Раф под нашей крышей.

— У тебя чемодан спиздят, если на платформу выйдешь. И дрянь эту изо рта вынь, тебе дочь спасибо не скажет, если мать ещё молодая загнется. Чего, мало со здоровьем проблем? Тебе сигареты дали на крайний случай, а ты куришь, ещё и не в затяг. Просто так дорогую вещь переводишь, получается. Не беспокойся, он тебя только, как друг любит, кончай этот цирк с серьёзными разговорами. И шарф запахни. Поезд проедет — продует тебя. Так Лина и стояла, глядя в землисто-серое лицо незнакомки, пока та сама не шагнула в поток людей на платформе. Не осталось ни намека на длинный рыжий хвост и глаза, которые и под убойной дозой морфия не забудешь. Лина отступила назад, кутаясь в шарф и пропуская шайку пьяных мужиков. Сигарета изо рта выпала. Смской друг спросил, села ли Лина в вагон. Подобных незнакомцев в последнее время попадалось много. То ли дело в том, что, чем дальше люди от Сибири, тем больше самовыражаются, то ли… Она сунула чемодан под сидение, завесила койку пододеяльником и достала из рюкзака термос. Порядочный чай не остыл бы, а этот, собака, замерз так, что крышку пришлось ковырять ногтями. Это бред. Это клиника. Это верный путь в больничку Святого Николая. Лина убрала термос и обняла руками колени. Нет, это не страшно. С такой жизнью удивляешься уже мало чему. Чай согреется и вскипит, когда очередной незнакомец пожелает ей удачного собеседования или предупредит о маминой простуде. Лина даже обозначила для себя некоторые детали таких встреч. Улыбается и говорит много — молчи, уходи, как можно раньше. Говорит тихо и с сочувствием — послушай, но все равно беги. Быстро и далеко. Её даже перестало удивлять то, что очередная связка трав, завернутая в газеты и тряпки, гниет, стоит Лине пройти мимо кладбища. Другое дело, когда рядом с больницами и детскими садами свёртки сухой полыни оживали и даже пускали корни. Сегодня её насторожило иное. Рыжая незнакомка была другой. Естественно, в дурацком Питере, который Лине казался чуть ли не отдельным государством, фриков было полно. Но именно эта девушка при всей своей простоте и неприметности, пробралась куда глубже. За новым выпуском этой блядской «Битвы экстрасенсов» Лина отправляться не торопилась. Как доберётся до дома, запрется и будет дня два сидеть, раскачиваться вперед-назад, пока синяк на жопе не появится. Забавно то, что она уже успела и переодеться, и расчесаться, и даже перебрала сушёный табак, уже ничем постыдно-криминальным не занималась, когда её импровизированный занавес упал. А прямо напротив, на плацкартной койке, лежала та самая незнакомка, лениво отвечая крупному плечистому молодому человеку. — …А если обогреватель поставить? — парень постучал пальцем по кованному ободку подстаканника. — Опасно чот, у меня проводка такая, что от фена пробки выбивает. — Ну и кончай хуйней заниматься. Бросай свой шалаш и переезжай ко мне, хоть веселее будет. — Я и так у тебя круглыми сутками торчу. Отдохни уже, а? Девушку заведи, семью, все дела. — Сама-то поняла, что сказала? Они заселялись. Одинаково-тихо и даже грустно. Лина подобрала пододеяльник с пола и выругалась. Натекшая с ботинок грязь сделала из её укрытия мокрую тряпку. — Выйдем на станции, ладно? — зевнул парень. — Курить хочу, умираю. Девушка кивнула. Она наконец отвела взгляд от своего попутчика и заметила Лину. Улыбка у неё была даже приятная. — О. Чемодан-то не упëрли? Парень тоже взглянул. — Обидно было бы. Что у тебя там, камфора? Хорошая штука. Дорогая. Лина откинулась затылком на холодное оконное стекло. Она наблюдала за странной парочкой обреченным взглядом. Нет смысла спрашивать откуда девушка знает про камфору. Ещё недавно незнакомка напомнила кто и зачем дал Лине сигареты. — Ты окно не закрыла, кстати, — попутчица прищурилась. — весь подоконник в голубином говне. — В Питере или Петрозаводске? — спросила Лина. — Дома, — она улыбнулась. — мама ещё не заметила. Редко в твою комнату заходит. Ей грустно. А как зайдет, станет ещё хуже. Парень расхохотался. — У нас чай, — девушка кивнула на столик. Выглядело, кстати… Воодушевляюще. Банка мёда с орехами, пакетик поломанного сыра, два дымящихся