Раф под нашей крышей.

Первое время было сложно. Не ясно для чего именно Катя отлучалась на ночь "погулять", освобождая квартиру. Потому что напор и настроение Лины оставалось при ней. Серёжа будто под дурачка косил. Искренне садился пить чай и смотреть фильм, а все намёки отпинывал. В пору задуматься о вменяемости своего молодого человека, когда красноречивое прикосновение к груди он расценивает, как: "тоже замечал, что пора выкинуть эту рубашку" и пожимал плечами. А потом приходила Катя с вином и свободными ушами. Обсуждать с подругой какой Разумовский идиот и мотать головой на : "может это со мной что-то не то?". Корытце мороженого, расклад на таро и Лина вновь в строю. Ненадолго. До нового случая динамо. Естественно, отношения она заводила не с той целью. Ну... Так скажем, не приоритетно с той. Отношения - это опора, союзник, ласка. Но уже детский сад какой-то! Чмоки в щеки и обнимашки. Ничего более! Кате "гулять" было не сложно. Метро совсем рядом, садишься в вагон и пару станций до Игорька. Ночи летом тёплые, порой действительно тянет пройтись. Красиво ведь, хорошо. А подруга сидит на краю своей кровати, шмыгает и думает, чо ж ей мужик такой непутевый достался! Игоря-то уламывать, наверное, не пришлось. Но время идёт. Держаться за ручку становится мало. И одним вечером, заручившись поддержкой соседки, Лина решила подойти к делу жёстко и радикально. В рамках... Адекватного, конечно. Колхоз - дело добровольное, как говорится. Хочешь - вступай, не хочешь - корову отберем. Серёжа разглядывал ещё советский времен плафон на люстре, опираясь поясницей на столешницу. Кухня у девчат очень уютная, какая-то... Как в старых фильмах. Везде какие-то чашечки в горошек, полотенечки расшитые, чайнички глиняные, декоративные тарелочки на стенах. Сказка! - Слушай, а откуда у вас... - Разумовский хотел спросить о хрустальном слонике на вытяжке, но не успел. Почувствовал себя в школьницей в фильме. Американском и не особо художественном. Так как стояла перед ним Лина. Уперевшись руками в столешницу по обе стороны от Серёжи, находясь в такой к нему близости, что он разглядел упавшую на щеку ресничку. Инстинктивно наклонился назад, чуть ли не заваливаясь на гладкое покрытие. Но Разумовский был уверен, приблизится девушка ещё хоть на сантиметрик - он грохнется в раковину. И запомнит этот стыд навсегда. Лина была практически одного с ним роста, самую малость пониже, но сейчас... Воспринималась на голову выше. Властная и спокойная, но давящая одним только взглядом яхонта глаз. - А теперь я жду объяснений, - сказала она. - почему взрослый мужик ломается, как девятиклассница? - О чем ты? - от неловкости голос сел. - Серёж, меня настораживает твоё поведение, - Лина смягчилась, но положение не поменяла. Волчица, наконец загнавшая зайца в угол. - знаешь, я могла бы не подставлять свою подругу. Она вполне могла бы попить чай и пособирать с нами пазл всю ночь. Запросто. Серёжа молчал. Зрительный контакт порозовил кончики ушей. - Если ты не здоров - мог сказать сразу, я бы не приставала. - Я? Нездоров? - но нотки робости все ж остались. - бред. - Это не бред. Знаешь, что такое бред? - она говорила вкрадчиво, будто репетировала. - бред - это, когда два взрослых человека, находясь в отношениях уже три месяца, ещё ни разу даже близко к сексу не оказывались. Слова пробрались Разумовскому под кожу. Он сглотнул и опустил глаза. - Серёж, дело во мне? Ты меня не любишь? - Даже думать об этом не смей, - не задумываясь ответил он. - А о чем мне думать? Закусив щеку изнутри, он вздохнул. Обстоятельства... Какие же глупые обстоятельства! Его, словно провинившегося школьника, отчитывала учительница. Да почему словно, она и есть учительница! Учится на