Раф под нашей крышей.

На столе лежали две белые лилии. Серёже. На поминки. Он рассматривал их со всех сторон, не представляя, как такое в него поместилось. Хрип, конечно, стоял ужасный… Как будто душат голыми руками. Разумовский знал кто тревожит его душу, а теперь ещё и тело. Естественно. Этот блеск глаз он даже в бреду будет видеть перед собой, как спасение. Как вечную панацею всех его болезней. Олег таскал по врачам. Как бы далеко Серёжа не посылал, брал за шиворот, отвешивал хорошенько леща и объяснял, что больше у Волкова никого нет. Если загнется единственный друг, он в ту же секунду выпустит в себя пулю. Одна женщина — два трупа. Анекдот какой-то. Лина подметала пол от незабудок. Она благодарила все силы природы, которые наделили ее возлюбленного симпатией к маленьким цветкам. Ну, кто она такая? Простая студентка-педагог. Не местная, да даже не совсем разобравшаяся в городе. Не такая маленькая и хрупкая, как любят мужчины. Совсем не ровня питерской иконе айти. А от того… Хиреет и увядает, как лепестки. И сотый раз Сергей винил себя в слабости. Влюбился. Как мальчика, как дурак, как величайший глупец! Но в глупости своей был счастлив утонуть. Не мог жить без этих иллюзий, которые порождает воспаленное сознание. Как она собирает его волосы… Гладит по спине… Как же это, наверное, приятно. Засыпает рядышком… Порой это становилось столь навязчивым, что он пытался нащупать кого-то рядом с собой в кровати. Но находил только простынь, комкал её и тихонько плакал. Тогда и решил. Похер. Повезёт или нет — плевать по большей части. От безответности он, конечно, умрёт. Но будет это быстро и напротив так полюбившегося образа. Этот взгляд, как из нуарного фильма… Помада оттуда же, из шестидесятых. Алая, как кровь на лепестках лилий. Лилий… Они так ей подходят. Такие же белые, как блузки, которые она носит в университет. Такие же бархатные и нежные, как её кожа. Он влюбился в простоту. В настоящее, совсем не зная прошлого и не думая о будущем. В её чудесный голос. Взял и прыгнул в бесконечность собственной дыры в груди. Едва прикрытая рёбрами, она стягивалась день за днем. Он кашлянул в очередной раз, пихнул цветок в наволочку подушки и схватил ключ от машины. Да, может это и плохо… И неправильно… И противоречит правилам соцсети… Но он узнал адрес ноутбука с которого Лина заходит на свой аккаунт во «Вместе». И, имея на руке надпись синей ручкой, помчал на встречу. Лина положила голову на колени подруги и вперила взгляд в экран телевизора. Надеялась отвлечься. Но заунывные, глупые передачи только добавила горечи. Лина зажмурилась. И даже так перед глазами плыли цветные пятна. — Сука, почему от этого таблеток нет? — шёпотом спросила она и сжала губы. — Всё обойдётся, — Катя гладила по волосам, но прекрасно понимала. Нихрена не обойдётся. И ничего само собой не пройдёт. Чем только не пытались лечить эту заразу, начитавшись интернета… Ни масло, ни молоко с мёдом, ни водка с перцем пользы не приносили. Доктора разводили руками. «Как умрёте, так и приходите.» Страусиная политика. Прячешь голову в песок, а жопу всем на обозрение. Люди умирают штабелями, а на могилы им кладут сраные цветы. Даже заговоры эти. Колдуй, баба, колдуй, дед. Жечь сено в полночь под балконом бабы Дуни. — Давай, знаешь что, — воодушевленно сказала Катя. — давай плов сварю? Пожрем хоть, настроение получше станет. А тебе пока ванну наберу. М? — Знаешь ты путь к моему сердцу, — устало улыбнулась Лина. Подруга включила воду, убедилась, что на неё никто не смотрит… Села на бортик и тяжело вздохнула. Господи, как же больно думать, что её близкий человек может умереть. Ведь только недавно переехали в Питер, только недавно жизнь-то началась… Какие планы впереди. Показать всем душным, совковым преподам, что можно работать, не травмируя учеников. Сделать все, чтобы не стать похожей на