки-сан! — Сладким голосом пропел Ран, прижимаясь к нему, а Такемичи ощутил лишь нехватку воздуха. — Вы пришли повидаться со мной? — Ран довольно улыбался, а его голова лежала на плече парня. — Рассказать, как мои дела или что-то ещё? — Ран, меня позвал Риндо. — Подросток тут же сморщил нос, но тем не менее не отстал от Такемичи, продолжая его сжимать в объятиях. — Почему ты не слушаешь то, что он говорит тебе? — Замолчи, Ханагаки-сан. — Злобно шипит Ран. А его пальцы до боли впиваются в позвоночник Такемичи, заставляя того жмурится от боли. — Просто побудь со мной! — Ты подвергаешь себя опасности. Ты подвергаешь опасности Риндо. — Подростку не нравились его слова, и Такемичи видел, как радость от встречи пропадает, пока подросток, наконец, не отталкивает от себя Такемичи и ему едва удаётся удержаться на ногах, а мир перед глазами вновь расплывается, медленно собираясь воедино. — Почему ты такой! — Обвинительно тычет в него пальцем Ран. — Почему ты поступаешь так тупо? Ты же был таким классным, какого хрена, Ханагаки-сан? Какого чёрта? — Успокойся… — Такемичи поднял руки в применительно жесте, делая шаг вперёд. — Я не желаю тебе зла, ты понимаешь? — Ты ведёшь себя как типичный взрослый! Какого чёрта?! — Продолжал кричать Ран, отходя от Такемичи к краю крыши, заставляя своей истерикой Риндо, так и не покинувшего пост сторожевого, сильнее сжать дверную ручку. — Потому что я и есть взрослый, а ты подросток! — И что? Я думал ты не такой, как они! — Во взгляде Рана читалась печаль, Такемичи приближался к нему. — Ты убил того мудака и даже не вздрогнул! Притащился за этими шавками и просто грохнул мудака! Я думал, что ты нас поймёшь! А ты такой же тупой, как и все остальные! — Откуда тебе знать, какой я? — Ран перестал отступать, потому что дальше лишь невысокое бетонное ограждение и высота. Он лишь потеряно глядел на самого Такемичи, а в его глазах собирались слёзы, но он не выпускал их наружу. — Ты сам для себя придумал «какой я». Но в реальной жизни нельзя знать наверняка, Ран. — Иди нахуй! — Зашипел на него подросток сжимая руки в кулаки. — Иди нахуй отсюда! Я не хочу тебя видеть, кусок дерьма! — С каждым словом он всё сильнее повышал голос, пока не закричал и не кинулся на Такемичи, который сам от себя не ожидая, успел схватить подростка за ворот и буквально свесить его через ограждение, заставляя Рана моментально вцепится в его руку. Самого Такемичи немного штормило, он даже закрыл глаза, когда до него пытался дозваться Ран. В голову пришла чудовищно пугающая мысль, разжать пальцы и просто отпустить подростка — всего одно мгновение, а Такемичи уже сильнее сжимает кулак и смотрит прямо на паникующего Рана из-за неудобной позы и невозможности сохранять равновесие без парня. — Ты меня не знаешь. — Зашипел Такемичи, он и не предполагал, что Ран может оказаться настолько тяжёлым. — Ты ни черта не знаешь обо мне! Потому что пока, ты просто тупой подросток. Не нужно прыгать выше головы! Хватит строить из себя крутого! Это реальная жизнь, Ран! Не всё тут делается через боль и кровь! — Такемичи чувствовал, что его руки вот-вот ослабнут, но он продолжает, пока Ран его внимательно слушает, не смея даже оторвать взгляд, потому что прямо сейчас его жизнь зависит от Такемичи. — Не обязательно забираться на вершину, чтобы стать значимым! У тебя есть брат! Ты отвечаешь за него, и это твой долг, потому что ты сам взял за него ответственность. Ты должен вырастить из него человека! Человека, Ран, а не монстра! — Такемичи чувствует, как немеет его рука, в глазах начинает темнеть. — Для Риндо это ты держишь его на обрыве. Если ты начнёшь падать, он начнёт падать вместе с тобой. — Дёргая Рана на себя, Такемичи заваливается вместе с подростком назад, болезненно приземляясь на копчик, ловя в свои объятия подростка. — Подумай над тем, чем станет твой брат, если ты продолжишь держать его на обрыве. Такемичи отпихнул от себя мальчишку, что явно выглядел немного ошарашенным, а сам пошатываясь поднялся на ноги. — Включи голову и научись слышать людей. Не думай, что всё и всегда заканчивается Хэппи эндом. Продолжишь в том же духе — сдохнешь в канаве и утащишь Риндо за собой. — Такемичи медленно зашагал к выходу с крыши, а Риндо наоборот бросился к Рану, явно находясь в не меньшем шоке чем брат, от произошедшего. Такемичи замер у самого выхода, оборачиваясь. — Не загубите себя. Такемичи не знал, чем он ещё мог бы помочь Хайтани. У него банально не было ни на что сил, он быстро покинул Раппонги, так и не вызвав себе такси, он просто шёл, пока в его голове кружили мысли. Он чувствовал, что с каждым шагом он устаёт всё сильнее, будто его батареей служили песочные часы и вверху осталась лишь пара песчинок, и пора бы их уже перевернуть, но только некому больше это делать. Кажется, Такемичи, шагая по одному из переулков даже остановился проблеваться, но