Неспящие в Мацумото

Если бы кто-то вздумал проехать посреди ночи по старой армейской дороге в окрестностях Фудзи, он был бы очень удивлен: на обочине, практически скрытый разросшимися кустами, стоял черный мерседес представительского класса, на заденем его сиденье под пиджаком явно с чужого плеча лежал одноглазый юноша с аристократически правильными и тонкими чертами лица, совершенно не подходящими под его бандитский прикид, а на подножке мерседеса сидел человек со шрамом через всю щеку и курил. Причем, судя по количеству пепла, скорее размышлял над чем-то с зажженной сигаретой в руках. Наконец, столбик пепла коснулся его пальцев, человек растоптал окурок каблуком и сел в машину. Когда Кодзюро подрулил к воротам летней резиденции, было еще совсем темно, но небо на востоке уже начинало потихоньку сереть. Катакура дал команду воротам, те разъехались, пропуская машину, и так же автоматически закрылись за ней. Несмотря на название, летняя резиденция главы клана «То-рю-кай» была вполне способна превратиться в крепость, выдерживающую осаду. Кодзюро завел машину в гараж, заглушил мотор и открыл заднюю дверцу. – Масамунэ-сама? – спросил он негромко, больше успокаивая себя, чем реально надеясь, что бон проснется: наследник «Драконов» проспал всю дорогу, не меняя положения и не отпуская рукав Катакуриного пиджака, и теперь Кодзюро всерьез опасался, что слишком сильно приложил его во время драки в машине. – Ммм… – Датэ перевернулся лицом в подушку. – Масамунэ-сама?.. – Ммм… Катакура понял, что ждать больше нечего – та дурь, которой Одноглазого Дракона опоили в хост-клубе, чтобы был посговорчивее, обладала продолжительным последействием. Кодзюро наклонился, собирая бона в охапку вместе с пледом, пиджаком и дорожной подушкой, и единым комом занес все это в дом. Там он сгрузил Масамунэ на кровать, накрыл одеялом, забрал с кухни бутылку с водой на случай, если подопечному вдруг захочется пить, пододвинул к кровати кресло и приготовился бодрствовать. В сереющем свете утра Масамунэ казался совсем зеленым. Катакура на секунду прикрыл глаза, потом достал телефон и вышел в сеть. Ему нужно было связаться с подчиненными и проверить обстановку в Токио. Словно почувствовав, что внимание телохранителя переключилось, Масамунэ заворочался на постели. Его лицо болезненно скривилось, Дракон вяло взмахнул рукой, словно отгоняя кого-то, потом перевернулся на бок, обхватил пиджак Катакуры, уже превращенный его стараниями в мятую тряпку, уткнулся в него лицом и затих. Не сдерживаемые шнурком глазной повязки волосы рассыпались по подушке. Катакура бережно поправил на нем одеяло. – Кодзюро-о-о... Он бы не услышал этот голос, если бы не наклонился так низко. Жалобный и болезненный, как в детстве, когда Масамунэ сгорал от лихорадки после неудачно проведенной иммунизации, когда вместо банальной вакцины в составе прививки оказался оспенный материал… Катакура задержал ладонь на плече Дракона. – Ш-ш-ш-ш, все хорошо, Масамунэ-сама. Вы в безопасности. Я, Катакура Кодзюро, с Вами. Дракон застонал еще раз, изворачиваясь, подставляясь под широкую ладонь. – Кодзюро-о-о… А, шит!.. Он, как был лежа, шарахнулся в сторону, перекатился, сунул руку за пазуху, вытаскивая нож, и слепо взмахнул им перед собой. – Го бэк! Го факин бэк! Катакура на секунду опешил – Масамунэ-сама казался спокойным и расслабленным, возбуждение уже должно было пойти на спад... Он перехватил лезвие в воздухе и всем телом вжал Дракона в постель. – Масамунэ-сама! Успокойтесь, Масамунэ-сама! Это я – Катакура Кодзюро! – Гет зе факин ОФФ! – МАСАМУНЭ-САМА!!! Датэ дернулся последний раз и затих. Голова его чуть повернулась, единственный глаз с возвращающейся осмысленностью уставился на телохранителя. – Кодзюро?.. – Да, Масамунэ-сама, это я. Вы пришли в себя? – Отпусти. Дракон попытался подняться и зашатался. – Вот зе фак здесь происходит? Он посмотрел на свои разбитые руки, на изжеванное гнездо из одеяла и Катакуриного пиджака и внезапно отчетливо покраснел. – Я тебя?.. – Нет, все в порядке, Масамунэ-сама, Вы меня не задели. Катакура поднялся с кровати, давая подопечному восстановить личное пространство, откупорил бутылку с водой. Край манжета рубашки был распорот так ровно, словно нож резал не ткань, а кусок бумаги. – Выпейте, Масамунэ-сама? Дракон посмотрел на него из-под челки. В здоровом глазу плескалось упрямство пополам с вызовом. – Ты мне так и не сказал, что произошло, Кодзюро, – заявил