родителей. Самой стать хорошей матерью. Увидеть столько новых мест, познакомиться с интересными людьми, да, блять, все, что угодно! Но, кажется, Лина очень устала быть сильной. И сейчас хотела только расслабиться в тёплой воде. Катя сначала не поверила, а затем фыркнула. Стучат к ним редко, никто не знает, что звонок на двери не работает и поэтому после двух-трех попыток, продавцы косметики и свято-срачных учений идут лесом. Да, и все приличные люди в такое время дома сидят, телевизор смотрят. А это что за черт? Она вытерла руки о штаны и поплелась в прихожую. Чтобы в глазке увидеть что-то подозрительно знакомое, рыжее и помятое, как купюра в пять тысяч. — Блять, чувак, никому ещё я так рада ни была! Кроме той самой купюры, естественно. Катя засияла, как новогодняя елка. Вот она — панацея лохматая! Вот Айболит в фиолетовом пиджаке! Значит, её девочка спасена. И тазы для цветов, расставлены по всей квартире, аки мины по полю, можно убирать. — Лина здесь? — огромные голубые глаза, кровавые лилии на лестничной площадке. Всё сходится. Всё, сука, сходится! Она молча кивнула ему, позволяя пройти, закрыла дверь в квартиру и показала на дверь в ванную. — Учти, Илон Маск, на свадьбу пригласишь меня в первую очередь. Сергей чуть покраснел, смутился. Неудобно же заходить к человеку пока он в ванной… С другой стороны он бы и не туда зашёл, чтобы поскорее увидеть её. Ведь, судя по всему его ждали. Хотели видеть. Так не все ли равно; где и как? Он кашлянул, одним взглядом поблагодарил и убежал в ванную. Поганец, даже обувь не снял. Хотя, грязные кеды вряд-ли загадят пол больше, чем слюнявые незабудки. — Я великая сваха. Катя ушла на кухню. Но даже там, с головой уходя в плов и новый альбом «Би-2» слышала смех, плеск воды и странные признания в любви. Думала, что могла бы сказать и лучше… Но не, эт не. Максимум: «мы, как две половинки одной жопы, которой нету серединки» — Сказала бы, что любишь ванну с лепестками, — все штаны уже промокли. Сергей стоял на коленях, сложив локти на потрескавшийся бортик и наблюдал, как мелькают в пене остатки болезни. — я бы тебе целое ведро притащил. — Кажется я ещё долго не смогу смотреть на цветы, — усмехнулась она. Откинула голову и прикрыла глаза. И неужели это конец страданий? В горле першит, но дышится непривычно легко. Без хрипа и свиста. — Никогда не думала, что встречу свою любовь так, — это был уже хохот, тянущий за собой рябь по воде. — А меня, знаешь, все устраивает. Лина открыла глаза лишь на секунду. Чтобы оценить ситуацию, крепко вцепиться в лацканы чужого пиджака с сучьей брошью геральдической лилией и опрокинуть Серёжу в ванну. Да ещё и так, что Разумовский плечом о стену ударился. Правда, сразу заржал. Жопа мокрая, торчат только ноги с бортика. Черт, как же ему теперь домой ехать? Олег без сомнений способен прибить за свои любимые бархатные сидения. Пахло пловом, мылом и лимонным маслом. Чтоб его… Сергей на всю жизнь запомнит это безумие. Он пригладил волосы мокрой рукой и блаженно вздохнул. — Сенсация! — рассмеялась Лина. Она легла так, чтобы накрыться пеной, как одеялом и закинула ноги на Разумовского. Вытянулась, как удобно. — училка чуть не утопила программиста. — Даже знаю на каком сайте разместили бы нечто подобного содержания! Язвил и восхищался. Смотрел на неё. Такую смешную, с прилипшими к шее волосами, мешками под глазами, «ёлочками» на пальцах. И понял, что если не поцелует её, ни за что не поверит, что все это не сон. Он резко перевёл взгляд на губы, подался вперёд, готовый положить руку на её плечо и… — Я плов должна в одно рыло есть? — Катя застыла в дверях. Потерла переносицу, словно адски устала и глянула на крючок для полотенец. — мужик, есть плохие новости и фиолетовый халатик. — О, нет, — хихикнула себе под нос Лина. — Согласен на всё! Она плеснула в него водой. А он всё-таки поцеловал её.