Неспящие в Мацумото

Юкимура знал, что должен молчать. Чтобы не доставлять неудобств Саскэ, не подводить Ояката-сама и не позориться самому. Борёкудан – не театр Кабуки, здесь при шефе должна быть анэсан, еще лучше – целый десяток цыпочек, одна другой щедрее оделенных природой. А наследник клана, сохнущий по вакагасире… Такого не примет ни одна группировка. Тигренок знал, что должен молчать, но остановиться не мог – выпущенные из подсознания, признания рвались на волю, топя его окончательно и бесповоротно. – Мне не нужен! Мне никто не нужен! Они никогда! Так, как ты!.. – Данна! – Я... Я... Он закашлялся. Желудок свело пустым спазмом, ребра синхронно отозвались болью. – Я... Саскэ, я... – Тихо. Телохранитель поймал его за плечи, прижал к себе. – Тихо, данна. Давайте вы сейчас успокоитесь, а утром мы с вами нормально поговорим. Вы устали, перенервничали, вам нужно отдохнуть… Юкимура с силой вырвался из этих патрональных объятий. – Мне не нужно!.. Я знаю!.. Я... Он сжал руки в кулаки. – Разговор закончен. Отвези меня домой, Саскэ. Сарутоби медленно покачал головой. – Нет, данна. – Да. Я сказал тебе. – А я отказался. – Тогда я уеду сам. Юкимура попытался завернуться в одеяло и отодвинуться. Его снова колотило ознобом. Саскэ не слышал его, или делал вид, что не слышал – это было без разницы, потому что и так, и так его чувства оставались без ответа, а деланное непонимание ранило даже больше прямого отторжения. Всё было напрасно. Телохранитель наклонился вперед, помогая ему укрыться, снова мягко, но настойчиво обхватывая поверх импровизированного кокона. – Не трогай меня, – произнес Тигренок тихо, не сопротивляясь, но внутренне съеживаясь от этих прикосновений. – Я знаю, что ты возишься со мной из совершено других соображений. Я... – он закашлялся еще сильнее. Руки Сарутоби внезапно разжались. – Вы ошибаетесь, данна, – голос Саскэ был на удивление серьезным. – Вы очень многое для меня. И вам не нужно никуда убегать после того, что вы сказали. Он произнес еще что-то – Юкимура видел это по шевелящимся губам – но тут Тигренка внезапно повело и мир словно выключился у него перед глазами. Понимание было, как последний луч солнца перед наступившей ночью: вот Саскэ разрывает объятья – вот его руки поднимаются, на мгновение касаясь Юкимуриной головы – короткая вспышка боли на ухе – полная темнота. Сарутоби подхватил обмякшее тело, укладывая господина обратно на футон, разворачивая скомканное одеяло и по новой укрывая им Тигренка. У них возникли проблемы. Большие проблемы, если быть честным. И источником этих проблем был он сам. Саскэ рассеяно коснулся встрепанной макушки Юкимуры. Ах, данна-данна. Его честный, отважный, бестактный, опрометчивый данна – которого он ни секунды не имел права называть своим, и теперь вот доназывался. Произошедшее ночью стало для Сарутоби кристально ясным. Санада встретился с младшим Драконом, тот предложил ему «чиста по-пацански оторваться», и испытывающий неуверенность Тигренок согласился – в первую очередь, чтобы доказать себе, что состоятелен как мужчина, что не подведет «Тора-гуми» и не опозорит Наставника. А вышло совсем по-другому. Саскэ был стопроцентно уверен, что именно сегодняшний провал в женском обществе стал последним событием, заставившим Юкимуру окончательно убедиться в своих предпочтениях. И тем самым совершить огромную ошибку. Тигренок не был гомосексуальным – Саскэ не раз видел, как тот краснеет, случайно прикасаясь к женщине или натыкаясь в комнате на его, Сарутоби, порножурнал, тянет на колени подушку во время жарких сцен в фильмах и сбегает, а потом долго и изнурительно тренируется в домашнем додзе, стараясь сбросить напряжение. Юкимура был стеснительным – но не голубым. И именно стеснение заставило его обратить свои чувства на самый безопасный, с точки зрения Тигренка, объект. А он, Саскэ, спровоцировал эту возможность, слишком далеко позволив зайти своей бисексуальности. Бывший спецагент неслышно вздохнул и поднялся. Надо было готовить завтрак и разбираться с отоплением – насильно наведенного сна надолго не хватит, а промерзшие комнаты – не лучшее место для больного человека. Он наклонился поправить на Юкимуре одеяла и повторил еще раз: – Никуда вам не нужно убегать, данна. Я вас тоже люблю. Тигренок что-то невнятно пробормотал в ответ, переворачиваясь на бок и сворачиваясь в клубок. Когда Саскэ вернулся в комнату, солнце стояло уже довольно высоко. Кондиционеры нагрели дом, Юкимура выпутался из своего кокона и теперь лежал, раскинувшись, поперек футона мокрый