стакана. Парень ушёл за третьим. Лина, недолго думая, заняла его место на второй койке. — Скажи мне то, что я хочу знать. — Я — Катя, — девушка снова кивнула. — он — Олег. А тебя я не знаю, как зовут, я не рентген, документы сквозь обложку не вижу. — Зато видишь говно на подоконнике. — На пол тоже попало, — уточнила Катя. Со стаканом кипятка вернулся Олег. Он подал пакетик и сел возле подруги. — Лина, — она все же представилась. — У нас верхние полки не заняты, а вот к тебе ночью бабку подселят, — Катя подтолкнула к ней баночку меда. — переползай пока проводница не видит. — А так можно? — Можно, — Олег почти лег на стену. — у неё в глазах темнеет часто, она пропускает многое, мимо нас точно пройдет. Лина пока не боялась, но очень сомневалась, что ситуация такая уж радужная. — И кто вы? — А сама как считаешь? — они заговорщически улыбнулись. — Тебя я бы назвала Шерлоком, если бы ты про дочь не ошиблась. У меня нет детей. — Будут, — пообещала Катя. — всего одна, правда. Зато какая! Красавица, честное слово. — А тебя, — она наклонила голову, заглянув Олегу в глаза. — гипнотизер? Бред, конечно, но может что-то близкое. Примерно, как Свидетели Иеговы. Он малость обалдел. Можно было бы даже сказать, что обиделся, но не того поля ягода. Этот крыжовник мог только охуеть и поржать, обиды его заканчивались одной пулей. Лина почему-то была уверена, что пистолет здесь где-то есть. — Число загадывать не надо, — Катя поджала губы и задумалась. — вчера ночью ты собирала можжевельник в бору, потом вернулась в гостиницу, включила «Мельницу»… -… Их мы любим, — одобрил Олег. — Песня из нового альбома, я не сильно понимаю. «Символ солнца» скорее всего. Потом проспала до трёх часов дня, попыталась поесть, но не вышло. Олег пошарил рукой под висящей на крючке кожаной куртке, нашел рюкзак и выудил оттуда пакетик грецких орехов. Протянул Лине, пока она, открыв рот, слушала Катю. — Хреново тебе, кстати, не от курицы, а от бутерброда с сыром. Запивать надо, мать. И бульончика бы. Комок, мешавший пообедать, сейчас стал ощущаться очень болезненно. Она с благодарностью вспомнила про чай. — Конфет, кстати, нет, но ты лучше сейчас ложку мёда съешь, — сказал Олег. — сахар падает, голова разболится вот-вот. Лина подумала немного и послушалась. — Хорошо. Не Шерлок, — она зачерпнула янтарных осколков фундука, миндаля, кедровых орешков. — тогда Ванга. Или кто у нас там прошлое видел? — Я обычно Нострадамусом называю, — подсказал Олег. — И прошлое, и настоящее, и будущее. А главное, не только вижу, но и слышу, — Катя закинула другу ноги на колени. — да, есть свои трудности. Например, тяжело видеть твою комнату глазами крысы. Но так я хоть поняла, что ты с Севера, у тебя лысый кот и зелёные стены. — И подоконник в говне. — И подоконник в говне, — она кивнула. — многое в говне, если так посмотреть. Ты волнуешься из-за квартиры, потому что хозяйка повышает цену на съем с Нового года, а у тебя и так лишних денег нет. И не будет, к слову, если ты в ту школу устроишься, где практику проходила. Потом Яндекс карты откроем, я покажу где солнце ярче светит. Лина нервно потеребила узор на чайной ложечке. Институт действительно отправил их с девчонками в крохотную полуразрушенную школу, большая часть которой — классы для детей с девиантным поведением. Она, конечно, относилась ко всем одинаково, но как тут терпеть, когда пятиклассница во время урока садится на пол у доски с широченной улыбкой снимает колготки. Верхом унижения было то, что результат «инцидента» пришлось своими силами отмывать от паркета, потому что сучий институт так приказал. Её практику буквально обосрали. — Спасибо, профессор Трелони, — она снова посмотрела на Олега. — кто тогда ты? Кашпировский? — По паспорту Волков, — он закатал рукава, как будто собирался что-то долго и сложно объяснять. — ну чего, выпендриваемся по полной? — Давай, — Катя махнул рукой и зашуршала пакетиком с сыром. Свой дальнейший монолог Олег вел очень спокойно, иногда гладил ноги подруги, что, признаться, выглядело мило. — Сахар у тебя упал, потому что не ела долго, тебе сейчас мёд — самое то. Холестерина нет почти, за питанием