он. Катакура вздохнул и поставил бутылку обратно. Только что требовавший внимания и защиты болеющий мальчишка вновь превратился в наследника крупнейшего клана якудза, известного по всему Канто своим дурным нравом. Сначала он поставил на уши весь «То-рю-кай», а теперь требует объяснений... Решительно, с этими выходками пора было кончать. – С какого момента, Масамунэ-сама? – Мигимэ понадобилось много усилий, чтобы сохранить голос спокойным. – Когда Вы отключили телефон или когда Санада-доно перезвонил мне? Дракон набычился. – У меня все было под контролем, те чуваки – чистая случайность. – Наличие случайностей предполагает, что под контролем было все-таки не всё, не так ли, Масамунэ-сама? – Вот какого хрена, Кодзюро, какого хре... Дракон выпрямился, от резкого движения его повело в сторону, и он вцепился в край кровати, бледнея и перегибаясь вниз в рвотном позыве. – Бу-э-э-э-э-э... Катакура поймал его за плечи. Проклятье! Надо было догадаться, что Масамунэ-сама будет тошнить! То старое отравление, которое попыталась совершить съехавшая с катушек после гибели младшего сына Ёсихимэ, оставило после себя не только извращенную реакцию на алкоголь и любые химические соединения, но и изрядно прошлось по желудку ее первенца. Масамунэ несколько лет просидел на диете, и только сейчас стал позволять себе пищевые вольности. Сейчас, когда его как подменили... Катакура осторожно придержал вздрагивающего Дракона. Придется вновь уговаривать бона сходить к врачу, когда все уляжется. Очередное изматывающее и малопродуктивное занятие. Он потянулся и достал со столика открытую бутылку с водой. – Выпейте, Масамунэ-сама. Вам станет легче. Я сейчас принесу тряпку и все убе... Масамунэ вывернулся из-под руки и оттолкнул от себя телохранителя. – Я сам, – нетвердо ворочая языком, сказал он. – Фак, Кодзюро, ты думаешь, я так жалок, что не смогу убрать собственную блевотину? Дракон слез с кровати и неверной походкой двинулся в ванную. Его шатало от стены к стене. – Шит, в этом гребанном коктейле явно что-то было... Катакура молча последовал за ним. Пару раз у него создавалось впечатление, что Масамунэ сейчас упадет, но Дракон с упрямством возвращался в вертикальное положение и продолжал двигаться к цели. В ванной он оперся руками об умывальник и пустил воду на полную. – Фааааак... Катакура, продолжая молчать, подал ему полотенце. Масамунэ сунул голову под холодную воду, какое-то время постоял так, позволяя брызгам вымочить себе всю футболку, потом утерся, кинул полотенце в бак и полез за половой тряпкой, все еще пошатываясь и хватаясь за окружающие предметы. Катакура мягко, но настойчиво взял его за локоть – Оставьте, Масамунэ-сама, – сказал он. – Идите в постель, я уберу. Вам нужно отлежаться, пока отравление не пройдет. Я принесу вам сорбент и грелку. – Шат зе фак ап! – Дракон выпрямился так стремительно, что едва не попал теменем Катакуре по подбородку. – Шат ап, Кодзюро! Мне не нужна твоя жалость! Он дернул локоть на себя, чуть не поскользнулся, отступил к ванной. – Меня нафиг заебало, что ты носишься со мной как с младенцем! И это твое выражение на морде «я все понимаю, он скоро перебесится» достало! Иди, потрахайся со своими бабами, заведи себе собственного ребенка! Катакура одним рывком притянул его обратно к себе, заставляя встать на ноги. – Что это было, Масамунэ-сама? – спросил он негромко. Дракон вновь попытался вырваться, но не смог. – Гет офф!! – его было слышно на всю резиденцию. Все еще пьяный и обдолбанный, он не соображал, что орет во все горло. – Какого хрена ты доебываешься до меня, раз у тебя есть бабы!! Какого... Он захлебнулся словами. Перекошенное одноглазое лицо смотрело на Катакуру со смесью ненависти и отчаяния. – Отъебись от меня, – голос у Дракона был уже совсем тихий. – Отъебись и не трахай мне мозги. Кодзюро медленно отпустил его локоть. Вот в чем было дело. Масамунэ-сама ударился в загул, чтобы заглушить ту страсть, которая снедала его последние несколько лет. И он, Катакура Кодзюро, был в этом виновен. Дважды виновен: потому что не замечал, что подопечный смотрит на него влюбленными глазами, и потому что ничего с этим не сделал. Пальцы, только что удерживавшие локоть Дракона, сжались в кулак. – А если я откажусь? – произнес Катакура тихо. – Если скажу, что мне не нужен никто в мире, кроме Вас, Масамунэ-сама? Дракон недоверчиво посмотрел на него. – Вот? Кодзюро, что ты... Катакура наклонился и закрыл губами губы Масамунэ.