Раф под нашей крышей.

Лина отличалась ненавязчивым изяществом, некой грацией и плавностью движений. Славянская красавица с горячим сердцем. Не без дурачества, естественно. Порой она могла пнуть так, что нога или бок человека болели ещё пару недель. Но все списывалось на неуклюжесть и порывистость характера. Однако, партнёра её украшали вовсе не гематомы, а небольшие красные следы на закрытых местах. Все мы люди — создания земных страстей и нет в этом ничего постыдного. Правда, сложно это объяснять консервативным дядькам по ту сторону экрана. Никого уже не беспокоила тяга Лины к тактильности, разговорам «не о чем» и свойственно ей сестринской заботе. Наоборот, было приятно порой сесть рядом, вздохнуть и наблюдать, как твоё отчаяние полностью поглощают ласковые руки. Особенно везло рассеянному Сергею, которому внимание уделялось вагонами. Пожалеть, выслушать, успокоить, а затем уложить спать и поцеловать в лоб. Этого не хватало всю жизнь. Тактильный голод был столь велик, что первые дни совместной жизни Разумовский не отходил ни на шаг. — Как ты жил-то раньше? — с улыбкой спрашивала она, погружая пальцы в рыжий блеск волос. А никак. Существовал, как придётся. Для людей, для народа. Помочь хотел всем, но точно не себе. День и ночь работал над программами, закидываясь тошнотворными шоколадками и газировкой. Когда-то вычитал, что сладкое стимулирует умственную деятельность, но… Стимулировало оно только кошельки производителей. А иногда прыщи. Потому что не было такого человека, который подошёл бы, положил руку на плечо и позвал к себе. Спать. Обещая, что все кошмары он развеет и ни одного бабайку к пяткам не подпустит. Серёжа рано вырос. Оно и понятно, детский дом только называется детским. На самом деле ты с малых лет понимаешь, что нахер никому не сдался и в этой жизни нужно работать-работать-работать… И так, пока не сдохнешь в своей собственной квартире, напротив своего собственного телевизора, в своём собственном одиночестве. Может поэтому сейчас и закрывал очередной гештальт. Позволял себе небольшие слабости. Вроде боязни темноты, тяге к сладкому и любви к массовой культуре. Типа «Властелина колец» или «Звёздных войн». Хотя, не один Разумовский затворничал и дичился толпы. Зарываясь носом в короткие белые волосы, Гром признавался что ещё чуть-чуть и поехал бы он и кукушкой, и лягушкой, и всей сопутствующей живностью. За годы в одиночестве он теперь отыгрывался на нетактильной Кате, как только мог. Обнимал так, что сердце сдавливало то ли рёбрами, то ли пониманием того, что подсознание Игоря хочет запереть внутри себя. Чтобы точно знать; не останется он один, никогда больше не останется. Как маленький мальчик, которому подарили котёнка. Игрался, наблюдал, не выпускал из рук. И даже думал, что защищает… Хотя, вопрос это спорный. Он ли…? Катя защищала его от себя самого. Собственных переживаний, призраков прошлого, мыслей «а, если». Порой это нужнее физической защиты. Какому-нибудь хулигану Гром может нос сломать, чтобы перед глазами не маячил. А вот с воспоминаниями… Так не поступишь. Засветить Игорь мог разве что себе, когда совсем туго становилось. Мент старой закалки раньше был блудным дворовым кошаком. Ночевал то там, то тут, цапался с кем попало, гулял сам по себе. А теперь одомашнили его. Полюбили. И так заражало это странное спокойствие, что нет другого выбора, кроме как смириться и подчиниться. Придёт домой разгоряченный погоней. Мокрый и грязный, злой и грубый. А в квартиру зайдёшь — все по боку. Тебя любого примут, пригладят, поцелуют. И даже если по помойкам с бомжами дрался — обнимут тебя, родного. Однако, город засыпал крепким сном. Майор под зелёным одеялом, программист под белым. А две девушки, — спасатели, как Чип и Дейл, отправлялись к одному их общему другу. Предельно серьёзному, строгому, даже фамилия которого отсылала к благородству и чести. Олег Волков жил в просторной, тихой однушке на первом этаже старой панельки. Ни котиков, ни собачек, ни, тем более отношений, заводить он не хотел. Лишние заботы. Тем более, что теперь у него есть особые привилегии. Такие, как например халявный кофе, компания, готовая обсудить волнующие душу темы и… Выщипка бровей. А, почему нет? Татарские корни строили между бровями мосты. Вопрос эстетики, который в обществе женщин никаких шуток не вызывал. Почти. Катя периодически морщилась вместе с ним и спрашивала готовили ли к такому в армии. В меню сегодня было белое вино, миска грецких орехов и какой-то дешёвый шоколад. Но это совершенно не главное. Главное, что Олег сидел на краю дивана и ловил орешки ртом, как игривый щенок. В шутку он пару раз шевелил руками, словно вставшая на задние лапы собака. Неестественно беззаботно и мило для дядьки с пушкой под подушкой. Но в конце концов, кому нужны эти стереотипы? Нам самим, разве что. Потому что мы отчаянно хотим объяснить хоть частичку нашей сложной жизни. А если так подумать, кому сдались оправдания? Моменты утекают, как песок сквозь пальцы. И пока ты сидишь, высчитывая и выявляя, твои часы не останавливаются. Ни на секунду. Правда тебя обманывает. Пустота наполняет. Оксюморон? Возможно. А возможно годы.