следишь, некоторым бы поучиться. Лимфоцитов маловато, зато нейтрофилов дохуя. Завязывай так сильно психовать, гемоглобин хуеет. Алкоголь пила в последний раз позавчера, скорее всего мартини, а вот сок был химозным, никаких витаминов, сахар один. Правильно делаешь, что кофе исключаешь, тромбоз был бы неизбежен. На что Лина удивленно захлопала глазами. — Финалочку выдай, — хмыкнула Катя. — Месячные в четверг утром начнутся, — щелкнул Олег пальцами. — ты орешки пожуй, меньше болеть будет. — Малышева, — Лина снова послушалась. Орехи даже не горчили. — Елена Малышева. — Зато надежнее любого приложения, — Катя улыбнулась. — мы, вообще, без ярлыков существуем. Ну, чувствуем что-то, чего бубнить-то? Но некоторые любят говорить «маг». Олежа вот у нас маг крови. — Типа боевой класс? — Это ты в игрушках набралась? — В «Аватаре» что-то было. — Н-да? Синие чуваки ещё и колдовали? — Она знает о чем ты, просто выделывается, — успокоил Олег. — да, что-то типа боевой магией. Если захочу, смогу заставить тело человека двигаться. Армией я, конечно, управлять не смогу, но хотя бы двоих потяну. — Олег управляет трупами, — напомнила Катя. — Иногда. — Иногда, — она кивнула. — и не долго. Когда кровь густеет, выходит туго. Они не могут драться, зато ходить могут. Лина зажмурилась. Она ярко представила, как этот, похожий на солдафона незнакомый ей мужчина, силой мысли поднимает тело с каталки и заставляет танцевать. Казалось, это похоже на управление водой или типа того, но мороз бежит по коже. — Не бойся, против своих я не попру, — Олег улыбнулся и прикрыл глаза. — Своих? — Лина наконец-то проявила интерес к сыру. — Хотите сказать, что я избранная, да? Нео какой-нибудь или Гарри Поттер. — Такая же избранная, как и мы, — Катя пошуршала в спортивной сумке под столом и протянула хлеб. — с джедаями тебя знакомить не будем, если что. Сами не в курсе, есть ли они у нас. — Да есть где-то, только не появляются, пока у тебя очко не загорится, — сказал Олег. — У тебя способности иного толка, но тоже полезные. Травушки-муравушки это хорошо. А еще лучше то, что ты их с закрытыми глазами друг от друга отличаешь. — А ты прям Ксавьер, да? Мутантов на расстоянии чувствуешь. — Типа того, — согласилась Катя. — просто знаю кто есть кто. В поезде всего трое магов, если тебя интересует. Лину вообще-то не слишком волновало. Но признать стоит, ей нужно было, чтобы этот рыжий Дамблдор рассказал о магии, а не о шизофрении. — Я в вашем ковене теперь? — она посмотрела на чуть дремавшего Олега. — У нас колхоз вместо ковена. Хочешь — вступай, не хочешь — корову отберем. — Надо же когда-то заводить друзей. Губы Олега дрогнули улыбкой. — Травники — люди интересные, — Катя задумалась. — я за всю жизнь только двоих встречала. Бурятская бабка в Хужире и ты. Близко вы, кстати. Видимо, регион такой. — Часто бывала там? — Жила недельку, когда школу закончила. Я тогда какую-то дрянь подхватила, а мне её чуть ли не подорожником вылечили. — Забавная штука, кстати. Другим помочь могу, а свои болячки не лечатся. Олег открыл глаза и покосился на подругу. — У нас та же хуйня, — махнула она рукой. — я ничего не знаю про себя, а Олежка давление никак поднять не может. Как-нибудь встретим обгоревшего мага огня. — Тут даже логично. — Так мы и встретим, — Катя хмыкнула. Что-то она не договорила, и Лина успела пожалеть бедолагу. Её вообще страдания не прикалывали. Почему-то сразу появились перед глазами картины, на которых Олег умирает от потери крови, а Катя… А впрочем, с ней может случиться что угодно, и она даже этого не увидит. — Гадалка, некромант, пиромаг и травница. Прям новые мстители. И чем вы занимаетесь в свободное от геройства время? — Телохранитель, — спокойно отозвался Олег. — Туроператор, — Катя кивнула. — Медикам и полиции вы бы больше пригодились, не думали об этом? — Большая сила — это большая ответственность, — ответила Катя, поскольку друг её снова провалился в дрëму. — не в кайф, когда ты видишь недостаточно, чтобы спасти ребенка или наоборот, видишь подробности того, как он умирает. Да и крики эти… Ты попробуй, поживи с таким. Постоянно по два-три трупа над душой что-то