и с порозовевшими щеками. Саскэ присел рядом и потрогал его лоб. Холодный. – Данна, завтрак, – произнес он нараспев и взъерошил влажные волосы Тигренка. – Или вы встаете, или я съем все сам. Ответом ему было неразборчивое мычание. Юкимура перекатился на бок, по привычке пытаясь поймать мешающий ему спать объект... и внезапно проснулся. – С-с-саскэ?.. – он отпрянул назад, заливаясь краской и поспешно отдергивая руки. – Я не хотел!.. Я случайно! Я... Он замолчал, не зная, как себя вести. Было понятно, что ночную сцену он прекрасно помнит. Сарутоби мысленно вздохнул. Данна опять поступил опрометчиво и теперь чувствует себя не в своей тарелке, а как разгрести, не знает? Что ж, опять очередь его няньки сглаживать неловкость. Саскэ казалось, что за годы возни с Молодым Тигром у него образовался прямо-таки физический арсенал уловок по сглаживанию различного рода неловкостей, и первым правилом в нем стояло делать вид, что ничего не случилось. Сарутоби легко улыбнулся. – Ничего, данна, вы уже лет десять каждое утро путаете меня с подушкой, я привык. Поднимайтесь скорее, а то все остынет. Юкимура сжал губы. Взгляд его на секунду метнулся к Саскэ – полный дикой, немотивированной надежды, потом так же быстро уперся в пол, и стало ясно, что теперешняя неловкость вряд ли согласится сгладиться применением одного базового правила. – Я сейчас умоюсь и приду, – сказал, наконец, Тигренок. – Подожди меня на кухне. Он резко встал, совершенно забыв о вчерашнем сотрясении – и тут же пошатнулся. Саскэ подхватил его, удерживая от падения и аккуратно сажая обратно на футон. – Давайте я вам лучше сюда принесу, данна? – предложил он, ненавязчиво поглаживая господина по плечам и одергивая слишком разошедшуюся юкату. Юкимура отрицательно помотал головой. – Нет. То есть, да, Саскэ, я... – он заговорил решительно, но бессвязно, сжимая лежащие на коленях руки в кулаки: – Саскэ, нам нужно поговорить. Я вчера... То есть сегодня... Ночью... Все, что я сказал сегодня ночью – это не бред. Я, – он поднял на Сарутоби отчаянные глаза, – я не могу воспринимать тебя, как раньше, Саскэ. Пожалуйста, не прикасайся ко мне. Отвези меня домой, Саскэ. Прошу тебя. Вакагасира «Тигров» снова мысленно вздохнул. Всё действительно зашло слишком далеко – гораздо дальше, чем он мог себе представить, и совсем не в ту сторону, в которую он хотел. Нужно было предугадать, что данна не отступится – его наивность, так легко принимаемая за целеустремленность, заставит его расставить все точки над «и». Наивность – и осознавание ответственности. Сарутоби покачал головой. – Ярэ-ярэ... Вот уж никогда не думал, что мой данна захочет когда-нибудь сбежать. Что вас испугало, данна? То, что у вас не встало на каких-то дешевых шлюх? Ну, так это не повод отдаваться само... Договорить он не успел – кулак Молодого Тигра безошибочно врезался ему в челюсть, отбрасывая назад и заставляя какое-то время считать искры. – Прекрати!! – Юкимура стоял на коленях, глотая слезы и опираясь на одну руку, чтобы не упасть. – Прекрати! Я никуда не сбегаю! Не заставляй меня!.. Не заставляй меня... Ох, Саскэ, прости! – он уткнулся лбом в пол, сгибаясь в самом жестком из формальных поклонов. – Прости меня! Я... я действительно должен осознавать все последствия своих поступков. Я знаю, что не должен. Я знаю, что причиняю тебе неудобства. Я никогда больше не потревожу тебя своими признаниями. Я откажусь от твоих услуг, как только мы доберемся домой, и попрошу Ояката-сама найти мне другого телохранителя. Голос у него даже почти перестал дрожать. Саскэ с осторожностью сел и ощупал свою щеку. Он мог с легкостью увернуться от удара Юкимуры – чем, собственно говоря, и виртуозно занимался с тех пор, как Молодому Тигру исполнилось четырнадцать и знакомство с его кулаками стало чревато больничной койкой – но сейчас ему необходима была хоть какая-то расплата за свой длинный язык. И за свою жестокость. – Если вы возьмете себе другого телохранителя, данна, я останусь с вами даром и сдохну с голода, – произнес он с невеселым смешком. – И не сгибайтесь так – вас опять начнет тошнить. Тигренок с испугом вскинул голову. – Нет, Саскэ, нет! – воскликнул он. – Ты что, «Тора-гуми» не оставит тебя без... В этот момент до него дошло. Краска снова прилила к Юкимуриным щекам. – Саскэ... – неуверенно произнес Тигренок. Видно было, что он никак не решается спросить прямо. – Саскэ, ты... остаешься ради... меня? Ты... Я тебе... Сарутоби ухмыльнулся. – Идите сюда, данна, – просто предложил он, раскрывая объятья. – Идите сюда.