неё. И прекрасно Серёжа это знает. - Надо же, прям допрос с пристрастием... Он тактично шепнул : "можно?", выделяя себе чуть больше свободного пространства. - Вообще не думал, что так все выйдет, - Разумовский дёрнул плечами и приступил к пуговицам на воротнике рубашки. - я идиот... Просто знай это заранее, хорошо? Лина так думала последние полтора месяца. Но немного отступила, скрестила руки на груди и выжидающе уставилась на парня. Ожидала чего угодно; проколотых сосков, шрамов от операций по смене пола (кстати, это многое бы объяснило) или просто каких-то бытовых ранений. А тот дошёл уже до последней пуговицы. Так обречённо. И на вздохе распахнул рубашку. Резко вспомнились "Сумерки". Но тело Серёжи не сияло. Всё как у всех, разве что в разы красивее, ровнее и... С татуировкой. - "Don't akt"? - Лина прищурилась. - Именно, - от неловкость ситуации хотелось зарыть голову в песок. - такая глупая ошибка... И на всю жизнь! Я такой дурак, боже... Но Лина усмехнулась. Небольшая, корявенькая надпись. Вполне можно закрыть чем-то симпатичным и более правильным. - Ты был пьян? - Мертвецки. - И мастера нисколько не смутил текст? - Абсолютно. На секунду они замолчали. А потом залились смехом. Он так боялся показать ей свой секрет... Уже думал сводить, чтобы жить с беленькими шрамами и не стесняться раздеваться перед любимой. Однако дорога ему была эта татуировка... Многое значила. Так просраться перед языковым гением... Что дальше? Прийти в больницу: "доктор, помогите, я моргаю"? Лина протянула руку, мягко проходясь по контуру надписи. Они уже не были рельефными, как свежие. Это матёрый, заживший партак, который Разумовский всеми правдами и неправдами скрывал от людей. Что там от людей, от своей девушки! Кожа его покрывалась мурашками. Лина подняла глаза и увидела зарождающуюся панику. - И ты так боялся? Чего? Что я отшлепаю тебя учебником английского? Нет. От того, чтобы не отшлепали Серёжа бы не отказался. - Что ты сочтешь меня максимальнейшим лохом. Умудриться сделать ошибку в слове из трех букв! Это надо ещё постараться. - А вышло экспромтом, да? Она все ещё поглаживала белоснежную, тонкую кожу, сочувственно улыбаясь парню. - Да, - фыркнул он. - Господи... Какой дурак, устроил самый настоящий цирк. - Но справлялся ведь! - Ага... Своими руками, как говорится. Лина рассмеялась, хватаясь за его торс уже всей кистью. Словно, если бы упала, не сделай она этого. - Ласточка моя, - неожиданно севшим голосом позвал Серёжа. - у тебя же пальчики нежные... Ты когда там сейчас трогаешь, у меня фляга окончательно свистит. - Бедный мальчик, - она нарочно погладила ребра, ведя вниз кончиками ногтей. Что сказать... Фляга свистанула. Но справляться в одиночку больше не пришлось. Как дембель, блин! Только этого будто всю жизнь не пускали. На гражданку, на какую-нибудь гражданку. Под утро вернулась Катя с набитым продуктами из круглосуточного магазина рюкзаком. Она на цыпочках кралась по коридору, но, оказавшись у комнаты подруги, не смогла отказать себе в любопытстве. Ну тихо же, никому она не помешает! Лина лежала одна. Не спала, накручивала волосы на палец. Со вздохом соседка толкнула приоткрытую дверь, на ходу выуживая из кармана банановые молоко в коробочке. - Шо, - тоном мультяшного волка спросила Катя. - опять? Но подруга лишь хихикнула, прикрывая глаза. Сзади щёлкнул выключатель, скрипнул пол. - Простите, - тихонько попросил Серёжа и скользнул в комнату, едва касаясь плечом замершей Кати. Он сверкнул босыми пятками, с головой забрался под одеяло, тесно прижался к Лине и затих. В их квартире сейчас находился Сергей Разумовский. В полосатых трусах. А ранее без. Катя оставила коробочку на столе, улыбнулась и вышла, закрыв за собой дверь.