ворчат. Сейчас вот успокоились, суки, а как спать лягу, начнут стонать. — Как справляешься? Хотя могла бы не спрашивать. У новой знакомой лицо, как у трупа, бледное и помятое, а под глазами круги, как будто синяки сходят. Сама Лина тоже спит не сильно спокойно, особенно в последнее время, но хотя бы следит за собой. В конце концов, недосып хорошо скрывают очки и макияж, а перманентную заëбанность в Питере принимают, как должное. Улыбаться стало неприлично. — Были разные методы, — Лина даже поняла какие. — не действует ничего, кроме одного. И это даже смешно. Меня вырубает от тёплого молока с медом. Не шутка, я просто моментально засыпаю! И, представляешь, выяснилось это очень неожиданно. С Олежей день железнодорожника отмечали, запивать было нечем. Он в ответ даже не двинулся. Лина улыбнулась. — Оказывается, бывает и по-простому. — А то! Вопросов, на самом-то деле, была туча. Как узнали, какие ещё бывают способности, почему об этом не пишет никто. На все Катя отвечала своим ленивым манером, а Олег тихонько сопел, сложив руки на её ноги. Дело даже не в том, что Лину сильно интересовала матчасть. Просто говорить с новой подругой оказалось легко и приятно. Они как-то незаметно перешли от магии к музыке, коснулись погоды в Питере, в который на самом-то деле из Петрозаводска возвращаться очень не хотелось. Катя с Олегом уехали туда по двум причинам. Во-первых путевка с работы подвернулась, во-вторых заебались. -… Мне Олег не то, что, как брат, он мне брат и есть по сути-то, даже фамилия одинаковая, — уже стемнело, когда Катя, растолкав друга, чтобы уложить спать по-человечески, перебралась в угол его кровати, накрывшись одним с ним одеялом. — как-то сразу общий язык нашли. Потом выяснилось, что он татарин наполовину, а я на треть. Не, отцы точно разные, у Олега умер давным-давно, а мой жив здоров. Наверное. Лет пятнадцать его не видела. И не увижу. Лина вспомнила о своём отце. Даже заскучала. Попросила, раз уж есть такая возможность, посмотреть, как он там. — Спит, — Катя даже не сильно задумалась. — спина не проходит. Пусть обратится ко врачу с цветной фамилией. Не знаю, то ли Белов, то ли Зеленов, то ли ещё нечисть какая. Не вылечит, конечно, но боль облегчит. А в остальном — батя молодец. Вечером опять мясо готовил, такая прелесть, самой есть захотелось. Лина улыбнулась. Завтра воскресенье, и папа поспит подольше. Про врача с цветной фамилией она ничего не знала, но поняла, что номерок такого стоит поискать. — А дочь у меня правда будет? — она уже забралась на чужую кровать с ногами. — Правда. Но только одна, ты потом не пытайся даже, мучиться будешь. Не невозможно, конечно, тебе ещё одного родить, но идея — говно. Проблемы будут, где-то ближе к сердцу. Зато честно. Это Лину тоже порадовало. — А на таро гадаешь? Катя выгнула бровь. Свет проносящихся за окном фонарей делал её взгляд даже более пронзающим. — Зачем? Я же и так вижу, что нужно. А потом тихонько добавила: — Гадаю, конечно. Ещё на свечах, на гуще кофейной, по руке. У меня было интересное детство. — А справка от психиатра есть? Не обижайся, просто интересно. — Спрашиваешь ещё, — Катя улыбнулась. — чо только не ставили. Шизофрении избегают почему-то, но таблеток навыписывали, кошмар просто, на десять передозов хватит. Хорошо, что я не пью их. Подумать страшно, как бы меня плющило. — Ну, знаешь, одно другому не мешает. Может у тебя и дар, и расстройство. — Я в этом не сомневаюсь, — она кивнула, но взгляд её погас, и Лина отстала. Из своего чемодана она вытащила банку синих цветочков и бросила в оба стакана. Свой Олег уже отнёс проводнице. Потом сбегала за кипятком и принялась шуршать упаковкой лапши. Катя включила на телефоне «Наркомана Павлика». От этой вопиющей тупости у Лины чуть бульон из носа не полился. — Чай этот — для сна, — пояснила она, не отрываясь от экрана. — попробуй. Меня лично вырубает минут за десять, на втором курсе только так и засыпала. — А сейчас что? — Катя скептически осмотрела синюю муть в стакане. — Ароматерапия. Делаешь скрутки из трав или масло из них выжимаешь, нагреется и балдеж. Не только для сна, к слову. От головы, от насморка. Она