кроме желчи и воды ничего не вышло, от того во рту остался неприятный кисло-горький вкус, от которого стало только хуже. Такемичи всё продолжал идти и думать о Хинате, о её улыбке и смехе, о том, как ей удавалось держать его на плаву. Его ноги заплетались, он был словно чертовски пьян, но это была лишь усталость и опустошённость. Такемичи представлял, как вновь вдохнёт аромат её любимого персикового шампуня и просто обнимет и прижмёт к себе, позволит зарываться тонкими пальцами в волосы, успокаивая и забирая всю боль. Такемичи остановился, оперевшись рукой в стену какого-то здания, и медленно съехал по ней, усаживаясь прямо на тротуар, бессильно опуская голову. Такемичи не хотелось ничего, даже дышать. Он просто хотел, чтобы его ненадолго оставили в покое, позволили хоть на мгновение вновь встретить Хинату. Но это было невозможно — он застрял здесь, один на один со всеми проблемами, и он чертовски слаб, чтобы исправить хоть что-то. Настолько слаб, что даже слёз больше нет. В мыслях всплывает обещание, данное Ханме, но он слишком устал, чтобы вновь подняться на ноги. С неба, капля за каплей начал падать холодный дождь, становясь всё сильнее и сильнее, а Такемичи не мог пошевелиться, даже когда замёрз. Сейчас он был похож на шарнирную куклу, которой оборвали нити и кинули гнить в сырой кладовке. Или, возможно, со стороны он мог напомнить труп. Поэтому, когда он почувствовал, как кто-то, тычет в него веткой, Такемичи никак не отреагировал. — Блядь! — Голос был детским, прыгающим, как у подростка в переходном возрасте. — Трупак! — Палка ещё пару раз достаточно ощутимо ткнула его в плечо, заставив невольно зашипеть, а мальчишку вскрикнуть, отпрыгнув назад. — Зомби! Такемичи не ответил, чувствуя, как его одежда намокает всё сильнее, и краем сознания он понимал, что должен был бы отправить пацана домой, потому что под дождём в такой поздний час ему делать нечего. Но Такемичи не мог даже голову поднять, а мальчишка вновь схватился за ветку. — Эй! Ты живой? — И вновь ему в плечо ткнули пару раз, прежде чем перед ним присели на корточки. — Зомбарь? Ты меня слышишь? — А после мальчишка, охватил его осунувшееся лицо руками. Его пальцы были очень холодными, мальчишка поднял голову Такемичи, позволяя встретится со своими зелёными глазами взглядом. — Ты живой? Такемичи хотелось попросить его уйти, просто оставить в покое, но говорить что-то не хотелось, он безразлично смотрел на мокрого, словно бездомная собака, мальчишку и находил в нём всё больше знакомых черт, вроде обесцвеченных волос и выбритых висков. И этого, хитро прищуренного взгляда, но Такемичи не хотелось сейчас радоваться неожиданному появлению Чифую. Сейчас ему было все равно, даже когда ему отвесили пощёчину, чтобы привести в чувство, а после больно отягивая кожу, таскали за щёки, не переставая называть зомби. Хотя Такемичи чувствовал себя скорее разбитым куском льда, что медленно таял. Его телефон зазвенел в кармане, но Такемичи даже не шелохнулся, за него это сделал Чифую. Бесстыдно влезая в карман и вынимая его телефон. — Да? — Он ненадолго замолчал, прежде чем язвительным тоном ответить. — Вы про этого Зомбака? Он просто сидит тут и, кажется, что он умер… — Такемичи определённо за шумом дождя слышал крик с того конца трубки и подленький смех Чифую только подтвердил это. — Ну типо он жив, но это… Не двигается и ничего не делает… А… Ну мы за старым баскетбольным клубом… Вы поторопитесь, мне кажется, он скоро умрёт. — Чифую снова болезненно потянул Такемичи за щёку, но он не отреагировал, лишь зашипел, но даже не одёрнулся. Чифую, завершив звонок, ни капли не сомневаясь сунул телефон Такемичи в свой внутренний карман, вновь продолжив тыкать пальцем в Такемичи, словно бы его не волновал холодный дождь. Такемичи не знал сколько времени прошло, прежде чем под восхищённый возглас Чифую перед ними затормозил байк. — Блядь, Такемичи! — Шиничиро подскочил к нему тут же встряхивая заставляя мир вновь перевернуться, а тошнота поднялась к горлу, принося с собой чёртову изжогу. — Давно он тут? — Не знаю! — Чифую уже не обращал ни на кого из них никакого внимания, глазами пожирая байк. — Я пришёл, а Зомбарь уже тут сидел. Прокатишь? — Такемичи, блядь, вставай. — Шиничиро закинул его руку себе на плечо, поднимая с мокрого асфальта. — А ты вообще, чего на улице? Какого хрена не дома? — Не твоё дело, задница! — Чифую как всегда дерзил в ответ, но продолжить тираду ему помешал вновь зазвонивший телефон Такемичи. Который мальчишке пришлось вернуть Шиничиро. Такемичи не знал, кто звонил, и с кем разговаривал Шиничиро, он вообще просто висел на нём и, кажется, засыпал, потому что звуки становились всё расплывчатее, как и зрение. Последнее, что он запомнил, как его усаживали на мотоцикл и рёв мотора, когда к нему со спины прижался Шиничиро, медленно отправляясь по ночной дороге.