прыснула от смеха, когда Павлик на экране искал маленькую шоколадку. Боялась разбудить Олега, но тот даже не шевельнулся. Катя выползла из своего угла и села на край его кровати, заслоняя другу свет от телефона. — Он крепко спит, — махнула она рукой. — удивительный человек. Росомаха какой-то. Честное слово, выпьет ртуть — не удивлюсь даже. Плов варит божественный, и завтра варить будет. Ты приходи, кстати, мы вино достанем. — Ты знаешь, мне даже странно, — Лина отвлеклась от лапши и облизала губы. Очки у неё съехали на самый кончик носа, и видела она не так хорошо. — вы так спокойно меня в это втянули. Я понимала, конечно, что что-то со мной не так, но как ты смогла за пару часов убедить меня в том, что я — ведьма? Я же не дура. И не больная. Вроде бы. И все равно поверила во все. — А знаешь, как заставить людей тебе верить? — Катя выгнула бровь. — Не врать им. Я так считаю; если им от меня ничего не скрыть, то и я обманывать не должна. Это честно. — Это все равно не объясняет. Я рано перестала верить в Деда Мороза, понимаешь? — Маме спасибо. — И вот, я сижу в поезде с двумя незнакомыми татарами, смотрю ебаного «Наркомана Павлика» и мечтаю о плове, — она задумчиво посмотрела на верхнюю полку, куда уже бросила свою подушку и одеяло. — пиздец. — Ради бога, — Катя пожала плечами. — А ты в него веришь? — Вопрос со звёздочкой. Она, однако, не спешила отвечать. Залюбовалась видом из окна, который, к слову, не был таким уж живописным. Какая-то деревенька, самая простая. Залипла, видимо. — Олег покурить хотел. — Так что там про бога? — Бог есть, — ответила Катя. — только никто его не видел. Я так считаю. И бог жесток, а не милостив. Он издевается над нами для острастки. И в дьявола я верю. А чо? С ним-то попроще. Я тебе так скажу: существует вся эта магическая, мистическая, духовная дрянь. Но только в твоей голове. И только, пока ты её боишься. — Ты меня только запутала, — Лина зевнула. — получается, способности наши это…? — Глюк в матрице, — Катя устало улыбнулась. — сейчас сюда войдет молодой Киану Ривз в плаще эксгибициониста и прострелит мне колено. Лина чуть не приняла это за очередное предсказание. — Аминь, хули, — хмыкнула она. Катя помогла расстелить на полке простынь. Она залезла повыше, чтобы завесить проход своим пододеяльником. Потом вышла почистить зубы и пришла уже с тремя батончиками «Баунти». — На утро, — объяснила, указав в сторону купе проводницы, где шоколадки и купила. — мармеладок не было, но мы сейчас остановимся на станции, где есть круглосутка с рахатом-лукумом, могу метнуться. — Плов, рахат-лукум, вино. Ты точно меня не в секту зовешь? — А пошла бы? — Катя проверила Олега и улыбнулась. — За вино? Естественно! — Белое, — щелкнула пальцами подруга. — не, мы такие ссаки не пьем. И тебе не советуем. Договорились утром встать пораньше, вместе позавтракать и все обсудить. А уже вечером следующего дня Олег порезал настоящий, купленный у знакомого сирийца рахат-лукум и разлил вино. Буквально разлил, хоть Катя и предупреждала. Пахло тушеной бараниной и чабрецом. В квартире у Олега было не тепло, а даже жарко. Оказалось, у Кати отопления нет вообще, и все эти дни она торчит у друга. А потом оказалось, что Лина не сильно тянет квартплату. Вдвоём вышло проще. Теперь это Олег стал гостить у них сутками. Пришлось даже найти квартирку побольше, потому что и друзей у них прибавилось. Молодой маг огня Сережа с длиннющими ожогами на груди, которые Лина лечила ядовито-зелеными пастами. Как-то он не спешил прекращать лечение. Даже, когда кожа на рёбрах снова стала гладкой и мягкой, он возвращался и наслаждался травяными ваннами. Печальный колдун Игорь, который одним прикосновением к промерзшей земле в глиняном горшке мог оживить орхидеи. Он стал хорошим помощником на кухне. Катя только из-за этого стала разбираться в готовке чего-то, кроме плова и лагмана. Приучила его пить кофе с лимоном и перцем. Заходил периодически сослуживец Игоря. Собака-перевëштыш Димка. Как-то принёс банку меда, которой Катя так обрадовалась, что сразу же сварила глинтвейн. Услуги магов людей интересовали всегда. Благо, что самих магов люди не колышат.